Медицинское крыло в анабиозном отсеке мало чем отличалось от того, которое было расположено в нашем секторе. Здесь хоть и не было громоздкого операционного стола и криокапсулы, зато анабиозных капсул здесь было с избытком. Ровными рядами они выстроились в просторном помещении за прозрачной стеной.
– Так, теперь мне нужно дополнительно обследовать каждого из вас, а для этого я попрошу выйти Светлану Андреевну из помещения и подождать в зоне отдыха. Думаю, мы начнём с Анны, потому как…
– А можно мы лучше Сашу попросим подождать? – тихо спросила Анюта, с тревогой глядя на меня.
– Александра мы бы пока отправили в соседний блок, – пояснила Тако Ира.
– Всё равно, мне с мамой спокойнее, – упрямо ответила Аня.
– Простите, Анна, я всё время забываю о ваших необычайных внутрисемейных связях. Впрочем, Раджел Ковари предупреждал меня о Светлане Андреевне, но не упомянул об обратной привязанности.
Тако Ира говорила непосредственно с детьми. Мне лишь было позволено присутствовать при осмотре. Впрочем, было бы глупо этому удивляться, если вспомнить, что Эйдвен Борк был назначен ответственным за работой парника в четырнадцать лет.
Это там, на Земле, Тимофей Петрович обсуждал состояние детей непосредственно со мной, даже если оно касалось шестнадцатилетнего Сашки. Да и в городской поликлинике, куда мы изредка наведывались, такое положение вещей считалось нормой.
Здесь же дети взрослели рано, с их мнением считались, скорее всего, с того момента, как ребёнок начинал говорить. Интересно было бы посмотреть, как педиатры на Изюме выписывают малышам жаропонижающее: «Тебе с каким вкусом? Гуара или мутуки? А прививку лучше не откладывать, придёшь на приём сразу, как только три исполнится…». Так, что ли?
Сашку выпроводили в соседнее помещение, где его обследованием занялась молодая женщина с волосами василькового цвета и столь же невероятным оттенком кожи. Сашкины щеки, напротив, расцвели всеми оттенками алого, как только он понял, что придётся раздеваться перед этой феей.
Мы с Анютой переглянулись и совершенно по-девчачьи захихикали.
Анечку так же раздели, осмотрели, подключили анализатор, и уложили вместе с ним на кушетку, в ожидании поступления дополнительных данных.
Я старалась не отсвечивать, лишь наблюдая за моей девочкой, а ведь хотелось и укутать (подумаешь, в помещении стандартные плюс двадцать два), и за руку подержать, вдруг ей тоже страшно, как и мне. Но видя, как Аня спокойно рассматривает окружающую обстановку, и я расслабилась… ровно до того момента, пока не распахнулась дверь, ведущая в соседний блок, в котором обследовался Сашка.
– Тако Ира… там с этим землянином что-то не то.
Меня в одно мгновение подбросило на кушетке, и я рванула к Сашке.
Он лежал весь посиневший, и хватающий ртом воздух. Мой ребёнок задыхался. Было видно, с каким трудом, он проталкивал воздух внутрь, словно, его в это самое мгновение кто-то душил, не оставляя попыток полностью перекрыть кислород.
Я плохо осознавала, что происходит, видела Сашкины мучения, и никак не могла помочь. Кричала на этих бестолковых куриц, разговаривающих о том, что произошло, но никак не стремящихся помочь моему ребёнку и, конечно, не сразу осознала, что в комнату влетел Радж.
Как он понял, что что-то случилось, я не знала, как и того, каким образом так быстро оказался с нами, хотя предупреждал, что сейчас он нужен в рубке, ведь сегодня должен был быть назначен день отрыва от орбиты Земли.
Но он был здесь.
И он сразу начал что-то делать. Смотрел на мониторы, что-то говорил медикам, вводил в анализатор какие-то препараты… Но Сашке не становилось легче. Наоборот, он весь словно позеленел и всё реже делал вдохи.
Я со всей силы прижимала обе ладони к губам, не позволяя крику отчаяния вырваться изо рта. Радж здесь и он точно не даст Сашке умереть!
Громкий писк одного из приборов отвлёк внимание Тако Ира, и был для Раджа сигналом к действию. Он бросил быстрый взгляд на один из экранов и метнулся к невысокому шкафу, откуда вытащил небольшой пенал с наполненным шприцом.
Тако Ира спешно о чём-то говорила, но Радж был не намерен её слушать: он подбежал к Сашке, на ходу открывая чехол, и быстрым отточенным движением сделал ему укол прямо в горло, отчего Сашка выгнулся дугой и тут же затих.
Этого моя перегруженная психика уже не в состоянии была выдержать, и грохнулась в обморок прямо там, где стояла.
Глава 25.
Приходить в себя было непросто. Я барахталась в какой-то вате, не понимая, где вообще нахожусь. Знала только, что мне очень нужно поскорее проснуться и убедиться, что с Сашкой всё в порядке… Он ведь не мог в самом деле… Он бы никогда так не сглупил! Он сильный, Сашка бы обязательно справился!
Поняла, что плачу. Слёзы ручьями побежали из глаз, а у меня даже не было сил, чтобы их вытереть. Но не время сейчас реветь, нужно поскорее приходить в себя и встать с этой чёртовой кушетки.
Не вышло.
Анализатор вновь держал меня на привязи, и никак не желал отсоединяться от панели в стене. Пришлось опять вырвать его из вены и украсить пол привычным для меня способом.
Я находилась в просторном светлом помещении, чем-то похожем на операционную, только без здоровенной лампы над головой. И мне были ясно слышны громкие переговоры, плавно переходящие в ругать.
Шатаясь, словно алкоголик со стажем, еле добралась до двери, но стоило лишь её открыть, как тут же передо мной возник Радж и, посмотрев куда-то за мою спину, сдавленно спросил:
– Света, ты опять?
Не понимая, что случилось, я тоже оглянулась назад, чтобы увидеть вырванный анализатор и стекающие по нему капельки крови на кристально-чистый пол. Но сейчас мне было совсем не до порядка в помещении.
– Радж, что с Сашей? – просипела я, вглядываясь в мужа и пытаясь прочитать ответ на его лице.
– С ним всё в порядке, но, думаю, что анабиозу его лучше не подвергать. Слишком бурная была реакция на малейшую дозу стабилизатора.
– Ой, да что со мной станет, – послышался Сашкин голос. – МамСвет, успокой её уже, а?
Я увидела зарёванную Аню, сидевшую на кушетке в ногах у брата. И в этот момент меня всё же накрыло осознание того, что Сашка жив!
Но что, если бы его не смогли бы спасти…
– Блин, только не это! – простонал он. – Радж, уведи их отсюда, пожалуйста, они сейчас слезами здесь всё зальют.
Я даже не пыталась как-то скрыть своё состояние. Подошла к детям, внимательно посмотрела на Сашку и плюхнулась рядом с Аней, спрятав лицо в руках.
Лавиной накрыли воспоминания, когда я в очередной раз думала, что никогда больше не увижу этого несносного, но самого дорогого мальчика. Он и из дома пропадал, отключив телефон; и в море на три дня уходил вместе с соседом; и на спор ел какую-то сырую рыбу, а потом неделю валялся в реанимации, а о том, как он потерялся в ущелье, я вообще не хочу вспоминать.
Порой мне казалось, что до пенсии я не доживу – помру молодой. От разрыва сердца.
– Раджел Кавари, – раздался высокий рассерженный вопль Тако Ира, – неужели, вы и сейчас считаете, что поступили обдуманно и верно?
– Разумеется, – спокойно ответил Радж, присаживаясь передо мной на корточки.
Наверное, не стоило сейчас смотреть на эту сердитую женщину, которая с выражением явной неприязни разглядывала нашу компанию. Потому что слёзы из глаз литься перестали, а прояснение ситуации ни капельки не радовало, наоборот, поражало своим безумием и дикостью.
– Вы видели показатели землянина, видели, что вероятность неблагоприятного исхода составляла всего четыре процента, знали, что анализатор постепенно вводит ему ПРОБНЫЕ дозы стабилизирующих веществ и всё равно пошли на поводу у своего страха! Это немыслимо! Вы же многие годы проработали хирургом и как никто должны были понимать…
– Вы забываетесь, Тако Ира, – неожиданно взревел Радж, поднимаясь на ноги, – вы не учли, что перед вами представитель другой расы, причём не достигший зрелости! Вы видели, что вероятность его гибели росла с каждой секундой, но всё равно предпочитали дождаться критических пятнадцать процентов, чтобы вводить сыворотку Фаро. То, что последствия могут быть необратимыми вы, разумеется, знали. Я не могу не отметить, что хоть мои действия отчасти были вызваны привязанностью к сыну моей таны, но ваш научный интерес и безразличие к вверенному вам пациенту заставляют задуматься о вашей квалификации и соответствию занимаемой должности.
– Не в вашей компетенции, Раджел, указывать мне моё место, – надменно фыркнула Тако Ира.
– Моё имя Раджел Али Кавари. Прошу запомнить на будущее.
Мы в растерянности переводили взгляд с Раджа на Тако Ира и обратно. Получается, что Тако Ира просто наблюдала интересную реакцию землянина на вводимые препараты! Это вообще, что за дичь? Как можно быть настолько хладнокровной, чтобы видеть мучения подростка и всё равно бездействовать, полагаясь исключительно на анализатор!
Поняла, что меня начинает буквально трясти от злости, страха и непонимания. Мне хотелось схватить эту женщину за волосы и вытрясти всё это бездушие, которым она была наполнена до краёв, но Сашка быстро смекнул и крикнул:
– Радж, боюсь, что нам пора, – посмотрел на меня и ещё громче завопил, – очень-очень пора, а то как бы не назрел международный, то есть, межпланетный, скандал с участием озверевшей учительницы, наносящей телесный вред неквалифицированному медику, посмевшему обидеть её ребёнка.
Глава 26
До отрыва от орбиты осталось семь дней.
Медики постепенно начали погружать в анабиоз самых нетерпеливых, и как только эта новость разошлась по судну, к нам заглянул Перк, чтобы попрощаться перед погружением в сон.
Было заметно, что парень немного нервничает, но он не захотел даже слушать о том, как это может быть опасно:
– Светлана Андреевна, я проспал весь полёт на Землю и намерен так же проспать всю дорогу домой. Болтаться в этой жестянке с потолками, грозящими вот-вот меня расплющить, совсем не хочется. К тому же я собрал столько уникальной информации о вашей планете, что мне уже начало сниться, как я доберусь до нашего Центра и, наконец, смогу спокойно с ней поработать.
– А здесь что мешает?
– Здесь… здесь я не могу этого сделать, – уклончиво ответил Перк, глядя на вошедшую в комнату Аню; было видно, что она обрадовалась его приходу, но подойти ближе не решилась, более того, отчего-то нахмурилась и вышла из комнаты. Перк же продолжил свои пояснения не сводя взгляда с того места, где совсем недавно стояла девочка. – Лаборатории и исследовательские корпуса крейсера предназначены для сбора и сохранения информации, а не для тщательного анализа. Так что лучше я просплю всю дорогу.
– Да, так будет лучше, – кивнул Радж, от которого, несомненно, не укрылось поведение племянника, – ещё я бы хотел поговорить о том, где ты обоснуешься после приземления.
– Я не планировал переезд, Радж, – вскинулся Перк.
– Хорошо, но послушай, пожалуйста. Мне бы не хотелось вмешиваться в твою частную жизнь, но вынужден напомнить, что ждать взросления девочки тебе придётся долго и не факт, что она ответит взаимной привязанностью.
– Что ты предлагаешь?
– Обосноваться на время на Доизиве. Ваша научная база развивалась стремительными темпами ещё до нашего вылета из созвездия, к тому же планета крайне занимательна и толком не исследована, и ты смог бы найти там занятие, исходя из собственных интересов.
– Исходя из моих интересов, я бы переехал вместе с вами в Отанари, но, боюсь, на данный момент это, и правда, не самое лучшее решение. Не волнуйся, Радж, я не стану досаждать вам, – Перк поднялся на ноги и стремительно покинул квартиру, оставляя за собой лишь тишину.
Мне было не по себе от безысходности и отчаяния, отразившихся на его лице после слов Раджа, но я видела, что это решение и мужу далось крайне нелегко.
– Зачем ты так с ним? – в комнату вновь вошла Анечка и требовательно посмотрела на Раджа. – Почему ты его отдаляешь от нас? Он ведь не сделал ничего плохого!
Я сидела на стуле прибитой куклой. После всех разговоров о не совсем нормальной привязанности Перка я совсем не учла тот факт, что эта привязанность может быть обоюдной. Да, Ане нет ещё одиннадцати, и она видит в младшем Кавари просто хорошего друга, но было заметно, что и для неё предстоящая разлука будет непростым испытанием. В те редкие моменты, когда Перк заглядывал к нам, она словно маленький цветочек распускалась и не отходила от него ни на шаг.
Видя моё замешательство, Радж попробовал разъяснить ситуацию сам:
– Пойми, Аня, Перку сейчас будет очень тяжело находиться рядом с нами. Я, признаться, за последнее время и сам привык к нему, но боюсь, что ближайшие годы путь на Изюм для него закрыт. Вы сможете общаться с ним с помощью визора или стационарных терминалов, но пока только так.
Анечка была удивительно понятливой для своего возраста, но здесь желание видеть рядом Перка оказалось слишком сильным, а принять ситуацию у неё не получалось. Я понимала, что со временем она сумеет отвлечься и перестанет смотреть на нас с такой печалью в глазах.
– Временами я начинаю сомневаться в своих аналитических способностях, – криво усмехнулся Радж, как только мы остались вдвоём.
– Я тоже.
– Что ты предлагаешь?
– Не особо вмешиваться, Радж, – я улыбнулась мужу и забралась к нему на колени, – не знаю, как работают мои аналитические способности, но за то время, что мы знакомы, я ни разу не видела какого-то крамольного подтекста по отношению к Ане со стороны Перка. Сейчас он больше смахивает на огромного няня, страдающего гиперопекой. К тому же, даже живя двумя ярусами выше, Перк старается не сильно надоедать своим вниманием. Придёт, посмотрит на неё немного и утопает к себе. Изолировать их друг от друга – не самое лучшее решение. Причём так кардинально. На другую планету племянника отправить!
– Вот именно! – раздался взволнованный крик Анечки из коридора, после чего раздались торопливые шаги обратно в комнату.
– Я лишь опасаюсь, что со временем Перк сможет как-то ей навредить.
– Вообще-то, проблемы стоит решать по мере поступления, но я, кажется, поняла! – я заглянула Радже в глаза и выдала: – В тебе еще бурлит страх за них. За детей. После случившегося с Сашкой, ты и за Аню стал переживать и даже напридумывал того, чего нет.
Какое-то время мы просидели молча. Радж неспешно перебирал мои волосы, незаметно стянув с косички резинку, а я от этих движения даже в сон начала проваливаться, что ни капельки не удивительно: рано утром людям нужно спать, а не будить жену всевозможными способами.
– Ну ладно, может я и привыкну на два месяца к тому, что он всё время будет толкаться рядом.
Глава 26.1
Время стремительно бежало вперед, заставляя пассажиров и экипаж судна завершать свои сборы в дорогу. Во всех общественных местах стояла такая немыслимая шумиха, что межзвёздный крейсер больше напоминал базарную площадь в воскресный день: все куда-то спешили, что-то обсуждали… Ещё бы, болтаться на орбите чужой планеты два года кому угодно надоест, вот и не терпелось нашим дорогим изюмцам поскорее добраться до дома.
Радж всё так же много работал, но при этом умудрялся уделять внимание мне и детям: помогал разбираться со своим родным языком, который давался нам ой как не просто, проводил экскурсии по внешним ярусам, где всегда можно было обнаружить что-нибудь интересное, показывал, подсказывал, объяснял.
Мой любимый инопланетянин всеми силами помогал приспособиться к совершенно иной реальности. И в этой реальности мне нравилось гораздо больше, чем в прежней.
В отличие от многих землян, которые не переставали ходить к огромным иллюминаторам с видом на Землю, мы на удивление спокойно относились к предстоящему старту. Мы были все вместе, а ведь не так давно я даже не надеялась на то, что Радж не просто останется в нашей жизни, а станет для меня мужем и, если не отцом, то добрым другом моим детям.
В один из этих суматошных предстартовых дней он пришёл откуда-то из лабораторий с весьма довольным видом и продолговатой серой коробочкой в руках, о назначении которой мы даже не пытались догадаться. Правда, сияющая улыбка мужа прямо-таки намекала, что нам понравится это изобретение.
Мы вертели эту штуковину подобно мартышке из известной басни, и если бы Радж не сжалился над нами и не положил Сашкин старенький планшет на эту коробочку, то, скорее всего, так и узнали бы, что за агрегат перед нами.
– Сожри меня, туман, да это же зарядка! – прошептал Сашка с благоговейным трепетом, когда гаджет начал процесс зарядки устройства.
– Саша!
– Саш, следи за речью, – одёрнула брата Анюта, – а то вдруг он и досюда доберётся.
– Кто доберётся? – не понял смысла перепалки Радж.
– Туман, – улыбнулась я. – Ты разве не знаешь страшилки Итурупа?
– Даа, у вас там крайне аномальная зона. Но все ваши страшилки, насколько я успел с ними ознакомиться, не имеют ничего общего с реальностью, – Радж поглядел на нас с недоверием, – вы же понимаете, что туман не в состоянии вами пообедать?
– Я то знаю, но ты это тёте Моте скажи, от которой после того, как туман сошёл остались только ножки да рожки, – проворчал Сашка.
– Рожки?
– Это тоже местный фольклор, – встряла я.
– Подождите, туман – это всего лишь мельчайшие частички воды в воздухе? Только и всего! – словно малым детям принялся втолковывать Радж, а мы лишь неуверенно переглянулись между собой, вспоминая, что в Горном туман – нечто большее.
На острове знали, что осенний туман в Горном – предзнаменование скорой беды, которая может подстерегать тебя где угодно. В этом были убеждены практически все жители Итурупа. Разве, что мне он местами даже нравился, особенно когда солнце всходило из-за холмов и освещало белое одеяло тумана золотыми и розовыми лучами. Туман мог на время спрятать все изъяны нашего посёлка, спрятать убогие улочки и остовы заброшенных домов.
– Радж, ты прожил на острове больше полугода, – удивился Сашка, – и не понял, что осенний туман несёт за собой беду? Летом он не такой плотный и мокрый что ли, а вот если туман приходит осенью – жди беды. Кажется, что он просачивается сквозь тебя и становится так холодно, что не согреет никакая куртка. Брр!
– Это не туман, Саша, – как-то невесело усмехнулся Радж. – точнее не совсем он. Всё дело в спорах грибов, которыми вы активно дышали, когда туман приходил осенью. Обычно выбрасывая споры, грибы сами создают потоки воздуха, чтобы споры могли отлететь от грибницы на значительное расстояние, и их просто разносит ветер. Кстати, в вашей местности чрезвычайно много видов именно опасных грибов, и если в это время на остров приходит туман, то споры попадают в частички воды и за счёт этого долго находятся в воздухе, не опускаясь в почву. Люди и животные дышат этим отравленным воздухом, отчего и возникает тревожность, агрессия, апатия или другая психическая нестабильность. Впрочем, как и астма, – Радж с интересом исследователя взглянул на Анечку, примостившуюся у меня под боком. – Организм ребёнка крайне чувствителен к воздействию этих спор.
– А почему тогда Света чуть ли не радуется туману? – озадачился Сашка. – Даже осенью. Она вообще его не боится!
– Должно быть, имеет место сильный иммунитет на подобное воздействие. Правда, я не представляю, каким образом он мог возникнуть у человека. Вряд ли Света целенаправленно вдыхала небольшие порции отравленного воздуха, тем самым формируя настолько сильную защитную реакцию организма.
– Специально, конечно, не вдыхала. Но однажды, когда папа был ещё с нами мы ходили в лес с ночёвкой. До вечера всё было хорошо, а с утра меня еле разбудили. Я двое суток ходила как пьяная, мама даже думала меня везти в больницу, не понимая, чем вызвана такая реакция.
– Вот это прививка, – хихикнула Аня, – и в амбулаторию ходить не нужно.
– Даа, повезло, вот бы нам так. Подышать грибами, и больше тумана не бояться.
– Так тебе больше и видеть его таким не придётся, – напомнила я. – Вряд ли мы когда-нибудь вернёмся сюда.
Глава 26.3
Я заметила, что Радж не разделяет наше веселье, и смотрит в одну точку не моргая и словно переживая в мыслях что-то значимое и тревожное.
– Радж, – окликнула я мужа, всё ещё погруженного в свои мысли, – всё в порядке?
Он скривился и покачал головой.
– Что это с ним? – забеспокоился Сашка.
– Просто я вспомнил, каких дел наворотил на острове этот «просто туман». Просто туман. Просто вода. Просто крысы. Они ведь грызуны по природе. После того, что случилось со Светой, я на самом деле хотел распылить над посёлком дезор, чтобы все отравленные споры вымерли вместе с грибницами, и больше не беспокоили людей. Перк остановил.
– И хорошо, что остановил. В природе ведь всё должно быть гармонично и выверено…
– Погоди, Радж, – перебил сестру Сашка. – А что случилось со Светой?
Я пыталась просемафорить мужу, что это лишняя информация, и детям не нужно о ней знать. Обошлось ведь. Но Радж не внял моей просьбе и выдал:
– Я не знаю, чем было вызвано то сборище, скорее всего высокой концентрацией споров в воздухе смешавшейся с сильным голодом животных, но они разом вышли изо всех укрытий и прошли по посёлку в поисках пищи. Многие люди, услышав характерный писк, успевали укрыться в домах, кто-то запирался в машинах, а вот бездомным животным повезло меньше. Той же тёте Моте. Хорошо ещё стариков в это время на улицах не было. А Свете повезло наткнуться на ту девочку. В противном случае мне даже страшно подумать о последствиях её встречи с крысами.
– Помнишь, она как-то поздно пришла вся ошалевшая и с трясущимися зубами, – обратилась Аня к брату, при этом напряженно глядя на меня.
– Так тебя что ли Ирочка спасла от крыс? А что, их реально так много было?
– Много, Саш, – призналась я, – Мы тогда пару часов прокуковали на козырьке подъезда соседнего дома. Они как раз между нашим домом и заброшенным засели. А Ирочку отец поехал искать на мотоцикле, вот и меня до подъезда подкинули.
– Охренеть… В смысле, мы Гарри Поттера пересматривали тогда и даже не знали…
– Я думаю, Радж хотел до нас донести то, что всему на свете есть своё объяснение. Даже самому невероятному, и нечего раздувать из мухи слона, а лучше попытаться со всем разобраться. Хотя, – я задумалась, – не представляю, что мы самостоятельно могли бы подумать о воздействии на человека каких-то спор грибов.
– Да к тому же, мы всё равно уезжать собирались, – напомнил Сашка, включая свой дорогой и горячо любимый планшет.
На освободившееся место Аня тут же положила свою читалку и, едва увидев один процент зарядки, тут же её включила. Моя девочка не изменяла своим привычкам. Ей всегда легче свыкнуться с новостями, если ненадолго о них забыть. Но, думаю, совсем скоро она всё же надумает себе каких-нибудь страхов. Так надумает, что придётся нам всей семьёй успокаивать ребёнка.
И пока дети ненадолго выпали из разговора и в скором времени разбрелись по комнатам, я решила спросить ещё об одном непонятном моменте.
Исходя из того, что в последнее время область интересов мужа была крепко связана с природой человека, я понимала – шансы узнать правду о событии семнадцатилетней давности равны нулю, но и не спросить было бы глупо.
– Скажи, Радж, а как ты думаешь, что стало с отцом? Помнишь, мы как-то разговаривали с тобой о том, что, скорее всего, он включил передатчик, посылающий сигнал неизвестно кому, но ты так и не сказал, почему он сам пропал? Не улетел ведь он вместе с сигналом в необъятные просторы космоса.
Радж скривился так, словно у него заболели все зубы разом.
– Ох, Света, ну вот зачем тебе это? Его ведь не вернуть больше, зачем ты продолжаешь тревожить себя?
– То есть ты знаешь? – я аж подскочила с места. – Знаешь и молчишь?
– У меня нет неопровержимых доказательств, – вздохнул Радж, – но я имел дело с подобными устройствами.
– И?
– И то, что всем им нужна энергия; и сколь бы мощный запас энергии ни был в самом устройстве, он мог… истратиться на поддержание этого устройства в рабочем состоянии на протяжении многих лет, а вот на запуск сигнала этой энергии могло и не хватить. Тогда вступает в силу запасной вариант, когда энергия берётся из окружающей среды.
– Ближе к теме, Радж, – не выдержала я.
– Я думаю, твой отец стал этой энергией.
– Как это?
Минуту спустя пришлось успокаивать уже меня. Как-то я не очень рассчитывала, что мой отец сгорит на месте, преобразовываясь в энергию, отправляющую сигнал неизвестно кому.
Некстати вспомнились, наши долгие разговоры с мамой. Как она отчаянно ругалась со мной, когда я не хотела уезжать с острова для получения образования, как рассказывала о том, что папа всегда мечтал, что однажды мы все уедем, и что я не имею права подводить его. С его гибелью все наши мечты утратили смысл. Мама не хотела даже слушать о том, чтобы покинуть остров, который в итоге выпил из неё все силы.
С какой лёгкостью я могла бы повторить её судьбу, забыть обо всех своих стремлениях и желаниях. Выгонять с острова детей, чтобы они пытались строить свою жизнь вдали от Горного, при этом с нетерпением ждать их на праздники, в душе переживая, что однажды они вернутся навсегда.
Нет!
Не такой будет наша жизнь!
Мы смогли покинуть, не только остров, но и всю планету в целом, и сейчас не было никакого сожаления по этому поводу, лишь невероятной силы нетерпение открыть для себя красочный и тёплый Изюм.
Глава 27.
Завершение предполётной подготовки крейсера было похоже на тридцать первое мая в родной школе: по полупустым коридорам лениво прохаживались те, кому не суждено пребывание в анабиозе.
Впереди нас ожидали два месяца тишины и покоя, но мы с детьми радовались предстоящим каникулам уже сейчас, осваивая по мере возможностей изюмскую письменность, изучая особенности культуры, быта и социальных устоев нашего будущего дома.
К тому же Эйдвен Борк, про которого я совершенно забыла, умудрился уведомить своё руководство о том, что следить за исправностью работы парника будет тана Раджела Кавари, и даже прошёл все необходимые исследования перед погружением в двухмесячный сон.
Младшему Борку никак не верилось, что кто-то добровольно будет следить за его вотчиной, поэтому он до последнего наставлял нас перед своей отключкой и даже в день погружения забежал на минуточку уточнить всё ли у нас в порядке и не передумали ли мы.
У парня огромные амбиции, которые никак не позволяли ему потерять два драгоценных месяца из жизни, когда можно было бы их потратить на архиважные исследования и открытия.
И уж никак не на контроль полива местных апельсинов.
А вот нам местные заросли невероятно понравились. Мы притащили сюда визоры, два одеяла, даже выпросили у Раджа три кушетки, чтобы можно было с комфортом устроиться и наслаждаться перелётом в окружении растений; поделили между собой зоны ответственности, подтянули знания по местной флоре, только что беседку для отдыха и мангал не установили на вверенной нам территории.
По вечерам главным развлечением было засыпать Раджа всевозможными вопросами о предстоящем перелёте или особенностях крейсера. На что похожи ощущения при отрыве от орбиты планеты? Почему судно не замечают земляне? Оно ведь огромное, размером, наверное, с наш поселок, а его никто не видит. А на что похожи гиперпрыжки?
И кстати, а где находится Изюм? Почему-то этот вопрос заинтересовал только сейчас.
Глядя на карту нашей галактики, оказалось, что созвездие Изира совсем близко. Как оно называется (и называется ли вообще как-нибудь) на Земле мы так и не узнали, но четыре небольшие яркие точечки, расположенные в соседнем «рукаве» Млечного Пути, являли собой невероятную звёздную систему, в которой у каждого из светил имелось всего по одной планете. Но эти планеты были полны жизни.
– Мне до сих пор не всегда удаётся предугадать вашу реакцию на новую информацию, – неожиданно сказал Радж, с интересом наблюдая за нами, кучкой столпившимися у его терминала и с любопытством разглядывающими снимки созвездия Изира и вид планет из космоса. – Вы готовитесь к жизни на Изюме уже почти земной месяц, и только сейчас у вас возник вопрос, а где же он находится. Невероятно.
Мы переглянулись между собой, пожали плечами и вернулись к изучению снимков.
– А мне кажется, довольно логично, – задумчиво проронил Сашка, отходя от нас и плюхаясь на мой диванчик. – Раньше перед нами стоял лишь вопрос выживания и приспособленности. Будет ли наша жизнь в новых условиях лучше, а не хуже предыдущей. Хотя, конечно, хуже, казалось, быть уже не может, но убедиться не мешало бы. Вот мы и смотрели, что будем есть, где будем спать…
– А ещё мне хотелось, что на Изюме могли вырасти мои лилии – мало ли им не подойдут новые условия для жизни. Но Эйдвен меня уверил, что почва очень плодородная, но в крайних условиях можно подготовить необходимую почвосмесь.
– Вот видишь, – улыбнулась я мужу, – мы в первую очередь защищали свои интересы.
– Твои интересы, Света, скоро сами будут тебя защищать, – улыбнулся Радж, глядя на детей.
Он сидел в своём кресле и с довольным видом обозревал нашу компанию. А я вдруг вспомнила, каким сердитым, хмурым, порой тревожным он был. Как отчитывал меня из-за вредных привычек, неадекватного, по его мнению, поведения, плохой обуви, забытого дома зонтика или плохих результатов анализов.
Сейчас же мой муж лучился счастьем и радостью жизни – ему больше не нужно было переживать о том, что моей жизни или здоровью что-то угрожает.
А про меня что и говорить?
Я счастлива как никогда. Рядом дети и Радж. Мне больше не нужно переживать об их безопасности, трястить от страха, когда они вечером выходят из дома, даже думать о том, что их кто-то у меня заберёт, больше не имело смысла. Руководством судна я официально признана матерью Саши и Ани, а так как Радж являлся моим таном, то дети автоматически зачислились к его подопечным.
Так что осталось лишь добраться до Изюма и можно полностью расслабиться и наслаждаться жизнью.
Добраться бы только…
Вместо Эпилога.
1.
Возвращаясь на пароме на остров, Марина увидела давний почти забытый сон, который поддерживал её жалкое существование время от времени.
Там, во сне, она со всех ног бежала на пристань, чтобы в последний раз посмотреть на Сергея перед отправкой с ребятами на материк. Тревожный сон, но оставляющий за собой надежду, что они непременно вновь увидятся.
Однако за столько прошедших лет Марина смирилась с тем, что встретиться они смогут только на том свете.
На самом деле их прощание было словно вчера. Сергей немного стеснялся её, потому что многие подтрунивали над «женихом» и подначивали, что за два года она непременно найдёт себе более привлекательного жениха, на что парень хмурился и с укоризной смотрел на девушку.
– Ты же знаешь, что это не так, – она сквозь слёзы улыбалась и в очередной раз убеждала, что и писать будет, и звонков ждать…