– Вы прилипли к табуреткам? – продолжил гость и слегка повернулся к Мишке.
Мишка почувствовал, как по спине поползли капельки пота. Он не видел глаз человека за черными стёклами очков, но шестым чувством знал, что тот смотрит на расклеенные по дверям гарнитура картинки.
– Собирайся, Михаил! Поедешь с нами!
– Никуда я не поеду! – дрожащим голосом ответил Мишка, вцепившись пальцами в табуретку так сильно, что её пришлось бы отрывать вместе с ножками.
– Куда вы забираете его?! Он не болен! – обрёл дар речи Эдик, вскакивая из-за стола.
– Точно! – поддержал его Макс, сжав кулаки и встав на ноги, – Мы его никуда не пустим! Что же вы за нелюди такие?! Если человек делится какими-то своими мыслями с друзьями – он, что, преступник??
– Куда это – с вами? – с издевкой в голосе бросил Мишка, еще крепче держась пальцами за сидение табурета, – В лабораторию? В психиатрическое отделение? Или в участок – оформлять протокол?
Гость поднял на лоб очки, а парни застыли под взглядом его пустых мертвенно-чёрных глазниц.
– На TRAPPIST-1f, – спокойно ответил он, – Тебе предстоит очень долгая командировка.
– И такое бывает, – заключил Олег, накидывая на куртку защитный костюм, – Никогда не перестаешь удивляться событиям, происходящим с тобой и вокруг тебя. Хотя, нет – перестаешь, когда сильно устаешь. А мы устаём постоянно.
Я захлёбывался негодованием:
– И ты предлагаешь мне выставить эти сказки на всеобщее обозрение? Когда ты приглашал меня на встречу, ты дал слово, что это будет честное интервью! Я думал, что, проделав такой долгий пусть через континенты, я получу свежайший материал для своих статей, понимаешь?! Это должна была быть бомба! А не россказни под алкогольным угаром и хвалебное оппозиционерское письмо!
– Но ведь всё рассказанное мной – чистая правда, – пожал плечами в ответ Олег.
Я видел удивление в его глазах – и оно бесило меня больше всего.
– Если ты не веришь моим словам, это не значит, что я лгу, – и он развернулся, чтобы спуститься на берег.
– А никто тебе не поверит! – громко возразил я. Мой блестящий журналистский дебют рассыпался в прах.
Олег спустился к берегу, чтобы вытащить из воды улов. Я видел как прыгал, скакал на водной глади поплавок.
– Я вот хочу верить в то, что у меня на крючке карасик… хотя какой тут может быть карасик…– как бы про себя пробормотал Олег, поднимая вверх изогнувшееся удило, – Тьфу, чёрт! Опять бревно!
Хотя чему я удивляюсь? Ладно, переживём…
Бревно смотрело на Олега единственным глазом в красной радужке и неуклюже шевелило семипалыми конечностями.
– Крючок жалко, – уныло продолжил Олег, разглядывая частокол зубов-лезвий, торчащих из круглого рта. Он достал из кармана перочинный нож, обрезал леску чуть выше острых зубов и пинком отправил существо обратно в реку.
– Какой уж из меня журналист…– Олег поднял диктофон и прекратил запись, – Мало я получал «неуда» на уроках русского языка…Сколько раз уже пытался записать…Три апреля за февраль, одно лето за сутки…Ни стиля, ни слога, ни фактов – одна философия.
Олег упаковал удочку в защитный чехол, закинул на спину свой походный рюкзак и оглянулся на реку. К берегу стеной подходил сизый буран.
Олег натянул на голову противогаз и быстрым шагом стал подниматься вверх по насыпи. Шедший за ним глухой снегопад заметал подтаявшие следы в стручки лохматой травы.
Над равниной стелилось междузимье.