Служба Высшей Справедливости. Портовый Город

Нидхегг открыл, было, рот что-то сказать, но увидев задумчивый и слегка отрешенный взгляд друга, тут же передумал. Нивалис очень не любил, когда беседа начиналась во время приёма пищи. Так что, его лучший друг просто продолжил поглощать еду с невероятной скоростью, тем самым ускоряя темп приёма еды Нива. Когда они разобрались с отбивными, таверна изрядно опустела.

– Ну что же, – довольно изрек Нид, поглаживая живот, – теперь давай размышлять.

Нивалис долил в бокалы вина и проговорил негромко:

– Давай начнём с того, что мы вообще помним о гномах.

– Можно повесть написать " Что мы знаем о гномах", – шутка вызвала приятную улыбку не только у говорящего рыжеволосого мужчины, но и у его собеседника.

– Итак, – начал свои рассуждения Нивалис, – из всего, что нам рассказывали о гномах, я помню почти всё. Но главное, они вовсе не жадные, как думают многие, они справедливые. Справедливость у них возведена в полный абсолют.

Нидхегг согласно кивал головой, делая небольшой глоток вина.

– По мнению каждого гнома, – продолжил Нив, – у всего есть своя определённая цена. Например, десять монет стоят материалы, десять монет стоит работа гнома. Поэтому за изготовленную вещь он возьмёт ровно двадцать монет, не больше и не меньше.

– Кстати да, – согласился дракон, – ни лесть, ни угрозы, ни даже недостаток золота у покупателя не заставят гнома изменить цену. А если же гномам предложат сверху оговоренной суммы, то это всё равно, что гном получит милостыню. А это оскорбление хуже всего для любого из них.

– Ну да, давая кому-то золото, которого он не заработал, мы тем самым подчёркиваем невозможность этого кого-то заработать самостоятельно. То есть, грубо говоря, такое действие говорит, что этот кто-то лоботряс и бездельник, – Нивалис допил бокал вина и подал знак Владмиру нести еще бутылку.

– Гномья гордость – предмет обсуждений уже долгие века, – сосредоточенно изрек Нидхегг, ставя пустой бокал на стол.

– Это я к чему, – протянул черноволосый мужчина, сидевший напротив Нидхегга, поглаживая подбородок, – гномы мстительны, причём их мстительность происходит от обостренного чувства справедливости. Око за око и всё такое, – торопливо говорил Нив. – Гномы могут мстить и не за себя. За близких, например.

– Или же, – и тут Нидхегг понял к чему клонит его друг, – заступиться за слабого! Тем более, если абсолютно уверен, что последний не в состоянии восстановить справедливость самостоятельно! – он аж подпрыгнул на месте, так был рад, что они приближались к сути всего дела, которое отняло у них так много времени.

– Знаешь, что меня удивило? – Нивалис внимательно посмотрел на собеседника напротив. – Где справедливость, там и честность. Гномы ненавидят лгать и, собственно, не лгут. С детства их учат, что ложь – самое бессмысленное занятие.

– Они не лгали, Нив. Они просто не стали говорить, а мы и не спрашивали, что произошло, когда мастер Ферир был в мастерской, – Нидхегг угрюмо вглядывался в свой бокал.

Нивалис резко поднялся, бросил на стол пригоршню монет, кивнул Владмиру в знак благодарности. Нидхегг тоже подскочил.

– К мастеру Фериру?

Нивалис ничего не сказал. Но в ту же секунду вокруг него заискрились льдинки и, через мгновенье, он исчез, оставив после себя лишь несколько снежинок на столе. Нидхегг выругался, потому, как друг удалился опять, не сказав ни слова, и последовал за ним, скрываясь в волнах чёрно-белого пламени.

Глава 4

Мужчины появились посреди небольшого дворика, где несколько дней назад обнаружили гнома. Было темно, хоть глаз выколи. Первый снег радостно хрустел под ногами двоих господ. Перед ними стоял обычный домик. Как и положено в городе, два этажа, чердак, красивая крыша, дымоход. Всё как у всех.

Свет горел на первом этаже, и небольшой лучик виднелся из самого маленького окошка ниже уровня земли за лестницей.

– Она не спит, а он работает, – тихо произнес рыжий.

Оба двинулись в сторону входной двери. На этот раз перед дверью лежал коврик, а на нём древние руны-обереги.

– Это что за форменное издевательство? – удивился Нивалис.

Нидхегг только грустно усмехнулся. Такие руны помогут против обычных грабителей, взломщиков, не самых сильных магов, но против долгожителей сего мира – вещь бесполезная.

Нивалис постучал в дверь и позвонил в колокольчик. Ничего не произошло. Он постучал ещё раз. Они услышали торопливые шаги, но услышали их позади себя.

– Господа сыщики? – немного удивлённо проговорил гном. – Чем обязан в такое время?

Время действительно было позднее, совсем не для визитов, но у Палачей этот факт всегда вызывал лишь улыбку. Ведь для них время не существенно, важна лишь жизнь.

– Давайте зайдем в дом, мастер Ферир. Думаю, вы понимаете, что нам надо поговорить, – голос Нидхегга звучал твёрдо.

Гном прошёл мимо них, открыл дверь и жестом пригласил их в дом:

– Думаю, вы правы, – тихо проговорил мастер, глотая ком в горле.

Жена мастера сидела на кухне, шепча себе под нос, но завидев двух величайших господ, тут же утерла слезы передником. Атмосфера наступила угнетающая. Суровые взгляды двоих друзей сопровождали суетливую беготню гномьей супруги.

– Ох, какая честь, господа. Желаете ли чаю, вина? Может быть, кушать хотите? – голос её слегка подрагивал, дыхание было прерывистым, глаза красные от слез, но она пыталась улыбаться.

– Нет, госпожа Ирет, – Нивалис сказал строго. – Мы здесь по делу. Я слушаю вас.

Он сделал ударение на последнее слово, присел на стул и уставился на обоих. Госпожа Бронценос сжимала в руках передник, а мастер гном, обнимая жену, печально смотрел на двух мужчин, восседавших напротив в ожидании.

– Вы поймите правильно, господа, – начала супруга мастера торопливо, – он не хотел… он…

– Я сам, родная, – гном усадил жену за стол, а сам, наливая себе вина, стал тихо говорить. – Вы вряд ли поймёте гнома, господа. Так что не буду утруждать вас нашими обычаями, историей и всем таким. Мы же люд простой, зарабатываем честным трудом, – Мастер Ферир повернулся к Нивалису и Нидхеггу лицом, глаза его были полны такой скорби и печали, что словами не передашь. – Я в тот вечер и не думал, что полукровка придёт. Он дал сроку два дня, а пришёл на следующий день же после оформления заказа. Сами понимаете… . В общем, я ушёл в мастерскую, шлифовка дело такое, одно неверное движение и придётся ещё слой металла снимать. Так что процесс не самый быстрый. И вот тишина вроде, а тут слышу, жена кричит. По топоту слышу, дети наверх побежали. Я выскочил, в доме его не было, смотрю в окно, а там этот стоит… – сколько презрения гном вложил в последние слова, столько трудно себе представить. – Стоит во дворе, машет своим ножичком кривеньким,  али кинжальчиком, зубочистка и только, тьфу. Так вот, машет он перед носом у девчушки маленькой, соседской. У неё ни матери, ни отца. Одна бабка воспитывает, мы вот чем можем, тоже помогаем. Так и в гости к нам ходит на чай каждый день. А ежели нужно чего, так я лишний заказик возьму и золотцем подсоблю. А этот упырь лохматый,  пьяный  видимо или что, совсем видать не разобрал, кто перед ним стоит, машет своей зуботыркой да орёт: “Убью, сила нечистая, убью!”. Так у меня сердце кровью и облилось,  что тут скажешь. Взял дубинку да выбежал, стукнул его сзади, чтобы хоть немного ростом со мной поравнялся, да и бить стал, уму-разуму учить. А девчушка-то, Кирочка, сразу домой убежала. До сих пор выйти боится.

Нивалис тяжело вздохнул. Ему стало не по себе. Он начал понимать, что происходит. Кто-то настолько сильно желал запутать его и дракона, что пошел на массу уловок. Хотя, к сожалению, Нивалис пока не понял истинных мотивов происходящего.

– А на глаза этого оголтелого вы не смотрели? – резко спросил Нидхегг, он задумался о том, же, о чем думал его друг.

– Так как же не смотрел, смотрел ясно дело. Я же гном, а не орк, в глаза обидчика смотрю! – мастер Ферир гордо выпятил грудь. – Да глаза у него мутные были, причём в прямом смысле-то. Как дымкой какой завешаны, так что ли. Взгляд пустой был. Как неживой вроде.

Нидхегг нахмурился. Нивалис тоже особой радостью не отличился.

– У нас таких уже случаев пять или шесть, – Нив медленно проговорил, потирая подбородок, начинавший зарастать щетиной. – В каждом одно и тоже описание провоцирующих вот такие случаи. Бестолковый вид, стеклянный взгляд, будто не живой, глаза, как белой плёнкой затянуты. И самое главное, пытаются кого-то убить, орут примерно одно и то же.

Нидхегг поднялся и, не издав ни звука, направился к двери. Его друг двинулся за ним. Тишина в доме мастера Бронценоса стала не просто угнетающей, а давящей на сознание. В воздухе повис страх. Оба друга чувствовали это, но пока что, ничем помочь не могли.

– Что же с ним будет? – воскликнула сквозь слезы госпожа Ирет, её голос срывался на истерику.

Но двое мужчин ничего не ответили, лишь вышли за дверь. Сквозь ночную тишину из дома доносились глухие рыдания супруги мастера. Ночь уже перестала быть такой красивой, какой казалась по прибытии. Теперь, вся местность, освещаемая бледным светом луны сквозь тучи, говорила лишь о безысходности ситуации. Даже тихий вой ветра, будто пел прощальную песню.

Друзья вышли на тропинку перед домом гнома.

–Тебе не кажется, что это уже не смешно? – Нидхегг хмурился, в глазах плясал жуткий огонь, тот самый, которым драконы жгли города, уничтожали замки и свергали целые империи.

Нивалис ничего не ответил, но, как и его друг, он понимал, что до добра это всё не доведёт. Больше всего Нивалиса раздражал тот факт, что всё происходило на территории, вверенной ему и дракону. А это всё равно, что прийти и плюнуть им в лицо прямо на пороге их дома.

– Найти бы этого упыря, который так развлекается. Я б ему что-нибудь подправил, – Нивалис хмуро глянул вперёд. – Как бы ни было неприятно, а гному придётся заплатить за его доброту, – от того, что придётся таким образом восстанавливать баланс, мужчине стало тошно. Иной раз принцип их, Палачей, работы “Наказание соразмерно преступлению” было очень непросто выполнять, особенно, когда выяснялись все детали произошедшего.

Выражение лица Нидхегга сменилось с гнева на грусть. Противное, мерзкое чувство бессилия раздражало дракона. Через секунду его поглотило черно-белое пламя. Нивалис простоял еще несколько минут, глядя на кромешную тьму, а затем исчез в россыпи льдинок, съедаемый сомнениями.

На следующее утро Нивалис зашёл к другу в дом. Драконы себе никогда ни в чем не отказывали, богатства они не скрывали, своей натуры тоже, скорее даже выставляли напоказ. Нидхегг проживал в роскошном доме в самом почитаемом районе Портового Города. Здесь жили только самые богатые представители этого местечка. В этом же районе проживал тот самый Берни "Холодный Глаз", мэр города, несколько высокопоставленных чинов. А еще здесь жили самые богатые представительницы очень древней профессии. Район шикарный, спокойный, красочный.

Дом дракона выделялся. Но не украшениями или живой изгородью, хотя и этого было в избытке. А указанием на того, кто тут живёт. Флаг с драконом и гербом рода Нидхегга развивался прямо перед огромными воротами. Зайдя на территорию дома, Нивалиса встретил дворецкий семейства Нидхегга. Довольно забавный малый, хоть и вампир. Чувство юмора у него было отменное, манеры на уровне, а самое главное, он единственный, кроме Нивалиса, кто мог шутить, подстегивать и издеваться над господином драконом.

– Господин Нивалис, – радостно произнес дворецкий Авиджа, торопливо шагая по дорожке от особняка, – как я рад, что вы прибыли. А то наш с вами дорогой господин Нидхегг не желает просыпаться.

Нивалис широко улыбнулся. Авиджа жестом пригласил мужчину пройти в дом. Правда, ещё дойти надо было. Дворецкий был прекрасным дополнением к этому особняку. Три этажа, готическая архитектура, красиво оформленный фасад. Внутри дом выглядел, как дворец – шикарная мебель, обтянутая шелком и парчой, картины предков Нидхегга развешаны по всему дому, ковры на полах, витражи вместо прозрачных привычных стёкол в окнах, картины на потолках, описывающие события давних времен. И постоянные ароматы дорогих парфюмов на первом этаже.

– Авиджа, где этот хвостатый опять спит? – Нивалис снял плащ и передал дворецкому.

– О, господин изволит спать на полу в большой гостиной на втором этаже.

– Будь добр, подай нам завтрак, – Нивалис пошёл на второй этаж.

Пока он поднимался, до него доносилось, как Авиджа бухтит себе под нос, как может дракон великого рода Железного Крыла быть таким непристойным дуралеем. Когда Нивалис поднялся, он был шокирован и несколько минут стоял на месте с открытым ртом, будучи шокированным от удивления.

– И как только сил хватает или чего там… – растерянно прошептал Нив.

Нидхегг растянулся на полу, благо в человеческом обличье, абсолютно голый, а вокруг мирно сопели сирены, в количестве пяти штук.

Нив прикрыл лицо руками, глубоко вздохнув. Кстати, этих же самых сирен он вчера перекрикивал в таверне. По всей гостиной валялись перья, и не из подушек, стоило бы заметить. Мужчина осторожно двинулся вперёд, пытаясь дойти до друга, при этом, не наступив ни на одну из дам.

Зная, как драконы не любят холод, у мужчины уже был план, как разбудить соню. Добравшись до рыжего, Нивалис поднес руку ко рту, прошептал пару слов, и в руке появилась ледяная роза. Встав прямо над драконом, Нив поднес руку так, чтобы его ладонь была прямо над грудью спящего. Он убрал аккуратно ладонь, оставив ледяную розу, испускающую пар, висеть в воздухе. Нивалис тихо, по-шпионски, отошел в самый угол, щёлкнул пальцами и роза приземлились чётко в центр груди Нидхегга.

Через пару секунд раздался истошный крик дракона.

– Какого….?!??

Нивалис тихо смеялся в углу.

– АВИДЖА, ЧТОБ ТЕБЯ ЧЕРТИ ДРАЛИ! НЕСИ СЮДА СВОЮ КЛЫКАСТУЮ ЗАДНИЦУ!

Нидхегг орал от неожиданного холода, а ледяная роза, распускавшая лепестки на груди дракона, ещё и прилипла и никак не желала отваливаться.

– Мой господин, что…

– Я тебе сейчас устрою что! Я твою морду кровососную размажу по потолку, упырь ты драный! Ты че творишь, огрызок магии, а?

Авиджа в удивлении отпустил тележку с завтраком, а затем чопорно ответил, выговаривая чётко каждое слово, будто чеканя монетку:

– Мой господин, к вашему сведению и к моему большому разочарованию, я не обладаю магией льда. О чем я вам напоминаю в тысяча семьсот двадцать четвертый раз.

И тут до недовольного мужчины дошло. Он разорался ещё  громче, от чего стены сотрясались,  а проснувшиеся сирены, испуганные и первыми воплями, выбежали из гостиной, сверкая пятками.

– Нив, мелочь рогатая! Демонюга убогая, чтоб тебе в Аду сковородкой били по ушам, козлина!

Нидхеггу, наконец, удалось стряхнуть розу, упавшую на пол с высоты роста рыжеволосого господина и та разлетелась на сотни маленьких льдинок, тут же испарившихся. Нивалис громко хохоча, вышел из угла.

– Доброе утро, господин чешуйчатый зад, – Нив низко поклонился, издевательски усмехаясь.

– Ой, да пошёл ты!

Недовольный таким пробуждением, раздраженный дракон отправился в ванную комнату, смывать с себя последствия бурной ночи. Авиджа же принялся прибираться в комнате, собирая ошметки ткани, которые когда-то были чьей-то одеждой, бюстье, разорванные корсеты и прочую ерунду, оставшуюся от сирен. Нивалис помог дворецкому собрать пустые бутылки из-под вина и шампанского.

– Авиджа, завтрак неси, – недовольно буркнул Нидхегг, выходя из ванной, перетягивая полотенце и заправляя его краешек.

– Если мой господин откроет свои глаза, то он увидит, что господин Нивалис уже распорядился о завтраке и тот ждёт вас на тележке, и я бы даже успел сервировать стол, если бы мне не пришлось собирать вот это все, – вампир выразительно посмотрел на охапку тряпок в своих руках.

Авиджа, хоть и привык к вспыльчивому нраву хозяина, все равно  был весьма недоволен, скрываемый кучей ткани. Выходя, он слегка подтолкнул тележку ногой в сторону молодого господина. Дракон остановил медленно катившуюся тележку, изящно подхватывая тарелки и ставя их на стол. Его друг поставил всё остальное – стаканы, графин сок, чайник чая и тосты с джемом из серебрянки, кисло-сладкой ягоды, растущей только в Приземье и на Портовой территории.

– Вижу ночь прошла на ура, – Нивалис сделал внушительный глоток апельсинового сока.

– Отвали, прихвостень адский.

Друзья приступили к завтраку. Как и положено, ели молча, иногда переглядываясь. За окном блистало солнце, освещая невероятной красоты витражи на окнах в той самой большой гостиной. Солнечные лучи будто оживляли драконов, изображенных на виражах. Такое утро должно было принести только радостные события, по крайне мере, дракон на это надеялся, похрустывая тостом с джемом.

Глава 5

Для Мелиссы дни тянулись медленно. Время будто нарочно решило замедлиться. Вокруг уже навалило снега, воздух пропитался морозом, ветер становился сильнее и холоднее. Деревья повсюду были укрыты белым снежным одеялом.

В доме тетушки Мэй и дядюшки Рисса поселилась грусть. Звонкий смех пропал, дети перестали играть во дворе. Всё свободное время семья проводила вместе, дома, в разговорах и рассуждениях. Малышка Нора стала часто плакать, близнецы Расс и Росс ходили угрюмыми, особенно, когда возвращались из школы. Отец семейства, Рисс, представитель старого рода волков, особой улыбчивостью тоже не отличался. О тёте Мэй можно было ничего не говорить, печаль поглотила её настолько, что та стала рассеянной,  отчего еще больше расстраивалась.

Дядюшка Рисс, как и обещал, отправил письмо знакомому в Портовый Город, с просьбой о небольшой помощи.

– Дорогой, ты думаешь, Владмир не откажет? – тетушка Мэй теребила полотенце в руках.

– Он? Нет. Сердце у него на месте. Я ему всё в письме рассказал.

Мэй уселась рядом с супругом, тот обнял её за плечи.

– Ну что ты? Владмир за ней присмотрит. К тому же, он полукровка, наполовину домовой, ты помнишь? – тихо приговаривал Рисс, пытаясь успокоить жену.

– Угу, – продолжала всхлипывать тетушка.

– Родная, перестань, – дядя обнял её как можно нежнее и с таким теплом, что хватило бы согреть весь городок. – Она сильная девочка, она справится. Ей нужна эта свобода.

– Она наша девочка, Рисс, так же, как и остальные. Она еще мала, чтобы во всем разбираться самой. Да и опасно в том городе, – Мэй еле сдерживала слезы. Воспоминания о том, как она не уберегла сестру, нахлынули, как волна.

– Перестань, дорогая. Всё будет хорошо.

Мелисса слышала каждое слово. Она шла на кухню за молоком для Норы и печеньем для близнецов, но вовремя остановилась. Глаза снова защипало. Она утерла рукавом наворачивающиеся слезы, горько улыбнулась и вошла на кухню.

– Нора хочет молока, а близнецы – печенья.

Она тихо взяла всё необходимое и пошла наверх. Девушка знала, что дальше будет только хуже. И может пора уже подумать о том, чтобы уйти раньше? Может не стоило дожидаться этого позора всего семейства? Если она убежит, Руфус не сможет объявить при всех, что она изгнана и не опозорит тётю и дядю.

Поглощенная мыслями, она запнулась о последнюю ступеньку и чуть не выронила всё, что несла в руках.

– Детка, ты в порядке? – услышав шум, подала голос снизу тетушка Мэй.

– Да, всё хорошо, запнулась просто.

Мелисса пошла дальше в комнату, откинув все мысли. Она знала, что, скорее всего, каждый в этом доме уже думал о варианте, который ей только что пришёл в голову. Но никто его не озвучивал – тетя с дядей из осторожности, а мелкие – просто потому, что они маленькие ещё и их всё равно никто не будет слушать.

В комнате Мелиссы царил бардак. Стоя на пороге своей же комнаты, девушка с подносом в руках смотрела на необычную картину. Нора разъяренная, морща нос, с растрепанной головой стояла на кровати и рычала негромко. В нескольких метрах от нее стояли Расс и Росс, немного удивленные.

– Так, мне еще тут спать, между прочим! – Мелисса нарочито сурово нарушила тишину.

Нора села и улыбнулась, поправляя растрепавшиеся косички. Близнецы бросили подушки на пол:

– Это она начала! – с притворной обидой воскликнул Расс.

Нора опять оскалилась:

– Да что ты такое говоришь, выхухорь блохастый… – и вместе с этими словами, запустила в брата небольшой, но плотной подушкой четко в лоб.

– Нора, прекрати, – Мелисса поставила поднос на столик, рядом с кроватью. – Давайте ешьте, время перекусить, – девушка повернулась к маленькой девчушке, поправляя прядку волос, свалившуюся на нос. – Не обзывайся на брата.

Братья тихо посмеивались, похрустывая овсяным печеньем. И было от чего. Малышка Нора никогда не сдерживалась, говорила всё, что думала. И, по правде говоря, никто особо ее за это не наказывал и не ругал, только пальцем грозили и все, потому что младшая всегда знала, когда и что она могла сказать, и, главное, когда надо было остановиться. Она вообще смышленая была.

– Мелисса, мы в город пойдем? – вдруг спросил Росс, вытирая рукавом молоко с лица.

– Не знаю, Росс, я не хочу. Осталось совсем немного времени, лишний раз туда ходить и светиться не хочется.

– Долго ты будешь сидеть затворником? – Нора начала старую песню. – Ты крутая, тебе нечего бояться. Почему ты тут прячешься?

– Милая, давай не бу…

– А когда мы будем? – уже не выдержал Расс, он был самым сдержанным, молчаливым среди них всех, но и его терпение лопнуло. – Когда ты будешь с нами об этом говорить? Думаешь, раз мы маленькие, мы ничего не понимаем, не видим и не слышим? – голос одного из близнецов плавно переходил с рыка на крик. – Сколько ты еще будешь все в себе держать?

Росс одернул брата. Но Расса это не остановило, он продолжал, выплескивая накопившуюся ярость:

– Ты думаешь, если будешь об этом молчать, тебе станет легче? Нам станет легче? Думаешь, если ты и мама с папой будете молчать, мы ничего не узнаем? Так вот, я раскрою тебе маленький секрет, мы с Россом в школу ходим, все знаем и слышим. И знаешь, что? Если родители этой бредятиной прикрываются, мол, защищают нас, ну ты-то хоть не прикидывайся и не ври нам!

Расс сжимал руки в кулаках, дышал тяжело, щеки его раскраснелись, сверкая глазами, глядел на Мелиссу. Он ждал, правда, сам не понимал чего. То ли, чтобы старшая сестра что-нибудь ответила ему в ответ, то ли, чтобы дала ему затрещину. В комнате повисла напряженная тишина. Мелисса глубоко вздохнула, села на кровать и посмотрела на всех троих.

– Расс, ты должен понимать, эта не тема для разговора, – Расс хотел уже что-то возразить, но Мелисса подняла ладонь вверх, давая понять, что она его выслушала и теперь её черед задвигать монолог. – Но, ты прав. Пытаться что-то утаить от вас в таком маленьком городишке, где все друг друга знают – бессмысленно. По правде говоря, никто не утаивает, просто не знают, как вам все это сказать, под каким соусом вам всё преподнести, чтобы вы не возненавидели это место.

Девушка перевела дыхание. Нора спокойно ела печенье, а близнецы внимательно слушали. Расс начал медленно остывать, сев возле Норы. Малышка нежно взяла его за руку.

– Я бы хотела вам сказать всё, что вы хотите услышать. Но не могу. Я обещала нашим родителям, что буду молчать, – она подняла руку, показывая, чтобы Расс даже не начинал все опять. – И да, ты можешь дуться сколько тебе влезет, – она посмотрела на насупившегося близнеца, – но так будет лучше. На этом тема закрыта. Закрыта, – девушка выразительно посмотрела на уже набравшего в грудь воздуха, чтобы возразить Расса. – А теперь марш на улицу, помогите дяде. Нора, мы с тобой на кухню.

Недовольный Расс, задумавшийся Росс, жующая Нора и тяжело вздыхающая Мелисса – эта процессия вышла из комнаты девушки и направилась вниз. Как и ожидала старшая, тетя Мэй уже суетилась на кухне, что-то сыпала в чашки, мешала, а дядя Рисс пошел на улицу колоть дрова. Не говоря ни слова, близнецы вышли на улицу, накинув теплые меховые куртки. Мелисса и Нора двинулись на кухню. Завидев их, тетушка сразу выдала им список поручений.

Каждый был занят своим делом. Думать о чем-то грустном, просто не было времени. Собственно, на то и был расчет. Время пролетело, как один миг. Вечер пришел быстро, окутывая сумерками окрестности. Ужин прошел в полном молчании, никто не хотел ничего озвучивать. У каждого были свои мысли, каждый был увлечен только своими раздумьями.

Пришло время сна. Младшие отправились по своим комнатам. Где-то через час, в доме повисла полная тишина, младшие уснули, только и слышно было, как сопят. А Мелисса, тетя Мэй и дядя Рисс все так же сидели на кухне. Вдруг раздался глухой стук в дверь. Все трое напряглись. Глава семейства с беспокойством в глазах встал и пошел открывать дверь. Тетушка Мэй проводила его испуганным взглядом и схватила Мелиссу за руку.

– Проходи, друг, – донеслось из прихожей. Гость зашёл не сразу. Из прихожей доносился глухой шёпот дяди Рисса и прибывшего в их дом гостя. О чем они говорили, сложно было разобрать.

На пороге кухни возник гном с огромной седой бородой, аккуратно расчесанной и заплетенной в косички. Мастер Обриус пришел не просто так, на плече у него висела довольно увесистая кожаная сумка.

– Я вам вот, – пыхтя, поставил на пол сумку, гном проговорил, – одежду принес. Тут, конечно, немного, но на первое время пожить в Портовом Городе хватит. И вот еще…

Мастер подошел к Мелиссе и положил ей в руку кожаный мешочек с фамильным гербом гнома. Девушка едва сдерживала слезы. Тетушка тихо охнула.

– Мастер… – тихо выдохнула Мелисса.

– Не надо мне тут, – гном сурово и четко прервал девушку, намекая, что это обсуждать он не собирается. – Ты спасла моих детей. Этот долг ничем не уплатить. Это меньшее, что я могу, – он посмотрел печальными глазами на девушку, а потом повернулся к дяде, – я пойду, если кто увидит, будет нехорошо. Окольными путями шел.

Мастер и Рисс, не глядя друг на друга, вышли с кухни. Мелисса осталась стоять, как вкопанная. Она будто смотрела на все со стороны, будто всё это происходило не с ней.

– Девочка моя, не стой. Скорее ступай наверх, собирай вещи, бери только самое необходимое.

Мелисса, ничего не понимая, двинулась наверх, ноги плохо слушались, были как ватные. Сердце стучало так быстро, будто готово было выпрыгнуть из груди. В голове буря мыслей, тонна вопросов. Она кидала в дорожную сумку только все, что попадалось под руку без разбора. Комната плыла, как в водовороте. Пошатываясь, она спустилась вниз, при этом держась за перила, чтобы не свалиться со ступенек.

Её ждали тетя и дядя.

– Так, – сказал Рисс хрипло, – пора.

– Что? Что происходит? Почему? – Мелисса говорила тихо, но она догадывалась, что услышит в ответ.

Тетя взяла ее руки в свои:

– Девочка моя, ты думаешь, мы не знаем, что ты хочешь уйти? Мы все поняли уже давно. Но не в этом проблема.

– Мастер Обриус, гном высокопоставленный, слышит и видит многое. Мы с ним договорились  –  если вдруг он узнает что-то, он придет. Тебя не будут выгонять из стаи, – Рисс помолчал мгновение, тяжело вздохнул и выдал. – Мастер Обриус подслушал, как Руфус разговаривал со своей супругой в его ателье, он прикажет казнить тебя перед всеми в качестве примера тем, кто посмеет загрязнить кровь стаи. Поэтому, пока никто не узнал, ты должна бежать.

– Пойдешь лесной тропой до Великой дороги, оттуда рукой подать до Портового города. Иди быстро, не оборачивайся, не останавливайся, не смотри назад. Ни с кем не говори, никому не доверяй, – тетушка говорила быстро, докладывая в сумку Мелиссы бутерброды в дорогу.

– Вот адрес, – Рисс протянул девушке клочок пергамента. – В Портовом Городе, в самом центре стоит таверна “Изумрудный Котелок”, ее хозяина зовут Владмир. Передашь ему это, – дядя протянул Мелиссе орден, небольшой, похожий на звезду, но что-то в нем было особое. – Он всё поймет.

– Готова? – тетушка спросила со слезами на глазах.

– Но… а как же вы? У меня еще столько вопросов… – горячие слезы потекли по щекам девушки.

– Некогда, родная. Мы не знаем, сколько у нас времени, сутки, может двое, а может до рассвета.

Мелисса медленно надевала пальто с овчинным мехом, все еще не понимая толком, что происходит. Все было, как в тумане. Откуда-то издалека слышался голос дяди:

– Мелисса, не смотри назад, запомнила? – Рисс тряхнул девушку за плечи. – Пойдешь по лесу – не смотри назад, только вперед, поняла? Ответь.

– Да, – вяло сказала Мелисса, – пойду по лесу – не смотреть назад.

– Доберешься до таверны, Владмир даст нам знать, сама не пиши. Вся связь только через него, поняла?

– Да, дядюшка, – и тут слезы хлынули из ее глаз. Оказывается, уходить было не так-то и просто, как она думала.

Дядя прижал её к груди, поглаживая волосы. Тетушка обняла их обоих.

– Тише, моя маленькая, не плачь. Ты справишься. Ты сильная, как твоя мать. Она никому не дала себя сломить, даже Руфусу. И ты не давай.

Тетушка всучила еще один кожаный мешочек, тот, который Рисс раньше доставал из-под половицы.

– Посмотри на меня, – глава семейства взял худенькое личико Мелиссы в свои огромные ладони, – твоя мать, Мия, отдала жизнь за тебя. Она была сильной, как зимний ветер. Руфус её не простил за отказ тогда, не простил и тебя сейчас за сломанную руку младшей. Ты не просто полукровка, ты напоминаешь ему о прошлом, о том, что ему отказали ради другого. Так что тебе будет лучше и спокойнее там, у Владмира. Но не здесь. Мы дали слово твоей матери, что сбережем твою жизнь, не дадим ему угробить тебя. Мы тебя любим. Помни это. А теперь тебе пора.

Он поцеловал Мелиссу в лоб. Слезы продолжали бежать по ее лицу, но уже не от страха и отчаяния, а от осознания, сколько любви Мэй и Рисс ей подарили. Тетя обняла ее еще раз. Мелисса схватила сумку мастера Обриуса, свою дорожную сумку и вышла на улицу. Ночь встретила её морозным ветром, яркой луной и серебристым снегом. Девушка быстрым шагом направилась в сторону леса. Деревья приветливо покачивались, приглашая ее войти в лес и не думать ни о чем. А тетушка и дядюшка остались стоять в дверях, пока ее силуэт не исчез среди деревьев. Пока она шла, Рисс все повторял:

– Не смотри назад, не смотри назад, дорогая…