Люблю ее, на руках бы носил, да хоть бы и бросила она эту свою бутербродную, только ребенку вредит, говорил Кирюша, не понимая, вслух он это произносит, или ему кажется. Забей, говорил Слепень, кто этих баб поймет, оставь ее в покое. Это у ней гормоны.
Когда кончался март, и было уже совсем тепло, одной ненастной ночью у Валечкиного отца горлом пошла кровь, а сама Валечка вдруг грянулась о кафельный пол прямо у прилавка с начинками для сэндвичей, и ее скрутило острым раздирающим низ живота спазмом. Оперировали их почти одновременно, и оба потеряли не сказать чтоб много, но все же: одно легкое и маленький сгусток плоти, который не успел обзавестись ни душой, ни будущим. Валечку выписали через три дня.
А однажды впервые за несколько недель Валечка сказала Кирюше что-то кроме «Ужин греть?». Она сказала: зачем мы все это затеяли? Почему я тебя не прогнала тогда? И еще сказала: я не понимаю, что мне теперь делать. И глаза у нее были цвета свинца.
Весна была уже в разгаре, но погода так и не установилась, шторма приходили на побережье один за другим. И тогда в третий раз Кирюша закинул невод. Море будто кипело, и волны били одновременно со всех сторон. Рыбина проплыла мимо лодки, выставив громадный ржавый плавник, который мерзко царапнул по борту, и ушла в глубину, чтобы через секунду выставить свою башку с торчащим в челюсти крюком с другой стороны. Кирюша взял наперевес весло и изо всех сил крикнул в пустые рыбьи глаза, чтобы она все отменила! Ему не этого надобно было!
Отпустишь? – проскрипел жестяной голос, и Кирюша подумал: да. Пусть она будет свободна. Крюк вытащи, молвила Рыбка, и голос ее прозвучал глухо и устало. В лицо Кирюше брызнуло дождем, и он, с трудом держа равновесие, отложил весло, наклонился и рванул проклятую железку. Что-то заскрежетало, Рыбка грянулась о лодку, раздался звук, будто скрутили и сломали железную арматурину; ржавая чешуйка просвистела около Кирюшиного уха, и он почувствовал теплую струйку, бегущую по шее.
И тебя отметила, со спокойным удовлетворением сказала Рыбка и ушла в глубину.
Кирюша с сожалением посмотрел на пустой крючок. Сорвалась, а здоровая была, подумал он и решил на сегодня ограничиться десятком бычков. День обещал быть жарким, и надо было успеть отвезти документы в рыбопромышленный техникум – хватит болтаться, как цветок в проруби, какой-никакой диплом нужен.
Вместо курортников в Семибалки уже неделю как прибыла целая толпа, как они себя называли, волонтеров-экологов с мусорными мешками, в рабочих перчатках и с походной лабораторией для анализа воды. Две гитары стояли рядом с потрепанными рюкзаками во дворе у Кирюши, да и Валечкины родители все свои пустующие комнаты сдали. Мешки быстро кончились, но экологи не унывали и собирались развлекаться таким образом не меньше двух недель, и Кирюша подрядился им помогать, только вот оригинал аттестата надо было сдать в приемную комиссию.