– Знаешь, – она закрывает ноутбук и несет его к столу. – Мне повезло. То ли он оказался бесплодным, то ли я, но даже не залетела. Но он нанес сильные повреждения внутри меня. Где-то через месяц я пошла к гинекологу, ну, и выяснилось, что он мне многие органы повредил. Конечно, сейчас врачи все залатали, но иногда бывало больно заниматься сексом в принципе. В тот момент я перешла к девушкам, – девушка вздыхает. – А он потом дальше развлекался с маленькими девочками, кстати. Однажды просто это стало известно.

Мне не было ее жаль. Нет, совсем наоборот. Я считал ее шлюхой, которая трахнулась со старпером на первом свидании.

Мы никогда не говорили настолько долго. И я понял только в этот момент, что она думает о том, что у нас есть отношения. Что мы, на самом деле, пара, а не просто подходящие по темпераменту люди. Но я лишь хотел ее трахнуть опять.

– Пеппер, – я подхожу к ней сзади. Действительно, она была такой маленькой, словно ее рост остановился в пятнадцати годах. – Я хочу тебя трахнуть прямо сейчас, – я разворачиваю ее лицом к себе и начинаю целовать. Девушка отвечает на поцелуй более охотно, чем я представлял. Она хватается за мои волосы, а затем тащит на кровать. Она картинно толкает меня, и мое тело падает на матрас. Девушка садится сверху.

– Трахнуть? – она скалится и спускается вниз. – Трахнуть меня? – ее руки тянутся к моим джинсам и расстегивают их. Она достает член и смотрит на него, после чего начинает облизывать каждую выпирающую вену на нем. Она поднимается языком выше и касается головки. Я бы связал ее и трахнул. Трахнул бы так, чтобы она упала в обморок от этого секса. Чтобы назвала меня лучшим. Да, черт возьми, я хотел, чтобы она считала секс со мной самой прекрасной вещью, случавшейся с ней. Я был готов заботиться о ее оргазме.

Эта мысль не дает мне покоя где-то пять минут, пока она обсасывает член. Я прошу ее подняться. Девушка улыбается, поднимается, держа мой член в руке.

– Трахни меня, – она шепчет мне на ухо и начинает было садиться на член, но нет.

– Погоди немного, – я провожу рукой по лицо девушки, задевая губы, подбородок, скользя пальцами ниже. Я ласкаю ее маленькую грудь, задеваю все ее выпирающие ребра. Я дотрагиваюсь до ее пушистого лобка и в тот же момент переворачиваю ее так, чтобы девушка оказалась подо мной. Ее маленькое тельце дрожало от предвкушения. Я смотрю ей в глаза, как это делала она когда-то, и вижу такое сильное желание, такие смешанные эмоции. Я вижу непонимание моих действий, я вижу интерес к ним.

Я опускаюсь поцелуями к ее лобку, от чего девушка не менее изумленно пытается тащить меня назад.

– Роджер, просто трахни меня, пожалуйста, – ее руки запутываются в моих волосах, они тянут их, пытаются поднять обратно. Я обвожу ее пупок языком и спускаюсь к дырочке. Я облизываю ее сначала нежно, еле касаясь, но потом мой язык завладевает ею. Как бы я им двинул, то так же и она стонала, протяжно, резко или тихо. Ее стоны ласкали мой слух.

Я ласкаю ее, пока она не умоляет прекратить, но… Мне не хотелось прекращать. Я встаю и смотрю на нее.

– Что с тобой? – выдыхает она. Тело девушки так извивается под моими руками, подо мной. Я смотрю на нее, на ее покрасневшую кожу. Она так завелась. Ее дырочка такая мокрая, она вся заполняется возбуждением. Я касаюсь ее клитора и круговыми движениями свожу ее с ума. Она возбуждается еще сильнее, она стонет. Она кричит от собственных эмоций. Я хочу заполнить ее всю, но больше я хочу, чтобы она испытывала лучшее, что с ней случалось.

Мои два пальца с легкостью входят в нее и начинают властвовать над телом. Она стонет, протягивая каждый свой вздох, она извивается. Я опускаюсь и начинаю ласкать языком ее клитор.

Мое возбуждение было на пределе. Если бы она только раз оголила головку от крайней плоти, то я бы кончил от одного возбуждения, без физического воздействия на него далее.

Она стонет и сильно вздрагивает, цепляясь за мои волосы, в своем сладостном оргазме. Моя плоть пульсирует так, будто еще совсем чуть-чуть, и я кончу тоже. Я открываюсь губами от девушки и встаю, вытирая лицо рукой. Мой член касался ее ноги, пока я вставал, что завело меня еще сильнее.

Она тихо дышит в истоме оргазма. Я надеваю штаны и присаживаюсь в кресло.

– Ты – первый парень, кто сделал куни лучше, чем его делает девушка, – она встает и натягивает трусы, валяющиеся рядом. Девушка встает и подходит ко мне, обнимая сзади. – Ты – первый парень, от языка которого я кончила.

Именно в этот момент, после этих слов, возбуждение в моих штанах достигло максимума, и поток спермы стал обволакивать ткань джинсы. Я тихо рычу и бью по подлокотнику.

Я не знаю, что она сделала со мной.

Она – мое маленькое поражение.

Я потерял счет времени. Пеппер каждый день сидела на своем месте, иногда пересаживаясь на мое кресло. Она читала, писала, в общем-то, работала. Я приходил с работы, целовал ее в лоб. Мы вместе смотрели фильмы. Мы занимались сексом, приближенным к тому сексу, который обзывают любовью. Наш секс был нежным и чувственным. Эмоции Пеппер, они так сковывали меня. Они сковывали и заставляли забыть о своих прошлых девушках и мужчинах. Я не помнил никого, кто был до нее. Как пелена в моем сознании, такая мутная и бирюзовая, заполонила меня. Я не дышал без нее, я не думал без нее. Я будто не жил, если ряд нет ее.

Мне это не нравилось.

Я хотел не чувствовать привязанности к этой девушке. Я хотел продолжать трахать других без единого последствия, но она… Она, как маленький вздох воздуха в пучине этого темного океана. Она, как луч солнца. Она была чем-то таким, что я просто не мог подобрать синонимом к этим эмоциям, которые я испытывал. Она была маленьким раем в моем аду. Я просто переставал дышать, если не видел ее серого узкого взгляда, если не касается ее плеч, если не целовал ее терпкие от сигарет губы.

Я никогда не чувствовал таких эмоций, никогда не нуждался в объятии или поцелуе. Я смотрел на Пеппер и слышал, как сердце, будто барабанной дробью, отбивало свой ритм. Отбивало так быстро, так спешно, что перехватывало дыхание.

Именно тогда я понял, что надо что-то предпринять, дабы эта ситуация не оказалась слишком глубокой и потерянной.

Я прихожу с работы и подхожу к Пеппер.

– Добрый вечер, – моя сумка остается в прихожей, а сам я снимаю куртку уже в комнате. Девушка сидит и внимательно вчитывается в текст.

– Добрый, – она улыбается и протирает глаза, – как работа?

– Наконец-то тренингов больше не будет, но теперь нужно написать отчет с него. С диаграммами, прогрессом и успехами, – я валюсь на кровать и смотрю в потолок. – Пеппер, у меня к тебе есть предложение, от которого ты вряд ли откажешься.

Девушка озадаченно смотрит на меня, отодвигая ноутбук.

– Сможешь удивить меня? – усмехается.

– Хочу пригласить девушку к нам. Третьей, – я начинаю ждать ее реакцию. Пеппер встает и подходит.

– Отличная идея, только девушку я выберу сама, не против?

– Только за, – я целую ее в губы и откидываюсь на диван обратно.

Через пару дней Пеппер ушла куда-то, а вернулась уже с нашей третьей.

Эта идея о третьей появилась у меня только потому, что мне нужно было отвлечься на тело другого человека. Я видел перед собой лишь тело Пеппер, ее тонкое тело, красивое, такое во всем эстетичное. Без единого шрама или царапины, без родинок. Оно было идеально белым. Ее идеальное тело идеально выгибалось. Она была каким-то совершенством в этом мире.

Пеппер пришла с девушкой, почти полностью противоположной ей самой. У этой девушки были розовые короткие волосы и проколотая нижняя губа, прямо посередине. Ее глаза были светло-голубыми, почти светящимися, настолько светлыми. Ростом от Пеппер она почти не отличалась: они обе были среднего роста. А вот тело.. Тело девушки было самой сильной противоположностью. Оно было пухловатым, сквозь свитер виднелась окантовка кружевного бра, ее грудь была большой, можно было сказать, что идеальной. Свитер обтягивал ее груди, ее красивые и пышные груди. Бедра, не менее обворожительные, скрывались под свободными джинсами. Пеппер, довольная собой, приглашает ее сесть на диван. Я подхожу к девушкам и смотрю на них.

– Роджер, – я киваю головой девушке в свитере. Та умиляется.

– Мэрион, – она улыбается, от чего пирсинг на ее губе немного поддается вперед. Девушка подсаживается ближе ко мне и смотрит в глаза. Ее радужка была небесно-голубой, очень красивой, увидел бы любой парень эти глаза, он бы утонул в них, как в каком-то океане. Мой взгляд переносится на Пеппер, ее улыбку, которой она будто говорит, что все правильно, что стоит раздеть Мэрион. Но этого я не делаю.

Девушка сама схватывается за ворот свитера и тянет наверх. Ее груди закрыты в тонком белом полупрозрачном бра. Ореолы сосков просвечиваются и дают увидеть себя в их красоте. Я смотрю на нее и вижу кусок мясо, что видел в девушках раньше. Сквозь тонкую ткань я замечаю, что у нее проколоты соски.

Пеппер встает на кровать, проходит к спине девушки, присаживается и начинает покрывать ее шею поцелуями. Мэрион томно вздыхает и оборачивается на поцелуи к синеволосой. Та переходит с шеи на уши поцелуями и нежно, легко касается губ девушки. Их губы сливаются в страстном поцелуе, руки переплетаются между собой, пальца схватываются за волосы. Мэрион раздевает Пеппер и начинает целовать ее маленькое и идеальное тельце. Я смотрю с вожделением, как соски синеволосой встают и как она толкает девушку ближе к своей дырочке. Та послушно покрывает поцелуями все ее тело, все ее ребра, все ее выступы. Я представляю, как делал бы это сам, и начинаю злиться. Мэрион не должна это делать. Стоит это делать лишь мне.

Я смотрю на Мэрион и понимаю, что не хочу ее трахать. Ее тело кажется мне не таким уж и сексуальным, ее движения не такими и эротичными. Я смотрю на ее татуировку на бедре в виде большой розовой лилии и не могу отделаться от мысли о том, что ее ляжки в несколько раз больше, чем у Пеппер. Не могу смотреть на ее руки, они кажутся мне полными и такими некрасивыми. Лицо, с этим пирсингом и усыпанное веснушками, не кажется мне привлекательным, скорее строго наоборот: я считаю, что ее истинная сущность теряется за пигментом кожи и некрасивым железом на губах. Я смотрю на ее грудь, и она уже не привлекает меня.

Мэрион отвлекается на меня, оставляя Пеппер в томном ожидании. Девушка расстегивает мои штаны и стягивает футболку. Она, наверное, ожидала увидеть мой пульсирующий, готовый попасть к ней в ротик, член, но он не наполнился кровью. Я не был возбужден совсем, когда приходилось смотреть на Мэрион.

Она стаскивает зубами с меня трусы и обнажает висящий член. Она берет его в руку, так как он умещается в ней целиком, и начинает надрачивать. Ничего, кроме отвращения я не чувствую.

Я будто сломался.

На помощь Мэрион подходит Пеппер и начинает меня целовать. От ее поцелуев моя плоть становится больше, увеличивается в руке Мэрион. Та берет его в рот, пока Пеппер целует меня. Но это не ее маленький ротик, способный вытворять такие прекрасные вещи с моим членом. Это рот какой-то девушки, которую я не хочу трахать. И не хочу, чтобы она касалась меня.

Я закрываю глаза.

– Роджер, – шепчет мне Пеппер, – все в порядке?

– Я хочу посмотреть на то, как вы развлекаетесь, – выдавливаю из себя я, не имея возможности превозмочь свое нежелание к Мэрион. Пеппер мне кивает и оттаскивает Мэрион на кровать. Она так властно начинает ласкать ее языком и пальцами, будто она стала совсем другой. Будто в ней есть что-то мужское.

Девушки ласкали друг друга по меньшей мере больше часа. Я не считал их оргазмов, я даже не дрочил. Я просто смотрел и испытывал отвращение. В конце концов, я просто вышел из комнаты и стал ждать их на кухне.

Они вышли, чмокнулись на прощание, и Мэрион ушла.

Пеппер заходит на кухню и присаживается ко мне на колени.

– Что случилось?

– Если бы я только знал.

Я смотрел на нее. На ее тонкие руки, на ее белоснежную кожу. Я смотрел-смотрел, протирая глаза, а потом вновь поднимая взгляд на нее. Она, лишь она, ее глаза.

Она захватила меня.

Я забыл абсолютно всех, кто был до нее. Может, я и спал с другими, но она… Она. Пеппер, маленькая проказница, она так сильно, так далеко заставляет меня чувствовать.

Я будто сходил с ума день ото дня. И лишь она, будто волшебная пилюля, спасала меня от бегства в никуда.

Утром потерянного счета я смотрю на Пеппер: она еще спит, ее губы сжаты. Она немного посапывает от выкуренных сигарет, от ее хриплых легких. Я смотрю и наблюдаю почти вечность за ней, за каждым ее движением. Как она сильнее зажмурится, как дернет носом, как сквозь сон что-то бормочет. Я замечаю каждый ее вздох.

Я никогда не ел за кухонным столом. Но с ней я ей за ним каждый вечер. Каждое утро, если мы просыпались. Каждые выходные.

Я смотрел на нее и не понимал, как настолько маленькое существо может так сильно и так ярко заполнить меня, всего меня.

Я поднимаюсь и иду на кухню. Там жду, пока Пеппер проснется.

– Доброе утро, – она потягивается и смотрит на меня. – Может, выйдем погулять? Я хотела бы съездить к побережью.

– Холодно.

– Да, но я бы хотела, – она прерывается и постанывает, – хотела бы немного прогуляться. Пожалуйста, Роджер, – она присаживается за стул и выжидающе смотрит.

– Что?

– Просто давай съездим, мне хочется побыть на улице, – ее голос переходит от спокойного к более писклявому. Я смотрю на нее и думаю. В моей голове появляются теплые цвета, меня окутывает тепло по всему телу. Я готов был с ней ехать куда она захочет и когда ей это понадобится.

Встав со стула, я беру штаны, одеваюсь и жду ее. Она делает примерно тоже самое, и мы выходим на улицу.

На метро пришлось ехать чуть больше получаса. Все это время Пеппер замечала на себе разные взгляды людей: маленькие девочки смотрели на нее, как на куклу, с вожделением потрогать волосы, может, немного поиграть, взрослые осуждающе думали, что она чертовски бунтующий подросток. И лишь я знал, сколько ей было лет, что она любила, какова она в постели, какие ее любимые фильмы и чем она увлекалась. Лишь я мог себе позволить трогать ее во всех ее самых интимных местах.

Ее самым слабым местом оказались руки: она любила, когда ей целуют кончики пальцев.

Мы приезжаем на конечную станцию метро. Пеппер выбегает из вагона и ждем меня.

– Я немного староват для бега, – я ухмыляюсь ей и целую в макушку.

– Ты старше меня всего на три года, не придуряйся.

Выйдя из метро, Пеппер соображает в какую сторону надо идти, чтобы набрести на таксистов. И верно, мы находим две или три машины, в одну из которых бежит девушка и уже кричит таксисту, куда нас нужно отвезти.

Она сидит и смотрит на брызги волн, доносящиеся до ее тонких ног. Она смеется, когда соленый бриз долетает до ее рта, облизывает губы. Я смотрю на ее бирюзовые волосы, развивающиеся на ветру. На ее тонкий нос, на скулы.

– Может, стоит переехать к тебе?

– Зачем?

– Я думала, что у нас что-то вроде отношений, – она улыбается, – извини, наивно. Роджер, почему ты не выгнал меня? Тебе было интересно, что будет дальше?

– Мне было слишком плевать, – почему-то лишь после ее слов об отношениях, я перестаю считать девушку какой-то особенной, но… Я хотел ее прямо сейчас, даже в холодный февраль, я бы повалил и трахнул бы на этих камнях, усыпанных по всему плажу.

– Да, глупо было так думать. Роджер, почему тогда в магазине ты подошел ко мне?

– Магазине? – я правда не понимаю о чем она говорит. Я смотрю на нее, а в голове пустота, такая пустота, которую не хочется заполнить. Просто не хотелось думать.

– В тот день, когда я выбирала мидии на ужин, ты подошел и стал пристально наблюдать за мной. Я спросила, что с тобой не так, – она рассмеялась. – Потом я начала следить за тобой немного. Там, здесь, совсем понемногу, это превратилось в сильное желание узнать, каков ты в постели.

– Ты не боишься, что у меня может быть ВИЧ?

– Я уверена, что у тебя его нет.

– Я трахаюсь со всеми, почему есть уверенность в этом?

– Просто потому, что я знаю это, – она встает и целует меня.

Мы стали жить вместе полноценно. Она любила готовить мне завтраки в постель, а я ее трахать прямо после них. На ужин всегда был жаркий минет и нежный куни. Как стейк и мягкая сладкая картошка. Я любил вылизывать ее. Мне было плевать, приняла ли она душ, как сильно вспотела, была ли в этот день в спортзале. Я просто любил ее маленькую дырочку.

Я мог сказать, что я любил Пеппер, если бы это было так, но только сегодня и сейчас я знаю, что это неправда. Я не пытаюсь это скрыть от своего сердца. Я просто знаю, что это не так.

Однажды утром я проснулся и… Что-то пошло не так. Я вспоминал то, что давно забыл. Я наблюдался у врача.

Нет, это не был врач-сексолог, который лечил мои расстройства. Это не венеролог. Это даже не психиатр.

Моя проблема была какой-то очень серьезной, но, знаете, как только я узнал о ней, я постарался поскорее забыть о словах врача. И я сделал это. На протяжении нескольких лет я не ходил к врачу, пока моя мать не стала выискивать любой повод, чтобы отправить меня к нему. В итоге, я просто стукнулся головой об шкаф какой-то двери, и мать отправила меня на обследование, радуясь, как сучка кабелю.

Там мне поставили повторно тот же диагноз, насколько я помню. Ушиб прошел быстро, а вот память ухудшалась. Но я помнил, где лежали деньги, отложенные давно и совсем не имевшие предназначения. Просто чтобы были.

Мне хватило снять эту квартиру, где я сейчас. Первые полгода я оплачивал с тех денег, потому что квартира находилась не в лучшем районе нашего города, от чего и стоила в разы дешевле, чем такие же квадратные метры в центре или пафосном районе. За эти полгода я нашел себе работу, точнее сказать, Эрика, мой работодатель, нашла меня. Я писал для студентов курсовые и дипломы, исправлял ошибки и дополнял их собственные, чтобы найти хоть какие-то деньги. Эрика написала мне в социальной сети и пригласила на собеседование. Тогда я и попал в издательство, будучи корректором и приходящим-уходящим верстальщиком. Мне было около двадцати одного года. Чтобы все стало понятно. Я работал там не первый год, и мне удалось повалить Эрику на стол только спустя пять лет. Как же долго она сопротивлялась моим ухаживаниям, потом я и вовсе забил.

Я сменил множество партнеров. От толстых шлюх, накачавшихся наркотиками и лежащими, как мешки с дерьмом, до моделей, снятых сразу после показа. Я трахал всех.

Я трахался с малолетками, которые приводили меня домой к себе на ночь, опасаясь, что родители поставили камеру где-то в их комнате, которые так сильно и старательно вылизывали мне яйца и целовали весь мой член. Их тела были совсем неокрепшими, маленькая, еще немного треугольная грудь не провисала под своей тяжестью, пухлые бедра сами раздвигались передо мной. Они так желали мой член и так желали быть взрослыми. Они никогда не хотели быть снизу. Она насаживались своими маленькими дырочками на меня, разрываясь изнутри от потери единственной своей «сокровенной» вещи. И о них, о их чувствах я никогда не заботился. Я ждал, пока они наскачутся до боли или же до оргазма, что происходило намного реже, после, соскакивая, они снимали с меня резинку и отсасывали, как в последний раз. Они даже выпивали до капли всю мою сперму, не смотря на ее вкус. Даже я знаю, что сперма обычно на вкус – то еще дерьмо.