Мои дорогие соседи

Глава 14

Всю неделю я ждал субботу. Прокрутил свой монолог в голове примерно сто один раз. Мысли путались, и я каждый раз думал о том, что могу сказать что-то не то. Как же мне признаваться в любви человеку, который знает все мои потаенные уголки, каждый мой плюс и минус? В какой-то момент я даже сел и написал всё на листке, но это не помогло. Писать выдуманные диалоги у меня получалось лучше. Но всё оборвалось, когда зазвонил телефон.

– Александр Бездольский, слушаю.

– Саша, здравствуй, это Маша Разумова.

Сердце, как будто по привычке, уже начало бить меня в грудь.

– Привет, Маша, как ты?

– У меня всё хорошо, спасибо. Я звоню предупредить, что завтра встречи не будет. Мне нужно отлучиться по одному важному делу. Надеюсь, ты не сильно расстроишься и найдёшь себе интересное занятие на этот день.

– Жаль, конечно, но ты права, я обязательно что-то придумаю. Но надеюсь, следующая суббота в силе?

– Конечно, я буду. Не смею больше отвлекать, хорошего дня.

Она даже не представляет, как сильно я расстроился. В какой-то момент я даже поймал себя на злости. Как это она может завтра может всё отменить?! – Разве есть какие-то дела важнее наших встреч? Но вскоре мой пыл угас, и я успокоил себя мыслями о том, что у меня есть ещё неделя подготовки к самому важному событию в моей жизни.

* * *

Выходные выдались славные. Данила где-то отыскал лото, и каждый вечер мы дружной компанией по очереди тянули деревянные бочонки и придумывали названия разным комбинациям цифр.

– Двадцать два – гуси-лебеди! У кого есть? Закрываем!

– У меня квартира! У меня квартира!

– Ну, Настя, везёт же тебе. Четвёртую игру первая собираешь.

– Это всего лишь один ряд из трёх, Егор. Рано говорить о победе.

– Да это я так, для бодрости духа.

– А что, соседи, может мы на деньги будем играть?

– Ну ты, Александр, скажешь тоже. С кем тут на деньги играть? Безработный писатель с неразделённой любовью, два гаврика-студента без гроша за душой и ребёнок.

– Ха, и то верно, Оленька.

– Сорок шесть – возраст Ольги! Закрываем, уважаемые, закрываем!

– А это обязательно было говорить, Данила?

– Ох, простите, язык мой – враг мой.

Мне было хорошо. Мысли о Маше немного рассеялись. Можно даже сказать, я местами был счастлив. Моё окружение было родным и уютным. Мы создали наш маленький мир, в котором не было места чужакам. В каждом из этих людей я находил что-то близкое и тёплое. Это была моя семья, мои дорогие соседи.

* * *

Вся следующая неделя пронеслась с бешеной скоростью. Почти каждый день я писал. Волна вдохновения меня накрыла полностью, и я отходил от Маркизы только чтобы стащить с кухни немного еды, над которой Ольга трудилась целыми днями. Каждую секунду я думал о ней. Мне хотелось порадовать эту прекрасную девушку, и я, конечно, не без помощи соседей, спланировал ей сюрприз. Ольга помогла мне связать шарф, чтобы мой подарок тоже грел её в холодные времена, которые, кстати, уже совсем близко. Парни где-то отыскали новогодние огоньки, под светом которых мы будем читать мои новые сказки. Александр привёз с дачи ароматные груши, а Настёна помогла навести порядок в моём логове. Всё было готово к её приходу, оставалось только выпроводить всех домочадцев и настроиться самому. Соседи с большим трудом согласились покинуть квартиру, но у меня всё-таки получилось привести им весомые аргументы, и они дружно сидели на чемоданах, предвкушая дачные вечерние посиделки.

Всё было спланировано. Оставалось просто ждать.

Глава 15

Долгожданная суббота. Наверное, лучшая за всё время моей жизни. Наконец нам с Машенькой никто не помешает, и мы сможем спокойно обсудить все прелести и печали жизни и почитать мои рассказы. Сегодня я сделаю первый шаг навстречу к своему счастью, скажу, как неожиданно для самого себя полюбил её. Никогда и никому так же я не доверял свои эмоции, чувства, не открывал душу и тем более не читал самые сокровенные заметки. Без сомнений, моя решимость улетучивается, когда я вспоминаю о своём социальном статусе: безработный, депрессивный мужик без какого-либо жизненного фундамента и опыта. Всё, что я умею – пить, читать и обсуждать никчёмность бытия. Но с другой стороны, эта никчёмность и даёт мне желание открыться полностью, ведь хуже уже быть не может.

* * *

*нежный стук в дверь*

– Привет, проходи, у меня для тебя сюрприз.

– Привет. Саша, я ненадолго, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Хорошо, скажешь, но сначала сюрприз.

– Саша, я уезжаю в другой город, по работе.

А нет, хуже ещё как может быть…

– Подожди, как уезжаешь, а как же наши встречи, беседы и всё прочее? На сколько ты уезжаешь? Я могу поехать с тобой, меня здесь ничего не держит.

– Саша, я уезжаю навсегда. Не нужно со мной ехать, наши встречи оставим здесь. Я больше не могу тебе помочь.

– Но мне не нужна твоя помощь, Маша. Мне нужна ты! Как ты не понимаешь, ты единственный луч света в моей жизни, да быстрее в пустыне пойдет дождь, чем я отпущу тебя!

На её глаза навернулись слёзы, она погладила меня по плечу, одарила пронзительно обжигающим душу взглядом и вышла, оставив на тумбочке бумажный пакет.

Как истукан, я стоял несколько секунд, потом бросился к окну: она вышла из парадной, развернулась, посмотрела на меня и ушла. Я прочитал по её бархатным губам слово «Прощай». В этот момент из жизни исчез даже белый свет. Все стало чёрным, бездушным и мёртвым.

Я вышел в коридор, чтобы посмотреть, что Разумова оставила мне на прощание. В пакете лежали трубочки со сгущенкой, письмо, какая-то визитка и акварель.

Она оставила мне много воспоминаний и письмо, которое я зачитаю до дыр в первый же вечер. А я оставил ей своё сердце.

Дорогой Саша, пишу это письмо со слезами на глазах и болью в сердце, надеюсь, ты поймёшь его правильно.

За всё это время мы стали с тобой очень близки. Я даже сама не заметила, как начала интересоваться твоим творчеством, твоими идеями и мечтами. Каждая суббота для меня была каким-то нашим личным праздником. Каждая суббота была для меня надеждой…

Я понимаю, тебе сейчас очень тяжело и было тяжело до этого, но прошу, пожалуйста, прими эту тяжесть. Только так ты сможешь начать свою новую жизнь без боли и разочарования.

Я оставила тебе акварель, которой мы рисовали обложку к твоей детской книжке. Разрисуй свою жизнь, Саша. Пусть в ней будет как можно больше ярких и тёплых оттенков. Я специально убрала чёрный цвет, не позволяй ему командовать собой.

Искать меня не нужно. Я уехала в другой город начать новую жизнь. Не ищи проблемы в себе, ты ни в чём не виноват. Всегда помни, что всё, что произошло – это стечение обстоятельств, на которые ты никак не мог повлиять.

Помимо красок, трубочек и письма, я оставила тебе визитку. Если тебе дорого моё мнение, пожалуйста, позвони по номеру на ней. Сейчас ты отрицаешь всё, что происходит, но поверь, тебе нужен этот звонок. Человек, имя которого указано на визитке, сделает всё, чего не смогла сделать для тебя я.

За всё это время я очень привязалась к тебе. Знаю, это было не совсем профессионально, но твои шутки и светящиеся глаза не оставили мне выбора.

Прости, что я так и не смогла тебе помочь. Прости за пустую надежду. Если я разбила твоё сердце, его обязательно кто-нибудь ещё соберёт, только не бросай начатое нами дело. Ты прекрасный писатель, и когда-нибудь люди это точно заметят.

Прощай, Саша. Я верю, что у тебя всё будет хорошо. Живи свою жизнь и постарайся быть счастливым.

Навсегда твой верный друг Разумова М.М.

Я читал письмо и не знал, что делать дальше. В голове всё перемешалось. Фундамент, выстроенного мною мира, как будто в один миг начал рушиться. Одним письмом эта девушка заставила вылезти наружу всех демонов, которых я так упорно прятал в себе. Перед глазами начали мелькать картинки из прошлого. На секунду мне показалось, что всё вокруг не такое, как я себе представлял. Стало очень тихо, а потом громкий шум залил всю комнату, пол под ногами скрипнул, и в миг наступила темнота.

Очнулся я от громкого шёпота, который доносился со всех сторон. Глаза не хотели видеть этот мир, но я всё-таки заставил их открыться. Я лежал на полу, а надо мной было пять испуганных лиц, обладатели которых выдумывали причины моего обморока. И как они так быстро тут очутились…

– Может, пьяный просто?

– Да ты чего, Александр, чтобы писатель наш с самого утра за воротник закладывал? Наверное, от голода, вообще же ничего не ест.

– Вы, тётя Оля, только о еде. Мы с Егором видели случай в институте: девушка упала в обморок на ровном месте от скачка давления.

– Он очнулся, – спокойно сказала Настя и, убедившись, что я действительно открыл глаза, убежала к себе в комнату.

– Александр Егорович, что с вами? Может, «Скорую» вызвать?

– Нет, Данила, спасибо, мне уже лучше. Прошу оставить панику и покинуть эту чудесную комнату, господа.

Ольга недовольно цокнула и добавила:

– Мы тут о нём заботимся, а он даже спасибо не скажет.

– Я скажу вам всем большое спасибо, если вы больше никогда не попадётесь мне на глаза.

Это было грубо и неожиданно для них. Не буду скрывать, что и для меня тоже, но сейчас мне хотелось одного – излить все чувства на бумагу.

* * *

Не знаю, сколько я писал, время как будто перестало властвовать и я, совершенно не глядя на часы, стучал по хрупким клавишам Маркизы, отвлекаясь только на то, чтобы вставить в неё новый лист. Выйдя из состояния транса, я поднял голову и понял, что прошло больше времени, чем я предполагал. Весь пол был усыпан бумагой: что-то порвано, что-то я небрежно скомкал, но среди всего этого беспорядка я заметил рядом с собой аккуратно сложенную стопку. На верхнем листе было написано: «Если снять с моего сердца отпечатки пальцев, то самым ярким окажется твой». Я написал для неё книгу. Подушечки пальцев были натерты, голова жутко ныла в висках, а желудок молил о помощи. Я встал и посмотрел в зеркало, отражение меня не радовало, и я решил скорее забыть о нём.

Часы и свет за окном говорили о том, что скоро обед, но почему-то за дверью было подозрительно тихо. Выйдя из комнаты, я сразу же последовал на кухню, в надежде найти там хоть что-то съедобное. На кухне было пусто. И я не говорю про отсутствие еды, нет. На кухне не было ни единой души. Я прошёлся по комнатам – все они были открытыми и пустыми. Странно, подумал я, обиделись что ли. Решив не придавать этому особого значения, я начал наслаждаться одиночеством и сооружать себе обед из остатков картошки и двух засохших ломтиков колбасы.

После долгожданного обеда я привёл себя и комнату в порядок, и на глаза мне снова попался крафтовый пакет. Он всё ещё пах ванилью и цветами. Трубочки уже подсохли, но я съел их с большим удовольствием, что есть силы сдерживая слёзы. Снова перечитал письмо. Тяжесть, гнев, обида, разочарование – весь спектр негативных и разрушающих эмоций вызывало оно у меня. Как бы я хотел обнять её сейчас, утопить руку в её густых прядях, увидеть, как она взмахивает своими длинными ресницами, улыбнуться в ответ на её заразительный звонкий смех. Я любил её, и люблю в данную секунду. Мне не хочется читать ни слова из новой книги без её присутствия, колких шуток и вдохновляющих комментариев. Всё, что я могу сделать для неё сейчас – это выполнить просьбу, которую она высказала в письме.

На дне пакета я нашёл визитку.

Я вышел в коридор и набрал номер. Ответа долго ждать не пришлось.

– Здравствуйте, мне ваши контакты оставила Мария Разумова.

Не дав мне договорить, девушка с приятным голосом ответила:

– Добрый день, вы Александр?

– Да.

– Мы ждали вашего звонка ещё три дня назад, но Виктор Лаврентьевич ещё готов вас принять. В 15:00 вам будет удобно?

Вот это да, я не выходил из комнаты целых три дня…

– Да, мне будет удобно.

– Хорошо, тогда будем вас ждать. Прошу приехать без опозданий и взять документы.

Спустя полчаса ходьбы я оказался в уютном помещении, в нём пахло спокойствием и дикостью одновременно.

– Добрый день, Александр Егорович, я вас ждал.

Приятный мужчина в костюме с переполненной папкой для бумаг и ясной улыбкой встретил меня в холле.

– Проходите ко мне в кабинет, я скоро подойду.

Мне было некомфортно, но сопротивляться я уже не мог.

– Маша объяснила мне вашу проблему, но нам всё равно нужно познакомиться.

Я не мог сказать ни слова, к горлу подступил огромный ком. Я единственный всё ещё не признал своей болезни. Перед глазами проплывали образы Санька, Ольги, Насти, Данилы, Егора.

– Я понимаю, вам тяжело, могу предложить вам чай с эклерами, Маша говорила вы их любите.

– Да, люблю, но только с ней.

Неловкое молчание повисло в воздухе. Оно давило на меня со всех сторон.

Кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулся. Это была она, моя дорогая Разумова.

– Ох, Виктор Лаврентьевич, извините её, она долго собиралась, и я пошёл вперёд.

Он посмотрел на меня с жалостью и отчаянием, закрыл папку и набрал чей-то номер.