Лампа для Джинна

В первой не открыли, во второй тоже. Взбежав по скрипучим ступенькам на следующий этаж, Вовка подумала, что таких удивительных домов она и видеть‐то никогда не видела. Вроде городской, а весь какой‐то не такой: и дерево тут, и витражи, и полная тьма на площадках, как будто электричество нужно только на крыльце.

В третьей квартире наконец открыли, и на Вовку поверх цепочки воззрилась грузная дама. Из квартирной щели веяло сушеными грибами, и Вовка невольно скривилась.

– М-да-да? – представительно и не особо дружелюбно спросила дама.

– Здрасьте, – выдохнула Вовка. – Я… Я Овсянникова Федю ищу. Не знаете, в какой он квартире живет?

– Твоего, что ль, возраста будет? – уточнила дама.

Вовка поспешно кивнула.

– Ребята какие‐то на чердаке живут. Может, и Федя твой с ними. Шумят по вечерам! Ты вот пойдешь, скажи им, что соседи недовольны. Не дело это.

Вовка покорно закивала, хотя не очень‐то и понимала, почему бы этой даме не выговорить нарушителям спокойствия самой. Впрочем, лестница на последнем пролете скрипела так жалобно, что Вовка засомневалась, что она выдержит кого‐нибудь тяжелее мальчишки «ее возраста».

На чердаке стоял затхлый дух, тянуло влажным деревом. Витражные стеклышки расплескивали по одной-единственной двери цветные пятна. Вовка повозила влажными кроссовками по коврику, не отыскала звонок и постучала.

Сначала царила тишина, а потом кто‐то затопотал голыми пятками, чем‐то бряцнул и крикнул через запертую дверь:

– Кто?

– Здравствуйте! Я Федю Овсянникова ищу. Он у вас живет?

Дверь приоткрылась, натянулась уже знакомая цепочка, в нос ударил аромат жареного сыра и сырой земли. На Вовку глазела огненно-рыжая девица, из-за спины ее струился зеленоватый, интимно-сумрачный свет.

– Федю? Поняла. Минуточку.

Дверь захлопнулась и растворилась снова, на этот раз пропуская гостью.

Вовка нерешительно заглянула внутрь. Коврики самых разных мастей и размеров устилали прихожую и убегали вглубь квартиры. Отовсюду торчали лапы каких‐то диковинных растений, на листья струился, словно удобрение, сонный зеленый свет. На стенах виднелись картинки: репродукции классических полотен соседствовали с детскими каракулями, и казалось, будто их понавешали здесь только для того, чтобы скрыть дыры в стареньких обоях.

– Уютно, не находишь? – заулыбалась девица. – Растениями у нас занимается квартирная хозяйка. Каждую неделю приходит поливать. Нам не доверяет. А лампы развесили мальчики: для антуража, – рассмеялась она и махнула рукой. – Пойдем пока выпьем по стаканчику кваса, я угощу тебя домашней пиццей, а Федя будет к вечеру.

Правильная, аккуратная речь никак не вязалась с озорной внешностью: девица была чуть старше Вовки, волосы заплетены в мелкие косички, на носу – крупные, будто намалеванные карандашом веснушки, а в губе – колечко.

Вовка запнулась о коврик, но удержалась за вешалку.

– А вы… – заикнулась она, рассматривая гору перепутанной обуви под куртками.

– Я Света. Однокурсница Феди. Здесь еще Петя и Лёша живут, но их пока тоже нет. А раньше и Марина ночевала, но нашла себе ухажера и уехала. А тебя как зовут?

Рыжая обернулась, взметнулись змейки-косички. «Ухажера»… Откуда слова‐то такие архаичные? И не ирония ведь, вполне себе серьезно.

– Вовка.

– А, – кивнула Света. – Ну пойдем.

И все! Никаких вопросов, никаких удивлений. Вовка улыбнулась про себя, скинула промокшие кроссовки и побежала вслед за Светой. Одета она была в коротенькие джинсовые шорты и маечку, и в полумраке ее ноги и руки призрачно бледнели. Вовка еще отметила, что для девчонки у Светы голос слишком уж тяжелый, какой‐то гулкий, неизящный, но думать было особо некогда.

– Вот пицца, – объявила Света, грохая противень на заставленный грязными тарелками стол.

Вовка смущенно присела на краешек табуретки. Кухню захламили до предела. Объедки, очистки, немытая посуда, горы засаленных книжек, ноутбук, рваный халат… Чего здесь только не валялось! Штукатурка лупилась волдырями, лампочка без абажура свешивалась из-под косого потолка, под ногами стелился рваный линолеум.

– У вас… это… – вдруг вспомнила Вовка. – Зарядника нет, случайно?

Она вытащила и показала свой телефон.

– И случайно, и неслучайно: все есть, – отозвалась Света. – Минуточку.

И потопала голыми пятками обратно по коридору.

Вовка рассматривала «домашнюю пиццу» – гору разноцветных кусков на толстеньком отрезе теста – и облизывалась. В грязноватой кухоньке она наконец отогрелась и поняла, что жутко проголодалась.

– Вот, пожалуйста.

Света вернулась с зарядником, и провод на этот раз был тот, что нужен.

– Спасли, – выдохнула Вовка.

– Что будешь пить: квас или пиво?

Света распахнула холодильник, а Вовку так и подмывало сказать, что пиво. Но представила мамино лицо и не осмелилась. А Света‐то уже выросла, и живет она совсем по-другому – пусть и делит квартиру с ребятами, а все‐таки жилье это свое собственное, «взрослое».

– Да я не пью вроде. Квас давайте, если можно…

– Молодец, что не пьешь.

Света устроилась напротив, забравшись на табуретку с ногами. Сама она выбрала пиво, но какое‐то несерьезное, как показалось Вовке, с вишенками на этикетке.

– Ну рассказывай, – откинув крышку, потребовала Света. – Что этот наш Федя учудил на этот раз?

Вовка поморгала.

– Бери пиццу, – кивнула рыжая. – Вот нож. Так что там Фёдор?

Вовка неловко вырезала себе кривой кусок и вгрызлась в него. Под начинкой тесто пропеклось не очень, зато корочка аппетитно хрустела.

– А что Федя? Я не знаю. Я как раз к нему пришла. Я вообще про сестру его хотела узнать, про Лёльку…

– Значит, ты ему не подружка? Ну и хорошо. А Лёля – это та крашеная стерва? – вдруг выдала Света и улыбнулась. – Знаю-знаю.

Вовка как раз глотнула ледяного кваса и тут же закашлялась. В Светином исполнении это слово звучало чужеродно. А Лёля, может, и красилась, но стервой была только понарошку.

Телефон меж тем очнулся, и на экране одно за другим повылезали уведомления.

– Прямо‐таки столпотворение, – посмеялась Света. – Потеряли тебя, что ли?

Вовка схватилась за телефон. Думала, что придет что‐то от родителей, от Лёли, а там – сплошь незнакомые номера. Ворох сообщений, голосовое в «Ватсап»* и уведомление из ВК.

Вовка даже вздрогнула. С каких это пор ей столько сыпется, да еще и непонятно от кого?

– Проверяй, не беспокойся, – подмигнула Света. – Меня развлекать необязательно. Ешь пиццу, а я пойду к себе. Если что понадобится – первая дверь направо. Федя уже скоро вернется.

Она ушлепала прочь, а Вовка принялась разбирать письма.

Первое сообщение было странным:

Добрый день! Я по объявлению. Кота еще отдаете?

Никаких объявлений Вовка, ясное дело, не размещала. И Яшку тоже отдавать не собиралась. Что за ерунда? Да просто ошиблись, ясно же!

Только вот переписка продолжалась сама собой, будто в ответах писавший и не нуждался.

Заеду на неделе.

Потом:

Днем удобно?

И – последнее:

Договорились.

Кто это и с кем он договорился? А может, Вовке просто сыпались копии чужих сообщений?

В «Телеграме» от четырех неизвестных номеров ей пришли совершенно одинаковые пустые сообщения.

Голосовая запись в «Ватсапе»* длилась целых двенадцать минут, но звонивший упорно молчал: Вовка прокрутилась запись, послушала как следует и в середине, и в конце, но так ничего и не поняла.

Ну и глюки…

А вот во «ВКонтакте» ей написал откровенную ерунду какой‐то Димыч Поплавский (сто двадцать три друга, и ни одного общего):

Бойся зеленых фонарей. Но пуще бойся, когда они погаснут.

И все. Ни «приветов», ни «как дела». Очередной интернетный псих, которому даже отвечать не стоит – заблокировать, и все.

А остальное – глюки.

Вовка выдохнула, а потом вспомнила про разозленную Лёлю и позвонила ей. На этот раз гудки были короткие, причем не такие, когда у абонента занято, а еще короче, как будто телефон не работает. Но сколько бы она ни перезванивала, гудки повторялись снова и снова. Неужели подруга ее заблокировала? Надо бы у Феди спросить, что происходит, когда тебя блокируют. Уж он‐то в этом всем разбирается.

Или у Ильи… Чем не предлог попереписываться? Вовка покраснела. Ну уж нет. Не время сейчас для предлогов, вообще не время думать о мальчишках.

Взяла еще пиццы и вгрызлась в подостывшую начинку. Попались кругляшок сосиски, кусочек сладкого перца и оливка. Ну и смесь! Вкус самостоятельной жизни… Только еда от мыслей об Илье не спасала.

Как хорошо, что телефон работает! Привычным движением Вовка отыскала иконку дневника и напечатала:

так странно. в школе он казался далеким, нереальным. принцем из какой‐нибудь глупенькой девчачьей сказки. а там, в парке, он был настоящим, обычным, понятным. даже имя мое вспомнил. да откуда он вообще знает его?

нельзя влюбляться, Вовка, нельзя. это глупость и ерунда. не-принцессы в принцев не влюбляются.

но ты же сама сказала, что в парке он был обычным…

Грохнула дверь, стукнула в коридоре вешалка. Вовка залилась краской, поспешно сохранила пост под замочком – чтобы даже Лёля не прочитала, если вдруг заглянет – и закрыла дневник. Размечталась. Не время, ну не время же!

– Петро, Лёхыч, вы чо, без меня жрать заказали? Ну я вам щас…

Федька ввалился в кухню мокрый, растрепанный. Высокий, как флагшток. Кажется, он стал еще выше, чем два года назад.

– Вовка? Ты чего это здесь? Ты как меня нашла? Лёлька, что ли, тут?

Федя так и опешил. Вовка вскочила ему навстречу.

– С трудом нашла! Я из-за Лёльки как раз и приехала. У меня электричество отключили, ничего не работало, не позвонить, телефонов не знаю, твоего вообще не записала, а Лёлька злющая, как черт, выставила меня, – затараторила Вовка. – Хорошо хоть Света ваша мне зарядник дала, у меня дома каменный век теперь, все выходные без света сижу, а еще родители уехали, я думала, с Лёлей посидим, а она…

– Эгей, ты погоди. – Федя поднял ладонь, плюхнулся на табуретку и оторвал себе пиццы. – Давай по порядку. А ты, Вовк, прям похорошела, сто лет тебя не видел.

Вовка зарделась. На Федю она никогда особо не засматривалась, но от комплимента как будто язык отрезало.

– Это кто сварганил? Вкусно, – Федя потыкал в пиццу указательным пальцем. – Воу, тут и ананасы есть. Ваще шик.

– Так это Света, я же говорю, – напомнила Вовка. – Она меня и впустила. Как бы я иначе сюда попала?

– У нас замок уже неделю сломан, все недосуг починить. А Света‐то какая? – не понял Федя и даже перестал жевать. – Лёхыча баба, что ли?

– Не знаю я, чья она «баба», – мотнула головой Вовка. – Но сказала, что живет здесь, с вами, и имена все ваши назвала. Еще сказала, что тут Маринка какая‐то раньше жила, но потом съехала.

– Маринку помню, – закивал Федя. – Была такая. А вот Свет здесь никаких отродясь не бывало.

– Федь, ты чего меня путаешь?

Вовка встала, отодвинула противень, протиснулась мимо кухонной стойки, заваленной пустыми коробочками от CD-дисков, и вышла в коридор.

Света сказала, что ее дверь – первая по коридору справа.

Только вот справа никаких дверей Вовка не обнаружила.

Глава 4
Жетон

Федя вышел вслед за ней в коридор, недоуменно пожевывая пиццу.

– Вспомнила! – Вовка развернулась. – Она твоя одногруппница. Она так сказала, Света.

Федя вытаращился и покачал головой:

– Девчонок у нас в группе три штуки. Не запутаешься. Никаких Светок у нас нет.

– Ну погоди. Рыжая такая, с веснушками. Вся в косичках.

– Рыжая? – Федя почесал нос. – Не знаю. Была на первом курсе какая‐то рыжая… Ее отчислили после первой сессии. Вообще не ходила. Пару раз была.

– Может, она?

– Ага, и живет тут с нами, а мы и не знаем, – хохотнул Федя. – Да не, может, и она. Надо у Лёхыча с Петро спросить. Наверное, кого‐то из них.

– А сами они где?

– Ну, может, свалили куда‐то. А девка осталась. Эй, Света, ты тут? – гаркнул Федя. – Пошли.

Он махнул Вовке. Они прошлись по квартирке, распахивая двери одну за другой.

Первая спаленка оказалась совершенно треугольной: она ютилась под скошенным потолком и распрямиться можно было только у левой стены.

– Это Лёхыча, – объяснил Федя.

Во второй царил такой кавардак, что ступить было некуда. С лампы свисал носок, у комода, ощетинившись скотчем и упаковочной бумагой, валялись одна под другой раскрытые коробки, кровать была завалена одеждой.

– Это Петро.

В третьей спаленке, темной и тесной, тоже особо не убирались.

– Это моя, – с непонятной гордостью сказал Федя. – Кароч, нет тут места для девчонок. Три комнаты у нас и кухня.

– А где же Марина спала? – спросила Вовка и вдруг покраснела.

А вдруг это было бестактно?

– Так на кухне. На раскладушке. Она кантовалась недолго, может месяца два.

– Ничего не понимаю…

– Слушай, да забей вообще. Пацаны придут – разберемся, кто тут к нам без разрешения шастает.

– Ну странно же: была и ушла…

– Ясно все: завтра с утра первым делом пойду за замком.

Вовка хотела поверить, что ничего подозрительного в исчезновении, да и в появлении этой рыжей Светки нет, но после выходных без электричества и анонимных звонков ей всюду чуялись какие‐то странности.

– Слушай, а что у вас тут с нумерацией? И домов, и квартир, – спросила Вовка. – Какой‐то бред.

– А-а, это, – Федька потопал обратно в кухню, оторвал себе еще пиццы и принялся беззаботно пережевывать. – Так тут все посносили. Потом вроде как в документах что‐то потеряли, перепутали… Короче, какие‐то дебилы перевесили таблички. Ну потом и повелось. А квартиры тут тоже уже от балды нумеровали. Веселенький у нас райончик, ага.

– Да как же так можно? – недоумевала Вовка. – Взяли и перевесили?

– Дык давно это было. Еще в том веке, – хохотнул Федя. – Ты чего приехала‐то, я так и не понял?

– Да говорю же, хочу про Лёлю расспросить. И вот… телефон заодно зарядить, – как‐то виновато отозвалась Вовка.

Ну не говорить же Феде, что ей дома какие‐то ужасы чудятся? И вроде бы все объяснимо, но… Как‐то неприятно. Пусть и с котом, а все‐таки – в одиночестве. С Лёлей она хотела еще и про Илью поговорить, поделиться восторгом, а после ее холодного приема и думать забыла про встречу в парке…

– А что с Лёлькой? Поцапались? Давай я ей звякну. Ну-ка, погоди, пока не забыл. Давай твой номер запишу. На всякий случай.

Не выпуская из руки пиццу, Федя ловко выудил из кармана телефон. Вовка покорно продиктовала.

– Ага, все верно, – кивнула она, когда ее экранчик загорелся вызовом от Феди.

– Ну и супер. Так, давай с Лёлькой разбираться.

Но Лёля не отвечала.

– Гудки, – пожал плечами Федя. – Не берет.

– А гудки – какие? – уточнила Вовка.

– Обычные.

– Короткие?

– Нет, просто не отвечает.

– Значит, длинные?..

– Ну да.

Прожевав остаток пиццы, Федя подозрительно сощурился:

– Ты какая‐то дерганая.

– Есть немного…

– У тебя там дома что, жрать нечего? Давай садись, нормально поедим. Могу макарон сварить.

– Да нет, спасибо. У нас газовая плита, я не голодала. – Вовка улыбнулась.

Все‐то ее сегодня пытаются накормить… И Зинаида Зиновьевна, и Света эта с ее пиццей… А Федька такой забавный – простой, заботливый.

В кармане завибрировало, и Вовка схватилась проверять.

Может, родители наконец написали? Странно все‐таки, ни разу за выходные не позвонили. Может, роуминг, конечно. Но уж сообщение‐то почему не кинуть? Обычно ведь спуску не дают: где была, что делала?

Пришло сообщение – и снова от неизвестного номера, но на этот раз не пустое.

Давай-ка домой.

Вовку так и передернуло. Обычно в таком тоне с ней разговаривала мама. Любила она это «давай-ка». Но чей же это телефон? Может, с маминой сим-картой что‐то случилось и пришлось купить новую?

Это ты, мам? Все в порядке? – быстро напечатала она.

Ответ прилетел через пару секунд:

Домой.

Теперь Вовка и вовсе задрожала. Ну точно, мама. А времени‐то сколько! Она только сейчас взглянула на часы и ужаснулась. Девять вечера! Родители уже давным-давно вернулись.

– Все, я побежала, – бросила она Феде. – Спасибо за пиццу, за зарядник… Мне пора.

– Ну ты и метеор, – присвистнул Федя. – А зарядник не мой.

– Так Свете передашь.

– Знал бы я еще, что это за Света такая…

Вовка пожала плечами и пристроила зарядное устройство на столе, между грязными тарелками – другого свободного места на загроможденной кухне она не нашла. Федя неловко потоптался, провожая Вовку к двери.

– Ну ладно, бывай. Рад был свидеться. Ты пиши, если что. Номер есть.

– Ага, – только и кивнула Вовка.

Ну и денек! Хрень какая‐то.

По пути, чтобы отвлечься, Вовка снова открыла дневник и настрочила:

а федя вообще не изменился. простой, как дважды два. но вот удивительно: от одних сердце екает и переворачивается, а на других смотришь – и вообще ничего. даже если легко и свободно с обоими. и как так получается?

Запись она опять скрыла.

У метро Вовка вспомнила, что нужно было занять у Феди на проезд. Опять эти деньги! Вовка привыкла к карточке, с ней казалось, что транспорт бесплатный. А теперь такая простая штука – всего‐то поездка по городу! – превратилась в невозможную трудность.

Ну и что же делать?

Вовка бродила по вестибюлю, рассматривая облупившуюся лепнину, и старательно соображала. Кроссовки так и не высохли, пока Вовка сидела у Феди на кухне, и теперь противно чавкали по мраморной плитке, оставляя за собой влажные следы. От этого, да еще и от мерзкого ощущения бессилия Вовке вдруг захотелось расплакаться.

Ну вот еще!

Она тряхнула головой и позвонила маме по новому телефону из сообщения. Сейчас попросит перевести ей денег, и все будет хорошо.

Но вызов почему‐то срывался, Вовка даже не слышала гудков.

Тогда она попробовала старые номера, и мамин, и папин. Никто не отвечал.

А может, это у нее с телефоном что‐то не так? Потому и сыплются странные звонки от неизвестных и пустые сообщения.

Но от очередного предположения Вовке легче не стало. Ехать‐то было нужно, а вот на что – неясно. Идти через весь город под дождем Вовке не улыбалось. Не хватало еще простудиться накануне вступительного. И ладно, если просто горло заболит, а вдруг голос пропадет, как она петь‐то будет?

Тогда что? Возвращаться к Феде? И снова под дождь…

И тут, пошарив в сумочке, Вовка вдруг нащупала монетку. Одной на целую поездку, конечно, не хватит, но… Выудила. Оказалось – жетон.

Неужели завалялся? Знала бы, не просила у консьержки… Ну и ладно, какая уже теперь разница?..

По пути домой окончательно стемнело. Снова зарядил дождь, и Вовка припустила бегом. Пересекая скверик, она по привычке принялась отсчитывать окна и только потом уже поняла, что электричество наконец‐то дали. Окошки дома уютно светились желтыми, синими, розовыми занавесками, и Вовка выдохнула. Можно будет и ноут зарядить, и еду разогреть в микроволновке, как полагается в двадцать первом веке, и свет везде зажечь – чтобы ни одной дурацкой тени!

А потом увидела: и кухонное окно, и ее собственное стоят темные.

Наверное, родители у себя, их комната смотрит на другую сторону. Все в порядке, нечего всякую ерунду на пустом месте придумывать!

И только распахнув входную дверь, Вовка поняла, что дома никого нет.

Глава 5
Сообщения

– Мам? Пап?

Вовка обошла всю квартиру и даже на всякий случай заглянула в кладовку. Никого. Только Яшка вертелся под ногами, голодно муркая и заглядывая в глаза.

Свет она повключала повсюду. Зажгла люстры, торшеры, бра, даже тусклую лампочку под кухонной вытяжкой – хотелось выгнать мрак до последней капельки.

Потом снова позвонила родителям: ничего. Подключила к сети ноутбук, поставила на зарядку телефон. Открыла «ВКонтакте», просмотрела родительские странички и увидела: не заходили с пятницы, оба.

А вдруг с ними что‐то случилось?..

Заглянула в «Телеграм» – не заходили с пятницы.

Открыла «Ватсап»* – не заходили с пятницы.

Вовка вскочила. Да точно с ними что‐то стряслось! На телефоны не отвечают, во «ВКонтакте» не заходили, сами не звонили, вовремя не приехали… Часы показывали одиннадцатый час – а родители обещали вернуться к шести.

Да как же так‐то?..

Вовка заметалась по квартире: ей всегда казалось, что думать на ходу удобнее, но в этот раз не помогало.

Что делать, если с ними и вправду что‐то произошло?

Она снова схватилась за телефон и набрала Лёлю, но подруга не отвечала. И что за дурацкая обида на ровном месте? Чертыхнувшись, Вовка сбросила звонок, и тут из кухни звякнуло оповещение «ВКонтакте». Вовка метнулась обратно.

Как дела? Как воскресный вечер проходит? – написал Илья.

А Вовка вообще про него забыла… Как же не вовремя, как некстати он ей написал! Утром она убегала от него в восторге, а теперь ей вдруг стало страшно – до дрожи страшно!

Вовка даже не успела принять запрос Ильи, не посмотрела страничку, только и глазела на открытое сообщение, не зная, куда деваться.

честно? отстой. предки куда‐то запропастились.

А что, это плохо?) – ответил Илья.

Но Вовке было не до шуток.

на связь не выходят. уже четыре часа как должны были приехать. они на выходные уезжали.

Илья быстро написал:

Куда уезжали? На чем? Номера рейсов знаешь?

Вовка даже удивилась перемене тона. Все по делу.

они на поезде уехали. город энск, что ли. я не запомнила. там конференция была.

Так, – ответил Илья. – Давай название конференции. Когда уехали? Посмотрим расписание. Ты еще кому из родных звонила?

 

Вовка даже за голову схватилась.

да не знаю я название конференции…

И тут же поспешно добавила:

погоди.

Вскочила и бросилась в родительскую спальню. На тумбочке у отца вечно валялись какие‐то бумажки. Может, там есть какие‐то данные?

А родные… Да кроме матери с отцом, у нее никого и нет. Некому звонить.

От этой мысли Вовке очень сильно захотелось шмыгнуть носом, но вместо этого она принялась перерывать листки. Среди чеков, оберток и непонятных распечаток ничего дельного она не нашла. В ящиках тоже полезного не обнаружилось: капли для глаз, провода, беруши… На подоконнике лежала стопка расчетов. Никаких названий, билетов или рекламок мероприятия не было. Вот если бы папа оставил свой ноутбук, Вовка бы мигом во всем разобралась: паролей он никогда не ставил. Но компьютер он, ясное дело, взял с собой.

ничего. вообще ничего, – написала она, вернувшись на кухню.

Яшка примерился и нахально вспрыгнул на стол, но Вовка без всяких церемоний скинула его.

– Пошел отсюда!

Кот ускакал прочь.

Так. Сейчас разберемся. Давай все по порядку. Куда, когда – хотя бы примерно, – прочитала она.

В животе ныло от тревоги, но забота едва знакомого парня из школы Вовку тронула. После всех этих мелких испытаний, которые подкинули ей выходные, очень хотелось просто положиться на кого‐то другого – сильного и умного. Конечно, Вовка мечтала о самостоятельности, но сейчас всю ее храбрость как ветром сдуло. Она вдруг превратилась в беспомощного малыша, но рядом с Ильёй, таким спокойным и рассудительным, это бессилие уже не пугало.

Она все выложила – все, что знала или помнила хотя бы примерно. Отвечал Илья быстро, задавал вопросы, параллельно что‐то гуглил, а Вовка с облегчением выдохнула.

Сейчас они разберутся. Илья ей поможет. Лёлька, конечно, дура, и очень плохо, что никаких подружек, кроме нее, у Вовки нет. Но Илья, возможно, даже лучше.

Вовка зажмурилась от непрошеной мысли. И кто же это сравнивает подруг и парней?.. Но сейчас ей не к кому обратиться.

Вовка привыкла, что мирок у нее компактный: родители да Лёля. Семья и подруга – вот и все, что нужно. Большие компании она не любила и даже немного их боялась, а недостаток общения восполняла в своем онлайн-дневничке. Все просто и удобно.

Только вот теперь, когда родители не вернулись вовремя, а Лёля не отвечала, Вовка вдруг поняла, какой неустойчивый и непродуманный этот ее удобненький, «компактный» мир.

Пока Илья что‐то искал, она открыла дневник и настрочила новый пост. Он вышел совсем коротеньким:

до родителей не дозвониться. никогда бы не подумала, что это я буду им названивать, а не они мне. что там мне мама обычно говорит? десять пропущенных – домашний арест на двое суток? да мои родаки себе уже целую неделю заработали.

От этой простой и почти веселой мысли тревога отступила. А может, у них поезд задержался? Или они сами опоздали?..

А еще этот пост непременно прочитает Лёля. Может, Вовка хоть так до нее достучится?

Короче, – ответил наконец Илья. – Все по расписанию. Поезд на шесть прибыл. Других не будет до завтра.

Вовка чуть не вздрогнула. Как не будет?

По малому бизнесу – одна конференция, как раз в выходные, вот название: «ИнтерКон». Других вариантов нет.

Вовка закивала:

да, точно, она! папа что‐то такое и говорил!

Илья ответил:

С конференцией все нормально, прошла и прошла. В новостях все чисто, – продолжал он. – Я хорошо прошерстил.

На Вовку снова накатило, и от ужаса она совсем перестала дышать. Не хватало еще по больницам звонить.

Вместо этого она снова схватилась за телефон и упрямо набрала по очереди маму, а потом папу. Проходили все те же бестолковые длинные гудки, и никто не отвечал.

Я думаю вот что, – рассуждал меж тем Илья. – Пока надо ждать. Если к утру ничего не изменится, пойдем в полицию.

Вовка вскочила с места и закружила по кухне.

В полицию… В полицию!.. Не место таким словам в ее простенькой, размеренной жизни, в ее удобненьком, «компактном» мирке!

И только потом Вовка заметила это теплое, дружеское «мы»: «пойдем».

Ты как там? – написал Илья. – Хочешь, сейчас приеду? Без дураков.

Вовка не очень поняла, без каких это дураков – что Илья точно‐точно приедет или что не будет приставать, – но над ответом думать не стала.

да ты чего. не надо, я в порядке. ты прав, до утра подожду, а там посмотрю. может, реально просто опаздывают, а я тут развела панику.

Илья ответил тут же:

Ну давай. Я на связи. Пиши в любое время, я телефон под подушкой держу.

Вовка невольно улыбнулась. Какой же он милый… Понятно, что писать сообщения да гуглить – труд небольшой, но как же ей сейчас все это было нужно!

Вовка выскочила в коридор, вытащила разобидевшегося Яшку из-под вешалки и прижала к груди.

Все будет хорошо. Иначе и быть не может.

Звякнул телефон, и Вовка метнулась обратно на кухню.

Что, страшно? – прочитала она в сообщении с незнакомого номера.

А ведь минуту назад все как будто наладилось. Вовка поверила, что переволновалась, и приготовилась ждать. Яшка мурчал у нее на руках, о ней думал Илья, а все остальное отдалилось и растеряло всю важность.

Но от сообщения у нее перед глазами помутилось.

Мам, это ты? Что за дурацкие шутки? – путая буквы, напечатала она.

Ответ не заставил себя ждать. Даже экран не успел погаснуть.

Никаких шуток. Все серьезно.

Вовка нахмурилась. Ясно, что это не родители. Такими глупостями они бы не занимались ни за что. Не хватало теперь стать жертвой каких‐нибудь телефонных хулиганов…

Она выглянула в окно, рассматривая дом через дорогу. Теоретически ее кухня просматривалась отлично: нужен только хороший бинокль. Но не может же таинственный шутник знать о том, что она пишет в интернете? Или он ее не видит, и все это – какое‐то глупое совпадение?

Она нажала «вызов», но абонент не отвечал. Зато потом пришло новое сообщение:

Главное в кризисных ситуациях – сохранять спокойствие.

Вовка чуть не взвыла. Да откуда ему‐то про кризисные ситуации знать!

Кто вы? Что вам нужно?

С ответом неизвестный не торопился. Вовка нарезала круги, не сводя глаз с экрана. Дождалась.

Ты ведь хорошая девочка?

От такой развязности она чуть не затряслась. Хотелось отшвырнуть телефон, как кусок протухшего мяса. Но следующее сообщение заставило ее обомлеть.

Правда, Вовик?

Она бросила телефон на стол, и тот, проехавшись по клеенке, врезался в вазочку с сушками, опрокинув ее набок.

Откуда он знает это имя? И не просто имя в паспорте или даже во «ВКонтакте». Так не звали ее ни родители, ни Лёля – так иногда звала себя сама Вовка.

Мысленно. Про себя. А еще – в закрытых дневниковых записях, которые даже подруга прочитать не могла.

Ну нет, это уже чушь какая‐то.

Отвечать она не стала. Вместо этого села за свой ноутбук и – вслед за Ильёй – прочесала интернет.

И правда: поезда, на которых должны были ехать родители, приехали в срок и без всяких происшествий. Конференция состоялась, ничего не откладывали, и никаких чрезвычайных ситуаций во время выступлений задокументировано не было. В самом Энске было тихо, и в заголовках мелькало одно и то же: новый выставочный зал, погода, парковки, косплей-фестиваль, медведица Маша и отремонтированный бассейн. Скучнее города Вовка и представить себе не могла. Но сейчас это было даже хорошо – никаких горящих автомобилей, взрывов бытового газа и даже ДТП. Все чинно и мирно.

Отмалчиваешься? Правильно, Вовик. Нужно хорошенько подумать.

Вовка и сама не знала, зачем глянула на загоревшийся экран. Кем бы ни был этот псих, он просто ее запугивал. Может, про «Вовика» она сама где‐то обронила, а может, неизвестный просто ткнул пальцем в небо. Много ума не надо: где Вовка, там и Вовик.

Объяснение отыщется и всему остальному. Она же, в конце концов, живет не в диком лесу. Откуда‐то этот человек ее знает. Он вполне реален, если пишет ей пусть и непонятные, но осмысленные сообщения. А если так, Вовка выяснит, кто это.

Или – еще лучше – она даже голову ломать над этой загадкой не будет.

Вовка схватила телефон и заблокировала абонента. Все, никаких теперь сообщений.

Но сообщения приходили все равно: беззвучно, незаметной единичкой над иконкой «Сообщения». Следующая поступила через полчаса, еще одна – через час. Третья – уже после полуночи.

Сначала:

Не бойся, Вовик. Все будет хорошо.

Потом:

Главное – быть хорошей девочкой.

И в заключение:

Ты же хорошая, правда?

От этой «хорошей девочки» Вовку уже отчетливо мутило. Ни один нормальный человек не напишет такого незнакомцу, и веяло от всего этого каким‐то спертым, нездоровым духом.

После третьего сообщения Вовка просто взяла и отключила телефон. А потом вспомнила, что нужно ждать звонка от родителей, и включила его обратно.

Вот это правильно, милая.

Вовка затряслась. Откуда ему знать, что она делает?

В кухне плотных занавесок не висело, только прозрачный тюль. Вовка поняла, что неизвестный все‐таки ее видит, и, путаясь в проводах, потащила ноутбук в зал. Тут же задвинула шторы, проверив, нет ли щелей, и для верности потушила люстру. Она даже на компьютере понизила яркость – на случай, если сквозь и без того тяжелые гардины просочится хоть пятнышко света.

Теперь, сидя в кромешной тьме, Вовка ощутила себя в безопасности. Еще вчера она тряслась и мечтала, чтобы электричество поскорее вернули. А теперь – такая перемена!

Она открыла страничку Ильи. В уголке значилось: «заходил 56 минут назад». Значит, уже лег. Или нет?

Вовка бросила ему сообщение:

спишь?

Под его аватаркой тут же появился зеленый кружок.

Не сплю. Ну что? Ты как?

Вовка подышала глубоко, чтобы чуть успокоиться, и написала:

все так же. только мне тут еще какой‐то дебил написывает.

Один на один с мерцающим экраном Вовка сидела в круге света, а ночь смыкалась вокруг плотным, тяжким кольцом. Даже Яшка все не шел к ней на тахту – наверное, засел под ванной.