Место под солнцем

Глава пятая. Ливий. Настоящее

Весна 1977 года

Алжир

Остановив машину возле хлипкого забора, окружавшего дом Насира, Ливий достал ключи из зажигания и посмотрел на темные окна. Жилым маленькое одноэтажное строение не выглядело, но за десять лет здесь ничего не изменилось. Высохшая трава, разбросанный повсюду мусор и атмосфера полного опустошения. Большую часть времени Насир проводил либо в разъездах, либо в доме Халифа, и у себя почти не появлялся.

– Круто, мы приехали в дом с привидениями, – прокомментировала сидевшая по правую руку Тара. Она жевала орехи из бумажного пакета и смотрела в окно. – Надеюсь, это не твой королевский замок? В принципе, выглядит неплохо, если устроить генеральную уборку.

– Ты знаешь, где живет Фуад?

– Понятия не имею. И не уверена, что хочу это изменить, особенно после вашей сегодняшней встречи.

– Я пообещал, что с тобой ничего не случится. Ты мне доверяешь?

Эльфийка поперхнулась орехом и закашлялась.

– Ты серьезно? Нет, я просто хочу понять: ты шутишь или как? – спросила она, прочистив горло. – Я встретила тебя вчера вечером, мы приятно провели время и даже перекусили вместе, а ты уже напридумывал неизвестно что. Как я могу доверять незнакомому мужику, который, помимо всего прочего, отсидел десять лет за работорговлю? Судя по тому, как к тебе обращался Фуад, раньше ты был не самым последним парнем в этом городишке, но хорошие времена прошли. У тебя нет ни квартиры, ни машины, ни денег. Нет даже нормальной одежды. Не обижайся, но я бы не рискнула назвать тебя властелином своих эротических грез. Мы прокатились до пригорода, утром вернем тачку Хадидже и расстанемся так, будто друг друга не знаем, окей? Я верну деньги, мне они без надобности, сама заработаю.

– Можешь валить хоть сейчас. Я тебя не держу.

– В смысле, ты уже передумал насчет боевой подруги? Даже не попытаешься меня удержать? Кстати, кто такая Эоланта?

– Мамочка не объясняла тебе, что подслушивать нехорошо?

– Я хочу знать!

– Я тоже много чего хочу. Ну как, уходишь? Если хозяин этого дома не уехал, это твой последний шанс выпутаться из криминальной истории. Продолжишь прятать голову в песок, делая вид, что проблем не существует.

Эльфийка гордо вздернула подбородок.

– Вот уж нет. Я остаюсь!

– Тогда сиди здесь. Я сейчас приду.

Ливий вышел из машины, приблизился к калитке и тихо свистнул. Минутой позже в одном из окон вспыхнул тусклый свет, дверь распахнулась, и на пороге появился Насир с фонарем в руке. Он вышел на заваленную мелкими сучьями дорожку, чертыхаясь, проделал путь до забора и ахнул, увидев гостя.

– Халиф! Это ты? Это правда ты?!

Не дожидаясь ответа, хозяин дома отодвинул ржавый шпингалет, удерживающий калитку, и открыл ее, поморщившись от душераздирающего скрипа петель. Как и следовало ожидать, внешне он не изменился: юный темный эльф с длинными, почти до плеч, каштановыми волосами и обманчиво мягким и задумчивым взглядом черных глаз. Насир выключил фонарь и сунул его в задний карман джинсов.

– Боги, ты мне не снишься! Ты жив! Свободен! Наконец-то… я возносил молитвы каждую ночь, и они были услышаны!

– Что за сантименты, сынок? Мы виделись не так давно. Что такое десять лет при учете того, что Великая Тьма создала нас почти бессмертными?

Насир крепко обнял Халифа, похлопав по спине, а потом выпустил друга из объятий и отошел на пару шагов.

– Ты совсем исхудал. Хреново там кормят, да? Ну да неважно, все позади. Скажи, что тебе нужно? Деньги. Да. Первым делом тебе нужны деньги. А потом…

– С деньгами я разберусь сам. А вот квартира не помешает.

Эльф уставился на Ливия так, будто тот свалился с луны.

– Квартира? – уточнил он полным отвращения тоном. – Ты не хочешь вернуться домой?

– Домой? – в свою очередь не понял Халиф.

– Домой, – улыбнулся Насир. – На виллу. Ты же не думаешь, что я бросил ее? Или, не приведи первые боги, отдал козлу Фуаду?

– Он хотел ее забрать?

Помощник Ливия в сердцах сплюнул в дорожную пыль.

– Хотел, да не вышло. Ходил, как лиса вокруг курятника, улыбался, предлагал деньги. Обещал мне золотые горы. Треть прибыли. Половину города. Говорил, что сделает правой рукой. А я ему сказал, что правая рука у него уже есть, и она помогает ему в те моменты, когда очередная шлюха показывает средний палец. Натравил на меня Азима, представь себе. Азим, с которым мы когда-то пили за одним столом, явился ко мне с ножом! Я переломал ему все ребра, а потом перерезал горло. И отослал его правую руку Фуаду. Может, пригодится. – Насир наставил на себя указательный палец. – Я сказал этой сволочи, что работаю на Халифа – и буду работать на него даже в том случае, если он просидит в тюрьме еще целый век. Ты подобрал меня на улице. Научил всему, что я знаю. Благодаря тебе я стал мужчиной, который отвечает за свои слова и решает свои проблемы сам. Это для меня дороже всех денег в двух мирах. Кто-то продается – и это его выбор. А я не продаюсь.

Халиф протянул эльфу руку, и тот крепко пожал ее.

– Спасибо, сынок. Это лучшее, что я услышал за последние сутки. Кто остался с тобой?

– Нас мало, – вздохнул Насир. – Человек десять-пятнадцать. Многие ушли к Фуаду, и я не могу их осуждать. Им нужно на что-то жить, кормить жен и детей, а я одинок и справляюсь сам.

– Десять-пятнадцать человек – это больше, чем ноль.

– Ты прав. Теперь ты вернулся, и все будет иначе. Вот только… – Он отвел глаза. – Они увели Эоланту. Прости, я не смог им помешать. Я был один против пятерых. Если бы…

Ливий успокаивающе потрепал его по плечу.

– Что было – то было. Прошлого не вернуть.

– У тебя есть распоряжения?

– Целых два. Во-первых, я хочу, чтобы ты собрал военный совет. У тебя есть сутки. Навести всех, кого нужно, и пригласи их ко мне. Если почуешь в ком-то сомнение, скажи, что я лично явлюсь к нему и убью. Как кровного врага или как того, кто теперь работает с Фуадом. Что, в принципе, одно и то же. Все мои люди знают, что я могу простить все, помимо предательства.

Эльф решительно закивал.

– Еду прямо сейчас. А второе?

Халиф достал из бумажника маленькое фото и протянул его Насиру.

– Я хочу, чтобы ты нашел этого мужчину. В последний раз мы виделись в Штатах чуть больше десяти лет назад. Тогда его звали Владимир Ковалев, он занимался финансовыми махинациями. Высокий, около ста девяноста сантиметров, каштановые волосы с золотыми отливом, светлая кожа, темно-синие глаза. Он обращенный, но внешность предпочитает не менять, женщинам она нравится. Последний бл… то есть, бабник со стажем. Думаю, он живет в Европе, скорее всего, в большом городе. Там, где много красивых женщин и денег. Может, он финансист, или юрист, или крупный бизнесмен в сфере недвижимости.

Насир бросил беглый взгляд на снимок и спрятал его в передний карман джинсов.

– Будет сделано. Что ему сказать?

– Передай, что Халиф ждет коды своих швейцарских счетов и с каждым днем промедления лишает девственности очередную темнокожую наложницу, которую для него приберег. Шучу, шучу, сынок. Парень он темпераментный и может отрезать тебе язык за упоминание про наложниц. Скажи, что я хочу получить коды, это все. И достань мне нормальную машину. Я не могу катать даму на такой развалине.

Тара сидела на капоте и смотрела на звезды. Поймав взгляд эльфа, она лучезарно улыбнулась и помахала ему рукой.

– Привет, красавчик!

– Это моя подруга Тара, – представил Ливий.

Насир пристально оглядел женщину.

– Совсем не похожа на Эоланту-султану, – вздохнул он. – Но тоже красивая.

– Может, заодно и поимеешь ее, чтобы всесторонне оценить? Не припомню, чтобы я просил у тебя одобрения. Давай ключи. Я еду домой.

***

На месте знакомой виллы Халиф ожидал увидеть опутанный зеленью дом с запущенным садом, но открывшееся взгляду зрелище его так поразило, что он на мгновение отпустил руль и чудом не съехал в придорожную канаву. Все выглядело так, будто он вышел из этих ворот вчера. Чисто выметенная подъездная дорожка, подстриженные деревья в саду, журчащие струи в мраморных фонтанах, склоняющиеся над скамейками ветки апельсиновых деревьев.

– Ну, а как тебе этот замок? – спросил Ливий у Тары, когда они шли по саду к парадной двери. – Ничего? Сойдет?

– Охренеть, – после минутного молчания отреагировала эльфийка. – Тут кто-то живет?

– Нет. Мои люди десять лет ухаживали за ним, ожидая меня. Еды в холодильнике, разумеется, нет, но внутри, как я понимаю, ничего не тронули.

– И пылищи-то, наверное… – протянула Тара. – У меня аллергия на пыль! Как у мамы. Это наследственное.

В большой гостиной, вопреки ожиданиям спутницы Халифа, было кристально чисто. Хрусталь сверкал, на полированных поверхностях намек на грязь не отыскала бы самая привередливая хозяйка. Ливий сделал круг по первому этажу, осмотрев кухню, библиотеку и гостевые комнаты, выглянул на большой балкон, с которого открывался вид на море, и поднялся наверх.

– Здесь еще одна гостевая комната, будуар и две спальни, гостевая и хозяйская. Куда заглянем в первую очередь?

– В хозяйскую спальню, конечно, – последовал очевидный ответ.

Халиф отпер нужную дверь маленьким ключом и жестом пригласил эльфийку войти.

– Ух ты, – протянула она. – Кровать с балдахином, персидский ковер! Шикарно! Еще немного – и я поверю, что ты король… а что там, за ширмами?

– Гардероб Эоланты. Бери все, что хочешь.

– Ты уверен? В смысле… это нормально, что я надену ее одежду? Воспоминания и все такое?

– Ей она уже не понадобится.

Тара юркнула за ширму. Ливий присел на кровать и оглядел лежавшие на невысоком медном столике вещи. Стопка любовных романов, вычищенный мундштук, черепаховый гребень, баночки, применение содержимого которых знают только женщины, крохотная бутылочка французских духов. Он поднес к носу небрежно брошенные поверх книг лайковые перчатки, вдохнул знакомый запах и прикрыл глаза.

– У Эоланты отличный вкус, – похвалила из-за ширмы эльфийка. – Взгляни, как тебе?

Она подошла к большому зеркалу и всмотрелась в свое отражение. Длинное платье из пестрого иранского шелка сидело на ней ладно, хотя Эоланта была выше на несколько сантиметров, чуть шире в бедрах и уже в плечах.

– Прекрасно.

– Там есть еще одно, изумрудное… и коралловое, и малиновое! Я бы забрала все!

– Забирай.

Тара сделала несколько шагов к кровати и, остановившись возле столика, взяла из рук Халифа перчатки.

– Послушай, я серьезно. Я не хочу делать тебе больно. Можно оставить эти платья здесь. Или запереть в какой-нибудь сундук. Я не знаю, что с ней случилось, но тебе нужно время для того, чтобы с этим справиться. И вряд ли другая женщина в ее одежде поспособствует терапии.

– Это осталось в прошлом. Я привязался к ней, хотя знал, что моя жизнь не располагает к постоянным отношениям. Она была мне очень дорога. Мы через многое прошли вместе. У нее было много подруг, и она с радостью отдавала им свою одежду. Представь, что ты ее подруга.

Эльфийка вернула перчатки на столик.

– Я могу сказать, что ее грудь в два раза больше моей, и это меня расстраивает?

– Ты это уже сказала.

– Тебе нравятся женщины с большой грудью?

– В том числе.

– А с маленькой? Как моя?

– Тоже.

– Но маленькая грудь тебе нравится больше, верно? Она ложится в ладонь. Очень удобно.

Ливий улыбнулся и встал с кровати.

– Сварю кофе и буду ждать тебя на балконе.

Глава шестая. Эоланта. Прошлое

1962 год

Багдад, Ирак

– Садись. Нам нужно поговорить.

Начальник тюрьмы указал Эоланте на кресло возле своего стола, и она приняла приглашение. На столе Леона лежало несколько докладных, отпечатанных на машинке, и папка с досье. Женщине не нужно было смотреть на ее обложку – она уже знала, чье имя там значится.

– Слушаю.

– Надеюсь, твой отпуск прошел хорошо.

– Да, все было славно. Мы с девочками ездили на море и пили шампанское, любуясь закатом.

– Рад, что ты отдохнула. А я в это время занимался твоими мальчиками. Находящимися по обе стороны решетки. – Он выдержал драматическую паузу. – Хочешь узнать последние новости?

Вместо ответа Эоланта коротко кивнула. Леон показал ей докладные, помахав ими в воздухе.

– Пять штук. И все – на имя Ливиана Хиббинса. Ссора с надзирателями, еще одна ссора с надзирателями, ссора с заключенным, еще одна ссора с надзирателями. И – на сладкое. Он отправил Гасана Хабиба в лазарет.

– В третий раз, – уточнила Эоланта.

– В третий раз за четыре года заключения этот худосочный слюнтяй избивает главаря тюремной банды на глазах у надзирателей и заключенных, а они знай себе хлопают в ладоши и одобрительно насвистывают. Ты должна провести воспитательную беседу.

– С надзирателями, с Гасаном Хабибом или с Ливианом Хиббинсом?

– Не дерзи мне, Эоланта. Я тепло отношусь к тебе, но остаюсь твоим начальником. И начальником этой тюрьмы. Я прошу – нет, я требую – чтобы мои заключенные перестали избивать друг друга, а надзиратели нашли свои потерянные яйца. Ты хорошо меня поняла?

Женщина взяла предложенный портсигар, но в последний момент передумала и закуривать не стала.

– Что он сказал ему теперь?

– Кто и кому? – раздраженно переспросил Леон.

– Что Гасан сказал Ливию.

– Как ты его назвала? Ливий? Четыре года назад, когда он попал в тюрьму, ты говорила «заключенный номер D-489». Каждый раз, когда ты вспоминаешь его – а мы делаем это ох как часто – на твоем лице появляется дурацкое выражение растерянности. Еще немного – и я подумаю, что ты влюблена.

– Ты ревнуешь?

Начальник тюрьмы медленно поднялся из кресла и скрестил руки на груди.

– К заключенному? Я ревную тебя к заключенному? Я знаю, что ты не глупа, но порой ты кажешься мне полной дурой. Такой же, как девочки, которых ты опекаешь и кормишь на своей вилле, как домашний зверинец. В противном случае ты не могла бы позволить себе даже намека на мысль о том, что я буду ревновать тебя к этим отбросам.

Эоланта взяла досье, открыла его на первой странице и посмотрела на фото. Благодаря Сезару, которого она расспрашивала с вежливой осторожностью – вряд ли ей удалось его обмануть, но особого значения это уже не имело – в ее руки попало огромное количество сведений о заключенном номер D-489. Брат рассказал, что по происхождению он итальянец, родился в аристократической семье, получил великолепное образование и уехал из дома в юном возрасте. У Ливия была старшая сестра Альвис, ныне проживающая в закрытой лечебнице в Восточной Европе, младшая сестра Эльруния, легкомысленная девица, путешествующая по миру и живущая за счет мужчин, и младший брат Анигар, сменивший имя на звучавшее более современно «Андре», убийца и серийный насильник, успевший отсидеть два пожизненных срока.

Отец семейства, некогда – состоятельный бизнесмен, растративший все деньги до последней монеты, конечно же, видел в старшем сыне наследника. Старшие дети в семьях темных эльфов страдают больше прочих, так как им с раннего детства внушают понятия о долге и начинают посвящать в деловые тонкости. Отец для воспитанного в таких традициях мальчика является чуть ли не богом, и боль, которую они испытывают, когда жизнь разбивает стены их хрустального замка, порой оказывается невыносимой. Любой другой на месте Ливия бросил бы сестер и брата на произвол судьбы, но он продолжал содержать их. Ничего удивительного в том, что он попал в криминальный мир, не было. Большие деньги, большие возможности, миллион шансов доказать обоим мирам, чего ты на самом деле стоишь. Парень, который мог бы приносить пользу людям, если бы карта легла иначе.

Эта история почти дословно повторяла историю Сезара, но брат до сих пор балансировал на тонкой грани между болотом, куда рано или поздно затягивает преступная жизнь, и той жизнью, где его держали жена, дети и сестры. А как далеко успел уйти Ливий, и сможет ли он вернуться назад? Сезар принес Эоланте маленький снимок, сделанный в уютном кафе. Заставленный винными бокалами и многочисленными тарелками стол, набитые окурками пепельницы, вышитые подушки и пушистые ковры. Брат держал кофейную чашку, Ливий сжимал в пальцах сигарету. Они смотрели в объектив фотографа и довольно улыбались, как мальчишки, получившие долгожданные велосипеды. Увидев снимок, Эоланта поймала себя на странной мысли: сероглазый мужчина с длинными ухоженными волосами и утонченным интеллигентным лицом в ее личном мире превратился из безликого заключенного номер D-489 в нечто большее.

Нет, конечно, она не влюблена. Такую глупость она бы себе не позволила. Но фото, хранившееся в одном из ящиков стола ее рабочего кабинета на вилле она доставала часто и внимательно изучала каждую деталь образа Ливиана Хиббинса. Ей хотелось услышать, как звучит его голос. Как звучит его смех. Она хотела, чтобы он посмотрел ей в глаза и произнес ее имя, даже если их будет разделять решетка. Между ними, незнакомцами, протянулась тонкая нить, крепнущая с каждой минутой. Порой Эоланта лежала в постели без сна и размышляла о том, какие ему снятся сны. Это походило на сумасшествие и пробуждало новые, пугающие и одновременно такие приятные чувства, что ей хотелось совершить что-нибудь по-настоящему безумное.

– Я поговорю с мальчиками, Леон. Обещаю: они запомнят этот разговор надолго.

Начальник тюрьмы улыбнулся и, перегнувшись через стол, потрепал ее по руке.

– Ты моя умница, Эоланта. Всегда удивлялся – и как тебе удается держать в страхе толпу не самых безобидных мужчин?

Потому что я – женщина от крови первых богов, а они испокон веков вели за собой армии.

– У меня есть могущественный покровитель, у которого я научилась всему, что сегодня знаю, и которому обязана всем.

Стрела попала в цель, и Леон засиял, как начищенная монета из храмового серебра.

– Вот что я всегда хотел слышать от своей бывшей жены, но так и не услышал. Возможно, именно поэтому она превратилась в бывшую.

– Таким мужчинам, как ты, нужна особенная женщина, Леон. Амазонка, а не служанка. Королева, а не бытовая рабыня, которая моет посуду и подносит тебе кофе. Уверена, рано или поздно ты встретишь такую.

Как и ожидала Эоланта, глаза начальника тюрьмы заблестели от предвкушения. Эта крепость должна была оказаться более неприступной, с сожалением подумала она.

– Я уже ее встретил. – Леон торопливо обогнул стол, вновь взял женщину за руку и прижал ее пальцы к губам. – Ты моя королева и амазонка. И всегда была таковой. С того момента, как я увидел тебя. С той минуты, как я впервые взглянул в твои восхитительные янтарные глаза и влюбился без памяти. Хочешь узнать правду? Я расстался со своей женой не потому, что она мне надоела. Я понял, что ни одна женщина не сравнится с тобой, а терпеть рядом дешевых потаскушек я не собираюсь.

– Значит, я – дорогая потаскушка? – рассмеялась Эоланта.

– Нет, милая. Ты моя королева.

Для того, чтобы я была твоей королевой, не хватает самой малости – ты должен быть королем. Подумав об этом, женщина едва сдержала смех.

– Королеву ждут дела. Она может идти?

– Только после того, как согласится поужинать со мной сегодня. Я поведу тебя в лучший ресторан города. Тот, который любит твой брат.

– Это недешевый ресторан, – тонко улыбнулась Эоланта.

– Если мужчины не будут тратить деньги на женщин, то ради чего они их зарабатывают?

– Твоя правда. Можешь заехать за мной к девяти.

– Так поздно?.. – опешил Леон.

– Мне нужно время для того, чтобы привести себя в порядок. Сегодня я буду блистать. Разве ты не хочешь, чтобы на твою королеву смотрели все?

***

– Эо, ты окончательно сошла с ума? Не подумай, я ни на что не намекаю. Чисто спортивный интерес. Ты долго думала перед тем, как сотворить эту глупость?

Эоланта похлопала по ладони кисточкой для румян и легко тронула ей сперва одну, а потом другую щеку.

– Леон сказал, что я должна провести со своими мальчиками воспитательную беседу.

– Мне только кажется – или он имел в виду надзирателей?

– С ними побеседовали мои заместители. Самый лакомый кусочек я оставила для себя.

Кантара валялась на кровати, попивая шампанское, и не отрывала взгляда от стоявшей возле зеркала сестры.

– Хочу убедиться в том, что правильно поняла тебя, Эо. Ты якобы случайно остановилась возле камеры Ливия Хиббинса и якобы случайно заговорила с Селестой, которая явилась туда вместе с тобой. Ливий Хиббинс услышал это и спросил, может ли он шлепнуть тебя по заднице. Ты решила проверить его личные границы на прочность и узнала, что они значительно крепче его ребер.

– С надзирателями мужского пола он разговаривает более наглым тоном.

– То был эффект внезапности. Он не ожидал увидеть женщину. Какие выводы ты сделала?

– На месте Гасана Хабиба я бы боялась этого мужчины как огня. Если они сцепятся в четвертый раз, Ливий отправит его не в лазарет, а прямиком на кладбище.

Сестра широко зевнула.

– Ох уж эти игры взрослых мальчиков. Что-нибудь еще?

– У него очень приятный голос.

– Разумеется. Он и внешне ничего. Я видела его фото с Сезаром. Ну, то, которое ты хранишь в своем столе.

Эоланта, вставлявшая шпильки в прическу, замерла, поймав отражение сестры в зеркале. Та лениво пожала плечами.

– Ты копалась в моих вещах, мерзавка?!

– Не будь такой вредной! Я пришла в кабинет для того, чтобы поговорить по телефону в тишине. Мне понадобилась ручка. Говоришь так, будто я читала твой дневник!

– Не смей входить в мой кабинет без разрешения.

Кантара поднялась с кровати, подошла к зеркалу и тронула Эоланту за плечо.

– Извини, Эо. Честное слово, я не собиралась копаться в твоих вещах. Снимок лежал сверху, вот и все. Я увидела его чисто случайно.

– И откуда же ты узнала, кто на нем изображен?

– Ну, – сестра принялась накручивать на палец прядь волос, – спросила у Сезара. Говорю: что это за умопомрачительный красавчик рядом с тобой на фото, которое ты принес Эоланте? Он там совсем молоденький! В жизни не сказала бы, что такой парень будет толкать героин. И уж тем более заниматься работорговлей. Он же вроде работорговец, так?

– Говорят, – уклончиво ответила Эоланта.

Гениальный план начальника тюрьмы, страстно желавшего добыть компромат на заключенного номер D-489, провалился с громким треском. Во-первых, потому, что большую часть времени Ливий провел в одиночной камере – наказание, подразумевавшее полную изоляцию даже во время приемов пищи и часовых прогулок. Во-вторых, потому, что заключенный номер D-489, изредка появляясь «в обществе», говорил о чем угодно – но только не о преступном мире. Он обменивался с другими заключенными непристойными шутками, слушал истории из их жизни, но чаще всего отмалчивался, размышляя о своем. Спустя шесть месяцев Леон отчаялся и переключил свое внимание на более интересные дела. Ливий провел в стенах его тюрьмы четыре года, и, если бы не многочисленные жалобы надзирателей, месье Кадар забыл бы о нем окончательно.

– Признайся, Эо. Ты хотела увидеть его поближе.

– Да, – кивнула Эоланта, вставляя в прическу последнюю шпильку.

– Он тебе очень нравится.

– Да.

– И сегодня он в этом убедился. Ведь если женщина пару раз пнула тебя под ребра, а на сладкое полоснула по горлу кинжалом из храмового серебра, то между вами совершенно точно промелькнула искра.

Эоланта в очередной раз оглядела себя в зеркало, поворачиваясь то одним, то другим боком. Для сегодняшнего вечера она выбрала короткое облегающее платье из алого шелка, к которому планировала добавить кружевные перчатки и украшенные бриллиантами босоножки на высоком каблуке, подарок давно забытого поклонника.

– Я выгляжу как шлюха? – спросила она у сестры.

Кантара допила шампанское, поставила бокал на туалетный столик и спустя пару секунд кивнула.

– Ага. Только чулок с подвязками не хватает.

– Ты права. – Эоланта бросила взгляд на наручные часы. – У меня есть пятнадцать минут, чулки надеть успею.

– У тебя появился новый поклонник, а ты мне о нем ничего не рассказала?

– Я ужинаю с Леоном Кадаром.

Сестра так и застыла с открытым ртом. Подойдя к шкафу, Эоланта открыла маленький ящик и начала рыться в нем в поисках чулок.

– Что ты сказала? Леон Кадар? Какая муха тебя укусила?! Он же скучный разведенный мужик! И одеколон у него паршивый. – Кантара блаженно заулыбалась. – Вот от Ливия, наверное, пахнет в разы приятнее… Какой у него эмоциональный запах?

Эмоциональный запах, который так и кричит ей в оба уха: дура, остановись, пока не поздно, эта история закончится плохо. Стоило бы прислушаться к голосу разума и притормозить. Но вместо этого она упорно жмет на педаль газа, убежденная в том, что все правильно. Все происходит так, как должно происходить. Она слишком долго жила с полумертвым сердцем. Слишком долго пряталась под личностью женщины, которой на самом деле не является. И наконец-то встретила мужчину, у которого получилось ее разбудить.

– Я не хочу говорить об этом, Кантара.

– Милая сестрица, ты ведь не думаешь, что я тебя осуждаю? Я могу сколько угодно трещать о твоем сумасшествии, но как только начнется веселье – и я первой побегу за приключениями. – Сестра обняла Эоланту и прижалась к ее спине. – Посмотри на эту сногсшибательную красотку в зеркале. Она влюблена, и это делает ее еще красивее. Я давно не видела тебя такой счастливой. Надеюсь, ты составила достаточно коварный план?

– Молчи, несчастная! Ты могла бы попытаться отговорить меня, но вместо этого потакаешь моим глупостям!

– Я – не отец и не матушка, чтобы отговаривать тебя, Эо. Ты приведешь его на виллу? Девочки должны посмотреть! – Кантара встрепенулась, услышав приглушенный звонок в дверь. – О! Это Сезар.

– Сезар? – подняла брови Эоланта. – Ты не говорила, что он придет!

– Ну да, я пригласила его на ужин. Прости, забыла предупредить. Интересно, он столкнулся с Леоном? Обожаю, когда мужчины устраивают эти сцены со злобными взглядами! Бегу открывать, а то все пропущу.

Оставшись в одиночестве, женщина подняла телефонную трубку, набрала центральный номер тюрьмы и попросила перевести звонок в лазарет.

– Доктор Салах, – отозвались на другом конце провода. – Добрый вечер, леди Эоланта.

– Хочу поинтересоваться состоянием здоровья заключенного номер D-489.

– У него сломаны три ребра, я дал ему настой из трав, благодаря которому кости срастаются быстрее. Через неделю будет как новенький. А вот с порезом на горле пришлось попотеть, рана глубокая, зашивать было чертовски неудобно. Я сделал ему инъекцию морфия, но он лишь туманит сознание, боль остается такой же сильной. Бедняга настрадался на несколько лет вперед.

– Древние греки говорили, что боль освобождает и очищает.

– Видимо, их не резали храмовым серебром.

– Как он себя чувствует сейчас?

– После долгих уговоров выпил снотворное, спит как младенец. Должно быть, видит во сне вас. Другой на его месте сыпал проклятиями или вопил от боли, а он раз за разом задавал мне одни и те же вопросы: что за женщина и как ее зовут. Воля у парня железная.

Эоланта рассматривала свои ногти, покрытые бледным лаком.

– Обращайтесь с ним получше. И попросите кого-то из надзирателей принести ему книги.

– Книги? – недоуменно переспросил врач.

– Он любит читать.

– Хорошо, леди Эоланта. У вас будут другие распоряжения?

– Передавайте ему привет. – Она замолчала и, не дождавшись ответа, рассмеялась. – Делайте свою работу, доктор. Большего от вас не требуется.