Первый и второй круг Дэона стал аномальной зоной. Безжизненной территорией ненасытной стихии, пожирающей все на своем пути. Первый и второй круг навсегда погрузились в хаос. От них не осталось никаких воспоминаний, кроме тех, что хранились у двух единственных выживших Дэона.
И они шли. Шли, молча глотая слезы. Оплакивая мир, который хранили в своем сердце и который больше не существовал.
Безмолвие, наступившее после оглушительного треска костей планеты, было больнее и страшнее самого безумного крика и вопля. Но Фип приказал молчать. И Ширри молчала. А вместе с ней молчал и Сильверр.
Памятьтека оказалась почти не тронутой стихией. То ли дело в десятках сплавов пород, то ли в особом расположении, но единственное оставшееся достояние дэонцев выстояло в этой борьбе за существование и стала приютом двум обессиленным и разбитым странникам.
Они повалились на потрескавшийся, горячий пол и прислушались к недрам земли. В глубокой расселине Ширри видела бурлящую в десятках километров внизу магму. Сил на восклицания и удивления не оставалось, поэтому девушка лишь сжала кулаки и отвернулась.
«А теперь мне нужно, чтобы вы кое-что отыскали. И быстро».
Ширри поднялась. Указания Фиппа были предельно точными: найти продолговатый, обязательно холодный предмет с тремя зазубренами и рубином в центре. Так как Фип просил хранить молчание, Ширри не могла ничего объяснить своему спутнику и занялась поисками самостоятельно.
Хранилище памяти было полукруглым и очень высоким. Огромные стеллажи четырех разных пород возвышались от мозаичного пола до самого радужного потолка.
Первый, что справа от Ширри, был кристальным. Почти все предметы, что хранились на этом стеллаже, были из фантомного кристалла – полупрозрачного, с осадочными, будто бы инородными вкраплениями.
Ширри взяла один из кристаллов в руки, и он мгновенно откликнулся на ее прикосновения, выпуская энергию, заточенную в нем.
Дохнуло свежей краской и душистыми маслами. Вокруг Ширри разлилось тепло и уютное ощущение спокойствия и степенности. Она вдруг увидела перед собой светлое, выбеленное помещение с гладкими стенами, тонким изысканным убранством и теплым светом.
Пред ней предстало ни что иное как королевские покои в момент самой благоприятной и счастливой своей поры. Один из Собирателей памяти, а может и сам член королевской семьи, запечатлел свои воспоминания, чувства и эмоции в этом фантомном кристалле, чтобы сохранить этот образ на века. Энергия, перемешанная с ощущениями Собирателя, отпечатывалась и переплеталась с энергией вместилища – кристалла, – становилась памятью Дэона.
Таких предметов, хранящих память, были тысячи, миллионы. Ширри и сама могла создавать такое, ведь сгодился бы простой глиняный сгусток под ногами. Но то, насколько долго воспоминание будет храниться материалом, зависело и от самого материала, и от навыков собирающего воспоминания. Поэтому если Ширри и запечатлевала какой-то момент в детстве в маленьких камушках у дома, то уже к вечеру энергия вместе с ощущениями девочки из камня «выветривалась», не оставляя после себя ни намека на ее воспоминание.
Собиратели же тщательно обучались своему ремеслу. Они умели не просто отпечатывать свои воспоминания в материале, а переплетать энергетические потоки таким образом, чтобы воспоминания еще надолго оставались свежими и не поблекшими – оставались частью, природой материала.
Стеллаж с фантомными кристаллами был самым длинным из всех. В нем хранились воспоминания о королевском роде, дворце, их занятиях и досуге. Фип коротко пояснил, что стеллаж такой длинный и заполнен до самого потолка лишь потому, что лорд Лирий, будучи противником короля, много и беспрестанно следил за дворцом и всей его жизнью.
«Как много здесь воспоминаний! Как много жизни остается в мертвом мире без дэонцев… Но для чего? Для кого? Я так хочу остаться здесь и пересмотреть все-все воспоминания Дэона!»
«У нас нет на это времени. Найдите предмет, Ширри. И не думайте. Камни все слышат…»
Один из кристаллов излучал тусклый золотистый свет. Ширри потянулась к нему, но Фип одернул ее: стеллаж кристаллов пока им не интересен, пора искать дальше.
Следующий стеллаж был из железного колчедана – он представлял собой сплав различных металлов с серой. От него едко, но знакомо пахло. Железный колчедан в избытке образовывался в родном городе Ширри, поэтому от этого стеллажа у девушки навернулись на глаза слезы. Это были воспоминания дэонцев. Тех дэонцев, что всю свою короткую жизнь работали ради существования, но все же как и любое живое создание стремились творить, радоваться и любить. Этот стеллаж был грубым, но теплым. В нем тлели воспоминания о традициях и праздниках дэонцев, о тех их маленьких радостях, что казались бы мелочью для любого другого существа, имевшего интеллект и свободу воли.
Вот, по серой улице бегут дети, их зовут матери, чтобы поклониться дыму и курениям Дхэо. Вот разноцветными стеклами и осколками драгоценных камней покрывают чело двух новобрачных, решивших, что Дэон презрит на них и даст им толику счастья… Вот, достают горящие угли и сыплют на порог свежевыстроенного дома, окропляя его жаром очищения. Вот, из низкой лачуги слышен слабый стон рождающей. Он тих, он заглушается мерным стуком сотен рук по камням – это тихое биение новой жизни. Так мы, дэонцы, приходим в этот мир – не под крики и смех, не под пение или танцы. Дэон нас встречает скупым, но полным смысла стуком камня о камень – смысл нашей жизни, ее начало и ее же конец. И вот сотни синих лент энергии тянутся от всех домов города, раздвигая камни под бездыханным телом, погребая его глубоко под землей. И тело, падая, стучит костями о камни, наверное вспоминая свой первый стук сердца, первый звук встречи со своим миром. Прах к праху, энергия к недрам…
У Ширри задрожали руки. Железный обломок выпал из ее ослабевших пальцев и с лязгом ударился о монолитный пол. Она опустилась на колени, дав себе несколько минут, чтобы прийти в себя. Воспоминания были слишком сильными, эмоциональными. Близкими.
Она выдохнула. Оперлась руками о колчедан и поднялась. Того мира больше нет. О нем остались лишь воспоминания. Ей на плечо вдруг опустилась теплая ладонь. Девушка обернулась: Сильверр протягивал ей кольцо – то самое, что висело у него в ухе до этого. Он кивнул на ее руки, на палец, на котором не доставало одного кольца. Десятого.
Ширри благодарно улыбнулась Сильверру и надела кольцо. Все они вспыхнули белоснежным светом, и девушка ощутила полноту энергетических потоков. И ей вдруг пришла идея в голову. Быстро стянув с плеч мешок, она достала гладкую кварцевую фигурку.
«Прежний Дэон есть – он жив в нас. И он должен быть жив еще очень долго».
Фип тихо стал упрекать Ширри в бессмысленности этого дела, но девушка его не слушала. Закрыв глаза, она вспоминала все то теплое, что произошло с ней за эти несколько дней. Она вспомнила улыбки Сильверра, особый блеск кристаллов в стенах, красивые пустынные руины еще существующего тогда первого и второго круга, живой огонек радуги с поверхности, приятно пахнущий сырой запах той небольшой пещеры с бассейном…
Воспоминания вспыхивали и теплились в руках Ширри, вбираемые кварцевой фигуркой. И когда девушка открыла глаза, она увидела в своих руках светящуюся мягким розоватым светом хрупкую, но словно бы ожившую фигуру девушки со шляпкой. Сильверр смотрел на это завороженно и даже немного испуганно. Ширри с улыбкой протянула ему фигурку, и он спустя мгновение раздумий коснулся ее. По его лицу пробежала дрожь, он задержал дыхание, впитывая воспоминания и чувства Ширри.
– Спасибо… – прочитала по его губам девушка.
Она любовно погладила свою подругу по странствиям и с радостью поместила ее на стеллаж рядом с другими воспоминаниями о Дэоне. Теперь кварцевая фигурка обрела дом и достойную жизнь – жизнь хранительницы воспоминаний Ширри и Сильверра, последних выживших Дэона.
Теперь поиски продвигались быстрее. Лента за лентой обвивала девушка стеллажи с воспоминаниями, стараясь не просматривать их, а проноситься мимо, не касаясь.
За колчеданными стеллажами, прямо по середине Памятьтеки, простирался морионовый отдел. Он был словно окутан сероватой дымкой, и если бы не горящие оранжевым светом трещины в полах Памятьтеки, то стеллажи и вовсе потонули бы в кромешной темноте, сливаясь с ней воедино. От этого отдела пахло сладко и затхло. Морион – черный хрусталь. Он был редок на Дэоне, его добывали тяжело и кроваво: отряды, уходящие в морионовые впадины, всегда возвращались с половинным, а то и меньшим составом. Месторождения этого хрусталя были прямо у ядра планеты, и несмотря на свой состав морион был прочнее и тверже алмаза.
Проклятый камень – так звали его дэонцы и обязательно перетирали между собой ладони три раза, будто бы очищая их от его упоминания.
Но каким бы проклятым черный хрусталь в действительности ни был, он высоко ценился на рынке и его добыча была вопросом первостепенным. Ширри не спешила распускать потоки по морионовому стеллажу. Ее охватывал благоговейный страх рядом с этим камнем. Она помнила, как из-за него не вернулся домой соседский парень старше ее лет на пять. Помнила, как побледнела его мать, как поблекли ее глаза. И как она продолжила шить ткани, словно ничего не произошло.
А потом, спустя месяц, тело соседского парня вернули – его друг ушел с отрядом на то же месторождение и не смог оставить тело парня там. Не смог бросить то, что осталось от него.
Ширри оборвала энергетические нити и перешла к последнему отделу – серебряному, самому короткому и пустому стеллажу из всех в Памятьтеке.
«А вот и знания о Дхэо» – сдержанно шепнул Фип, и за этой короткой репликой Ширри почувствовала целую бездну эмоций от благоговейных до ненавидящих.
Здесь было совсем немного информации. Пусть стеллаж и был из слитного серебра, но сами хранилища воспоминаний представляли собой все те же кристаллы и металлические брусочки. Один из них передавал расплывчатое лицо бородатого мужчины с яркими синими глазами. Он что-то говорил, но хранилище было так «затерто», что не было ни звука, ни четкого изображения. Видимо, этот кристалл слишком часто использовали.
Второе хранилище не имело изображения, зато там был слышен очень красивый женский голос. Он был четким, как будто Ширри стояла совсем рядом с женщиной, рассказывающей тихо и манерно историю Дэона.
Спустя еще какое-то время поисков предмет все же удалось обнаружить. Фип руководил активацией предмета, и Ширри делала все в точности с указанием духа. Сначала предмет необходимо было остудить, что Ширри сделала, прикоснувшись к нему. Затем Фип приказал Ширри снять с себя все кольца. Сильверр смотрел на это с недоверием и держался близко к девушке на случай, если она начнет терять сознание.
После этого все кольца вместе с серебряной цепочкой Ширри положила на рубин, вплавленный в предмет, и, по наказу Фиппа, порезала руку, чтобы окропить рубин с серебряными украшениями. Как только кровь коснулась рубина, он вспыхнул и впитал кровь. По Памятьтеке прошлась волна жаркого тепла, а предмет стал приятно вибрировать, словно внутри был заводной механизм.
– Все. Готово. – Произнес Фип очень громко.
Сильверр вздрогнул и быстро осмотрелся.
– Ты его слышишь? – удивленно воскликнула Ширри, округлив глаза.
– Это твой друг?
– Да! Фип, как такое возможно?
– Предмет, что вы нашли, Ширри, изобретение самого короля Деорта. Он был умнейшим из изобретателей и смог найти способ транслировать мысли другим людям.
– Транслировать м-мысли?.. То есть если я вдруг подумаю о чем-то, это услышит Сильверр?..
– Да, этот предмет требует особой сдержанности и сноровки, но вы не переживайте – в вашей голове так мало мыслей, что вы вне опасности, моя дорогая.
Но Ширри было не до смеха. Холодный пот выступил у нее на лбу, и она отчаянно отвернулась от Сильверра, боясь мысленно выдать то, чего страшилась больше всего.
– Приступим. Сильверр, я Фипэриэлоумир – частица духа Дхэо и друг госпожи Ширри. Я благодарен вам, что вы спасли ее в момент беспамятства и вообще приглядывали за этой единственной в своем роде особой. И я был очень рад, что вы смогли какое-то время почувствовать себя счастливыми, потому что теперь ваше время закончилось.
– Что это значит? – испуганно спросила она.
Они с Сильверром стояли вокруг вибрирующего и испускающего куполом тепло изобретения. Сильверр смотрел на Ширри, словно это она говорила, а не дух, а Ширри неотрывно глядела в пол на свои потрепанные сапоги и дырявые штанины.
– Дхэо, которого все считали мертвым, жив.
Сильверр нахмурился.
– И более того, он вполне осязаем и имеет конкретное местонахождение.
Пещера густо содрогнулась. С потолка посыпалась пыль. Дэонцы инстинктивно присели и закрыли головы руками, но понимали, что памятьтека была последним прибежищем, способным устоять во время вздохов Дэона.
– Дхэо все это время был в ядре планеты, – продолжал дух, грозно возвышая голос, чтобы перекричать гул, исходящий откуда-то снизу. – Семь лет назад он проснулся ото сна, в котором находился почти три сотни лет. Катаклизм – его попытка полностью воспрянуть и набраться сил. Для этого он… напитался энергией дэонцев в момент катаклизма.
Повисло гробовое молчание. Памятьтеку вновь тряхнуло, стеллажи и предметы на них зазвенели, некоторые падали и разбивались, теряя свое свечение и бесследно растворяя энергию с воспоминаниями в воздухе.
– Он питался дэонцами. – глухо заключил Сильверр, когда гул чуть ослаб.
– Не может быть. Ведь он нас создал!
– Скорее вложился в будущее, – пояснил Фип серьезно. – Он создал дэонцев, чтобы они породили – в прямом и переносном смысле – много энергии. И потом…
– Он поглотил ее. – Ширри побледнела. – Он вырастил нас, чтобы съесть.
– Но сейчас все страшнее, Ширри, соберитесь. Он понял, что у вас есть портизация. И она нужна ему.
– Портизация? – лицо дэонца было непроницаемым.
«ФИП, НЕ ГОВОРИ ЕМУ!!!» – пальцы ее вцепились в каменную стойку у стены. Глаза округлились от ужаса. Увидеть, как Сильверр отвернется от нее, было страшнее, чем все вздохи планеты, чем даже осознание, что Дхэо поедал тех, кого сам же создал.
Сильверр в нетерпении поводил подбородком, глядя на девушку, словно так он мог подстегнуть духа продолжать:
– Что это, Шир?
«Фип! Я приказываю!..»
«Простите, госпожа».
– Ширри – носитель особенной черты Странника, портизации. Странники прибыли издалека на Дэон больше четырех сотен лет назад. Их кровь была использована Дхэо для создания первых дэонцев. Но особая черта Странников проявилась только в королевском роде, в потомках лорда Дэорта.
Быстрый взгляд Сильверра метнулся к побледневшей Ширри и чуть сщурился.
– Госпожа Ширри является… является потомком лорда Дэорта. Она королевских кровей.
Ширри отвернулась. Она не могла выдержать взгляда дэонца. Она видела, как в нем что-то оборвалось, красивое лицо вытянулось, а взгляд потемнел.
Он мгновенно все понял.
Фип то ли тактично, то ли испуганно молчал, ожидая, что кто-нибудь заговорит, но долгое время слышалось лишь далекое гудение и толчки, прокатывающиеся, вероятно, по четвертому кругу.
– Теперь ясно. – его голос был бесцветным. – И чего ты добиваешься, дух? Ты сдал нас ему, да?
– Ч-что?.. Нет! Я не сдавал вас! Я не докладывал Дхэо, где вы, и не рассказывал ему о Ширри! – Фип был одновременно напуган тоном Сильверра и оскорблен. – Наоборот я делал все возможное, чтобы разобраться в прошлом госпожи. Именно я ковырялся в ее воспоминаниях, пытаясь активировать черту Странника, и нашел кое-что занимательное. Ширри, вы уже не раз путешествовали.
Она не поняла. И медленно открыла глаза, хотя Фиппа, конечно же, увидеть не смогла. Она смотрела себе под ноги, ожидая объяснений.
– Когда вы переместились с первого круга на пятый во время катаклизма, вы переместились не первый раз. Вы уже делали это.
Мозг отчаянно работал, пытаясь вспомнить, когда она могла еще прыгать в пространстве. И вдруг ее осенило. Возможно, это воспоминание было заботливо подготовлено лапками духа, чтобы всплыть в нужный момент, а может быть интуиция и страх сами сделали свое дело, но Ширри вдруг вспомнила тот день у маленького пруда. Вспомнила, как ей было скучно. Вспомнила, как водила маленькими детскими пальчиками по воде, и вдруг услышала плеск. Вспомнила, как что-то серебристо-продолговатое скользнуло у поверхности воды, резво уходя стальными щетинками ко дну. Вспомнила свое удивление. Вспомнила восторг. И прикосновение. Холодное, как раннее утро. И живое, как искра радуги на стене.
– Вы перенесли существо из другого мира на Дэон. Не знаю, как оно называется. В вашем сознании иногда мелькало неизвестное мне слово «рыба». Возможно, они связаны. – голос Фиппа был восторженно-взвинченным. Он был в настоящем исступлении от своих открытий. – Еще в ваших воспоминаниях песни из других миров и других народов. Вы поете о том, чего никогда не видели и чего не знаете.
– Темнота не будет петь, будет петь тебе звезда. Каждый вечерок стеречь, не погаснет никогда, – вдруг запела Ширри хриплым голосом. Она не могла поверить, что Фип прав. – В облаках с тобой найдем кролика и мышку. В нежный дом с тобой войдем за руку, сестричка. Пусть ласкает нас трава и шалфей зеленый. Без тебя я никуда не уйду из дома…
Она знала эту песню. Помнила ее глубоко из детства. Часто напевала под нос, в моменты искренней радости или наоборот – ужасной, стискивающей грудь тоски. Но только сейчас она вдруг поняла, что не знает значения и половины слов этой песни.
Ужас охватил ее до самых пят.
– Это правда? Я использовала портизацию уже давно?
– Да. И сможете сделать это еще раз. Вы сможете спастись.
– Что?..
– Вы сможете отправиться в другое место! Дальше, чем раньше. Вы сможете покинуть Дэон.
Девушка качнула головой и даже улыбнулась:
– Сейчас не до шуток, Фип.
Но Сильверр выглядел более чем серьезным. А дух в голове рассерженно стал кататься шаром.
– Я не шучу! Дхэо поглотил достаточно энергии. Он вот-вот проснется. Поэтому Дэон так трясет! И когда Дхэо проснется, боюсь, от вас с Сильверром ничего не останется. Он проглотит вас, даже не заметив.
– А вы? Я не уйду без вас!
– Придется. – голос Сильверра был металлическим. – Расскажи, что ты придумал, дух. Не думаю, что ты просто так захотел почесать языками под конец жизни, раз так торопился активировать этот предмет для разговора.
– Вы правы, Сильверр, – стушевался Фип, – Сейчас, пока Дхэо не пробудился, у вас, Ширри, есть возможность пробовать портизацию. Для этого вам нужна будет помощь Сильверра. Он будет уходить в недалекую от вас точку, а вам необходимо будет «прыгнуть» к нему.
– Вы хоть слышите, что говорите?.. Почему я не могу взять вас с собой?..
– Сильверр, вы согласны будете помочь Ширри? – Фип словно не слушал девушку.
– Эй!
– Да, я помогу. – Так же игнорировал ее восклицания дэонец.
– Я НЕ ПРЫГНУ БЕЗ ВАС!
Ее сознание вдруг затуманилось. Она покачнулась и на мгновение увидела, как изменилось лицо Сильверра: он прищурился, побледнел, задумался и коротко кивнул. Лицо его будто сковалось, охваченное твердым решением.
Она привалилась к стенке.
– Что происходит?
– Я помогаю вам активировать черту Странника. – Фип торопился.
– Что?..
Сильверр подошел к Ширри, долго смотрел ей в глаза и вдруг обнял ее. Он был теплым, его крепкие объятия заставили ее испуганно сжаться. Он словно прощался. Она вцепилась в его плечи, ощущая кожей дрожь его тела.
– Жду тебя.
Сказал он, развернулся и убежал из памятьтеки так быстро, как никогда еще не бегал.
– Сильверр?.. Постой! – судорога свела горло от плача. – Фип, я не уйду без вас.
– У нас мало времени, Шир. Послушайте, – он вдруг заговорил очень тихо и даже нежно, – у нас очень мало времени. Вы мой друг. Настоящий. И единственный. Я дорожу вам и хочу, чтобы у вас получилось.
Слезы хлынули из глаз. В голове только и крутилось: «Неужели иначе никак?!»
– Никак. Я – частица Дхэо. Я вернусь к нему. Я не могу остаться с вами.
– Но договор…
– Он действует здесь, на Дэоне.
– Тогда я тоже остаюсь.
– Это глупо. Это так глупо! Вы должны жить, Ширри. Вы должны жить, потому что… – он задумался, и они оба услышали нарастающий рокот земли. По памятьтеке прошлась трещила в полу, быстро расширяющаяся прямо на глазах. – Нет. Вы должны сами решить, почему. А теперь давайте, прыгните к Сильверру.
Землю тряхнуло. Девушка повалилась на пол, судорожно отскакивая от падающих со стеллажей предметов, от цепей, рвущихся под потолком и всей массой своей падающих на землю, грозя расплющить. По полу покатились огромные медные чаши с маслом, разливая по воздуху чудесный аромат. Именно так – сладко и терпко – пахнет конец света.
Откуда-то вспыхнувшая искра вздыбила стену огня позади Ширри. Едва успевая откашливаться, она мчалась в оранжево-кровавых всполохах, подгоняемая жаром, и, оглядываясь, видела, как один за другим огнем пожираются воспоминания Дэона. И даже фигурка из розового кварца, прощально мигнув, исчезла за стеной огня.
Стены дрожали, сталактиты валились отовсюду, разбиваясь на осколки на земле. Ширри думала о Сильверре, заставляла себя к нему прыгнуть. Прыгала физически. Но ужас и страх, нагоняющий ее, словно тень, не давали ей сконцентрироваться.
Фип злился, Фип что-то кричал.
Ширри тоже кричала. От ужаса. От несправедливости. От отчаяния.
Она свалилась в возникшую из ниоткуда яму и на секунду потеряла сознание. Перед глазами двоилось. Шум пожарища позади нагонял, и она чувствовала запах дыма, кусающий ноздри. Из-под земли что-то истошно завопило. Это слышала вся планета.
Ширри онемела, сжалась, прячась от этого звука и стараясь слиться со стенкой воедино. Кто-то схватил ее за плечи и потянул вверх. Она забарахталась, пока не услышала знакомый голос:
– Вставай!
Сильверр погнал ее на север, подальше от пожара. Они неслись без остановки, иногда не чувствуя конечностей из-за тряски земли под ногами.
Хлопок. Воздух вокруг резко сжался и так же резко распрямился, вспыхивая серыми и черными искрами. Пространство вокруг пошло рябью, а каменные стены задышали, словно живые. Хлопки поменьше слышались со всех сторон, а гул дышащих стен становился все громче. Не было ни пульсации, ни стука, как прежде, – то было дыхание не живого существа, но покойника.
Ширри схватила Сильверра за локоть и, подчиняясь врожденному инстинкту самосохранения, ринулась на землю возле несущей стены пещеры. Своды тряхнуло, ошметки и острые осколки камня разлетелись во все стороны с дребезжащем и оглушающим скрежетом. Пещера словно захлебнулась собой, как человек захлебывается собственной кровью от серьезных ранений.
Ширри смогла остановить обломки всего в десяти сантиметрах от лица, но не успела она выдохнуть, как земле под ногами качнуло еще раз – на этот раз сильнее и агрессивней, будто кто-то видел потуги последних выживших спастись и страшно от этого злился.
Камни вокруг взвыли. Засветились. То было даже не свечение. Это было похоже на слабое, погибающее тление. Такое же, какое застала Шир в жаровне. Такое же, каким довольствовалась она до встречи с Фиппом. И какое было похожим на ее собственное сердце, когда она блуждала по тоннелям Дэона одна.
Это был свет тьмы. Явление смерти.
– Дхэо.
«ТЫ».
Его голос, его присутствие было повсюду. Им дышали камни, им наполнялся воздух, им жила планета. Он прогремел в голове дэонцев, почти оглушив их, и в сводах и тоннелях Дэона, заполняя все собой. Воздух задрожал, песок, пыль, осадки – все вдруг замерло в воздухе и медленно, нерешительно стало не падать, а подниматься вверх. Девушка почувствовала невесомость, пряди ее волос и свободно лежащая ткань одежды стали подниматься, словно наэлектризованные. Все вокруг пришло в движение, отрываясь от земли. В тоннелях послышался жуткий гул и знакомое шипение: это были аномалии. Шепы ворвались в проходы пещеры, будто лавина, обрушиваясь на двух дэонцев со всей бурлящей внутри них энергией и ненавистью. Ширри сдавила руками уши и рухнула на колени, пытаясь сдержать вопль.
Свечение вокруг стало сильнее, и вдруг стена за стеной стали вваливаться в пустые пространства, поглощая их в безве6стность. Девушку дернуло в сторону, и вовремя: Сильверр едва успел спасти Ширри от пустОты, возникшей прямо возле нее и растворившей кусок горной породы, всосав ее в себя всю без остатка.
Аномалии нападали со всех сторон, призванные духом или услышавшие его бурное возвращение. Сильверр уклонялся, кидая Ширри во все стороны, как тряпичную куклу, пока та пыталась и отбивалась по возможности от аномалий энергией.
Ее движения становились все быстрее, потоки энергии в мгновение расчленялись на сгустки и тонкие отростки, пробивая насквозь камни и растворяя осколки, летящие в дэонцев и жаждущие их ранить. Разноцветные ленты вспыхивали и таяли, пульсируя по воздуху и ударяясь об землю, словно молнии, расцвечивая все вокруг приглушенным светом. Ширри забыла, как думать и как дышать. Все, что ее занимало, – мысль о спасении Сильверра и Фиппа. Она двигалась вглубь пещеры, охваченной судорогой аномалий, неосознанно двигаясь все дальше и дальше от огромного сгустка света в северной части сводов. Подальше от Дхэо.
Ледяные иглы вздыбились неожиданно и резко, протаранив руку Сильверра насквозь. По пещере пронесся крик боли, и Ширри, отвлекшись, получила раскаленный камень в шею. Ожог вспух мгновенно, и девушка рухнула на землю, отползая от вулкана, медленно прораставшего прямо из-под ног.
Она посмотрела на дэонца. Он сжал окровавленную руку и смотрел только туда – на мутное бесформенное пятно серого, грязного света, которое вдруг перестало расти и замерло.
«Это его шанс», – напряженно выдохнул Фип. Он знал. Именно это он и сказал Сильверру тогда, в памятьтеке, когда у Ширри помутилось сознание. Она не знала, что именно он сказал дэонцу, но его намерения ей были ясны.
– Нет… – слетело тихое и неслышное с ее губ, и сердце девушки похолодело.
Сильверр даже не посмотрел на нее. Он бросился на серый свет, возникший из ниоткуда, руны и серебряные обручи в его теле заискрились белоснежным светом. Его лицо исказилось от ненависти, злобы и какой-то животной ярости. Стальные волосы хлестнули по голым, лоснящимся от испарины плечам, отливая в сумрачном свете мертвенно-бледным. Он замахнулся, образуя вокруг себя огромнейший вихрь осколков и обломков пещеры: камни, сталактиты, кристаллы, пыль и сор превратились в страшное оружие, готовое прорвать насквозь любое препятствие на своем пути. Сильверр не боялся убить. Он ни на мгновение не сомневался. Грозный, жуткий крик вырвался из груди, смешиваясь с шумом тяжелого вихря… А затем все резко стихло. Куски стен, пыль, песок – все мгновенно осело и плюхнулось обратно, обсыпав обездвиженное тело, упавшее рядом.
Ширри закричала.
Сильверр был мертв. Серебро в его теле погасло и медленно чернело, захватывая этой темной чумой кожу дэонца. Еще пара минут – и от него осталась большая гора серебряной крошки.
Она закричала снова. Но теперь глуше, задыхаясь. Ей не хватало воздуха, чтобы крикнуть громче. Она поползла к нему, но воздух вокруг снова свело судорогой.
«ТЫ».
Дух не стал ничего дожидаться, он просто бросился на девушку, оплетая ее своими липкими огромными щупальцами. Ему нужна была любая крупица энергии. Он был голоден. Он был ненасытен. Ее энергия была сильнее из-за черты Странников, и Дхэо знал это.
Он был силен. Он был везде. Фип держался изо всех сил, но особенно сильный толчок выбил его из Ширри. Внутри что-то оборвалось, и несмотря на ураганный шум вокруг, в голове стало бесконечно тихо.
Фиппа не стало. Он вернулся в свою обитель – он вновь стал одним целым с Дхэо.
«Я люблю тебя», – сказала ему Ширри, зная, что он уже не услышит. Почему мы всегда торопимся сказать незначительное и опаздываем сказать важное?
Она потянулась потоками во все стороны, но кругом был Дхэо и ничего более. Его присутствие, его сила, его злоба и… одиночество. Скорбное, безмолвное, глубокое и беспросветное одиночество. Поглотив всех дэонцев, поглотив всю планету и каждое живое существо на ней, он не заполнил пустоту внутри ни на сантиметр, оставаясь таким же несчастным, как был раньше.
Он тянул ее во все стороны, он разрывал ее плоть, пытаясь добрать до того внутреннего, что, считал он, принадлежит ему. Она молча терпела это, разжигая на всех пальцах кольца добела. Силы ее таяли на глазах, плавились и ускользали сквозь пальцы, поглощаясь жадным, ненасытным духом, приклеившемся к Ширри, как вода оплетает камень, заливаясь в любые, даже самые непроглядные щели.
Он снимал с нее слой за слоем – воспоминания, чувства, ее жизнь – добираясь до ее сердцевины. Боль терзала душу и тело, сводя судорогами и выворачивая наизнанку естество. Она проваливалась в беспамятство, на мгновение отключаясь от ужаса, а затем вновь обжигалась, приходя в сознание.
Она звала маму. И Фиппа. И Сильверра.
Но она была одна. Как бы она ни старалась найти выживших и как бы крепко ни привязалась к Фиппу и Сильверру, встречаясь лицом к лицу со смертью, она встречала ее абсолютно одна.
Дух клокотал, упиваясь; стены трещали и рушались, свет с поверхности проникал внутрь, в секунды раскаляя воздух до температуры жаровни. Но ее это не волновало. Ей до смерти хотелось вновь почувствовать их: услышать голос Фиппа, увидеть ухмылку Сильверра. Почувствовать прикосновение матери.
Горькие, удушливые слезы с криком вырвались в пустое, безжизненное пространство, и Ширри вся подобралась, будто готовясь к прыжку. Не только кольца, но и вся ее кожа, волосы, глаза, губы и слезы, струящиеся по щекам, – все зарделось огненным, опаленным жаром светом. Воздух вокруг раскалился, оттолкнув Дхэо на миллиметр. Дух отпрянул, но лишь на миг. Его хватило, чтобы Ширри оттолкнулась от земли и, вытянув руки вверх, закрутилась спиралью вокруг своей оси.
Мир вокруг рассыпался разноцветными искрами. Радуга цветов ослепила девушку, а абсолютная беззвучность оглушила. Она почувствовала себя невесомой, невидимой. И совсем неживой. Ни стука пульса в ушах, ни тяжелых, уставших всхлипов, ни криков о помощи – Ширри будто перестала существовать.
Толчок! Удар! Ее тело больно стукнулось о твердую поверхность и мгновенно обмякло, рухнув на что-то мягкое. Сознание покинуло ее, и она забылась пустым, бессмысленным сном.
Она очнулась от того, что над ухом громко трещали. Медленно, тяжело открыв веки, она вновь их закрыла – слишком ярко. Следующее потрясение – она не чувствует тела.
С губ сорвался громкий и испуганный хрип, и треск над ухом смолк. Свет перед глазами, плывший пятнами, постепенно обретал границы и плотные черты. Ширри не могла пошевелить ни головой, ни конечностями. Она заплакала от страха.