– Нет, – ответила Анна, переминаясь с ноги на ногу.
– Точно? – переспросил ее Герман, – может, виски на дорогу? Или вина?
– Спасибо, нет. Времени все никак не найдется. Да и клиенты ждут.
В это время колокольчики над дверью снова зазвенели, возвещая о новом посетителе. Анна попрощалась с Германом и ушла, и на ее место сел жирный клерк с отвисшим, как у беременной женщины, пузом и красными от недосыпа глазами. Герман вновь покривил губами, натянул фальшивую улыбку вежливости, – само воплощение учтивости, – и продал облысевшему мужчине фен в капсулах. Тот, не задумываясь, сгреб упаковку с капсулами в рюкзак, расплатился и вышел. Герман проработал так с восьми до семи вечера, после чего направился в метро по ярко освещенной уличными фонарями улице домой.
Девять часов утра. Ферма Белых Костей на Примутском шоссе, на которой прежде работала Римма Кейцер вот уже в течении пяти лет, была полностью механизированной, оттого и уникальной – это был небольшой земельный участок с проведенными инженерными коммуникациями и мини-магазинчиком собственного производства, в котором продавалось мясо, молоко, творог и другое сырье отменного качества. Рядом с фермой также располагалась скотобойня и оцинкованные бункеры для хранения комбикормов. Территория фермы была обнесена забором из сетки-рабицы, а сама ферма находилась в часе езды от Кенна.
На записи с камер видеонаблюдения в ангаре Римме было видно, что многие козы не спали. Новые владельцы фермы, коими была пожилая пара Лиманов, не знали о том, что внутри их ангара, а также по всей территории фермы были расставлены скрытые камеры видеонаблюдения, прячущиеся под кронами лесных деревьев, чтобы территория была видна, как на ладони. Римме всегда было видно из своей лаборатории в наблюдательном модуле, что перед запуском программы компьютер Лиманов долго загружался, но в процессе первых минут запуска он начинал работать в полную мощность, и покормить коз не составляло большого труда: специальные роботы делали это самостоятельно при помощи бункеров за стенами здания ангара. Автоматизация дошла до высочайшего уровня, и участия человека практически не требовалось. Римма кожей чувствовала белую шкуру коз, тепло, исходящее от тощих белых тел, вытянутые горизонтальные зрачки, в которых отражалась одна из камер видеонаблюдения… все это напомнило Римме то время, когда она зарабатывала на жизнь продажей овечьей шерсти и продуктов из молока коз. Доходы от крупной коммерческой компании позволили Римме выкупить земельный участок для фермы, и, кроме того, построить собственную лабораторию под землей.
Римма, сидя в стуле на колесиках, прикрыла налившиеся тяжестью веки. Она вспомнила день первого в ее жизни убийства, когда свежая кровь скопилась меж расселинами зубов в ее челюстях; то, как она долго думала впоследствии над проектированием накладных челюстей, как пришила полосу густой шерсти вдоль позвоночника, чтобы сделать сходство с диким животным более очевидным… все это было недавним прошлым – прошлым, которое дало выход будущему. Будущее несказанно радовало ее – проект был почти готов, и ей осталось подождать совсем немного, чтобы она смогла отомстить человеку, предавшему ее пять лет назад. Тогда она оказалась в больнице в кислородной маске, с пулей в грудной клетке, и очнулась в окружении быстро снующих там и сям белых халатов в ослепительно белом свете, – врачей и медсестер, которые готовились проделать сложную операцию и поэтому всячески торопили друг друга. Последнее, что она помнила – то, что сознание медленно угасало, как и ее жизнь. С тех пор Римма Кейцер уже никогда не могла стать прежней. Она нашла своего мучителя, но он чудом улизнул от нее, раненый, но живой… Римму не покидали мысли о мести, и ее глубокая духовная рана кровоточила все сильнее с каждым днем, и ей казалось временами, как гудящая в ее ушах кровь воочию проливалась на одежду. Иногда ей казалось, что под ее мышцами буграми перекатываются чужие сильные мышцы, и в такие моменты она ощущала резиновую кожу оттенка хаки под толщей собственной тонкой кожи.
Римма Кейцер вышла из наблюдательного модуля, чтобы перейти в модуль операционной. Все помещение было тщательно продезинфицировано, и огромное крепление для хирургических машин на дисковом устройстве было неактивно. Компьютер телевизионной трансляции также был выключен. Операционная была погружена во мрак. Римма вышла из операционного модуля и перешла в другой, сборочный модуль. Там она долго любовалась своим творением, но позже вышла оттуда, вызвав лифт, который довез ее из-под земли до первого этажа, а потом она взобралась на лестницу, ведущую прямо к люку с массивной автоматической крышкой. Выбравшись из люка в лесной чаще, Римма огляделась. Деревья шелестели над ней, и прохладный ветер дул ей в лицо. Инженер-робототехник вышла из леса на обочину Примутского шоссе, после чего прошла еще один километр, прежде чем очутилась на автозаправочной станции «Разъяренный Тигр».
Ее работа начиналась в 7.30 утра, и к заправочной станции уже подъехал первый черный автомобиль, притормаживая. Владелец автомобиля припарковал машину к свободной колонке, и вышел из нее. «Как демон», – успела подумать Римма. Это был жилистый мужчина в черном, с ярко-розовой прядью в копне густых черных волос.
Герман вспомнил и ее, и события их мимолетных встреч, стоило Герману взглянуть на нее один раз. Навстречу Герману вышла молодая невысокая женщина в закатанных в рукавах рубашке, прямых брюках и черных ботинках. Облик этой женщины остался неизменным, но в глазах что-то изменилось. Неуловимые, как взмах крыла бабочки, изменения. Изменения в Римме Герману казались ощутимыми, едва он посмотрел на нее, но передать словами эти изменения он бы не смог. Она постарела за эти пять лет.
– Здравствуйте, – сказал Герман, открывая бак и вставляя в горловину пистолет.
– Здравствуйте, – неохотно сказала Римма, держа в руках механическую черную бабочку.
– О, я знаю происхождение этого устройства, – сказал Герман задумчиво. – Он нажал на рычаг пистолета и стал заправлять автомобиль. Римма покосилась на него:
– Кажется, это робот-бабочка, – сказала Римма, обменявшись с Германом взглядом.
Спустя несколько долгих минут Герман закрыл бак, посмотрел на цифры на дисплее колонки, расплатился с Риммой. Но Римма заметила, что он не спешил уходить, и по дрожащим губам Герман понял, что ее это нервировало. Маленькое устройство в ее руках было до боли ему знакомо. Должно быть, одна из бабочек в его подвале выпорхнула из своего убежища, и попала прямо в руки Риммы.