– Честно говоря, план ужасный, – заявил Девин, покачав головой. – Но выбора у нас нет. Будем действовать.
Подростки расселись каждый в свой угол и стали изображать скорбь и печаль, которую им принесло известие Брана. Когда Каппа подошел с огромным подносом к клетке, подростки лишь слегка пошевелились, но не смели подняться со своих мест.
– Еда! Эй, совсем, что ли, оглохли? Говорю, еды вам принес! – недовольно воскликнул Каппа, потрясая благоухающими блюдами на подносе. – Тут колбаса из оленины, свежие потрошки и корнеплоды. Налетайте, пока я сам все не съел.
– Слушай, Каппа, не будешь ли ты так любезен разделить с нами эту трапезу? – обратилась к лягушонку Ниса, стараясь не выдавать своим видом того, что в действительности они замышляли.
– Ну уж нет! После сегодняшнего я и сам боюсь вас, людишек. Не знал, что вы на самом деле опасное зверье. Догадывался, конечно, но чтоб настолько, да еще и своими собственными глазами увидеть! – воскликнул лягушонок, выпучив свои огромные шаровидные глазницы, наглядно демонстрируя свой страх и ужас заключенным под стражу ребятам. – Так что упаси меня Конунг от такой проказы.
– Но, Каппа, у нас в Ардстро так принято. Понимаешь, когда по близким проводят поминки, то собирают из деревень всех самых умных, самых красивых и самых влиятельных господ – без них поминки не имеют никакого смысла, – заискивал Бран, стараясь надавить на чувства. – А здесь только ты, Сар и Конунг самые почитаемые, самые богоподобные господа. Так что мы и решили, что без твоего присутствия поминки по приговоренному к казни другу не имеют ни малейшего смысла. Так ведь, ребята? – обратился Бран к товарищам.
Те сразу же закивали, подтверждая каждое сказанное Браном слово.
– Ой, ну тоже мне, скажете. Я, конечно, знаю, что обладаю неким шармом и, возможно, даже влиянием, но сравнивать меня с богами, а тем более с самим Конунгом Морлеем – это уж чересчур, – залился краской Каппа.
Каждое лестное слово, словно мед, растекалось по его телу и с каждой посвященной ему фразой лягушонок готов был выпрыгнуть из собственного дивного тряпья – так сильно он любил лесть.
– У нас даже есть дары для такого особенного случая, как… э-э… как прием вашей светлости, – сказал Девин, доставая из штанов уже совсем сухие травы, что передали ему Ниса и Бран, когда они убирались с залитой лунным светом поляны. – Настоящие лечебные цветы. Могут заживить любые раны. Это честь для нас – отдать травы тому, кто действительно оценит их по достоинству. А вы явно эстет и настоящий ценитель всего необыкновенного.
– Ну так уж и быть, – ответил лягушонок, одной лапой хватая растения и запихивая их в складки своего странного одеяния, а другой придерживая тяжелый, набитый ароматной пищей поднос. – Тогда мне следует войти к вам в клетку, но это совершенно ненадолго. Не хочу, чтобы кто-то из горожан заметил меня в окружении таких… ну, то есть вас, – брезгливо сказал Каппа и, спрятав подарок, стал подыскивать подходящий к замочной скважине ключ. – Нашел! – воскликнул он и стал открывать тяжелую дверцу клетки.
Ниса подбежала к лягушонку, перехватила из его рук поднос, дабы услужить важной особе, и присела, раскладывая угощения.
– Сэр, вам положить корешок? А, может быть, еще чуть-чуть подлить красного вина? Оно просто чудесное! – восклицала Арин, стараясь действовать согласно плану.
– Нынче ты так весела, рудая девочка. Еще несколько минут назад ты плакала и кричала. Что же произошло? – подозрительно прищурившись, спросил Каппа.
– Я… я, – блеяла Арин, не в силах противостоять напору маленького хитрого лягушонка.
– Она просто поняла, что воля Морлея неоспорима, – вмешалась в разговор Ниса, выхватывая из рук рыжеволосой подруги глиняный кувшин с вином и вновь предлагая напиток лягушонку. – Не откажите в милости, выпейте с нами еще стаканчик за Конунга, нашего Морлея.
– Ну что ж, еще один стаканчик явно не повредит, – широко улыбнулся слегка захмелевший Каппа и стал стакан за стаканом опрокидывать в себя сладкое алое вино, пока ребята изображали себя счастливыми и довольными в присутствии такого важного существа, как господин Каппа.
После десятка стаканов вина лягушонок стал покачиваться из стороны в сторону, будто маленький маятник или толстобокая кукла.
– Может быть, еще стаканчик? Вы уже не кажетесь мне такими страшненькими, какими были изначально, – хохотнул лягушонок, слегка икнув и закусив сочными потрохами еще один стакан крепкого алкоголя.
– Думаю, с тебя достаточно, – прошептал Бран, а затем, приблизившись к Каппе, добавил:
– Скажи, а ты действительно настолько влиятельный? Прямо-таки практически руководишь Морлеем? – изображая подвыпившего человека, спросил Бран.
Такая роль давалась ему очень легко, потому как уличная жизнь в Ардстро приучила его обходить пьянчуг за километр и не вступать с ними в разговор. Ночуя по подвалам, он не раз встречал порядком охмелевших людей и уж точно знал, каким именно образом они себя ведут.
– Так и есть. На мне держится все! Понимаешь? Это ноша, но, благодаря своему острому уму и смекалке, я выдерживаю напор этой… этой, ну ты меня понял, – качая головой, произнес лягушонок.
– И ты действительно знаешь, допустим, как выйти из Топи? – ненавязчиво спросил Бран, стараясь не отпугнуть маленького захмелевшего лягушонка.
– Хм, – прищурившись, хмыкнул Каппа, будто разгадал план, который затеяли ребята. – Хороший вопрос, – добавил он, и дети, сидевшие вокруг него, облегченно выдохнули, – но все не так просто, – хрустя недопеченным корешком, добавил лягушонок.
– И что же в этом сложного? – уподобляясь Брану, выпалил Девин.
– Есть два пути из нашей Топи. Один из них простой, именно по нему вас и привели к нам. Он находится справа от покоев Морлея, за кривыми домишками. Там практически нет зыбучих болот и прочего, ну сами понимаете, – отмахнулся Каппа, не желая тратить время на разжевывание, как ему казалось, всем известных истин. – Но его постоянно охраняют стражники, их там очень много.
Ребята внимательно слушали каждое слово, напряжение набирало обороты. Именно это жалкое существо было единственным ключом к их спасению и освобождению Фица из-под стражи.
– Ну вот. А есть другой, что слева от шатра Конунга, за стволом огромной такой ивы. Его совершенно никто не охраняет, но лишь потому, что все, кто посмеет сбежать из Топи по этой дороге, к счастью, умирают, – безучастно заключил Каппа, опрокинув еще один стакан вина.
– То есть как умирают? – переспросила Арин, дрожа всем телом при упоминании самой смерти.
– Тонут в зыбучих непроходимых болотах. Слизь пожирает всякого, кто в нее попадает, и оставляет лишь косточки да черепки, всплывающие на ее поверхности. Уж не знаю, что это за проклятье такое, но как есть, – ответил лягушонок, кротко взглянув на каждого из присутствующих. – Чего-то мне нехорошо, – проблеял Каппа, хватаясь за живот.
– Кажется, ты малость перепил, дружище. Эта фляга с вином была рассчитана на четверых, а ты ее сам выдул, – усмехнулся Девин, взяв под лапки Каппу. – А сейчас тебе нужно поспать, чтобы похмелье ушло, – нежно добавил он, стараясь усыпить пьяного в хлам Каппу.
Тот и не смел противиться. Алкоголь довольно быстро взял над лягушонком верх и отключил его от реальности, заменив ее ненавязчивым мирным сном.
Ниса аккуратно, практически бесшумно стащила связку ключей у Каппы и победно шепнула:
– Пока все хорошо. Неужели мы и вправду все выберемся из этого чертового болота?
– Не спеши радоваться, Ниса, мы только на половине пути, – серьезно сказал Девин.
С каждым шагом, пройденным согласно плану, ребятам становилось все страшнее, потому как, допустив хоть одну оплошность, они с легкостью могут наткнуться на стражу, а затем сложить свои головы на площади грязного городишки.
– Сейчас я пойду к Морлею, пока он не прислал сюда этого прозорливого ящера, а вы постарайтесь найти Фица, – полушепотом сказал Бран, обращаясь к ребятам. – Встретимся у той самой ивы, про которую говорил Каппа.
– А что если он соврал? – боязливо спросила Арин, держась пухлыми ручками за воротник своего льняного платья.
– Не мог, он был слишком пьян, чтобы намеренно лгать нам, – покачала головой Ниса и, украдкой взглянув на Брана, добавила: – В любом случае, все будет хорошо. Так ведь, Бран?
Юноша немного потупил взгляд. Чувства к этой хрупкой светловолосой девочке, что теплились в нем уже несколько долгих дней, бились о стенки его сердца. Терзали его. Мучили и напоминали о том, что ежели все пройдет гладко и он собственноручно спасет Фица, то его теплой связи с Нисой придет необратимый конец. А если не спасти? Что будет, если оставить Фица умирать среди болот и странных зеленых существ? Бран старался прогнать эти мысли и действовать решительно, с холодным рассудком.
– Думаю, да, – коротко кивнул он в ответ Нисе. – Все же, Девин, когда покинете клетку, замкни Каппу в ней на всякий случай.
– Понял, сделаю, – улыбнувшись ответил Девин. – Не оплошай, Бран, и береги себя.
Бран вновь кивнул друзьям, поднялся, тихонько отпер замок, навешенный на клетку с обратной стороны и, отдав ключи Девину, направился к центру болотного городка, к шатру Конунга Морлея, надеясь, что окажется там в последний раз и закончит рассказывать свою невыдуманную историю.
Глава 13
Войдя в шатер, Бран сразу же заметил, как сильно поменялось настроение у Конунга. Морщины на его старческом лице стали глубокими до такой степени, что он походил на шарпея, а белые глазницы уставились в угол. В этот раз он не набивал, как обычно, свой живот, а медленно попивал красное вино из позолоченного большого кубка.
– Снова приветствую тебя, дитя, – глухо сказал хозяин Топи, отхлебнув еще немного алой жидкости из кубка. – Надеюсь, хоть ты сегодня порадуешь меня.
Бран ничего не ответил, только коротко кивнул и, как и прежде, уселся на одну из бархатных подушек, лежащих на полу.
– Только прошу, освободи меня от необходимости отвечать на твой вопрос позже. Давай покончим с ним поскорее, – хмуро сказал Морлей, испытующе глядя в уставшее лицо юноши.
Бран сразу же осознал, что сегодняшний вопрос станет последним, потому действовать необходимо решительно, но с умом.
– Итак, – начал юноша, надеясь, что сейчас в его голову придет какой-то действительно важный вопрос, тот, от которого Конунг никак не сможет увернуться. – Кто правит этим лесом, то есть не конкретной его частью, а всем и вся, что находится в его черте?
Послышался громкий гул – кубок, переполненный вином, выпал из сухих ладоней Морлея и упал прямо к ногам Брана, разлив перед ним багряную лужицу, сильно походившую на кровь.
– Подай мне кубок, мальчик, – сказал хозяин Топи, протягивая руку к Брану. – Сейчас же подай мне чертов кубок! – криком повторил он.
Брану показалось, что именно этот вопрос застал Морлея врасплох, и Конунг со злобой, не присущей ему, взирал на юношу так, будто вовсе не отдавал отчета своим действиям. Поднявшись с колен и взяв кубок, Бран направился к огромному трону и не менее огромному старцу, важно восседающему на нем. Но только лишь его рука пересекла то самое расстояние между ним и Конунгом, которое сохранялось доселе, Морлей схватил юношу за ворот испачканной грязью рубахи и рывком притянул к себе.
– Она везде! – хрипло прорычал он юноше в ухо.
В какой-то момент Брану показалось, что старец вот-вот отгрызет ему ухо, но его опасения, к счастью, не подтвердились. Морлей лишь продолжал осипло кричать ему в лицо какие-то совсем неразборчивые фразы.
– Она все видит и слышит. Ощущает, изучает каждого из нас. Каждого, кто вошел в ее владения. Иногда мне кажется, что она и есть сам лес. Но это невозможно!
Бран слегка отстранился и дрожащим от страха голосом спросил:
– Кто она?
Морлей лишь усмехнулся, а затем, отпустив воротник юноши, ответил:
– Королева. Она – Королева леса.
На секунду в воздухе повисло гнетущее молчание и, не решаясь испытывать Морлея на прочность, Бран просто подал ему кубок и вернулся на насиженное им место.
– Мой мальчик, пойми, она знает про тебя все. Абсолютно все… Даже то, чего не знаешь ты сам, – свесив тыквоподобную голову набок, сказал Конунг. – Ей нужна… ей нужна… Прости меня, но я не могу более об этом говорить! – сорвавшись на вопль, выкрикнул Морлей и, налив в бокал новую порцию крепкого напитка, сменил тему разговора: – А теперь рассказывай, я хочу знать, что случилось с прекрасной девой, которую ты именуешь не иначе как Майя.
Бран был напуган, кровь в его жилах словно превратилась в вязкую холодную глину и медленно растекалась по артериям. Он не мог более расспрашивать Морлея о том, что его интересовало, потому как чувствовал, что это не принесет ему ничего хорошего. Да и товарищи, ожидающие его где-то среди болот, находились в реальной опасности. Именно от Брана зависела их судьба. Судьба каждого из них. Поэтому он не мог более медлить и решил, что правильнее всего будет продолжить свой рассказ сейчас, дабы усыпить Конунга и поторопиться на выручку друзьям.
– Тогда начнем, – выдохнул юноша и нехотя продолжил свой рассказ: – Майя в тот день решила встретиться со своим возлюбленным Кэром Кэмпбелом и поговорить об их дальнейшей жизни, но ее сводный брат, увидев их с другого берега Родос, стал обдумывать свой коварный план. Он искренне желал, чтобы девушка принадлежала лишь ему одному и не мог ничего с собой поделать. Как только Майя поцеловала возлюбленного в губы, что-то сломалось внутри Ноа – он уже не мог мыслить ясно. Какое-то животное чувство поселилось в его грешной душе, он старался всеми силами подавить огонь внутри своего надломленного сердца, но так и не смог.
Подкараулив сестру в гуще зеленых деревьев, он стал со злобой расспрашивать о случившемся, но девушка легко увиливала от его глубоко личных вопросов, а затем, не сдержав своего пренебрежения, выкрикнула ему прямо в лицо, что любит этого мужчину и никогда не откажется от влечения к нему. Тогда Ноа позеленел от злобы и ринулся на девушку, скрутил ей руки за спиной и заткнул рот ладонью, чтобы та не привлекала лишнего внимания. Майя вертелась из стороны в сторону в попытках выбраться из рук обезумевшего брата, а он полностью преисполнился животной силы и решил, что его планам суждено сбыться, ведь Ларс Каллаган так и не пришел вовремя, чтобы вразумить Ноа. Время было упущено.
Вдвоем они вернулись домой довольно поздно. На юной девушке не было лица, а платье, что подчеркивало ее красоту, было покрыто липкой грязью и разорвано по бокам. На все вопросы родителей она отвечала уклончиво, а потом и вовсе заявила, что упала в гнилостную яму, а Ноа помог ей выбраться из нее. Ларс догадывался о том, что что-то произошло, но на все его расспросы Майя не отвечала, только грустно отворачивала лицо в сторону.
На следующий день она приступила к своей обычной работе, а позже сказала матери, что даже видеть не хочет Кэра Кэмпбела и что их помолвке не суждено случиться.
К удивлению Ларса, его младший брат был в довольно приподнятом расположении духа. Он много ел и более не проводил часы одиночества в своей комнате.
Все счастье, которое Каллаганы копили годами, испарилось в тот момент, когда с лица их дочери сошла улыбка, когда ее обычно пылающие от радости щеки впали, а из тела ушла всякая живость.
Бран с надеждой посмотрел на Морлея. Ему искренне не хотелось заканчивать эту ужасную историю, потому как у нее не было счастливого финала. Лишь боль, слезы и огорчение. Но Морлей и не думал засыпать, его глаза горели заинтересованностью, а голова вытянулась вперед, дабы не упустить ни единого произнесенного Браном слова.
– Я хочу знать! Сегодня же хочу знать, что произошло с этой девочкой! – вскричал Конунг, понимая, что Бран не хочет заканчивать свое повествование.
– Но, сэр, эта история… она плохая, – сделав тяжелый выдох, накопившийся в грудной клетке, сказал юноша. – Давайте я вам расскажу о чем-нибудь другом. Глупо было начинать именно с нее. Мы много чего интересного повидали в лесу и… – продолжал юноша.
– Нет, завтра расскажешь мне другую, а сейчас закончи ту, что начал, – угрожающе произнес старик, исподлобья глядя на юношу.
– Что ж, вы сами этого захотели, – выпалил Бран и неожиданно резко сказал: – Майя… Она родила ребенка, которого вовсе не желала. А затем, она умерла. Утопилась в той реке, на берегу которой встречалась со своим любимым Кэром Кэмпбелом. Это конец истории.
Морлей покраснел от злости, внезапно охватившей его душу и тело. Он стукнул бокалом о трон и повелительно вскричал:
– Думаешь, со мной шутки шутить, дитя?! Поверь мне, лучше бы тебе сейчас же переписать твою чертову историю и сделать девочку счастливой!
– Но это невозможно! – выкрикнул Бран в ответ.
Казалось, что страх, поглотивший его душу прямо на глазах старика, перерастал в нечто большее – в животную злобу, которая должна была уберечь его от опасности, что таил в себе хозяин Топи.
– У этой истории нет другого финала! И никогда не будет!
– Тогда расскажи мне, почему Майю настигла такая кара?! Что этот мерзкий щенок сотворил с ней?!
Вдруг темноволосый юноша почувствовал, что ему жизненно необходимо напасть на Морлея в ответ, что он не может позволить загнать себя в угол и вершить над ним правосудие.
– Тогда ответьте мне, кто был предыдущим сказителем десятью годами ранее? – он выпалил первое, что пришло ему на ум, а желание отступить, извиниться перед хозяином болотной Топи и показать тем самым свои уязвимые места вдруг покинуло его, оставив лишь звериный ужас.
– Дитя, ты надеешься обвести меня вокруг пальца? Ты задал свой вопрос сегодня, а следующий можешь задать лишь завтра на закате.
– Что ж, вы тоже прослушали сегодня часть истории, продолжение будет лишь завтра, – смело парировал Бран, стараясь не выдать своими дрожащими руками охватившую его слабость.
– А ты довольно храбрый юноша. Чем-то напоминаешь меня самого в молодости, – задумчиво сказал Морлей, его звериная сторона приняла силу Брана и не смела ей противиться. – И лишь поэтому я дарую тебе возможность испытать меня. Я не знаю, кем был этот человек, но его имя навсегда отпечаталось в моей памяти. Его звали Элой Куин.
«Куин?!» – промелькнула мысль в голове юноши, и он немного отшатнулся от осознания того, что отец Арин был здесь, видел этих существ и, более того, в прошлом являлся любимым сказителем самого Конунга Морлея!
– А теперь ты ответь мне, что сотворил с Майей этот уродливый человечишка! – нетерпеливо выкрикнул Морлей. Казалось, сейчас он взорвется на месте от переполняющего его любопытства.
– Он… он… меня… – невнятно блеял Бран, мыслями находясь далеко от этого залитого светом горящих факелов шатра – там, в прошлом, где еще живой Элой рассказывал Морлею о своей деревне, о семье и о маленькой дочери.
– Что ты мямлишь? Уговор есть уговор! – выкрикивал Морлей, брызгая слюной во все стороны.
Но Брану будто заложило уши, он совсем его не слышал.
– Господин, пленников нет в клетке! Они сбежали! – бесцеремонно вбегая в шатер, выкрикнул Сар на латыни.
И тут Бран понял, что настало время бежать, пока жестокая кара не настигла всех его товарищей и его самого.
– Где они?! Вы организовали их поиск?! – хрипло выкрикнул Морлей, неуклюже приподнимаясь со своего широкого алого трона.
– Да, господин, но пока мы не смогли их найти, – склонив голову, ответствовал стражник, готовый принять грозящее ему наказание.
– Вот черти! Найти и повесить всех до единого! – кричал Морлей, маленькими шагами добираясь до выхода из огромного шатра. Он даже не заметил, как Бран скрылся среди деревьев и болотистых куч в надежде как можно быстрее отыскать своих товарищей.
– Бран, наконец-то ты пришел, – всхлипнула Ниса, стараясь приглушить свой тонкий голосок.
– Тише, нас могут услышать, – прислонив указательный палец к губам, прошипел Бран и, заприметив среди ребят и Фица, с интересом спросил: – Как вам удалось?
– Помнишь связку ключей, что мы стащили у Каппы? – с хитрой улыбкой отвечал ему Девин. – Один из них подошел замку на клетке, что они обустроили в подземелье.
– А как же стража?
– Они праздновали скорую казнь, а потому выпили слишком много вина, – пожав плечами, произнес Девин. – А обойти спящих стражей много ума не нужно.
Закончив с разговорами, ребята скучились и разом спрятались за высоким плодовитым кустарником, а разгневанные стражи продолжали с криками и воплями бегать по залитой туманом болотной Топи.
– Нужно бежать отсюда. Либо сейчас, либо никогда, – с чувством сказал Девин, разводя руки в стороны. – Я думаю, что нам придется пересечь то ужасное болото по левую сторону городка, о котором толковал этот лягушонок Каппа.
– Но как? Мы же все сгинем в нем! – со страхом сказала Арин, прижимаясь к крепкой руке смуглого юноши.
– Какая уже к черту разница! Либо сдохнем тут, либо там. Но в случае с болотом у нас хотя бы есть крупица надежды, – едко бросил Фиц, стараясь держать себя в руках.
– Бран, ну что ты молчишь? Веди нас. Это ведь твой план, – шепнула Ниса оробевшему юноше.
Но тот совсем растерялся от собственных мыслей и страхов.
– Что с тобой стряслось?
– Ничего, – сухо ответил Бран, пораженный тем, как резко отвечает Нисе. – Идем к болоту, – также сухо бросил юноша и на полусогнутых ногах пошел налево.
Ребята отправились за ним. Прячась за тенистыми кустарниками и высокими деревьями, путники добрели до того самого места, о котором сказывал вредный лягушонок.
– Потребуется палка. Крепкая и увесистая. Такая нужна каждому, чтобы в целости пройти зыбучую топь, – заметил Девин, как только они добрались до назначенной точки.
– Верно. Сейчас каждый из нас должен отыскать деревяшку, способную выдержать ваш собственный вес, – приказным тоном сказал Бран и стал рыскать в поисках чего-то более-менее подходящего.
– Можно наломать веток с этого высокого ясеня. Я заберусь на него и стану бросать на землю крепкие деревяшки, – воодушевленно и без доли робости сказал Девин и сразу же стал взбираться на массивное величественное дерево.
– Пф-ф, да я найду палку в сто крат лучше той, которую ты там сломаешь, – шикнул Фиц и направился в сторону сгнившей ветки ольхи, которая как раз была прямо у его ног. – Черная и плотная. Не то, что ваши сучки, – победно сказал светловолосый юноша, поднимая деревяшку над головой. – Вот и посмотрим, кто первый доберется до того берега.
– Фиц, я думаю, что стоит принять помощь Девина, все-таки эта… – шепнул Бран.
Приземистый юноша тут же прервал его:
– К советам бедной сиротки я уж точно прислушиваться не стану, – ухмыльнулся парень, еще раз убедившись в том, что сделал верный выбор.
– Сиротки? О чем он толкует, Бран? – заинтригованно спросила Ниса.
Ее вопрос прервало глухое падение ветки с высокого ясеня.
– Одна есть, осталось еще три, если уж наш господин Фиц предпочел гнилую дубинку новому крепкому суку, – хохотнул Девин и, как только покончил с делом, спрыгнул вниз к ребятам. – Ну что? Кто первый пойдет? – немного испуганно спросил он. – Давайте я.
– Нет уж, – качнула головой Ниса. – Пойдем все вместе. Так будет правильно.
– Надеюсь, этому олуху попалась самая тонкая веточка, и он не сможет догрести своими двумя до другого берега, – снова усмехнулся Фиц и двинулся в сторону густого болотистого месива.
– Ну что, на раз, два, три, – отчеканила Ниса и, ступив тонкой белой ножкой в вязкую тину, осознала, для чего именно им потребовались деревянные опоры.
Шаг за шагом дети преодолевали небольшие расстояния. Дойдя до самой середины, по грудь утопли в скользкой зеленой массе, засасывающей их в себя, словно пытаясь поглотить каждого, кто ступит на ее территорию.
– Мне страшно, – застонала Арин, двумя руками держась за крепкий сук. – Скажите, мы же не умрем здесь?
Ответить никто не решался, так как дети совершенно не представляли, к чему приведет эта нелегкая дорога. Переступив за край торфяной топи, Девин оттолкнулся о крепкую опору и буквально высвободил себя из гнили.
– Поспешите. Эти ящеры могут последовать за нами даже сюда, – тяжело выдохнув, сказал парень.
Вскоре все дети достигли берега, только Бран и Фиц до сих пор топтали влажную слизь своими ногами.
– Мы можем им чем-нибудь помочь? – серьезно взглянув на Девина, спросила Ниса.
– К сожалению, нет, – мотнул он головой в ответ. – Если полезем за ними, только помешаем добраться до берега.
Ниса сложила руки у груди и в мыслях произносила одну и ту же молитву, что читала ей мама перед сном: «Богиня всего вездесущего, Нанна, прошу, будь милосердна к рабам своим. Сбереги невинные жизни, не дай погрязнуть в скорби».
– Спорим, что я доберусь до берега быстрее, чем ты, олух, – задыхаясь от нехватки свежего воздуха и с нескрываемым презрением глядя на Брана, выпалил Фиц. – Ты же только в травах своих понимаешь, а силы-то у тебя совсем нет. Смотри, как действуют настоящие мужчины, размазня!
Сказав это, Фиц ринулся быстро разгребать гнилой палкой скользкую тину под ногами. Сперва у него это неплохо выходило, но как только он сделал пару скачков вперед, деревяшка предательски хрустнула и, сломавшись пополам, утонула в бурлящем болоте. Юноша пытался ухватиться руками за невидимую опору, кричал и стонал, но жирная глинистая субстанция засасывала его в свою безразмерную утробу.
– Помогите мне, вы, идиоты! Сделайте же что-нибудь! – яростно кричал Фиц, ворочая длинными руками влажную тину. – Я хочу домой в Ардстро! Я не могу умереть здесь!
Бран попытался дотянуться и схватить юношу за рукав, но тот был слишком далеко от него. Казалось, что время вновь замедлило свой привычный ход и вокруг не осталось ничего реального, кроме захлебывающегося торфяной вязью мальчика. Ниса истошно кричала и пыталась кинуться за Фицем вглубь топи, но Девин с силой сжал ее тонкую талию своими крепкими руками. Он понимал, что в этой ситуации они уже ничем не смогут помочь тонущему, поэтому не желал того, чтобы и Ниса бездумно погубила себя.
– Бран! Спаси его! Спаси же! – стонала девочка, впиваясь пальцами глубоко в кожу держащего ее Девина. – Почему ты… Почему ты?! —всхлипывала Ниса, с ужасом глядя на происходящее. – Я не прощу… Не прощу тебя, если ты умрешь!
– Фиц! Слышишь меня? Хватайся за руку! Только не двигайся! – закричал Бран товарищу, по шею увязшему в болоте. – Чем больше ты двигаешься, тем быстрее тина поглощает тебя! Нащупай в ней мою палку и ухватись за нее!
Фиц будто не слышал советов Брана и продолжал ерзать и кричать, благодаря чему тина дошла до самых его ушей.
Арин мелко дрожала, прижавшись всем телом к Девину, широко открывала рот в беззвучном мычании и снова сопела в плечо смуглого юноши.
– Пожалуйста, Фиц, послушай его и попытайся выбраться! – вопила Ниса, проглатывая влажные соленые слезы и всхлипывая на каждом слове. – Умоляю тебя!
Но Фиц лишь кричал что-то неразборчивое в темноту, будто звал к себе кого-то, кого здесь и в помине не было.
– Хватайся за сук! Сейчас же! Иначе ты умрешь! – яростно кричал Бран.
Ему было страшно до боли в сердце, до дрожи в коленях, до помутнения рассудка, но он знал, что если сейчас он поддастся страху, то позволит Фицу утонуть во всепоглощающем омуте болотных вод.
Фиц перестал барахтаться и все же внял наставлениям друзей. Словно в бочке липкого меда, светловолосый юноша пытался вслепую найти опору, которая могла бы спасти ему жизнь.
– У тебя получится, Фиц! – сквозь слезы резко выкрикнул Девин, чувствуя второе дыхание. – Мы в тебя верим!
Бран попытался подобраться к юноше чуть ближе, чтобы облегчить ему задачу, но болото будто сковало его тонкие ноги и не давало сделать ни единого шага.
– Не могу… Не могу – хрипел Фиц, подняв лицо к небу, дабы тина не попала ему в ноздри и не перекрыла дыхание.
– Давай! Ты уже близко! – настойчиво произнес Бран, стараясь не упустить ни одного движения светловолосого юноши из виду. – Постарайся, ты сможешь!
Фиц сделал резкий рывок к товарищу, использовал свой единственный и последний шанс, но как только он немного приблизился к Брану, болото стало засасывать его тело в свою плотоядную, звериную пасть.
– Олух… Прости меня, если сможешь, – булькнул Фиц, и его светлое юношеское лицо тут же исчезло в зеленой жирной жиже, оставив на поверхности лишь маленькие прозрачные пузырьки, которые вскоре лопнули, растворившись в воздухе. Исчезли, как и жизнь одного из потерянных в запретном лесу детей.
Глава 14
Его больше нет и никогда не будет. Ни здесь, среди кустистых елей и воя стаи диких шакалов, ни среди танцующих свой причудливый танец осенних листьев, ни даже в глухой деревне, которая была для Фицджеральда родным домом. Не то чтобы Бран успел сильно привязаться к язвительному юноше, который был рядом с ним совсем немного времени – если бы он и произнес подобное вслух, то это тотчас восприняли бы откровенной ложью. И все же глубоко в душе черноволосый юноша понимал, что в какой-то мере несет ответственность за эту глупую, совершенно бессмысленную смерть. Сколько бы его не убеждали в обратном, Бран осознавал, что именно он, послушав совета незримого духа, который, возможно, был всего лишь выдумкой, бестелесной игрой его сбитого с толку рассудка, привел детей к Топи, где беглецы потеряли одного из товарищей.
Именно сейчас юноша по-настоящему понимал значение слишком часто и невпопад упоминаемого слова «жизнь». Сегодня она наделяет физическую материю своей волшебной природой, одаривая ее мыслями, чувствами, желаниями, а завтра… А завтра ее может унести самое обыкновенное упущение, необратимая ошибка.
Пока дети плутали в лесной глуши, пытаясь не сойти с ума окончательно, Бран полностью погрузился в омут своих мыслей. Вопросов было множество, на которые он не мог отыскать ответов. Кажется, Фиц был прав, когда назвал его частью этого дикого, абсолютно животного мира. Почему Бран все время думал лишь о себе, о своем безумном интересе и желании отыскать сердце чащи, ощутить его, почувствовать, как оно бьется, как по артериям разгоняет свою горячую кровь? Наверняка все потому, что он всего лишь порок, грешное, проклятое всеми богами дитя, которое попросту не может найти своего места в этом жестоком мире.
Когда тени Салфура спустились и темнота поселилась даже в самых укромных уголках, дети, убедившись в том, что за ними нет погони и Топь растворилась за деревьями-исполинами и высокой пожухлой травой, приступили к обустройству будущего ночлега, второпях отыскивая более-менее освещенную поляну.
– Я хотел бы поговорить о произошедшем, – нарушил затянувшееся молчание Девин. – Мы не сможем выбраться из леса, пока не обсудим случившееся. Пока не проживем этот ужас рука об руку.
Ниса, которая все это время плакала, закрывая лицо своими ладонями, вновь всхлипнула и разразилась истерическими рыданиями. Она не могла произнести ни единого слова, и плач был единственным верным выходом для нее в это нелегкое для ребят время.