Трон сломленных богов

8. Дианна

Большой палец коснулся холодного металла замка, застывшего в моей руке. Подняв глаза, я окинула взглядом несколько рядов металлических цепей, царапавших деревянную поверхность. Дверь дрогнула, с другой стороны раздались громкие удары. Я защелкнула замок, вытерла руки о штаны и отвернулась, направившись в коридор. Когда я завернула за угол, шепот за дверью стал едва слышен.

– У тебя мало времени.

Голос Габби разнесся по гостиной.

Я наклонилась и вытащила малярную кисть из ведра на полу. Окунув его в краску, я подошла к сестре.

– О чем ты? – спросила я, проводя кистью по стене.

Толстый белый слой краски покрыл тонкие, рваные обои.

Этот дом был слишком старым и определенно нуждался в ремонте, но он был наш. Наш первый настоящий дом после Эории и первое, на что я потратила деньги за убийство синдиката, который мешал Кадену.

– У нас почти не осталось времени на украшение дома.

Габби повернулась ко мне – ее лицо, руки и одежда были измазаны белой краской. Она опустила кисть и улыбнулась. Ее длинные косы весело болтались у плеч, лицо обрамляли выбившиеся локоны.

– Помнишь те месяцы, когда Онуна находится дальше всего от Солнца? Это мое любимое время. Я так люблю Праздник падения!

Я фыркнула, закатила глаза и наклонилась, чтобы окунуть кисть в краску. Мы уже привели в порядок пол и кухню. Последней задачей осталась покраска стен. Гостиная была самой большой комнатой в доме, и мы приберегли ее напоследок.

– Будь твоя воля, мы бы жили в вечном холоде.

– При чем тут холод? Я люблю гирлянды и музыку.

– М-м-м, значит, это не имеет никакого отношения к подаркам?

Я посмотрела на сестру, приподняв одну бровь.

Она улыбнулась, покачала головой и пожала плечами:

– Хорошо, хорошо, твоя взяла. Подарки я тоже люблю, но для меня это месяцы настоящего счастья.

Я легонько подтолкнула ее плечом:

– Знаю, знаю. Мне просто нравится тебя дразнить.

Габби наклонилась и подняла кисть, собираясь заняться противоположной стеной.

– Не могу в это поверить. Осталась одна стена, и все будет готово. У меня такое чувство, будто мы трудились над этим домом целую вечность, но, по крайней мере, он наш. Наш первый настоящий дом после… всего.

Она пожала плечами, отводя глаза.

– Да, наш. – Я улыбнулась в ответ. – И я позабочусь о том, чтобы никто не смог его отнять.

Габби улыбнулась, отложив кисть в сторону. Я сделала то же самое. Она положила руки на бедра, глядя на законченную стену. Я наклонилась и протянула руку, чтобы начертить буквы на влажной краске.

– Что ты делаешь? – спросила Габби.

– Хочу сделать это место действительно нашим.

Закончив, я отступила назад – на стене красовалась аббревиатура КРМЭ. Габби улыбнулась и уставилась на первые буквы наших имен – мамы, папы, меня и ее.

– Я думаю, родителям здесь тоже понравилось бы. Особенно учитывая смену времен года.

– И праздники, которые ты так любишь, – поддразнила я.

Она засмеялась, снова взявшись за кисть.

– Да, и это тоже. Нам нужно украсить дом к празднику в этом году. Если ты сможешь приехать.

– Смогу. Я хочу провести с тобой как можно больше времени, прежде чем ты поступишь в университет.

Габби на мгновение замолчала.

– Только если Каден позволит.

Я хмыкнула.

– Если Каден откажется, я просто сбегу. Ты знаешь, что я это умею.

Я подмигнула, пытаясь заставить ее улыбнуться. Она была не в восторге от моих текущих условий, но мы были здесь, живые и здоровые. Это единственное, что имело значение.

– Наверное.

– Эй, ты же знаешь, что я все для тебя сделаю.

Я подошла ближе, заставляя ее посмотреть на меня. На этот раз ее улыбка была пустой и грустной.

– Я знаю. А теперь возвращайся к работе, бездельница, потому что одна я не справлюсь, – сказала она, пытаясь ударить меня мокрой кистью.

Я фыркнула и закатила глаза.

– Жалкая попытка, Гэбс. В следующий раз старайся лучше.

Сестра показала мне язык, и я усмехнулась:

– Нужно больше краски. Жди здесь.

Я пошла на кухню и уставилась на пирамиду из банок. Она снова купила целую гору. Я рассмеялась и вернулась в гостиную.

– Ты действительно думала, что нам понадобится двадцать банок краски, Гэбс?

Позади послышался тихий гул, и я остановилась, сжав в руках банку. Я медленно повернулась. Дверь задребезжала, ручка завибрировала, из щелей пробивался красный свет. Он хлынул под дверь и, подобно щупальцам, потянулся ко мне, освещая комнату.

Я уронила банку, крышка отлетела, и краска разлилась по полу. Свет стал ярче, дверь затряслась с новой силой, и я попятилась.

– Берегись кровавой луны.

– Что?

Я повернулась к безжизненной, искаженной версии сестры. Передо мной стояла выцветшая тень Габби. Ее белесые, пустые глаза смотрели сквозь меня. На шее образовалась темная дорожка синяков, раздался ужасный треск.

Она вновь посмотрела на меня, ее кожа была серой и болезненной. Моя грудь отчаянно вздымалась, когда она шагнула вперед. Дом затрясся, на потолке образовалась трещина, со всех сторон посыпались обломки. Она рванула вперед и схватила меня за плечи.

Я открыла глаза и села. Голос Габби эхом отдавался в моих ушах, но она больше меня не преследовала. Солнечный свет проникал сквозь полупрозрачные занавески элитного гостиничного номера.

Теплое тело прижималось к моему обнаженному боку, напоминая мне, почему я здесь. Я потянулась. Обнимавшая меня рука с тихим стуком упала на пол, отделившись от тела парня, который рискнул навестить меня в этом прекрасном номере. Я повернулась, окинув взглядом беспорядок в кровати.

Вебстер Мэлоун был одним из прислужников Кадена. Теперь же он был торговцем ручным оружием без рук. Вебстер казался вполне симпатичным – можно сказать, даже красивым, пока я его не поймала. Его светлые волосы разметались по подушке, а стеклянные зеленые глаза уставились в одну точку. Так же, как у нее.

Мне хотелось плакать, кричать, сделать хоть что-то, но ничего не получалось. Я чувствовала это в те редкие минуты, когда мне удавалось заснуть. Боль сжимала мою грудь, сдавливала горло, а затем просто прекращалась. После случившегося я не плакала – не пролила ни единой слезинки. Я чувствовала онемение. Возможно, я сломалась.

В комнате вспыхнул мерцающий изумрудно-зеленый свет.

– Ты ведешь себя неосмотрительно.

Я повернула голову, увидев мерцающий силуэт Камиллы, стоящей рядом с кроватью. Она взглянула на фрагменты тел, хаотично разбросанные по комнате. Все они пришли вслед за Мэлоуном. Это было ошибкой.

– Мне все равно.

Я отбросила в сторону одеяло и встала. Камилла отвела взгляд и вздохнула.

– Тебе стоит быть внимательнее. Если ты будешь и дальше оставлять такие следы, то Самкиэль очень быстро тебя найдет.

Я вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Я знаю. Вот почему я оставляю ему этот небольшой подарок.

Пошатываясь, я прошла сквозь мерцающую проекцию Камиллы.

– Это месть за всемирный комендантский час?

Я злобно улыбнулась:

– Вполне возможно:

Камилла вздохнула.

– Клянусь, это просто очередной затянутый флирт.

– Я не флиртую, – огрызнулась я. – Может, так он наконец поймет, что девушка, которую он ищет, давно исчезла.

– И почему ты так хочешь доказать ему это?

Я проигнорировала ее слова. Камилла щелкнула пальцами, и большой телевизор на стене включился. Звука не было, но на бегущей строке внизу отображались главные мировые новости. Даже несмотря на огромное расстояние, Камилла могла использовать здесь свою магию. Я никогда не понимала, почему Каден предпочел Сантьяго – она была куда могущественнее его. Что ж, его потеря – моя выгода.

Камилла указала на экран:

– Ты убиваешь, а он за тобой охотится. Дианна, он перевернул мир с ног на голову, разыскивая тебя. С наступлением темноты жителям запрещается покидать дома. Места, где, по его мнению, ты могла бы находиться, под круглосуточным наблюдением. Он ищет любые следы твоего присутствия, и это, – она махнула рукой в сторону комнаты, – чертов маяк, Дианна.

– Не говори мне, что ты боишься, – усмехнулась я.

Камилла покачала головой:

– Нет, но даже я не в состоянии бесследно спрятать такое.

Я помахала ей рукой и направилась в душ.

– Я не хочу, чтобы ты убиралась.

– Почему?

Я остановилась, облокотившись на дверной косяк, и повернулась к ней с хитрой полуулыбкой.

– Я же говорила. Хочу отправить ему сообщение.

– Ну, выглядит убедительно. Думаю, они поймут твое послание.

Она сглотнула, стараясь не смотреть на залитую кровью комнату.

– Пока ты здесь, можешь сотворить мне новую одежду… без следов крови? Спасибо.

Я не стала дожидаться ее ответа и вошла в ванную. Камилла не ошиблась. Закрытие мира Самкиэлем стало серьезным препятствием. Найти хотя бы одного из информаторов Кадена было непросто, а введенные ограничения только усложнили ситуацию. Кто бы мог подумать, что похищение ведьмы, уничтожение ковена и древнего вампирского рода приведут Самкиэля в состояние повышенной готовности?

Я включила душ, подождала, пока поднимется пар, и встала под воду. Было недостаточно горячо. Как и всегда. Я ничего не чувствовала. Ни воды на моей коже, ни губ, зубов или рук, которые касались меня прошлой ночью. Я не чувствовала ничего, кроме уже знакомой болезненной пустоты. Пустота образовалась в ту секунду, когда она умерла, и я не знала, как ее заполнить. Я думала об этом, машинально натирая тело губкой. Хочу ли я снова чувствовать? Моя кожа сияла – чистая, гладкая и нетронутая. Все мои раны были внутри.

Я вышла из душа, пар клубился вокруг моего тела. Сняв с крючка на двери халат, я встала перед зеркалом. Мои пальцы коснулись запотевшего прохладного стекла. Отражение, которое смотрело на меня из зеркала, было мной, и в то же время – не совсем. Моя кожа сияла, глаза стали ярче, а черты лица острее и соблазнительнее. На меня смотрело прекрасное, привлекательное существо – одна из привилегий быть той, кем я всегда являлась.

Хищником. Монстром.

Я развернулась и направилась обратно в комнату. Изображение Камиллы все еще было здесь. Она кусала ногти, наблюдая за происходящим на экране. Я ходила по комнате, петляя между плюшевыми диванами и креслами, в поисках портфеля, который заметила вчера вечером. Заметив его в углу, я коротко улыбнулась. Схватив портфель, я вывалила на стол документы и два пистолета.

Рядом со мной появилась фигура Камиллы.

– Это то, о чем я думаю?

Я кивнула и быстро просмотрела пару страниц.

– Ну же, Вебстер. Где же оно?

Прошлой ночью, когда я кормилась, перед глазами промелькнуло несколько воспоминаний. Я видела подземелье, корабельный причал и что-то вроде конференц-зала. Видение было нечетким, что было для меня в новинку, но я запомнила, как он сидел за столом. Возможно, Каден подозревал, что некоторые из его людей могут стать моим обедом, и нашел способ блокировать даже кровные сны. Я бы не удивилась.

В документах мне запомнилось одно слово.

– Железо?

Камилла наклонилась ближе.

– Почему железо?

– Не знаю, но собираюсь выяснить, – сказала я, складывая бумаги на стол.

Мои пальцы скользнули по цифрам и названиям. Я остановилась на Донвирр-Эдже. Я знала это место – старая пристань в море Банисл.

– Думаешь, он отправляет товары на Новас?

Я покачала головой:

– Нет, от острова почти ничего не осталось.

Я наклонилась вперед, размышляя. Он явно что-то отправлял, но куда? Благодаря мне Новас превратился в руины и пепел, так что этот вариант был бессмысленным.

– Сегодня вечером я пойду на встречу, на которой должен был присутствовать Мэлоун, и…

– Продолжишь бесцельно убивать, – перебила меня Камилла.

– Хорошо, я буду пытать их, пока они не заговорят, а затем убью.

Я отодвинулась от стола и потянулась за одеждой, которую создала Камилла.

– Мы осознаем растущую угрозу, но я клянусь, что это не то, чем кажется.

Я остановилась на полпути, грудь сжалась от звука знакомого голоса. Я схватилась за сердце, чувствуя, как сбивается пульс.

Самкиэль.

Взгляд метнулся к телевизору – на экране появилось его лицо.

Камилла скрестила руки на груди, и я поняла, что она специально выжидала момент, чтобы включить звук.

– Они заставили его выглядеть таким… нормальным в этих костюмах и галстуках. Для такого он слишком красив. Он все еще кажется мне чересчур благочестивым. – Она сделала паузу. – Интересно, как часто они заставляют его давать эти интервью, чтобы все чувствовали себя в безопасности.

Я ничего не ответила.

– Я знаю, что благодаря новым правилам и положениям последний месяц прошел спокойно, но как вы можете с уверенностью говорить о безопасности после всего, что произошло? Люди воочию видели угрозу, и теперь, когда вы снова здесь, мы все немного нервничаем. – Ведущая рассмеялась, и камера переключилась на нее и Самкиэля.

Я смотрела, как он наклоняется вперед в своем слишком дорогом костюме и скрещивает руки на груди. Камилла была права. Он чертовски красив. При виде него мое сердце затрепетало. Он улыбнулся, демонстрируя свою до неприличия идеальную линию подбородка. Ведущая пожирала его глазами, как чертов торт.

– Ну, учитывая введение комендантского часа и увеличение количества Небожителей в городах, я думаю…

Его голос наполнил гостиничный номер, и мой разум отключился. Лицо Самкиэля транслировалось крупным планом, но не его красота заставила мое сердце наполниться отчаянной, невыносимой болью. Холод пронзил мою кожу миллионом иголок, пока в моем сознании одно за другим мелькали воспоминания о другой комнате и другом экране. Моя грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым. Зрение затуманилось, в ушах зашумело. Единственное, что я слышала, – эти проклятые слова.

Чего ты ждала от этих заведомо провальных отношений?

Для него ты – никто, и так будет всегда.

Ты действительно думаешь, что он выберет тебя, когда все это закончится? Будь реалисткой.

Не важно, выиграю я или нет – ты проиграешь в любом случае.

Помни, что я тебя люблю…

Моя рука дернулась. Поток пламени вырвался вперед, прожигая нечеткую фигуру Камиллы и испепеляя чертово лицо Самкиэля в телеэкране. Камилла исчезла, комната погрузилась в огненный ад. Искры зашипели, пламя поползло по стене, воздух наполнился густым дымом. Завопила пожарная тревога, сопровождаемая криками и беготней в коридорах.

Я вышла, оставив комнату гореть.

– Ты опоздал, Мэлоун, – сказал грубый мужчина, сплевывая в сторону пропахшую табаком слюну. Его лысая голова сияла в лунном свете, а шею украшали татуировки. Смертный. От него пахло смертным, и я чувствовала рядом еще восемьдесят четыре человека. В том числе и тех, кто находился в небольшом баре поблизости. Пока здесь нет Тобиаса, я в безопасности. Это были обыкновенные смертные преступники.

– Я пришел в десять, как было написано в сообщении, – возразила я, когда он пнул боковую дверь. Небольшое металлическое окошко отодвинулось, и кто-то выглянул наружу, прежде чем снова его захлопнуть.

– Босс начинает нервничать. Слушай, чувак, не я устанавливаю правила. Просто тащи свою задницу внутрь.

Его звали Донте – он был наемником и одним из телохранителей Вебстера. Несмотря на внушительные габариты, у него не было бы никаких шансов – если, конечно, он не был тайным посланником из Потустороннего мира.

Дверь распахнулась, и нам в уши ударила громкая музыка. Мы с Донте прошли мимо тощего охранника. Двигаясь по красному коридору, и я услышала приближающиеся голоса двух мужчин:

– Чертов мошенник.

– У меня нет лишних карт, придурок. Ты просто неудачник.

Донте толкнул дверь, ведущую в небольшую кладовку. Кто-то ударил кулаком по столу, и на пол посыпались щепки. Я насчитала здесь пять человек. Шесть, если считать меня. Их сердцебиение подсказывало, что они не из Потустороннего мира. Мой желудок требовательно заурчал.

– Голодны, босс? – спросил Донте.

Это привлекло внимание сидящих в комнате. Несколько голов повернулось к нам, дверь за моей спиной захлопнулась.

– Ты появился как раз вовремя, Мэлоун, – сказал мужчина с сигарой, торчащей изо рта.

Я видела его в воспоминаниях Мэлоуна. Волосы на его макушке значительно поредели, а седина выдавала возраст. Голос был хриплым, а легкие булькали при каждом вздохе, указывая на годы курения.

Эдгар. Да, так его звали.

Остальные мужчины внимательно слушали. Один из них тасовал колоду.

– Присмотришь за игрой, пока мы ждем? – спросил Эдгар, вынимая сигару изо рта и стряхивая пепел в сторону.

Мои кулаки сжались, взгляд сузился. Запах дыма разносился по воздуху, пробуждая болезненные воспоминания о друзьях, которым я верила и которые меня предали. Предатели. Все они были предателями. Я допустила глупую ошибку. Никто по-настоящему не любил и не поддерживал меня. Никто, кроме нее, а из-за них ее больше нет.

Я ненавидела сигары.

– Думаешь, у нас есть время на чертовы игры?

Мой голос, низкий и мужественный, эхом разнесся по комнате. Все замерли и уставились на меня. Двое мужчин по обе стороны от Эдгара сверлили меня глазами, их светлая кожа покрылась красными пятнами. Единственным, кто отреагировал на мой вопрос, был загорелый мужчина, изучавший свои карты.

Эдгар поерзал на своем месте.

– Торопишься, Мэлоун? – спросил он, пристально глядя на меня поверх своих карт. – Ты прекрасно знаешь, что мы не двинемся, пока он не позвонит.

Я медленно кивнула. Все они были просто пешками.

– Отлично.

Донте остался у двери и молча наблюдал за происходящим. Я отодвинула свободный стул, поправила куртку и осторожно села. Вебстера трудно было назвать миниатюрным, это точно.

Мужчина перетасовал и раздал карты. Я откинулась назад и выдохнула, взглянув на то, что мне выпало, – два короля, туз, тройка и пятерка. Откровенно говоря, я плохо помнила правила. Я играла всего несколько раз, да и то от скуки. Таким образом Алистер заставлял нас с Тобиасом коротать время в ожидании Кадена.

Казалось, я всегда ждала Кадена.

– Ты ужасно играешь, – рассмеялся Алистер и забрал у меня карты.

Мы втроем сидели за столом на Новасе.

– Мне жаль, но я вообще не понимаю, как это делается.

Тобиас проворчал себе под нос, чем привлек внимание Алистера. Я покачала головой, когда Алистер схватил карты и придвинулся поближе, чтобы в очередной раз объяснить мне правила.

– Посмотри. – Алистер перевернул карты и положил их передо мной. – Как думаешь, кто из них самый сильный?

Я закатила глаза и ткнула пальцем:

– Очевидно, король и королева.

Тобиас издал сдавленный звук, похожий на смех, а Алистер потер подбородок.

– В шахматах – да, а в этой игре – нет. Туз – решающая карта. Она определяет, кто выиграет главную битву.

– Туз?

– Это тот, который выглядит до неприличия скромно рядом с этими придурками. – Он указал на короля и королеву. – Но если он у тебя в руках, ты правишь миром. Во всяком случае, карточным столом.

– Мы можем начать игру? – огрызнулся Тобиас, прижав карты к подбородку.

Алистер схватил карты и перетасовал их, глядя на меня.

– Есть куча правил и приемов, но давай разберемся хотя бы с основами, чтобы Тобиас не ныл всю ночь.

Он еще раз перетасовал и раздал карты.

– Просто помни, Дианна. Туз – вот что имеет значение. Можно ли побить тузом короля? – Он свистнул себе под нос. – Разумеется.

– Если он заставит нас ждать еще дольше, я разозлюсь, – пробурчал один из мужчин, отвлекая меня от мыслей.

– Ты уже разозлился.

– Все под наблюдением. Нам повезло, что мы можем выходить, когда нам заблагорассудится.

Некоторые согласно ворчали, ругаясь по поводу комендантского часа.

– Я поставляю эти чертовы материалы уже несколько недель, а он до сих пор не заплатил, – огрызнулся Эдгар.

Все сидящие за столом выбросили по карте. Несколько недель? Я нахмурила брови, пытаясь восстановить воспоминания Мэлоуна. Увы, я съела слишком много. Картины прошлого были либо размыты, либо отсутствовали вовсе, но это было не важно. Каден всегда платил. В случае ошибки он платил кровью, но бизнес вел честно. Это, среди прочего, было причиной того, что у него было так много последователей. Каден снабжал их всем необходимым, и они шли за ним, как побитые собаки.

Я глубоко вдохнула и почувствовала запах. Запах исходил от мужчины по другую сторону стола – едва заметный, но ошибки быть не могло. Я окинула его взглядом. На вид ему было двадцать с небольшим, но дорогой кожаный костюм и толстая золотая цепочка на шее с перекрещенным символом во всеуслышание заявляли о принадлежности к клану Сантьяго. Моя челюсть сжалась. Они говорили о нем, а не о Кадене.

Я выбросила карту, намеренно проиграв. Мне нужно больше информации.

– Значит, мы ждем Сантьяго? Ничего нового.

Я не скрывала своей язвительности. Мне было все равно.

Эдгар фыркнул, кто-то засмеялся.

– Да, но у него есть корабль, который нам нужен. Я не позволю своим людям или кому-либо еще тащить чертову кучу железа.

Железо. Прекрасно.

– Мэлоун. Ты принес стенограммы? Кажется, ты с пустыми руками.

Эдгар указал на меня кончиком сигары. Каждое движение этой штуки заставляло зверя внутри меня рвать и метать, умоляя выпустить его на волю. Мне хотелось выхватить сигару из рук мужчины и воткнуть ему в глаз.

– Я ничего не принес. Я не доверяю никому из вас.

Я пожала плечами и сложила карты.

Наступила тишина, прежде чем комната взорвалась смехом.

– Справедливо. Огненная сучка Кадена сильно подпортила нам малину.

Парень напротив меня прошипел:

– Не произноси ее имя.

Мужчина рядом с ним засмеялся:

– Почему? Боишься ее вызвать? Не будь таким суеверным придурком.

– Трусом? Или осторожным? Посмотрите, что осталось от клана Вандеркаев и Камиллы. Они все превратились в пепел. Говорят, перед ее приходом ты слышишь раскат грома, но это не гром. Это его крылья. Крылатая смерть. А после вас ждет только огонь, огонь жарче солнца…

– Пошел на хрен, Эммет, – рявкнул мужчина напротив него. – Перестань слушать все, что тебе втюхивают.

Мужчина рядом со мной усмехнулся:

– Бросьте, она получила то, что заслужила. – Он откинулся назад, скрестив руки. – Не знаю, чего она ожидала после того, как предала Кадена, убила Алистера, объединилась с Губителем Мира и залезла к нему в постель. Это только ее вина. Она – причина, по которой весь мир закрылся, и нам приходится встречаться в этих вонючих барах.

Снова наступила тишина, и я уставилась на карты в своих руках.

– Знаешь что, – ближайший к Эдгару мужчина почесал лохматую бороду, – интересно, они трахались, пока Каден убивала ее сестру?

Каморка наполнилась гоготом и грубыми шутками, но я ничего не слышала. Моя кровь кипела. Грохот наполнил уши, словно призывающий к бою барабан на поле битвы. Тьма заполнила каждый угол комнаты, а в моем животе разрастался ком боли – глубокой и первобытной. Он высказал единственную мысль, которая меня мучила, единственную мысль, которая преследовала меня днем и ночью.

Правду.

Это только ее вина.

Замок на двери задребезжал.

– Справедливости ради, – мой голос прервал их смех, пока я смотрела на карты в своей руке, – я никогда не трахалась с Губителем Мира. Мои пальцы касались меня куда чаще, чем он.

В комнате воцарилась тишина, и все взгляды обратились на меня. По тому, как краска сошла с их лиц, а сердцебиение замерло, я поняла, что под маской Мэлоуна сиял пронзительный алый свет моих глаз. Я почувствовала, как во мне зашевелился Иг’Моррутен – все его шипы, зубы и непробиваемая чешуйчатая броня. Непобедимый, первобытный и злой.

Я ничего не видела – мое зрение затуманилось жаждой крови. Они смеялись над ее смертью, как будто она этого заслужила, хотя она была самым добрым и любящим человеком на свете, а теперь ее не стало – из-за меня.

Я схватилась за край стола и толкнула его с такой силой, что он разрубил мужчину, сидевшего напротив меня, впечатав его тело в стену. Оставшиеся в живых вскочили на ноги и начали охлопывать себя в поисках оружия. Я повернулась к бедняге рядом со мной и одним движением оторвала ему голову, его тело безвольно рухнуло на пол, окропив всех вокруг потоком алой крови.

Донте выхватил пистолет, и я услышала несколько выстрелов. Я не чувствовала никакой боли, только отчаянный, мстительный гнев бушевал в моей крови. Мне нужен был лидер. Об остальных я побеспокоюсь через секунду. Глаза Эдгара остановились на мне, и я увидела момент, когда он все понял. Он знал, почему я здесь. Я шагнула вперед, а он сделал несколько шагов назад.

Одним точным ударом ноги я раздробила ему колено. Он рухнул на пол, его рот открылся в беззвучном крике.

– Оставайся здесь. Нам нужно поговорить.

Человек Сантьяго попытался сбежать, но я оторвала ножку от перевернутого стола и швырнула ее с такой силой, что она пробила насквозь его грудь. Его колени глухо ударились об пол, и он упал.

Хлопки выстрелов позади меня подсказали, что Донте все еще направляет на меня свой пистолет. Развернувшись, я увидела вспышку очередного выстрела.

– Где Вебстер, мразь?

Я посмотрела на свой костюм и засунула палец в одну из дыр на рубашке, чувствуя, как моя кожа снова срастается. Подняв руку, я слизнула кровь с пальцев – Донте наблюдал за этим широко распахнутыми глазами.

– От Вебстера мало что осталось. Хочешь, расскажу, какой он на вкус?

Меня окутало облако черного дыма, и оболочка Вебстера исчезла, обнажив мой истинный облик.

– Дьявол, – прошептал он.

Возможно, для него я действительно была похожа на демона из их легенд. На мне был красный брючный костюм и туфли на каблуках, а руки были измазаны собственной кровью.

– Вообще-то я Дианна.

Я прижала Донте к стене, его пистолет с грохотом упал на пол. Оттянув его голову назад, я глубоко вонзила клыки в его горло. Его тело дрожало и дергалось, пока он безуспешно пытался отбиться. Его крики превратились в скулеж, а затем и вовсе стихли. Я сделала глубокий глоток. Неистовый, звериный голод требовал большего, не в силах насытиться, не в силах закончиться, не в силах… утихнуть.

Размытые воспоминания быстро проносились в моей голове. Я отстранилась, услышав позади себя какой-то шорох. Повернувшись на звук, я позволила телу Донте с грохотом соскользнуть на пол.

Голова Эдгара повернулась ко мне, его лицо скривилось от боли, когда он попытался встать. Не сумев подняться, он, подтягивая ногу, отполз к дальней стене.

– Знаешь, благодаря моей погибшей сестре я ем больше, чем когда-либо. Благодаря той, над которой вам так нравится издеваться, – сказала я, подходя к нему и вытирая рот тыльной стороной ладони. – Это открыло во мне совершенно новую силу. Довольно весело, не правда ли? Хочешь увидеть трюк?

Я подняла руку, и густая тьма в комнате поползла ко мне. Она кружилась и извивалась, как будто понимала каждую мою мысль и чувство.

– Не думаю, что это моя природа. Все это принадлежало Кадену, но он сам сотворил меня и дал силу, поэтому мы и здесь.

Тьма окутала висящую на потолке лампу. Она взорвалась, погрузив комнату в кромешную тьму.

Я подошла ближе, и он заскулил, услышав звук моих шагов. Отчаянно всматриваясь в темноту, он пытался меня разглядеть, но его смертные глаза подвели. Я наклонилась и оторвала от стола еще одну ножку – страх исказил его лицо, но отползать было уже некуда. Я перешагнула через двух мертвецов, ставших жертвами неудачных выстрелов Донте, и остановилась перед Эдгаром.

– Весело, да? – прошептала я, наклоняясь и хватая его за шиворот.

Он вскрикнул от испуга, когда я подняла его одной рукой. Швырнув его к стене, я пронзила ему грудь ножкой стола. Из его рта вырвался короткий крик, а затем хлынула кровь. Он отчаянно царапал ногтями торчащий из груди деревянный кол.

– Не волнуйся. Я не затронула жизненно важные органы. Габби научила меня всему, что касается анатомии смертных. Я помогала ей готовиться к контрольным, когда была дома, – мы ели мороженое и смеялись. Это были короткие и редкие моменты, но я ценила каждый из них.

На последнем слове я слегка повернула запястье, заставив его вскрикнуть от боли.

– Если я вытащу это из твоей груди, ты истечешь кровью за считаные минуты.

Он стиснул зубы.

– Знаешь, они часто задавались вопросом, что случится, если ты наконец сорвешься с поводка. Думаю, теперь мы все это знаем.

Я повернула сломанную ножку стола немного сильнее.

– Где Каден?

– Я не знаю, – прохрипел он, пытаясь ухватиться за кол, пригвоздивший его к стене.

Жаль. Судя по всему, он не лгал.

– Отлично. – Я пожала одним плечом. –   Сантьяго. Скажи мне, где найти этого чертового хорька.

Он задыхался, его лицо стало пепельным.

– Сантьяго ничего не говорит нам, кроме того, где и когда высадиться. Он слишком занят, прячась от тебя.

– Удивительно, он ведет себя мудро. – На этот раз я не стала крутить ножку стола. – Во сколько у него следующая высадка?

– Я не знаю. Он пишет нам день в день. Я больше ничего не знаю, клянусь.

Я опустила голову, чтобы обшарить его карманы. Бросив кошелек на пол, я бегло ощупала его свободной рукой. Затем я углубилась в другой карман и выудила сотовый телефон. Экран загорелся – на меня смотрело изображение Эдгара и какой-то женщины. Веселые морщинки окружили ее глаза – они оба смеялись. Вопреки здравому смыслу, я замерла.

– Кто это?

Я повернула телефон к Эдгару, осветив экраном его испуганное лицо. В его глазах вспыхнул нескрываемый страх.

– Моя жена.

– Ах. Так у тебя есть кто-то, кого ты любишь? Чудно. Скажи мне, где Сантьяго, или я ее найду. Она будет рада присоединиться к жене Итана.

Он лишь усмехнулся:

– Ты опоздала. Смерть забрала ее у меня много лет назад. Она умерла на больничной койке, пока я пытался найти деньги на лечение от рака.

Эдгар оскалился в кроваво-красной улыбке, увидев, как изменилось мое лицо. Он кивнул, и с его губ сорвался смешок:

– Удивлена? С чего бы? Ты лучше других должна знать, что даже монстры кого-то любят.

Я посмотрела ему в глаза, и на мгновение между нами промелькнуло взаимопонимание, прежде чем я сменила тему:

– Какой пароль?

Он с трудом произнес цифры, и я отступила назад, оставив его висеть на стене. Экран загорелся, и на меня уставилось несколько уведомлений со звонками от неизвестных номеров и сообщениями от Сантьяго.

– Похоже, он назначил дату высадки.

Я повернулась, взяв с собой телефон, и направилась к двери. Позади меня раздался стон Эдгара, все еще прикованного к стене.

Он засмеялся, кровь булькала у него в горле.

– Знаешь, в твоих поступках есть смысл.

Не знаю, что заставило меня ему потворствовать, но я остановилась, придерживая ногой входную дверь.

– Что?

– Я потерял кое-кого близкого. Мы все теряли. Горе нуждается в скорби, но ты не скорбишь. Ты сразу перешла к гневу и мести, и это потому, что ты чувствуешь свою вину.

Вину.

Это слово эхом пронеслось в моей голове, ударившись о дверь, закрытую на множество замков и цепей.

Я почувствовала, как мои клыки вытянулись, их кончики прижались к моим губам.

– Ты колебалась, девочка. Я видел это во время карточной игры, даже сквозь твою маску, и я видел это, когда ты смотрела на мой телефон. Я знаю этот взгляд. Даже монстры кого-то любят. – Он издал влажный смешок. – Ты и Губитель Мира. Это ранит тебя сильнее всего, не так ли? Ты была занята своими чувствами, а в это время Каден похитил твою сестру. Я все знаю. Возможно, вы, ребята, и не трахались, когда он ее убивал, но тебя не было рядом, когда она в тебе нуждалась. Тебя там не было, потому что ты…