В интересующей меня теме форума я все-таки пару слов написал. Честно попросил тамошних охотников за головами не страдать ерундой и бросить эту дурную затею с моей поимкой. Причиной подобного поступка являлся трофейный нож и опасения за собственное благоразумие. После убийства немытого сожителя фсбшницы тесак, такое чувство, проснулся и стал понемногу набираться сил. Проявилось это в виде тусклого багрового свечения внутри его прозрачной рукоятки и мой неожиданный настрой побыстрее отыскать следующую жертву. И хотя смертей в любом случае было не избежать, ибо я уже решил, но количество потенциальных жертв хотелось бы все-таки уменьшить. В общем, я отписался в незеррилм с соответствующим призывом, но был поднят на смех и обвинен в трусости. Народ категорично сошелся во мнении, что я «очканул и решил слиться», мгновенно воспрял духом и пообещал мне скорую расправу. На этом наше короткое общение закончилось, я закрыл форум и больше к этой теме не возвращался.

Далее, собрав волю в кулак, аккуратно выдвинулся на поиски сутулых собак. Петляя дворами, подолгу выжидая подходящего момента, перебрался в относительно спокойный район, чуть вдалеке от «Фотолюкса» и основного места событий. Выбрав подъезд старенькой пятиэтажки как точку обзора, зашел внутрь, поднялся на второй этаж, прикурил и уставился в разбитое окно, поглядывая в сторону детской спортивной площадки. Нужный мне патруль сутулых собак сейчас расположился возле детского металлического паровозика, с места не двигался и что-то между собой обсуждал. Расходиться выдры не спешили, четыре особи для одного меня были непосильной мишенью, а потому оставалось ждать и надеяться, что зубатые порождения вскоре разбредутся группами поменьше.

Вынужденный перерыв я использовал для обдумывания предстоящих действий и анализа недавних событий, а конкретно – вторую по счету кражу чужих воспоминаний. У препарированной выдры, в пельменной, нож забрал память о текстолитовой пластинке – хитрой нычке в подкладке рюкзака. У немытого сожителя фсбшницы – информацию о справке из кож-вен диспансера. Оба фрагмента чужой памяти, казалось бы, никак между собой не связаны и по своему содержанию друг на друга абсолютно не похожи. Однако, уже сейчас можно предположить, что нож в первую очередь крадет воспоминания, содержание которых бывший владелец предпочитал держать в глубокой тайне от окружающих. Короче говоря – секрет. Впрочем, выводы делать рано, нужно больше данных для статистики.

Я затушил окурок, выдохнул сизый дым в темноту за окном. Всё, пора действовать. На детской площадке осталась всего двойка перевертышей, ещё двое направились в соседний двор и лучшего момента может не представиться. Я быстро спустился, рюкзак с барахлом скинул у дверей подвала и совершенно по-дурацки, боком, направился к представителям враждебной цивилизации. Почему боком? Решил выяснить уровень внедрения сутулых собак в наше общество. Поскольку зубатые порождения незеррилм успешно выдают себя за местных, то хотелось бы узнать степень их информированности, нащупать границу, за пределами которой знания выдры о человеческом обществе заканчиваются. В общем, устроим псевдо-полицейским историко-социальный тест, проверим, в какой момент их ширма даст сбой.

Размышляя в подобном ключе, я доковылял к детской площадке. Уверен, обрати на меня внимание кто-нибудь из жильцов пятиэтажки – вызвал бы скорую. Сами посудите. За окном ночь, темно, метель и вьюга, а какой-то хмырь в бушлате молча ходит по двору приставным шагом. Ситуация как минимум неоднозначная. Но гораздо важнее как на такое поведение отреагируют выдры.

– Вы странно передвигаетесь, молодой человек, – настороженно заметили стражи порядка, стоило мне доковылять к детской площадке. – С вами всё впорядке?

– Я ветеран второй межгалактической войны, – со всей уверенностью заявил полицейским. – Управляя звездолетом, был тяжело ранен в копчик. С тех пор могу ходить только боком.

– Но у людей не было межгалактических войн, – осторожно протянула ближайшая собака. – И звездолетов… не существует.

Ладно, зайдем с другой стороны. Я вытащил припрятанный в рукаве лом.

– Это, – торжественно продемонстрировал выдрам фомку, – величайший артефакт человечества. Необходимо срочно доставить его в Скайрим.

– В… «Скайрим»?

На последнем заявлении полицейские неуверенно переглянулись, демонстрируя полное отсутствие знаний о компьютерных играх в частности и земной географии в целом.

– Да, к Балгруфу, – я утвердительно кивнул, пытаясь припомнить детали небезызвестного хита прошлого десятилетия. – В Вайтран.

– А это точно… артефакт? – полицейские с сомнением посмотрели на железку в моей руке.

– Сто процентов, – подтвердил я, не моргнув и глазом.

Ближайшая выдра едва заметно подалась корпусом вперед, втянула носом воздух:

– Похоже на… обыкновенную монтировку.

– Разрешите взглянуть? – второй полицейский попытался забрать фомку из моих рук и со всей дури получил железкой в челюсть.

Удивленно всхрапнув, страж порядка без чувств рухнул в снег. Оставшись с его товарищем один на один, я приготовился повалить выдру в снег. Ожидал, что соперник потянется к кобуре, намереваясь застрелить меня из табельного. Однако, порождение незеррилм решило перегрызть противнику горло. Противно осклабившись, демонстрируя кривые, удлиненные зубы, лысая собака бросилась на меня с распростертыми объятиями. Фомка полетела в сторону, я – головой о скамейку за своей спиной, трофейный нож врагу в брюхо. Благо, готовился ко всякому и в последний момент вынул тесак из кармана. В итоге, бой продлился недолго. Выдра пустила дух быстрей, чем можно было бы ожидать, картинка перед глазами тут же сменилась.

На место заснеженной детской площадки пришел проливной дождь, грязь под ногами и всполохи молний в чернеющих небесах. Я оглядываюсь по сторонам, проверяя. На свалке никого нет. Только блеклое марево тумана у границ помойки и гигантские, искореженные остовы неведомой мне, пугающей техники. Вновь оборачиваюсь, разглядывая матовый металлический куб. Это сейф, зарыт под грудой металлолома. Раньше я уже такие видел, на других свалках. Но его не открыть, не хватит очков. Значит, прикопаю до поры, а потом обязательно сюда вернусь…

Чужие воспоминания рассеялись, возвращая меня к реальности. Я тут же вытащил телефон, печатая в блокнот обрывки ускользающих видений. Сейф, свалка, груда металлолома… Отлично, успел. В ближайшем будущем я вряд ли смогу воспользоваться этой информацией, ибо понятия не имею где искать загадочное кладбище ржавой техники. Но, когда-нибудь эта запись будет использована по назначению. Любопытно взглянуть на сейф, о происхождении которого не знают даже зубатые выдры. Кстати, это уже второе подряд воспоминание о припрятанной заначке.

Я убрал телефон, вынул трофейный нож из брюха убитого, осмотрел. Тусклый свет в рукоятке клинка на сотые доли процента прибавил в мощности. Что это за минерал такой? Кварц, хрусталь, инопланетное стекло? Если все-таки решу съездить на работу – обязательно покажу тесак нашим механикам, пусть глянут. А вдруг узнают чего интересного? Примечательно, что убийство противника ударом в живот все равно активировало скрытые механизмы оружия. Значит, для кражи чужой памяти бить строго в сердце необязательно. Может, в принципе, не имеет значения куда наносить удар? Пока непонятно.

Я спрятал нож в карман, ухватил псевдо-полицейского под руки, потащил к скамейке. Усадить мертвого на лавку оказалось труднее, чем я себе представлял. Безжизненное тело постоянно заваливалось на бок и как бы мне того не хотелось – пришлось прогуляться за помощью к ближайшей помойке. Разыскав в мусорном баке подходящего размера железяку, вернулся на детскую площадку и подпер убитого в грудь. Вот, теперь для взгляда случайного прохожего постовая служба присела шнурки завязать. Закончив с импровизацией, осмотрел патрульного на наличие табельного. К моему удивлению, кобура пистолета торчала у выдры из кармана штанин и вид имела изрядно пожеванный. Ещё я обнаружил половину кожаного ремня и надкусанную перчатку – заначка хранилась во внутреннем кармане бушлата, замотанная в целлофановый пакет для сохранности. Последнее, чем я разжился – служебное удостоверение бывшего владельца униформы, целиком в крови и грязных разводах. На этом трофеи заканчивались. Ни пистолета, ни наручников, ни ещё одного чудо-ножа у выдры при себе не числилось и понять с чем это связано, в данный момент не представлялось возможным.

Тем временем, второй псевдо-полицейский пришел в сознание. Очнувшись, выдра обнаружила мое колено на своей груди и трофейный тесак у горла, скривилась, раздумывая, после чего внезапно заявила:

– Оружие на землю и без глупостей.

Я, признаться, ничего подобного не ожидал. Особенно, настолько расхожей фразы, горячо любимой зарубежным кинематографом. Серьезно, «наши» копы так не говорят. Вот «мордой в пол, руки за голову» – совсем другое дело. Да и вообще, какая ещё сдача? В этой ситуации ему бы начинать диалог со знаменитого «Только без глупостей! Давай сначала поговорим», а не требовать от нападающего сложить оружие. Уж так-то всяко больше шансов не помереть в первую же минуту.

– Последнее предупреждение. Считаю до трех. Один… – вновь огорошила меня выдра, злобно ухмыляясь. – Два…

– Три, – не дал я договорить полицейскому. – Дальше что?

Патрульный на мгновение растерялся, замолчал, удивленно на меня поглядывая, после чего изменился в лице. Сощурившись, не отрывая от меня пронзительного взгляда, сутулая собака медленно и очень грозно процедила:

– Сейчас понятые зайдут и приступим.

Сказано это было таким убедительным тоном, что мне на секунду реально поверилось в существование последних. Я еле удержался, чтобы не оглянуться посмотреть из какой двери будут заходить те самые понятые. Однако, быстро сообразив, надавил лезвием ножа собаке по горлу, намекая прекращать концерт. Псевдо-полицейский вконец растерялся. Нервно облизнувшись, пожевав губами, выдра мучительно-долго размышляла, после чего с непонятной надеждой в голосе заявила:

– Статься 317 УК РФ, до двадцати лет лишения. Пакуй вещички.

Ну и бред. Она вообще понимает, о чем городит? Такое чувство, будто иностранцу дали словарь популярных фраз, одели в униформу и отправили в патруль. У меня даже голова разболелась слушать эти её заявления.

– Уголовный кодекс, парниша, – вновь повторила сутулая собака, теперь уже уверенно и самодовольно. Видимо, мое замешательство расценили как-то по-своему. – Двадцать лет! Пакуй вещички. Триста семна…

– Триста семнадцатую запретили, – я разозленно перебил говорящего. Вытащив из кармана ту самую ксиву, в крови и грязных разводах, сунул выдре под нос. – Индиана Джонс, отдел по борьбе с уголовным кодексом.

Такого поворота событий выдра вообще не ожидала. Округлившимися глазами зубатое порождение уставилось сначала в разворот картонки, затем на меня, а после, окончательно умолкло. Не представляю, о чем там думала сутулая собака, но мои слова сто процентов приняли на веру. По глазам вижу.

– Ты знаешь, что это? – не теряя времени, я вытащил из внутреннего кармана светящуюся пластинку, продемонстрировал.

В ответ получил гробовое молчание и удивленно-расширенные зрачки. Ещё через мгновение псевдо-полицейский подо мной неожиданно напрягся. Не отрывая взгляд от текстолита, позабыв про нож у горла, выдра затаила дыхание и приготовилась.

– Только дернись, – я надавил, утапливая лезвие клинка собаке под самый кадык.

Помогло. Патрульный прекратил изображать приготовившегося к рывку шакала, перевел взгляд обратно на меня и нож у своего горла, но продолжил молчать.

– Начинай говорить или… позову полярника, – решил я припугнуть пленника.

Корчить из себя ледяного кибер-хирурга не стал. Раз уж выдра сходу не признала во мне жуткого убийцу, то и тему эту пока лучше не ворошить. До сих пор не понимаю, из каких соображений троица в пельменной решила иначе.

– Смешная человечина, – неожиданно пролаяла сутулая собака. – Полярников не существует.

Псевдо-полицейский насмешливо осклабился, прекратил изображать местного патрульного. В считанные секунды выдра сменила внешний вид, демонстрируя уродливые волосатые уши, лысую башку и выпирающую челюсть. А ещё крошечные глазенки, массивный лоб и торчащие вразнобой зубы. Бармены на его фоне внезапно оказались идеалом красоты и очарования.

– В смысле, не существует? – я удивленно переспросил.

– Полярники – миф, – въедливо прокомментировала выдра. – Что тебе непонятного, обезьяна?

Даже не знаю, что меня смущает больше: неожиданные факты про ледяных убийц или внезапно обнаглевшая собака. Не успела сменить обличье, как тут же научилась складно балаболить и ещё круче обзываться.

– Что-то ты резко поумнел, выдра, – не удержался я от комментария.

– А ты потупел, – заявили в ответ. – Хотя вы все тут умом не блещете.

– Да что ты? – я удивленно посмотрел в презрительно-скалящуюся рожу. – А напомни-ка мне, раз такой умный, о чем там триста семнадцатая статья УК РФ?

– Какой ещё «ука эрэф»? – удивилась выдра. – Ты вообще кукухой поехал, человечина?

– Понятно, – ничего не понял я.

– Ножик свой убирай и беги отсюда, пока я добрый, – предупредило меня обнаглевшее создание. – Бабосы можешь оставить.

– «Бабосы»? – не сумел я сходу сообразить.

– Бабосы, бабло, баблишко, бабки, – издевательски протараторила выдра, поглядывая на светящуюся текстолитовую пластинку в моей руке. – Оставляй и катись отсюда.

– Вообще-то, это рецепт, – хмыкнул я со знанием дела.

– «Вообще-то», – перекривляла меня сутулая собака, – это бабосы. Только послюнявить сперва надо.

– Это рецепт, – принялся я доказывать. – Штрих-код на обратной стороне, видишь? Его сканируют!

– Это бабосы, тупица! – закатила глаза выдра. – Их слюнявят!

Почему я объясняю выдре то, что она должна знать лучше меня? Может, мне какая-то тупая выдра попалась? Хотя, по её логике главный тугодум здесь я.

– Ладно, – решил я пойти собеседнику на встречу. – И где мне потратить эти… бабосы?

– Ножик свой убери для начала, – хмыкнула наглая животина, – и тогда я подумаю, говорить или нет.

Я пожевал губами, соображая:

– У меня другое предложение.

Вытащив из кармана телефон, сунул выдре в морду:

– Знаешь, что это?

– Местное звонило, – фыркнула собака. – Тот ещё хлам.

– Ага. И сейчас мы по этому «хламу» будем звонить, – улыбнулся я насторожившейся выдре.

– Кому это? – занервничала подо мной сутулая собака.

– Полярнику!

– Тупая человечина, – фыркнули мне в ответ. – Сказали же тебе, полярников не существует!

– Это ты ему сейчас сам расскажешь, – отмахнулся я, демонстративно запуская на телефоне первое попавшееся приложение. – Час назад он выпотрошил вашу шайку неподалеку. Половина твоих товарок дышала легкими наружу, а вторая половина сидела в ледяном коконе, пропекаясь от зубов до желудка.

От подобного заявления зубатое порождение незеррилм враз побледнело, притихло и со страхом в глазах уставилось на мобильник в моей руке.

– Ну что, звоним? – я медленно потянулся пальцем к экрану, якобы собираясь звонить.

– Нет, – отрицательно мотнула головой сутулая собака, белая как мел.

– Да ты не переживай, – сощурился я. – А вдруг и вправду не дозвонимся.

– Дозвонимся, – отчего-то уверенно заявила выдра, не в силах оторвать взгляд от моего мобильника.

Вообще, с того момента как я продемонстрировал побитый самсунг, лысая собака буквально прикипела к нему взглядом, а теперь и вовсе, будто провалилась в мир иной.

– Ты чего застыл? – я шкрябнул лезвием клинка собаке по горлу, требуя пояснений. – Ну?

– Я вчера возле одной приземистой пятиэтажки сидел, ждал, когда туманный сыч в подвал зайдет, – медленно заговорила выдра, будто бы вспоминая. – Подвалы у вас тут сухие, тихие, не удивительно, что столько нечисти в город прет. В общем, выждал, сколько требовалось, и уселся возле самых дверей стекло бить. Сыч, он же тупой, звук битого стекла за электророгатину принимает, боится, норовит забиться в угол потемнее. Правда, мало кто знает об этом. Короче, хотел я таким образом его поглубже в подвал загнать, запереть, а дня через три вернуться, облуче̍нное железо собрать. Эта гадина полюбому бы там с голодухи каждый болт обсосала, прежде чем сдохнуть. Жрать-то она ого-го как хочет. В общем, сижу, бью стекло, уже молоток и гвозди приготовил двери заколачивать, железа натаскал, аппарат сварочный включил.

– Что?! – я чуть в осадок не выпал от последнего заявления. – Какой ещё сварочный аппарат?

– Не знаю. Ваш, местный какой-то, возле гаражей нарыл, да починил на скорую руку. Я и гвоздей там два стакана нашел, и молоток, и замо̍к приличный, навесной. Ещё решетку металлическую. У вас вообще, столько всякого барахла полезного во дворах валяется, диву даешься.

– Есть такое, – потер я лоб, переваривая услышанное. – Что там дальше с сычом?

– В общем, собрался я уже эту падлу замуровать как следует, а тут смотрю, свора Плешивого из тумана вышла. Вышла, покрутилась, и в сторону ТЭЦ двинула. Я, разумеется, следом. Решил подрезать у них ворону пожирнее, да птицевода ограбежить. Никто бы и не заметил – там же все как один тупые. Пока чухнут куда птицевод подевался, пока найдут его, пока в чувства приведут. Тупицы, короче.

– А как же сыч? – запереживал я.

– А что сыч? – пожала плечами выдра. – Я замо̍к на дверь накинул, палкой подпер до поры. Нормально всё.

– Понятно. Дальше что?

– Плешивый к ТЭЦ пошел, я аккуратно следом. Тут из тумана эта дурноватая выдра и прибежала. Прицепилась ко мне, глаза навыкате, зубы стучат, жрать просит. Я её покусал, чтобы обратно в туман свалила, а она ни в какую. Всё следом волочится, бубнит что-то, жрать просит. Ну, думаю, ладно. Все равно не отцепится, а свору Плешивого потом найду. Остановились. Дал я ей половину ремня и перчатку, сижу, жду когда наестся. Ремни, кстати, у ваших полицаев отличные. Мягкие, ниток по минимуму, жуются отлично. Только жаль, что на всех не хватает.

– Кого? – не понял я. – Ремней?

– Полицаев. Ходовой товар, доступный. Но спрос слишком велик. То мурлок в туман утащит, то другая выдра прирежет, то падла крылатая на крышу унесет. Ходи потом в эти дома ваши, ездий на лифтах, замок чердачный пили. А что не дом, то лифт или застрянет, или не работает.

– А по лестнице? – предложил я альтернативу.

– А по лестнице опасно. Забулдыги всякие косо смотрят, следом идут, в кучу сбиваются. Не любят ваших полицаев в подъездах.

– Не любят, – согласился я. – А что за «крылатая падла»? Монстр? Из тумана? Как называется?

– Да так и называется, – поежилась собака. – Никогда не угадаешь, откуда прилетит, по запаху не учуешь, в тумане не разглядишь. Жрет всех подряд, ни с кем не делится, на разговоры не идет. Та ещё падла. У вас тут вообще, скоро ступить негде будет – столько живности из тумана в город прет. К местному водохранилищу соваться вообще не советую – там теперь гиблое место.

– Учту. Так что там с выдрой?

– Короче, дал я ей половину ремня и перчатку. Сидим, жду, пока поест. А она все жрёт и не затыкается, всё бубнит и бубнит. Глаза навыкате, зубы почерневшие, кожа в пятнах зеленых. И всё рассказывает мне про стаю Сутулого. Мол, час назад видела, как Сутулый одной человечине кишки хотел пустить. Нашли того в здании с зеленым крестом, когда мимо проходили. Он со своей псиной внутри уже был, успел надыбать целую коробку бабосов и напаковать здоровенную сумку всяких таблеток. Сутулый и стая, разумеется, следом запрыгнули, зажали его в углу, хотели уже горло резать, а он неожиданно звонилу из кармана достал. Выдра говорит, морда у человечины удивленная была, в экран долго таращился. А потом кнопку нажал, звонилу к уху приложил и…

– И что?! – не вытерпел я этой загадочной паузы. – Что дальше-то было?

– … и некроманту дозвонился. Вокруг всё сразу померкло, трупным жиром запахло, тряпками больничными, тухлятиной. А потом одна из стен пропала и в комнату настоящий некромант зашел. Настоящий некромант, представляешь?! Я думал, они все сдохли лет семьсот назад, а тут нате вам. Сутулый сразу попытался бежать, да поздно уже было. Чем там всё закончилось неизвестно, но стаю эту больше никто не видел. Я в такую историю, понятно дело, не поверил и снова эту выдру покусал. Подумал, нажралась иридиевых проводов и теперь чушь городит. А может, глубоко в тумане бродила и вобулярный клоп мозги высушил. Выходит, зря покусал.

– Выходит, зря… – я заторможено кивнул, переваривая услышанное.

Ещё десяток секунд я смотрел на затихшую выдру, что окончательно умолкла и с тревогой в глазах поглядывала на телефон в моей руке, после чего убрал мобильник. Ну нафиг.

– Ты сыча в каком подвале оставил? По какому адресу? – задал я вопрос напоследок, настраиваясь прирезать зубатое порождение.

– Понятия не имею. Я ваши каракули дурацкие не изучаю и местными телесистемами не интересуюсь, в отличие от клановых выдр. Я же не тупой, столько времени впустую тратить.

– Дом хоть как выглядел? – я устало вздохнул. – Примечательное что-нибудь рядом было? Памятник какой, деревья?

Выдра было задумалась, но уже в следующую секунду окинула меня пренебрежительно-сочувствующим взглядом:

– Человечина, я тебе сразу говорю, даже сидючи в заколоченном подвале, сыч тебя быстро на тот свет отправит. Оглянуться не успеешь, как жалом в хребет получишь. Оно у них тонкое, гибкое, в любую щель пролезет. Ночью так вообще хрен заметишь. Один укол – и мозги в кашу. А если уж повезет, и жив остался, то ещё полдня потом болванчиком ходить будешь, народ смешить. Себя-то ужаленный в этот момент за адекватного воспринимает, а со стороны поглядеть – идиот идиотом. Что не спросишь – херню всякую с умным видом балаболит, а главное, уверенно так. Понял? Сыч тебе не шутка, тут особая сноровка надо, мозги!

– То ли дело ты, – с пониманием протянул я. – Сразу видно, спец, каких поискать.

– А ты умнее, чем кажешься, человечина, – одобрительно хмыкнула сутулая собака.

Я лишь обреченно покачал головой, поражаясь безграничному самомнению некоторых товарищей.

– Короче, выдра, – я надавил тесаком. – Ты где сыча запер? Вспоминай адрес, как здание выглядело, приметы, координаты.

Откровение псевдо-полицейскому далось с большим трудом. Фыркнув что-то злобное и нечленораздельное, пленная собака с явной неохотой проговорила:

– В подкладке воротника бумажка зашита, там всё намалевано. И дом, и подвал, и… всё остальное.

Мне даже любопытно стало чего такого «остального» могла нарисовать выдра в своей бумажке. Я потянулся к чужому воротнику, нащупал припрятанный в подкладке листок, собирался срезать нитки и вытащить заначку, как все пошло наперекосяк. Не успел я сообразить, как сутулая собака открыла рот, сложила губы трубочкой и зарядила мне в лицо слюной. Залп был точно из водяного пистолета и пришелся ровно промеж глаз, заставив меня взвыть от боли. Пекло̍ просто адски.

– Тупой Индиана Джонс! – радостно заголосила гадина, молниеносно опрокидывая меня на землю. – Вот ты и попался!

В следующую секунду я окончательно полетел на спину, мобильник был выбит из рук, а выдра попытались стащить рецепт из внутреннего кармана моего бушлата. Я взмахнул ножом, защищаясь. Бил наотмашь, так как ничерта не видно. Глаза словно кислотой зали̍ло. Лезвие тесака шкрябнуло о лысую башку нападавшего, тут же раздался наполненный болью скулеж, а чужие зубы цапнули меня за руку. Теперь уже я взвыл, будто раненный пес, но пальцы не разжал. Выронить нож означало попрощаться с жизнью. Выдра поняла безрезультативность своих потуг и попыталась перегрызть мне горло.

– Кранты тебе, человечина! – злобно прошипело над самым ухом, после чего последовала попытка укусить и глухой удар – я собственным лбом врезал собаке по зубам. – Гадский Индиана Джонс!!

Наша возня продолжалась ещё десяток секунд: я брыкался как мог и вслепую махал тесаком, выдра меня то душила, то норовила укусить, то пронзительно скулила, получая колото-резаные ножевые. Точку в этом противостоянии поставила моя собственная фомка – верная железяка предательски опустилась на мою голову. В глазах окончательно потемнело, сознание поплыло, я из последних сил ухватился за воротник сутулой собаки. Тут же послышался треск рвущейся ткани, хруст снега под чужими ногами и затихающий вдали голос:

– Бабосики!!

Судя по радостным воплям, меня только что «ограбежили». Я сунул руку за пазуху, проверяя. Внутренний карман бушлата отсутствовал – гадская собака вырвала его вместе с нитками. Матерясь как сапожник, нащупал в снегу свой телефон, подобрал. Практически вслепую, ползая на четвереньках, отыскал нож и фомку, после чего разогнулся и пьяной походкой поплелся к спасительному подъезду. Слезы лились ручьем, рожа стремительно пухла, кровоточила рука, а счастливое «БАБОСИКИ!!» все ещё доносилось двумя кварталами дальше.

В нужный подъезд я зашел лишь с третьей попытки. Подхватил рюкзак, проковылял на второй этаж и уселся возле разбитого окна. Сразу же выудил из сумки бутылку с водой, открутил крышку и принялся заливать в свои полыхающие жаром зеньки. Глаза нестерпимо щипало, рожа казалась размером с тыкву, а я костерил себя за тугодумие, невнимательность и проклинал хитрожопую выдру. Вот же, пронырливая скотина! Но, что обидней всего – мой заветный рецепт, кажется, накрылся медным тазом. Теперь его обслюнявят и от текстолитовой пластинки останется грамм пять-десять светящегося порошка. Тупая собака!

Радует другое – пару зубов я этой козлине однозначно выбил, несколько раз полоснул ножом по морде и умудрился срезать кусок уха. Так что внешность у выдры теперь примечательная и маскировка ей при нашей следующей встрече не поможет – убью гада. Ещё у меня остался чужой воротник с зашитой в подкладку бумажкой. Конечно, сомнительная компенсация за украденный рецепт, но взглянуть на каракули пронырливой собаки будет интересно. В общем, с такими вот мыслями я вылил на себя остатки воды, прикрыл вконец распухшие веки, устало вытянул ноги и уселся ждать.

Зрение начало возвращаться минут через пятнадцать. Частично. Я открыл глаза, понял, что с трудом вижу очертания мобильника в собственной руке и вновь закрыл. Ещё минут через пять, знатно продрогший, вспомнил про термос. Вытащил жестянку, открутил крышку, блаженно отхлебнул. Полегчало. Попивая чаек, да роняя слезы из распухших глаз, продолжал размышлять над словами зубатого гада. Если всё, что сказала выдра, правда, то пора искать огнестрел потяжелее и пару обойм повместительней. Думаю, ещё день-два спокойной жизни и вся та нечисть, незаметно наполняющая город, попрет на улицы. Учитывая, что полицейских жрут как деликатесы, а вояки тоже носят «такие отличные» кожаные ремни, защищать мы себя скоро будем сами – военных тупо съедят. Также любопытна история с некромантом. Она буквально точь-в-точь повторяет мою, собственную. Третьякова застали врасплох, вот-вот должны были отправить в мир иной, и тут случилось очередное явление Христа народу – реального некроманта в аптеку. Всё выглядит так, будто высокоуровневые покровители в экстренный момент защищают своих ещё неокрепших протеже. Протеже из нас, понятное дело, такое себе, но картина происходящего, в общем-то, выглядит именно так.

Я закрутил крышку, убрал термос в рюкзак. Проморгавшись, да обтерев обильно текущие слезы, глянул в экран телефона. Почти пять утра. Пощелкав виртуальные кнопки, бегло изучил обновленную карту города, заглянул в свой профиль и пролистал местный форум. Онлайн, что удивительно, насчитывал порядка сорока тысяч, народ не спал, и актуальных тем к обсуждению в данный момент было ровно две: охота за «беглым зеком» и прогнозы предстоящего аукциона. И с первым и со вторым все было в принципе понятно. Тему поимки опасного рецидивиста активно мусолили, поиски шли полным ходом, а усатый вояка повышал ставки. Что касается второго, то народ в своем подавляющем большинстве ждал на аукционе к девяти утра «ловкость». Я, в принципе, придерживался того же мнения, ибо «сила» уже была, «интеллект» был и по закону жанра пора бы появиться «ловкости». Какое умение принесет с собой эта характеристика для всех оставалось загадкой, но опять-таки, форумчане прогнозировали либо «ускорение», либо его антипод «замедление времени», что, в принципе, равносильно.

Я свернул форум, открыл страницу профиля. В статусах ожидаемо прибавилось. Теперь там красовался «спасительный вдоводел» – тег, которым меня вдовесок к предыдущему, наградила фсбшница. Значит, прав я был в своих догадках, помогая грозной тетке скинуть тягостное бремя – немытый мужлан её шибко обременял. Также этот статус принес мне целую кучу новых меток, но все они были об одном и том же. В количестве двадцати штук незеррилм раскидал по городу иконки с изображением крадущейся фигуры человечка. Фигурка абсолютно черного цвета, с блестящим ножом в руке и светящимися глазами. Пиктограммку ожидаемо подписали «спасительный вдоводел» и все эти метки, что удивительно, пронумеровали. То есть, низкополигональная морда впервые предлагала мне выполнять задания с конкретной очередностью, что, на мой взгляд, было несколько необычно. Помимо меня метки отслеживало ещё трое, стоимость дополнительной информации по этой цепочке заданий составляла пятьдесят очков каждое, но предложение сходить, облегчить жизнь другим дамам я временно отверг. Не до него сейчас.

Спрятав телефон в карман, вытащил из рюкзака трофейную горелку, положил на колени оторванный ворот куртки и тесак. В свете горящего пламени распорол подкладку и вытащил в полумрак подъезда сложенный вчетверо белоснежный листок, развернул. Щурясь в тусклом свете инопланетной зажигалки, подсвечивая себе рукояткой тесака, изучил своеобразную походную карту сбежавшей выдры.

Клочок бумаги копировал юго-западную часть города. Это стало понятным буквально сразу, по тонким черным линиям, повторяющим расположение городских дорог. Помимо дорог на бумажке присутствовали правильной формы квадраты (дома, я так понимаю), неизвестные мне простенькие закорючки (наверное, записи) и вполне себе узнаваемые картинки – эдакие условные изображения. Так, например, возле большого квадрата был нарисован черепок и молния – символ высокого напряжения. Легко догадаться, на что указывает эта комбинация – наша ТЭЦ. Ещё возле одного квадрата был нарисован самый обыкновенный гаечный ключ и пара колес. Боюсь ошибиться с координатами, но вроде как в той части города расположены несколько полулегальных СТО. Что там собиралась чинить выдра, конечно, вопрос, но, думаю, суть метки я угадал. Также в этой записке сумасшедшего вызывала интерес жирная черная линия, отсекающая городские кварталы от пустой, никак не обозначенной области – области тумана. Точка входа на ту сторону располагалась возле знакомого мне перекрестка, после чего кривая витиеватая линия, яростно петляя, убегала за край листка. Очевидно, это был разведанный маршрут, путь, которым собака пришла в город. В общем, любопытно. Жаль только, не понять как тут сыч обозначен. Я бы сходил, глянул на поселившуюся в городских подвалах образину. Чисто из любопытства.