Не успела рогатая подумать, как в помещении раскрылась воронка портала. Взлохмаченная и растрепанная, «корсетница» стремительно выскочила из портала. Удерживая в руках светящийся бутыль и приличных размеров мешок, брюнетка рявкнула:
– В сторону!
В ту ж секунду из воронки портала выстрелил жирный красный спрут. Знакомая Анʼне по могильнику, отожранная тентакля ворвалась в помещение.
– Портал закрой! – крикнул хомяк на спутницу, отскочил в сторону.
Бабенка бросила пожитки на пол, щелкнула пальцами. Марево пространственного перехода сомкнулось вокруг живой каланчи, не в силах перерубить прыткую конечность.
«Охренеть!» – опешила рогатая, шагнула подальше от комнаты с бушующим червяком.
– Руби! – скомандовал мохнатый, вытащил из кармашка жилетки причудливую вилку.
Бритвенно острый клинок бабенки опустился на тентаклю, неожиданно застрял в мясистом теле. Ещё один клинок полоснул тентаклю, застрял. Длинная рапира пробила каланчу насквозь, увязла. Живой спрут хитро изогнулся в ответ, сочным шлепком отправил дамочку в полет. Вооруженный причудливой вилкой, хомяк прыгнул на каланчу. Раздался треск, в помещении засияли разряды молнии. С вилкой в боку обезумевшая тентакля принялась крошить стены и мебель. Мохнатый, не раздумывая, оседлал мясной шланг, попытался перегрызть конечность. Тут же был припечатан башкой о потолок, родео не получилось. Оклемавшаяся после удара, корсетница запулила в червя подозрительной колбой. Полетели разбитые осколки, живой спрут загорелся, скрутился кольцом, выстрелил всем телом в сторону девушки. Бабенка чудом разминулась с горящим червяком, тентакля пробила стену, застряла тупой мордой в камне.
– Дави! – пришел в себя мохнатый, навалился, продавливая мечи брюнетки через тело каланчи.
Громко хлопнуло, во все стороны брызнула кровища, корсетница с мохнатым наконец-то перерубили извивающийся спрут. Портал в ту же секунду свернулся, изможденные, хомяк и мечница повалились на пол. Затихший было кусок червя внезапно опутал хомяка с головы до ног, сдавил. Под трек костей и выпученные глаза, Мрак истошно завизжал. Мушкетер кинулась освобождать пленника, раз за разом всаживая рапиру в тентаклю. Отрубленную конечность жгли, кололи и расчленяли на куски ещё минут десять. И лишь когда из обрубков вылились последние капли крови, червяк окончательно затих. Поскальзываясь в разлитой повсюду кровище, с ног до головы заляпанные ошметками буйной тентакли, парочка с трудом поднялась на ноги, собралась вокруг единственного целого стола в помещении.
– Калека разозлится, – прохрипела Ция, с ненавистью пнула обрубок каланчи.
– Переживет как-нибудь, – отмахнулся лохматый, обтираясь. – У него их и так слишком много. Как всё прошло?
– Отлично, – ухмыльнулась бабенка, водрузила на стол увесистый мешок и банку с зеленой жижей.
Эктоплазма, прочитала текст над светящейся склянкой суккуб.
– Превосходно! – хомяк покрутил в маленьких ручонках тяжелый бутыль. – Я так понимаю, это с главного строителя осталось?
– С него, – подтвердила девушка, силясь вытащить из обрубка тентакли увязшую там рапиру.
– А где корона? Где башка призрака? – хомяк полез в мешок.
– Калека сожрал, – хмыкнула бабенка. – Ты бы видел, как он ему башку откусил. Жесть просто.
«Калека?» – нахмурилась Анʼна, подслушивая разговор. – «Мусорщик как-то связан с червяками, я так и знала! Подозрительно много вопросов крутится вокруг этого сумасшедшего»
– Жаль, откровенно жаль, – бормотал из мешка мохнатый. – Бутыль отнесешь знахарю в цитадель, объяснишь старику что с ней делать. Голем должен благоухать к назначенному часу.
– Хватит напоминать, – скривилась дамочка. – Я твою инструкцию уже наизусть выучила.
– Маловато здесь, – проигнорировал замечание хомяк, вылез из мешка с черным каменным башмаком в руках. – Сколько строителей явилось на развалины?
– Не волнуйся, каменщиков там целая армия, – девушка протерла рапиру. – Пока они дохнут от поедателя, местные растаскивают барахло по закоулкам. Все схвачено.
– Отлично! – улыбнулся Мрак. – Значит, камень на переделку. Отдашь кому нужно, пусть делают из черных доспехов кандалы. Нам, кстати, сколько потребуется?
– Не меньше пятидесяти, – прикинула мечница. – Я не успела сосчитать сколько языков он уже отрастил.
Брюнетка пнула кусок тентакли:
– Пришлось срочно уносить ноги! Ну ты и сам видел.
Мрак задумчиво посмотрел на расчлененную каланчу, поднял глаза на свою спутницу:
– Как он вообще? В себе?
– Не совсем, как ты и планировал, – поморщилась мечница. – Кажется он меня узнал. Скоро он окончательно очухается, и тогда нам придется туго.
– Не очухается, – ухмыльнулся мохнатый. – У меня все схвачено.
– Ладно, время-деньги, – потер свои маленькие ручонки Мрак. – Действуем как договаривались.
Мохнатый вновь покрутил в руках банку с эктоплазмой. Что-то прикинув в голове, глянул на свою спутницу:
– Заодно проверь как идут работы в подземных норах. К открытию разлома колодец должен быть готов. Сбросим всех в одну кучу, видать, у поедателя в самом деле судьба такая.
Глава 8
– Шепчущий, кофейку? – оскалился Анубис с выражением максимальной дружелюбности на своей волчьей морде. – Новый сорт!
Хозяин песков повел когтистой лапой, призывая ОʹСолутэ взять чашечку дымящегося напитка. Лобригус уже стоял подле трона своего повелителя, удерживая в руках сервированный поднос. Правда, стоял он так почти двадцать минут. Стоял, держал поднос как можно дальше от себя, и старался не дышать. Или дышать. Через раз. Зловещая жижа в миниатюрной чашечке продолжала набирать градусы, источая поток непроницаемого сизого дыма. Блеклое марево едва уловимо тянуло заунывным голоском, периодически обретая человеческую форму, стремилось дотянуться своими призрачными ручонками к сухощавому старичку. Ближайшие к трону просители с опаской поглядывали то на чашку кофе, то на Анубиса, то на нервничающего ОʹСолутэ. Очевидно, народ опасался быть следующим, кому предложат сделать глоток-другой. Сам же хозяин песков общих опасений явно не разделял, на подозрительное поведение напитка не реагировал и вообще, выглядел крайне довольным. Тот факт, что некогда белоснежная чашка стремительно меняла цвет на угольно-черный, Анубиса вообще не беспокоил.
– Отменная крепость! – горделиво выпятил грудь владыка мертвых. – Попробуй!
Пробовать Шепчущий ничего не стал. ОʹСолутэ подал знак, пара его гвардейцев подхватила запакованную в коробку кофе-машину. Черный балахон дернулся в быстром поклоне, красные угольки глаз мазнули по чадящей чашке, бог и его свита мгновенно исчезли.
«Неотложные дела, стало быть», – мысленно прокомментировал владыка мертвых поспешное исчезновение старого знакомого. – «Ну ничего, как говорят смертные, ещё не вечер»
К несчастью для всех присутствующих Анубис был полон энтузиазма. Взрощенный на песках забвения, подпитанный энергией горнила душ, собранный и обжаренный мертвыми каменщикам, новый сорт кофе были обречен на дегустацию. Ещё бы, такая редкость!
– Лобригус! – Анубис повернул довольную морду к сухощавому дедку. – Ты так и не попробовал плоды моих трудов! Не стесняйся, пей!
Лобригус если и слышал (а он слышал), то предпочитал делать вид, что давно по́мер. Прикинувшись каменным изваянием, верный слуга повелителя бессмысленным взглядом таращился перед собой, изображал безмолвную глухонемую статую.
– Лобригус? – раздраженно повел ухом владыка мертвых.
Толпа просителей с удивлением уставилась на дедка. Впервые на её памяти собственные поданные игнорировали Анубиса.
«Может, и правда помер?» – растерялся повелитель пустыни. – «Все-таки возраст, в самом деле».
Хозяин песков, проверяя, ткнул когтистым пальцем в старика. Нет, все в порядке. Лобригус был жив, разве что, стало быть, оглох. Иначе как объяснить тот факт, что он не слушается собственного повелителя?
«Надо бы старика к лекарю отправить», – забеспокоился владыка мертвых. – «Возраст у него уже не тот»
Прекратив тыкать пальцем в неподвижного слугу, Анубис поднял глаза, глянул в темноту потолка. Раз уже Лобригус в неадеквате, честь попробовать новый кофе достанется Вагабонгу. Однако, второго гвардейца неожиданно не оказалось на месте. Лишь дурацкая аляповатая скамейка сиротливо прозябала на потолке, напоминая о своем куда-то запропастившемся хозяине.
«Был же тут!» – опешил внезапным исчезновением собственного гвардейца Анубис. – «Только что!»
Покрутив-повертев головой, сканируя потолок в поисках верного подданного, Анубис не выдержал, требовательно рыкнул:
– Вагабонг!
Толпа просителей, заинтригованная, аналогично задрала головы к верху. Маловероятно, что кто-то из здесь присутствующих видел в своей жизни Вагабонга, но разглядеть куда там таращится владыка мертвых народ был не против. Второго шанса попасть на прием к Анубису может и не подвернуться, так что страждущие во все глаза следили за каждым движением бога мертвых. Как говорится, будет потом что внукам рассказать.
– ВАГАБОНГ! – все больше раздражаясь, прорычал в темноту потолков владыка песков.
Неизвестно, о чем сейчас думал второй гвардеец Анубиса, но на поклон так никто и не явился. Думается, Вагабонг оценил собственные перспективы и быстро свалил в неизвестном направлении. Прикинуться глухонемым, как это сделал Лобригус, у второго гвардейца все равно бы не вышло, а придумать за пару секунд адекватную причину не пить из чашки врядли получится. Стоит признать, быстро думать вообще не в духе Вагабонга.
«Год будет подметать пустыню!» – злобно вынес вердикт своему подопечному Анубис. – «Я вам покажу, что значит игнорировать повелителя!»
Вернув себе контроль над эмоциями, позабыв о запропастившемся гвардейце, хозяин песков повел ухом:
– БАЗО…
Уже в следующую секунду человек-волк сам себя одернул. Почетное место у трона, где, по обыкновению, присутствовала отрада его глаз, пустовало. И хотя Базолг отбыла с важным поручением достаточно давно, верный регулус до сих пор не вернулась. Последнее, учитывая молниеносную исполнительность гвардейца, было немного неожиданным.
«И что теперь?» – пошкрябал ухо владыка мертвых. – «Кто будет пробовать кофе?»
Повелитель мертвых раздраженно постучал когтистым пальцем о подлокотник своего каменного трона, обвел пристальным взглядом всех присутствующих. Все присутствующие пристальным взглядом посмотрели в ответ, после чего мгновенно рассосались за ближайшими колоннами. Пить дымящуюся бурду из почерневшей чашки народ отказывался.
«Да что вы понимаете?» – в сердцах чертыхнулся владыка мертвых. – «Это же новый сорт! Эксклюзив! Тьфу, бездари!»
Бездари тут же выглянули из-за колон, осуждающе посмотрели в ответ. В многочисленных взглядах читался немой вопрос: какого лешего владыка мертвых сам не пьет эту подозрительную голосящую жижу? На подобные претензии бог песков лишь пренебрежительно фыркнул. Новый сорт он уже пробовал, ещё бы. Чтобы определить вкусовые качества и крепость напитка хватило одного глотка. Вроде бы. Анубис точно не помнит. Но помнит, как мозги чуть не свернулись в трубочку. На краткий миг хозяину пустыни даже почудилось, что он безумно отплясывает на жерновах судьбы, с диким хохотом отбивая шаманские танцы в бездонной пропасти горнила душ.
Когда рассудок вернулся к Анубису, владыка мертвых искренне уверовал – новый сорт настоящая бомба. Старым волком тут же овладела лихорадка первооткрывателя. Статус главного по кофе требовалось подтвердить, а значит дегустацию откладывать ни в коем случае нельзя! То, что одно из сильнейших существ галактики вырубилось после первого же глотка, у Анубиса из головы как-то выветрилось. И вот теперь толпа просителей пугливо таращилась из-за колонн, собственные подчиненные прикидывались имбецилами, а владыка мертвых откровенно не понимал, отчего у окружающих не лежит душа к его кофе, собственноручно взращенному в песках мертвых.
Анубис вновь обвел пристальным взглядом присутствующих. К слову, за последние три года количество просителей выросло в десятки раз. С того памятного момента, как амфитеатр лицезрел события у Могильной плиты, весть о поедателе захлестнула власть имущих. Помимо легионеров, к Анубису пошли все, кто так или иначе имел доступ к божественной энергии. Торгаши, перекупщики, организаторы увеселительных домов и прочие, прочие, прочие. Народ словно с ума сошел, выпрашивая у повелителя песков ещё одну такую душу. Ещё одного поедателя. Нелепость ситуации заключалась в том, что реальной пользы от живой мясорубки никому было не надо. Эти обремененные деньгами сумасброды просто желали заполучить себе в услужение диковинную игрушку.
А все потому, что пантеон захлестнула странная тенденция похвастать уникальной куклой. Все чаще владыка мертвых узнавал, что тот или иной гвардеец служит обыкновенным жителям небесного города. Ещё больше удивляло то, что действующие легионеры шли на поводу больших денег. Серединный мир стремительно наполнялся черными вратами, души по ускоренной схеме достигали врат небесного города, после чего каким-то непонятным образом перепродавались. В итоге, вместо боевой единицы на выходе получался недовоин, лакей, что прислуживает мелкими поручениями у посредственных личностей. И каждый второй лакей мнил себя центром мира, порой напрочь забывая где находится и с кем разговаривает. Вот как, например, сейчас.
– Волчара, открой свое чертово око! – у входа в пирамиду возникла фигура маʹшутцу.
Гвардеец Оʹда Всемогущего выпрыгнул из воронки портала. Пирсингованный, разодетый в кожу енот двинул к трону владыки песков. Яростно орудуя локтями, гневно расталкивая очередь просителей, опоссум-переросток продрался к подножию трона.
– Чертова марионетка! Сдохни, сдохни уже! – остановившись у трона, усатый принялся остервенело топтать пол у себя под ногами.
В какой-то момент ботинок долговязого видимо настиг воображаемого таракана. Опоссум радостно пискнул, прицельно вдарил каблуком по махровой дорожке, с наслаждением растер. Убедившись, что несуществующая тварь сдохла, маʹшутцу поелозил сапогами, вытер о бордовую ткань дорожки останки. Шмыгнув носом, да расчесав усы, гвардеец вновь обратился к Анубису:
– Зови в Помойку это свое «всевидящее око», – усатый неопределенно покрутил в воздухе рукой. – Быстрее, ну?!
Не дожидаясь ответа, маʹшутцу задрал морду к потолку, выхватил из ножен кривой клинок. Живо размахивая руками, гвардеец попытался разрубить витающий у себя над макушкой призрачный глаз. Загадочное око, что плотоядно поглядывало на гвардейца, даже не подумывало исчезать. Напротив, багровый зрачок парящего шарика скатился вниз, пристально уставился на усатого.
– Ну?! – не в силах совладать с летающим глазом, завизжал усатый. – Покажи черные врата, живо! Я хочу знать, что за тварь это устроила!!
Плотная очередь просителей, что ещё минуту назад недовольно бухтела, сейчас медленно расступалась. Поглядывая на молчаливого Анубиса, страждущие пятились, сторонились усатого паникера. Гвардеец, не замечая перемен, вновь принялся давить воображаемых тараканов, каблук сапога с остервенением отбивал чечетку. Проклиная каких-то «марионеток» гвардеец самозабвенно пинал камень у себя под ногами.
«Который уже?» – успел сам себе задать вопрос Анубис, прежде чем над головой маʼшутцу треснуло пространство.
Огромная клешня скорпиона сомкнулась на шее гвардейца, башку енота-переростка отделили от тела. Обезглавленного тут же утянули по ту сторону реальности, голову с жетоном-подвеской плотно опутали грязные бинты. Отрезанная часть тела ещё пару секунд парила в воздухе, прежде чем Анубис безразлично махнул рукой. В ту же секунду башка исчезла вслед за телом, дыра в пространстве собралась обратно единым полотном. Цокот невидимых лап разнесся по помещению, нечто увесистое быстро просеменило обратно ко входу в пирамиду.
«Когда уже хозяин этих недоумков сообразит явиться лично?» – мысленно скривился владыка мертвых.
Часть просителей тут же засобиралась из пирамиды. Народ побежал наводить справки, выяснять какого черта происходит. Уже который по счету гвардеец Оʹда Всемогущего (кто бы это ни был) заявлялся к хозяину пустыни с призрачным глазом над головой и воображаемыми тараканами под ногами. Впервые на памяти Анубиса кого-то в Пантеоне прокляли таким изощренным способом. И судя по икс-образной отметине под левым глазом, происходящее с гвардейцами – привет из серединного мира. В ситуации непременно стоило разобраться, хотя бы ради того, чтобы прекратить эти дурацкие явки в пирамиду. Лишать Шэдокса халявного опыта, конечно, не хотелось, но от усатых паникеров уже болела голова.
«И вообще» – мысленно потер ладони Анубис, – «пора бы уже понять, что думает о новом кофе простой народ!»
Мысли старого волка прервала очередная воронка пространственного перехода. На бордовую дорожку ступило три пары ног, плотная очередь просителей прянула в стороны. Помещение накрыл приторно-горький аромат болотных цветов и рыбы, окружающую тишину разрезали звонкие детские голоса. Лучезарно улыбаясь, да поглаживая своих галдящих отпрысков, к трону Анубиса двигалась Саяша Предательница. Затянутые белесой пленкой, рыбьи глаза цепко следили за растерявшимся хозяином пустыни, игольчатый плавник на спине возбужденно подрагивал. Чешуйчатый пигмент на коже, раздвоенный язык, внушительный ирокез на бритом черепе – владыка мертвых в оба глаза рассматривал давнюю знакомую. С момента их последней встречи Саяша практически не изменилась, разве что грозный доспех куда-то подевался. Стройную женскую фигурку выгодно подчеркивало приталенное платье и при взгляде на эту гостью вспоминалась поговорка о «пугающей красоте».
– Дети! – проворковала богиня, стоило величавому семейству достигнуть подножия трона. – Поздоровайтесь с дядей Анубисом!
Владыка мертвых, что уже собрался было встать поприветствовать гостей, удивленно глацнул зубами. Желтые глаза округлились, вертикальный зрачок вытянулся струной, вздыбилась шерсть на загривке.
– Дяд… – тут же затухли радостные детишки, не решаясь закончить приветственное «здрасте».
«Какой ещё дядя?» – занервничал Анубис, поглядывая то на толпу просителей, то на весело скалящуюся богиню с её детишками.
Похоже, Предательница решила окончательно добить хозяина этой пирамиды:
– Как поживаешь, мой сладкий? – разинула в улыбке зубастую пасть Саяша, сощурила свои рыбьи глаза. – Весь такой серьезный, ва-ажный. Годы явно пошли тебе на пользу, Белигус!
Легионер смерила довольным взглядом окаменевшую морду Анубиса, удовлетворенно оценила реакцию толпы. Многочисленные просители уже перешептывались, осуждающе рассматривали владыку мертвых. Что неудивительно. Титул хозяина песков не позволял Анубису кому бы то ни было симпатизировать. Повелитель пирамид обязан быть безразличен ко всем страждущим, кто бы к нему не пришел. А потому, никаких «дядя» и «тетя» здесь быть не могло. Пусть владыка мертвых и был некогда близко знаком с Предательницей, рушить реноме Анубиса она права не имела. Почти. Не станет ведь женщина вспоминать ему события тысячелетней давности? Ну бросил он её тогда и бросил, чего уж тут? Так звезды сошлись.
– Это Яш и Сая, знакомься! – представила детишек-близнецов богиня. – На тебя чем-то похожи, не находишь?
Анубис сглотнул подступивший к горлу ком, дело приняло неожиданный оборот. На какой-то миг старый волк в самом деле принялся искать сходства. Зубы… да, как у него, здоровенные. Глаза желтые, зрачок вертикальный. Худые… в детстве он тоже был худой. Неужели…?!
«Бред!» – уже через секунду тряхнул головой Анубис.
Пусть детишки небожителей и взрослеют на протяжении сотен лет, но конкретно эти двое к нему точно не имеют никакого отношения! Если только Саяша их специально не заморозила до этого момента.
– Что, узнал кровинку?! – с прищуром глянула предательница на владыку мертвых.
Пучеглазая, по-видимому, готова была продолжать этот концерт бесконечно долго. Но Анубис уже вернул себе душевное спокойствие. Прекратив ерзать на собственном троне, владыка мертвых спокойно глянул на женщину-рыбу, приглашающе повел когтистой пятерней:
– Кофейку не хочешь?
Вся семейка синхронно обернулась в сторону Лобригуса. Кофе, словно понимая о ком идет речь, потянулось ручонками призрачной дымки к пучеглазой. Тонко подвывая загробным голоском, разливая вокруг себя крышесносный аромат, черная жижа явно вознамерилась добраться к Саяше. Даже чашка, окончательно сменившая цвет на бездонный черный, скрипнула по блюдцу, на сотые миллиметра подвинулась в сторону гостьи.
– Нет, спасибо, – быстро протараторила женщина-рыба. – У меня от кофе несварение.
«Ага, как же» – мысленно хмыкнул Анубис. – «Как жрать кости убитых, так все нормально. А как чашку кофе выпить, так сразу несварение!»
Разглядывая изменившуюся в лице богиню, вслух же Анубис проговорил другое:
– Саяша, детям запрещено находиться в песках забвения. Ты прекрасно об это знаешь!
– Ох, конечно, мой сладкий! – вальяжно махнула рукой женщина-рыба, прекратила таращиться на бурлящую жижу. – У меня отличная память, тебе ли не знать!
Табун мурашек прокатился от пяток до самых ушей Анубиса. Эта её фамильярность на глазах толпы начинала злить.
– Дети пришли к дяде Анубису по делу! – весело тряхнула богиня плавником. – Правда дети?
– Правда! – тут же расправили худые плечи близнецы, заговорили в унисон. – Мы по делу, дядя Анубис!
Владыка мертвых вновь скрипнул зубами, через пару секунд спросил:
– И по какому же это вы «делу»?
– Дядя Анубис! – вновь завопили детишки. – Открой всевидящее око!
Грозным взглядом призывая Саяшу остановить этот концерт, владыка мертвых спросил в пустоту перед собой:
– В каком из миров я должен его открыть?
– В Помойке!
«И эти туда же», – недовольно подумал повелитель песков. – «Им свет клином на этом мирке сошелся?»
– Что за «дела» могут быть у детей в мире-свалке? – наклонился к близнецам Анубис, грозно сверкнул глазами. – Всевидящее око вам не игрушка!
Для пущего эффекта хозяин пирамиды жутко глацнул зубами, да показательно шкрябнул когтями о подлокотник каменного трона. Недоросль тут же позабыла о своих «делах». Шустро развернувшись на сто восемьдесят градусов, испуганные, детишки припустили из пирамиды.
«Вот и отлично», – мысленно улыбнулся старый волк. – «Пусть подрастут для начала. Тоже мне, деятели!»
– Следующий, – объявил Анубис, приглашая на аудиенцию очередного просителя.
– Мы не закончили, Белигус! – недовольно сощурились два рыбьих глаза на зубастой морде.
Цепко удерживая детей за шкирку, дабы не сбежали, Саяша развернула близнецов обратно к владыке мертвых:
– А ну живо стали подле трона! – недовольно зыркнула на худых отпрысков Предательница.
Анубис пристально сощурился, не менее жутко посмотрел на близнецов. Детишки попрятали голову в плечи, вновь синхронно развернулись. Игнорируя родительницу, молодые «деятели» припустили подальше от страшного владыки мертвых.
– Белигус-с! – змеей прошипела Предательница, схватила за ирокезы убегающих отпрысков. – Прекращай немедленно!
В ту же секунду в помещении материализовался увесистый трон. Огромная конструкция из костей и ракушек, жирных лиан да рыбьих плавников на доли секунд повисла в воздухе, с оглушительным ГРЫМ! постамент приземлился на пол. Вздрогнули стены, задрожали массивные колонны, ближайших просителей чуть не раздавило в лепешку. Величественно и грациозно Саяша взошла по ступеням, уселась, закинула ногу за ногу. Ощетинившись плавниками, надув жабры, женщина-рыба грозно шикнула на детишек. Близнецы задрожали как листья на ветру, поспешили обратно к трону владыки мертвых.
«Значит, вот так?» – Анубис с выражением полного спокойствия на своей волчьей морде посмотрел в глаза нахалки, получил в ответ самодовольную ухмылку и вызывающий взгляд.
Ленивым движением руки хозяин пирамид прогнал готовых к бою Шэдокса и Вагабонга, задумчиво потер зубастую пасть. О чем-то поразмышляв секунду-другую, бог песков опустил взгляд к малолетним, размеренно заговорил:
– Ну что же. Владыка мертвых слушает вас.
С десяток минут близнецы, всхлипывая и дрожа, вещали зачем пришли. Из сбивчивого рассказа детишек, да редких оговорок наглой рыбехи, Анубис собрал в голове общую картину происходящего. Выходило, что благодаря собственным отпрыскам последние десять лет Саяша пробовала себя на новом поприще. С рождения обладая уникальным навыком, близнецы оказались способны передавать «взаймы» чужие силы. Одолженная таким образом, божественная энергия через некоторое время покидала носителя. Но покидала, с лихвой забирая часть сил бывшего владельца. Проще говоря, выходил эдакий не долгосрочный займ под огромный процент. Саяша выступала донором, а близнецы транспортерами. Анубис аж хекнул, представляя вероятностный размах подобной схемы. Зная предприимчивую натуру пучеглазой, можно не сомневаться – половина Пантеона уже ходит в должниках. Теперь становилось понятным каким образом в свое время Улк-Атан расплатилась за лича.
Ну а что касается самих детишек и их де́ла, то все было просто. Пучеглазая, видимо, не из тех, кто окружает любовью собственное семейство. Дабы «ресурсы» не простаивали, женщина-рыба поручила последним контроль за должниками. И сейчас, когда парочка заемщиков-неудачников свалилась в земли отчаяния, Саяша притащила детишек к Анубису на поклон. Так сказать, представить того, в чьих силах безопасно подсмотреть в серединный мир. Внушив малолетним, что те уже «достаточно взрослые», Предательница в этих пирамидах вряд ли ещё раз появится. К бабке не ходи, даже платить Анубису за его услуги детишки будут сами. Последнее подтвердилось буквально тут же. Стоило владыке песков озвучить цену, как поток божественной энергии заструился от близнецов к хозяину пирамид, Саяша радостно хлопнула в ладоши. Обрывать поток жизненных сил владыка мертвых не стал. Кто бы не пришел в это место, правила для всех едины. Просишь – плати, а свои заботы оставь за пределами пустыни мертвых.
– Сегодня мы ждали головы должников, – сбивчиво проговорили близнецы, отвесили неловкий поклон, – но суккубат не выходит на связь. Позволь взглянуть чем занят наемник в землях Помойки.
Анубис в немом вопросе выгнул бровь, глянул на Предательницу.
– Инкуб сам согласился, – пожала плечами Саяша. – Одна голова ему, другая нам. Надежно и крайне экономно с моей стороны, не находишь?
Изучая хмурное лицо владыки мертвых, пучеглазая оскалилась:
– Только давай не будем о принципах, Белигус! Ну режет суккубат головы нашим братьям, подумаешь! Смотри на это, как на естественный отбор! Лишился башки, значит был слабаком!
Саяша вальяжно откинулась на спинке трона:
– И вообще, эти легионеры должники, и должники мои! Что хочу, то и делаю!
– Давай уже, открывай око! – нетерпеливо махнула богиня рукой. – Хочу увидеть, где там с моими головами околачивается рогатый. Небось, нажрался и сношается в каком-нибудь из кабаков Помойки.
– У нас есть его метка, – один из близнецов вытянул в сторону Анубиса открытую ладошку, продемонстрировал маленький кулон.
Под воздействием кривого посоха владыки мертвых, кулон тут же улетел в темноту потолка. Внушительных размеров неоновое око сонно распахнуло веки, глянуло на присутствующих вертикальным зрачком, затуманилось. Пока всевидящий глаз искал цель, Анубис наклонился к детишкам:
– Как насчет пари, молодежь?
Владыка мертвых перевел взгляд на пучеглазую, улыбнулся во всю свою зубастую.
– Пари? – похлопала глазами Саяша, похлопали глазами близнецы.
– Небольшой спор, – пожал плечами хозяин пирамид, поковырялся в зубах.
– Если проиграю, заберете любой из трофеев, – Анубис повел когтистой пятерней, указывая на подсветившуюся в темноте помещения стену. – Если выйграю, Саяша попробует кофе.
Вся семейка дружно повернула головы сначала в одну сторону, затем в другую. Если с недорослью было понятно, те сразу позабыли о сухощавом старичке с подносом, то пучеглазая добрую минуту таращилась на подвывающую бурду в почерневшей посудине.
– И о чем спор? – с подозрением уставилась рыбеха на владыку мертвых, взволнованно тряхнула плавником.
– Спорим, что не видать вам ни голов падших, ни инкуба, – откинулся в троне повелитель пустыни. – Ни сейчас, ни день спустя, никогда.
– Что за вздор?! – удивленно фыркнула Предательница, расслабилась.
– Может и вздор, – демонстративно развел руки в стороны Анубис. – А может и нет. В Помойке долго не живут, особенно, в последнее время.
– А взять можно все что угодно? – возбужденно перебили бога песков близнецы.
Детишки во все глаза разглядывали огромную экспозицию трофеев, возбужденно перешептывались, нетерпеливо трясли ирокезами. Даже просители, что чуть не погибли под троном Саяши, уже таращились в сторону светящейся стены.
– Все что угодно, – отмахнулся владыка песков. – Готовы спорить?
– Хотим вон ту шту… – не успели договорить близнецы.
– Крылья! Крылья Воссерати! – выпалила рыбеха, перебивая. – Детишки будут спорить на крылья! По рукам!
Молодежь тут же поникла, синхронно кивнула, соглашаясь.
– Крылья или «штуку»? – старый волк задал близнецам уточняющий вопрос.
Дети явно хотели «штуку», но боязливо выдавили из себя «крылья». Перечить зубастой матери никто не решался.
– Две чашки кофе против крыльев и «той штуки»? – предложил компромисс хозяин пирамид. – Согласны?
– Да согласны они, согласны! – в нетерпении поерзала на троне Саяша. – Давай уже, врубай око!
– Согласны или нет? – повторил вопрос Анубис, игнорируя неуёмную рыбеху.
– Согласны, – синхронно кивнули близнецы с подозрением разглядывая спокойную морду Анубиса.
– Это будет легкая победа, – расслабленно откинулась в троне Саяша, смерила повелителя песков презрительным взглядом. – Уж не знаю, что такого смертельного ты нашел в Помойке, но безмозглая тварь разлома инкубу точно не помеха. Стареешь, Белигус, теряешь хватку.
Больше не отвлекаясь на ненужные разговоры, владыка мертвых подхватил парящий у трона крючковатый посох. Неоновое око под потолком тут же дернулось, пару раз моргнуло, после чего тронный зал утонул в потоке ниспадающего фиолетового света. Окружающее пространство заполнила объемная голограмма, глаз транслировал ожившую картинку. Но вместо кабака и пьяного инкуба око принялось показывать пологий берег озера и странную процессию. Скопище жутковатых на вид, приземистых пигмеев носилось туда-обратно, вонзало горящие факелы в землю, бежало за новыми, волочило к берегу гигантскую рыболовную сеть. Ещё одна ватага карликов сооружала грандиозное кострище, подтягивая из леса кривые коряги и ветки. Поодаль десяток мелких уродцев мастырил некое подобие катапульты. Меж внушительных каменных опор натягивалась тетива, готовился к пуску жуткого вида гарпун с изогнутым крюком в навершии. Завершал конструкцию толстенный моток веревки. Одним концом веревка крепилась за снаряд, другим за скобу барабана, намертво вмурованного в землю.