30
Домой я вернулась пьяная от поцелуев и светящаяся от счастья. Прощаться с ним мне было очень тяжело, казалось, словно если я попрощаюсь, приду домой и лягу спать, проснусь, и все это окажется только очень приятным сном.
Договор о помощи в математике был в силе, но также к нему подключилось то, что теперь мы вместе.
Черт!
Столько времени прошло, столько слез в подушку, столько скандалов и ссор, и теперь вот – я его девушка.
Я его девушка!
Скидывая на ходу пальто и разбрасывая в разные стороны сапоги, я сдерживала счастливый крик и хохот.
– Я все понимаю, но дом будить не надо, – вышла из своей комнаты Али.
– Ты же знаешь…?
– Знаю.
Пытаясь вести себя тихо, я ушла к себе в комнату. В кармане завибрировал телефон.
«Лучший вечер в моей жизни!» 00:13.
«И мой!» 00:13.
«Ох, словами не передать, как же я счастлив!» 00:13.
«И я тебя прекрасно понимаю!» 00:13.
«Я столько времени этого ждал, чтобы ты была моей, чтобы я мог обнимать, целовать тебя, чтобы ты всегда была рядом, была моей девушкой!» 00:14.
Я читала его сообщение с улыбкой и слезами на глазах.
Мы сделали это. Выдержали. Вынесли. И вот, мы вместе.
Разве это не любовь?
***
Сон ко мне той ночью идти не хотел, пусть мы с Джэем попрощались, и я легла в постель, что-то мне подсказывало, что и он так же лежит на кровати и смотрит в темноту, так как разрывающее на части счастье и уносящееся в бешеном ритме сердце не давали даже глаз закрыть. Я никак не могла найти удобную позу, подушка нагревалась, поэтому было жарко, вспотели ляжки, и я постоянно скидывала одеяло. В конце концов, я поняла, что просто волнуюсь перед завтрашним днем. Я снова увижу его, и весь лицей будет знать, что мы снова вместе. Возможно, мы сядем вместе за парту? И после уроков он поможет мне с математикой. Черт, рядом с ним мне будет очень тяжело думать о математике. Возможно, будем отвлекаться на поцелуи – при мыслях о них сердце билось как сумасшедшее.
Мое беспокойство прервала Али, вошедшая ко мне в комнату около двух часов ночи.
– Успокой своего барабанщика, – заговорила она, даже не включая свет.
Я понимала, что она говорит именно про громкий и отчетливо слышимый ей звук сердца.
– Не могу.
Во спасение мне пришли успокаивающие травы, и, в конце концов, я уснула.
***
Утром, стоило только раскрыть глаза, сердце заколотилось как бешенное. Пытаясь успокоить себя ровным дыханием, я поняла, что теперь отчетливо слышу все вокруг. Облака, ветер, сосед на шестом этаже, разговоры на первом.
Я быстро собиралась в лицей, желая, как можно скорее увидеть Джэя.
В трамвае же, смотря в окно, я вдруг задумалась: «А не быстро ли?».
Совершенно недавно я вроде бы была в отношениях с Эриком, и даже познакомилась с его родителями, а теперь уже встречаюсь с другим.
К чертям репутацию!
На трамвайной остановке меня ждал Джэй и, увидев меня, он моментально взял меня за руку. В утреннем солнечном свете его карие глаза казались цвета горячего шоколада, а улыбка, адресованная мне, была самой счастливой улыбкой, какую я видела в жизни. Я сжала его руку в ответ, разглядывая его безупречный образ. И пусть, что волосы больше не рыжие, но это тот самый Джэй, все это время, любящий меня.
– Давай их всех шокируем, – он вдруг хищно улыбнулся.
– Ну да, они все будут очень удивлены, – ответила я, и мы направились к лицею.
Просто удивлены… На самом деле нам в след оборачивались все, если еще учесть, что из-за возвращения ментальной силы я шла без пальто. Наши одноклассницы вообще замерли с приоткрытыми ртами, а потом начали шумно обсуждать меня. Именно меня. Ну, как и всегда.
Репутация Джэя всегда была на высоте, в отличие от моей. Популярный привлекательный парень, а я всегда всем казалась девочкой с приветом. Всем кроме Джэя.
Джэй Рэйф Грэйг.
В главном холле при виде нас вместе повисла тишина. Я увидела Эрика у расписания. Его брови сдвинулись на переносице, и руки сжались в кулаки. Он был в гневе, но мне на это было все ровно. Меня больше беспокоила теплая рука, сжимающая мою ладонь.
Эрик все ровно продолжал привлекать мое внимание громкими оскорбительными ментальными сообщениями и своим мрачно-злобным видом.
Вайлет стояла у окна, она рассматривала нас и, мне казалось, слабо улыбалась.
Джэй сдал вещи в гардероб, и мы подошли к Вайлет.
Я была права, она действительно улыбалась нам.
– Я рада, – пропела она своим нежным, но высоким голосом.
Своими тонкими руками она поправила свои снежно-блондинистые волосы. Колебание воздуха донесло до моего носа приятный нежный запах, излучаемый девушкой. Как и всегда весь ее образ был хрупче падающих снежинок и нижнее хрустальной балерины. Она двигалась плавно словно лебедь на голубой глади зеркального озера.
– Спасибо, – ответил Джэй, – не против, если сегодняшний день я просижу с Тришей за одной партой?
– Нет, ничего страшного, хоть никто не будет толкать меня в бок и спрашивать: «Что с ней? Узнай, может у нее что-то случилось?» – Вайлет стрельнула глазами в мою сторону, и щеки Джэя заметно покраснели.
– Перестань, – в шутку потребовал он.
– Да ладно, – я чуть придвинулась к Джэю, прижимаясь к нему боком, – мне приятно, что все это время ты волновался за меня.
Теперь я чувствовала себя счастливым семнадцатилетним подростком. Самым счастливым подростком. Сила ко мне вернулась, и мир казался мне таким волшебным. При этом, все волшебство вокруг меня творил именно этот парень.
К концу дня я поняла, что мозги мои полностью засахарились. Шла среда, а значит была тригонометрия, в принципе, как и каждый день. Ко всему перед экзаменом сегодня прошла биология, география, история и литература. На биологии я полностью отвлеклась на Джэя. Мы не разговаривали. Длинными пальцами он переворачивал страницы учебника, приковав этим мой взгляд к себе. Мне казалось, он делает это так элегантно. Какая глупость, но я просто сидела и смотрела, как он листает учебник. Этим воспользовалась мадам Вьен, решив вызвать меня к доске. Задание было нарисовать животную клетку: ядро, митохондрии, эндоплазматический ретикулум складчатый, эндоплазматический ретикулум гладкий, рибосомы, Комплекс Гольджи, внутриклеточные нити, центрисому, центриоли и ядерную оболочку, но тогда перед всем классом под взглядом Джэя я полностью растерялась и смогла нарисовать только цитоплазму.
«Вот же дура, а! Что Джэй в ней нашел?», «А что, они снова вместе?», «Вот же тупая!» – шептались одноклассники.
Положив мел на место, я с опущенным взглядом вернулась на свое место.
На истории мадам Шарлемань так же прицепилась ко мне, задав совершенно непонятный вопрос. Я бросала глаза в сторону сидящего рядом Джэя, моля взглядом о помощи. И он помог.
– Мадам Шарлемань, позвольте, ответить мне, – заговорил он.
– Да, месье Грэйг, – ему она нежно улыбнулась.
– Это был 1954 год, – ответил ей парень, и та согласно закивала, задав другой вопрос сидящей перед нами девчонке.
Черт!
Чувствовала я себя просто отвратительно.
География прошла бы спокойно, но наши разговоры с Джэем подслушивали и тут же обсуждали, полностью игнорируя мои косые взгляды.
– Ты же слышишь все, да? – спросил вдруг парень, привлекая мое внимание от группы разукрашенных девиц. Лица их были тяжелыми от огромного слоя косметики.
– Что? – сначала я и не поверила собственным ушам.
– Я помню, что ты говорила в декабре, – ответил он.
Черт!
Он помнит!
Захватив ртом воздух, я уже хотела что-то сказать, но когда-то рыжий парень шепнул:
– Не стесняйся, моя волшебница, – после он игриво мне подмигнул, полностью выбивая меня из колеи.
– Чего? – я выдохнула. – С чего ты решил, что я волшебница?
…а вдруг я очень злая ведьма? – закончила я в своей голове.
– Просто кто-то очень пытается разрушить наши отношения, – ответил он и передал мне свой телефон.
До этого я никогда не держала его телефон в руках, никогда. Он был черным, большим и тяжелым и значительно дороже моего. Конечно, сравнила. Он сын обеспеченных родителей, а мой телефон был приобретен через труд и займы Али.
Я опустила взгляд на экран.
Был открыт What’sApp.
Номер телефона не определялся, но я знала, кто писал.
Симпатичное лицо брюнета ведьмака на аватарке я узнала.
Эрик.
«Ну и что ты решил? А, я смотрю ты решил разучиться ходить?» 10:13.
Это было первое же сообщение от обиженного парня.
Кто это и что хочет Джэй понял не сразу, поэтому дальше следуют сообщения: «Кто это?», «Что ты хочешь?», «Ты не угрожай мне, а то сам ходить разучишься».
А дальше пошло самое главное, то, что разрушило все светлое, что я когда-то испытывала к Эрику. Стены моего мира рушились, и я чувствовала, как хочу вскочить с места, найти его и сломать шею.
«Да зачем она тебе? Или ты на мусор кидаешься?» 10:46.
«Раз я с ней, значит нужна. И очень. А ты смирись с поражением» 10:46.
Ответ Джэя мне нравился, меня вообще успокаивало то, что он так реагирует на компрометирующие сообщения брюнета.
«Да какое тут поражение!? Да я рад, что от этой стервы избавился!» 10:47.
«И вообще! Ты хоть что-нибудь о ней знаешь?» 10:47.
От Эрика шли сообщения подряд.
«То, что она ведьма, ты знаешь? Она говорила тебе, что слышит, как за вашими спинами шепчутся, что слышит мои мысли? Что в животных перевоплощается, не? Не веришь? Проверь!». 10:48.
Это было последнее сообщение, после которого Джэй больше ничего не писал.
– И? – я подняла взгляд на Джэя.
– Я помню, как ты призналась о своем чутком слухе, – ответил Джэй, – все остальное правда?
Я замерла.
Сказать?
Нарушать правила ведьм мне не хотелось, но как ему ответить, чтобы он понял, что это правда, но при этом не дать четкого ответа?
– Ты можешь во все это верить, – ответила я, и Джэй забрал из моих рук телефон.
Его длинные пальцы стали выбивать по сенсорному экрану ответ Эрику, не закрывая от меня текст:
«Она не ведьма, а самая чудесная волшебница. И я принимаю ее такой, какая она есть».
– Ведь я очень сильно ее люблю, – шепнул Джэй и отправил сообщение.
– И я тебя люблю.
– Значит, ты превращаешься в животных? Потом обязательно покажешь, – прошептал мне парень.
– Я смогу сделать это только после посвящения тебя в семейную тайну, я поговорю с Али, – ответила я.
Парень поднял на меня искренне удивленный взгляд:
– Мадам Паласиос тоже?
– Ты движешься в верном направлении, – ответила я.
– Есть какие-то правила, что ты не можешь говорить мне об этом? – Джэй чуть придвинулся ко мне и зашептал еще тише.
Присутствующим в классе могло показаться, что это самые обычные любовные перешептывания.
– И здесь ты не ошибаешься, – ответила я.
– Хорошо, тогда разберемся в этом потом, – после слов парня прозвенел звонок на урок.
Все карты раскрыты, но самым удивительным было, как легко Джэй это принял. Что-то внутри меня подсказывало – он просто не верит. Не верит и надеется, что все это неудачная попытка Эрика разрушить наши достаточно хрупкие отношения.
Черт!
После географии я ожидала, что Джэй захочет обсудить со мной мою магическую сущность, но он делал вид, словно никакого чистосердечного признания не было. На перемене перед тригонометрией, когда мы втроем (я, Джэй и Вайлет) шли к нужному кабинету, я увидела в холле Эрика. Бросая на нас недовольные взгляды в стороне, он не остался, пусть я очень на это надеялась.
«И даже не смотри так на меня!» – отправил он мне мысленный взгляд и направился к нам на встречу.
Все!
Брюнет с красивыми темными карими глазами и достаточно привлекательной внешностью теперь мне казался врагом номер один. Я совершенно не ожидала, что он станет ломать мне жизнь. Неужели так сложно вести себя достойно?
В этот миг я замерла.
А я как бы повела себя на его месте?
Представляя Джэя в объятиях Сандры, с которой он был совершенно недавно, я почувствовала, как глаза готово защипать от слез, а в груди от ревности и обиды закололо сердце. Меня ведь тоже когда-то променяли, бросили ради другой, пусть я и была частично в этом виновата.
Стоит быть более мягкой в сторону Эрика, ведь я принесла ему ужаснейшую боль, пусть в нашем разрыве виновато то, что я совершенно не нравлюсь его маме.
Через секунду я поняла, что мой печальный вид может быть расценен неправильно, и я, втянув воздух через рот, полностью наполнив легкие, попыталась навести на себя безразличие.
– Привет, снова, – Эрик обращался к Джэю, – смотрю, мои сообщения ты не понял.
– Привет, а ты решил попробовать реализовать свои угрозы? – мы остановились на одном месте, и я сжала руку Джэя.
Драки мне между ними совершенно не хотелось.
– Мальчики, давайте не будем, – выдохнула Вайлет, и я заметила, как вокруг стало образовываться кольцо зрителей.
– А давай мы без тебя разберемся, – ответил ей Эрик.
Вайлет была не довольна его ответом, но промолчала.
– От Беатрисы отошел, – Эрик уже обращался к Джэю.
Идиотизм!
Драться из-за меня еще собрались?
То, что происходило в холле, мне совершенно не нравилось, если еще учесть, что рядом находился кабинет месье Дюбуа. Влипать в проблемы всегда было моим хобби, но делать это за два дня до конкурсного экзамена мне совершенно не хотелось.
– А давай лучше ты отойдешь! – я не дала ответить Джэю.
– А ты смотрю крутая стала? – Эрик сложил руки в передние карманы джинс.
– А я типа такой всегда была! – ответила я.
Вот еще!
Драться с ним я точно не хотела. В человеческом образе все шансы на его стороне, а перевоплощаться на глазах десятков студентов было бы огромной глупостью.
– Так, Триша, – голос Джэя мне показался тверже алмаза, – замолчи.
– Да, Триша, замолчи, – передразнил его Эрик.
Не подчиниться я не могла, так как была очень сильно удивлена поведением Джэя. Подняв на него взгляд, я увидела, насколько он зол. Его лицо казалось каменным, серым, и только глаза выражали все его недовольство. Он резко отпустил мою руку, и я рефлекторно отпрыгнула назад, слыша где-то тревожный голос Вайлет: «Биа». В этот же момент рука парня, сжатая в кулак, ударила Эрика в лицо. Я услышала странный звук удара по плоти и резко перехваченное дыхание, я слышала, как лопаются капилляры в носу брюнета. На пол закапала кровь.
– Ах ты…, – из-за рта привлекательного парня посыпались матерные оскорбления, и, несмотря на то, что Эрик значительно уступает в росте Джэю, он бросился на парня с кулаками.
Стоять рядом было страшно, поэтому мы с Вайлет стали щемиться к толпе кольца наблюдателей, явно довольных разгоревшейся дракой.
«Да! Давай, Джэй! Убей его!» – кричали в толпе. – «Эрик, уууу, давай! Пусть этот урод пожалеет!».
Каждый поддерживал того, кто ему был ближе.
Я не знала, чью сторону должна выбрать, так как мне хотелось, чтобы этой драки вообще не было. Ко всему, я надеялась, что Эрик в эмоциях не превратится перед толпой в волка.
– Мы должны это остановить, – крикнула мне Вайлет, когда Эрик ударил Джэя. По полу была размазана кровь, волосы у обоих стояли дыбом, синие свитера были сорваны и валялись на полу, изорваны были и рубашки формы, которой придерживался Джэй, и частично соблюдал Эрик.
Я стала протискиваться через толпу в сторону кабинета месье Дюбуа.
– Выход один – жалоба, – ответила я блондинке, и она, стала протискиваться за мной.
Позади я слышала хрипы сломанного носа Эрика, слышала, как сочится кровь из пореза на щеке у Джэя, и как наливается синяк у него под левым глазом. Толпа ликовала, выкрикивая имя своего героя.
Толпа закончилась, и мы побежали к красивой блестящей двери месье Дюбуа.
Я знала, что он слышит, что творится в холле, слышит, как я бегу к его кабинету, но почему-то он продолжает сидеть у себя, словно ничего и не происходит.
«Месье Дюбуа!» – мысленно крикнула я, когда до кабинета оставалось примерно метров десять.
В эту же секунду дверь открылась, и на меня глянули глаза директора. Закинув на плечо свой белый пиджак, он направился в сторону драки, проговорив, но не переведя на меня даже короткого взгляда:
– Пойдем, Беатриса.
Значит, слышал. Значит, то, что говорила Али про него и мою маму правда.
Я направилась за ним.
У него были очень широкие шаги, поэтому он шел очень быстро. Мы с Вайлет едва успевали за ним.
В холле он остановился, оглядывая толпу студентов. Драка продолжалась, зрители кричали – никто и не заметил явления месье Дюбуа.
– Стоп! – крикнул он, и в холле моментально повисла тишина.
На нас троих обернулись десятки лиц, тысячи глаз уставились на меня с Вайлет, ведь мы помешали такому шоу. Теперь они все с огромным удовольствием побили бы и меня с блондинкой.
Эрик и Джэй остановились. Толпа расступилась, поэтому уставшие, со сбитым дыханием и явными телесными повреждениями двоя парней стояли перед директором Дюбуа и нами с Вайлет.
– Что здесь происходит? – спросил Жан-баптист.
– Этот…, – Эрик понимал, что при директоре придется выбирать слова покультурнее, – он первый начал.
Черт.
Это ведь правда так и есть.
Я бросила короткий взгляд на директора, но он не выражал никаких эмоций на лице.
– Ты меня спровоцировал, – проговорил Джэй, держась на левый бок.
– В любом случае, здесь присутствующие явно решили в этом году лицей не закончить, – голос месье Дюбуа был жестким и холодным, – месье Грэйг, Вы идете со мной. Месье Уэст, идите домой, завтра хочу видеть Вас у себя к десяти утра. Биа, ты тоже идешь со мной.
Почему месье Дюбуа отпустил Эрика было понятно, ведь возникнут вопросы, если студенты заметят его зарастающий на глазах нос, но, а Джэй ему зачем? А я?
Не успела я задать себе очередной вопрос, директор произнес последнее, что хотел сказать:
– Глупо делить девушку, она все ровно выберет человека.
***
Делать было нечего, хромая, держась за бок, Джэй направилась за мной и месье Дюбуа в кабинет к последнему.
Вайлет со всеми отправилась на математику.
До этого времени в кабинете директора я ни разу не была. Насколько бы не послушной, острой на язык и вообще хамкой по отношению к мадам Шарлемань я ни была, в кабинете месье Дюбуа я не была ни разу. Он был не большим и состоял из двух частей. В первой, в очень тесной с сейфом, меленьким столом и огромным на нем персональным компьютером сидела секретарь. Это была средних лет женщина с кудрявыми, кажется, седыми волосами и тяжелыми очками на носу. Судя по всему, ей было очень холодно, и что-то мне подсказывало, так было всегда, потому что она пыталась согреться, укутываясь в платок. Вторая часть кабинета полностью отходила месье Дюбуа. Там был большой стол, шкаф вдоль стены с документацией, места для гостей представлены небольшим кожаным диваном и черными стульями.
Месье Дюбуа закрыл дверь к себе в кабинет, отделяющую его от секретаря и велел нам сесть.
Я села.
– Месье Грэйг, Вы тоже можете сесть, – повторил директор.
– Больно, месье Дюбуа.
Директор никаким образом этого не показывал, но был страшно зол, из-за чего временно не мог с нами разговаривать. Сев на свое место, он разглядывал ручки в органайзере, и я понимала, что он пытается успокоиться. Его злость уже рассказала мне, чем он завтракал, как стоял в пробке из-за аварии, пытаясь добраться до работы, как вчера он разговаривал с матерью, и самое удивительное – они вспоминали мою маму. Я пыталась отвлечься от этого, не влазить в его голову, в его воспоминания, считая, что он имеет право на их сохранность, да и это элементарно некрасиво и неправильно.
– Ваше поведение не простительно, месье Грэйг. Устроить побоище в холле лицея возле моего кабинета! – теперь директор плохо сдерживал свои эмоции. – Мы не в произведении Шекспира, не правда ли?
– Месье Дюбуа…, – уже начала я, но директор смерил меня злобным взглядом:
– Я знаю, мадемуазель Диас, что и месье Уэст виноват в сложившейся ситуации, я поговорю с ним завтра.
– Почему же не сегодня? – хриплым голосом спросил Джэй, продолжая поддерживать больной бок.
У Эрика, уверена, уже все зажило.
– Я решил поговорить с каждым из вас отдельно, – ответил директор.
– Месье Дюбуа, вы накажите меня? – спросил Джэй, и я перевела взгляд на директора.
Он продолжал сидеть на своем месте.
– Нет, – коротко ответил директор.
Я облегченно выдохнула.
Джэй тоже был рад слышать слова директора.
– Я не доволен Вашим поведением, насколько я знаю, это Ваша не первая стычка с месье Уэстом, – говорил месье Дюбуа.
– Не первая, – подтвердил Джэй, – но тогда не дошло до драки.
Месье Дюбуа перевел на меня очень странный взгляд, а потом снова обратился к Джэю:
– Сегодня Вы освобождены от уроков, месье Грэйг. Идите домой.
31
Отлично, все планы мои сломаны.
Остальные уроки я сидела одна: Вайлет пошла с Джэем домой вместе, так как тому было тяжело ходить самому, а меня с ними отпускать не стали.
На математике, когда месье Бартлен усердно объяснял материал для особо одаренных как я, мои мысли были совсем не о тригонометрических вычислениях. Вырисовывая ручкой узор в тетради, я пыталась игнорировать шептания обо мне, прислушиваясь к шуму в небе. Тяжелые тучи сливались воедино, а в воздухе, попадающем в класс через открытое окно, чувствовалась тяжелая влага. Дождь обещал начаться неожиданно, но вся моя внутренняя сила мне уже об этом сообщила.
И он начался.
С порывом ветра в окно ударили первые капли дождя. На улице значительно потемнело.
– Ох, же, – тихо ругаясь себе под нос, месье Бартлен закрыл окно и снова возвратил внимание на класс.
Шел сильный дождь, тяжелые частые капли били по выцветшим и кажущимися мрачными в тумане красным крышам виднеющихся в дали домов. Их серые стены сливались в тумане.
Черт!
Голова казалась тяжелой, и я опустила ее на руки, продолжая смотреть в окна.
«А ты видела, как он его ударил?» – расслышался шепот позади, но я даже голову не повернула, продолжая смотреть, как на улице тает под дождем снег, оголяя асфальт. Вода в лужах пузырилась.
Хорошо, что я сижу у окна.
«Да! Джэй хорошо ему врезал! Столько крови!» – ответил женский голос. Я знала, чьи это голоса. Альта и Белла. Позади них сидел, не вмешиваясь в разговор, Бен.
– Мадмуазель Дауни и Готье, обратите, пожалуйста внимание на доску! – послышался недовольный голос месье Бартлена.
К концу учебного дня закончился дождь, и над городом повис тяжелый туман, в воздухе чувствовалась холодная влажность. Надеясь, что к моему выходу из лицея появится солнце, по которому я успела соскучиться, я направилась в кабинет к мадам Шарлемань.
Кабинет истории был открыт, и я, бросив сумку с учебниками на стул у ближайшей парты, открыла шкаф с уже ждавшими меня мадам Шваброй, мадам Тряпкой и месье Ведром.
Хотелось, чтобы я закончила прежде, чем мадам Шарлемань вернется. Все же, какие бы внешние трансформации она не пережила, мне оказалась, что она осталась все той же вредной старой и противной.
В кармане вибрировал телефон, но я не обращала на это внимания, желая, как можно скорее вымыть пол. Толком не выжав тряпку, я резкими движениями терла пол, и мне было даже совсем все ровно, что на улице снова пошел дождь, хотелось скорее выбежать из здания лицея и оправиться домой.
В момент, когда я уже убирала швабру в шкаф, бросая туда же мокрую тряпку, а пол блестел от количества вылитой на него воды, в дверях кабинета появился Ноэль.
– Привет, – выглядел он как обычно, но мне показалось как-то болезненно.
Синий свитер формы был не глажен, а уголки белой рубашки торчали в разные стороны. Он выглядел так, словно это у него должен быть экзамен в конце недели.
– Привет, тебя снова за что-то наказали? – спросила я, закрывая шкаф.
– Du hast recht, – что-то хрипящее произнес Ноэль.
– Это немецкий? – в ответ получила короткий кивок. – No entiendo. Estoy aprendiendo español.
– Да, немецкий, и я сказал, что ты как обычно права, и испанский я изучаю тоже, – Ноэль обошел меня и легко и непринужденно запрыгнул на ближайшую парту, а потом сел на нее.
Хорошо, что этого не видела мадам Шарлемань.
– За что наказали? – спросила я, закидывая сумку на плечо.
Как же хочется на улицу!
Вон из этих серых стен лицея.
– За использование парт не по назначению, – ответил он, – не торопись на улицу, там грязно и мерзко. Недавно там был.
В лицее было тихо и пусто, многие студенты уже ушли домой, как и преподаватели. Солнечный свет не пробивался сквозь туман, и на улице было мрачно, поэтому кабинет ярко освещали лампы на потолке.
– Я не хочу видеть мадам Шарлемань, – ответила я.
– Она сейчас в кабинете месье Дюбуа, думают над наказанием парней, что сегодня подрались. Тот темненький, он ведь один из нас. Не стоило ему участвовать в драке, он ведь мог по случайности и убить его.
В ответ я промолчала. Не знала, что стоит говорить.
– А тот второй, – Ноэль все же поправил воротник рубашки, – ты уверена, что хочешь просветить его? Могла ведь и списать на шутку слова брюнета.
– Рано или поздно, мне пришлось бы говорить ему о моей сущности, – ответила я.
– А ты думаешь между вами будет действительно что-то серьезное? – спросил Ноэль, и я поняла, что он в этом сильно сомневается. – Мои силы не позволяют видеть будущее, но интуиция все же подсказывает, что торопиться не стоит.
– Спасибо, Ноэль, – я впервые испытала за это время раздражение, но отвратительная погода за окном будила во мне лень проявлять свои яркие эмоции.
– Все будет хорошо, Беатриса.
Он подмигнул мне.
***
Погода на улице действительно была хуже, чем казалось в лицее. Порывистый морской ветер качал редко стоящие рядом деревья и натянутые между крышами корпусов лицея провода электропередач, частые мелкие капли дождя падали на асфальт и тротуарную плитку. Несмотря на это, я решила пойти домой пешком. Идти было в принципе недалеко, и в хорошую погоду дорога занимала в среднем сорок минут.
Я направилась по тротуару, игнорируя остановившийся трамвай. Не совсем новый, серый в мраке улицы он был помечен вандалами или же стал произведением искусства – на его левом боку было яркое броское граффити.
Мимо меня по дороге проезжали мои сверстники на скутерах. Их совершенно не пугала погода.
Волосы быстро намокли, насквозь промок и свитер формы.
Только идя по улице с окоченевшими руками и мокрая, я задумалась о Джэем с Эриком. Вспомнив, что еще в лицее вибрировал телефон в кармане, я не стала его доставать из кармана сумки, так как боялась промочить его под дождем.
Странная печаль опустилась на меня.
«Ох, вот же черт!» – почти в слух ругнулась я, подняв ногу, – подошва зимних сапог отклеилась, и холодная дождевая вода заливалась внутрь.
Идиотизм!
Стоило ехать домой на трамвае.
***
Домой я пришла мокрая насквозь. В коридоре с меня ручьями стекала вода, и Али, что уже была дома, встречала меня с открытым от шока ртом.
– Беатриса, – устало выдохнула она, – что у тебя случилось?
– Эрик подрался с Джэем, – ответила я, стягивая с мокрых ног то, что осталось от сапог.
– Беатриса! – голос тети взлетел на две октавы. – Это что такое!? Ты в чем теперь ходить будешь? У меня нет денег тебе на новую обувь! Я на тебя больше ни евро не потрачу. В чем хочешь теперь ходи! Я значит тут на себе экономлю, дорогие подарки покупаю, а ей видели сложно лужу обойти! Где вот планшет сейчас валяется, а? Дать бы тебе сейчас по лбу!
– Я не думала, что они расклеятся под дождем, – ответила я.
– Ах, не думала! – крикнула Али, и я почувствовала свою беззащитность. – А пора бы уже начинать думать! Ты к экзамену готовишься? Ты решила куда пойдешь дальше учиться? Ты последний раз, когда в комнате порядок наводила? Посуду не моешь, вещи портишь, учишься отвратительно…
Я оперлась на дверь спиной и слушала тираду Али.
Сегодня был день, когда она решила высказать мне все, что накопилось в ней за месяцы моего неповиновения ей.
– …Ты все поняла? – ее каштановые волосы намагнитились, а карий взгляд был острее кинжала.
– Да, – я кратко ей кивнула.
– Что ты поняла!? – она вспыхнула с новой силой. – Вот что ты поняла!? – через секунду она стала спокойнее. – Одежду на сушку, сапоги в мусор. И за уроки!
– Хорошо, – ответила я и стала снимать второй сапог.
– Ничего хорошего, – последовал ее категоричный ответ, и из ее комнаты я заметила выгадывающего Грэгори.
Сегодня явно не мой день.
Вещи пришлось вешать на крытой лоджии в комнате у Али, сапоги я выбросила, и под надзором тети я все же села за уроки.
Голова болела, мрачная туманная погода давила на голову.
Что ж она так рано с работы пришла!?
Черт!
Включив лампу над своим столом, я прижала коленки к груди, разместившись на стуле. Раскрыв сегодняшние записи с математики, я убедилась, что совершенно не слушала месье Бартлена. Вдоль страницы были нарисованы ручкой странные закорючки, сердечки и капли крови, в них я узнала кровь Эрика на полу.
Черт.
Вспомнился телефон, поэтому я снова потянулась к вещам, что достала из сумки, так как она сама весела на сушке.
Телефон не намок, но экран запотел и металлический корпус был холодным.
Было несколько сообщений из What’sApp.
«Как ты там? У меня ничего не сломано, так что завтра я приду на учебу» 15:10.
«Можешь сказать, что задали по алгебре?» 15:11.
«Напиши, как сможешь» 15:11.
Это был Джэй.
Тяжело вздохнув и бросив взгляд на записи в тетради, я стала писать ответ:
«Привет, я рада, что с тобой все в порядке. Я полностью разбита, сегодняшнее поведение Эрика испортило мне весь день. Я плохо слушала месье Бартлена, поэтому пропустила момент, когда он давал задания» 16:34.
«Забудь этого придурка! Он больше к нам не подойдет!» 16:34.
«Мне правда очень хочется на это надеяться» 16:34.
Ответ пришёл моментально, словно Джэй написал его заранее:
«Ты сейчас лучше думать о тесте в пятницу» 16:35.
Он был прав. Нельзя было забывать о действительно важном на сегодняшний день, поэтому я решила ради пользы все же порешать пару заданий в учебнике.
Выписывая закорючки синуса в тетради, я вдруг вспомнила о маме.
Она больше не звонила.
Почему-то меня это огорчило. И было даже обидно, что её совершенно не беспокоит собственная дочь.
И вот в моей жизни ещё одна идиотка.
Пытаясь сбежать от отрицательных мыслей я все же решила почитать и то, что задали по литературе и написать очерк. На самом деле, задавали это достаточно давно, но завтра последний день сдачи, иначе я получу неудовлетворительно, а это не увеличивает мои шансы на экзамене.
Жизнь – работа Ги Де Мопассана.
Стрелка часов плавно зашла за полночь, когда я все же открыла книгу и решила сесть за сочинение.
Образ семнадцатилетней Жанны цеплял меня, и, читая, ручкой на бумажке я оставляла пометки, которые точно внесу в сочинение.
Роман перестал мне нравиться, стоило только узнать о неверности мужа главной героини. Читая терзания души Жанны, узнав о предательстве, я не вольно стала сравнивать свою жизнь с её.
Нет, мы были совершенно разные, но её мучения были мне знакомы.
Я и не заметила, как книга снова поглотила меня. Образы украли меня в ХIX век, поэтому я даже не заметила, как дверь в мою комнату приоткрылась, и на меня глянули заспанные глаза Али.