Красный фундаментализм. Сталинизма больше не будет

Глава 5

Dura lex, sed lex.

Можно ли объяснить современную вторичность социализма? Является ли социализм вторичным априори? Объясняется ли это мировой кризис социализма?

Древние римляне говорили о суровости закона, который все равно надо исполнять. Только о каком законе речь? В традиционном мире неформальный закон сильнее официального» который надо исполнять». С чиновником, дорожным полицейским, адвокатом, судьей можно договориться. Любой администратор может по-человечески понять просителя. В Германии, США такие действия есть коррупция и такой неформальный договор чреват для двух сторон.

Если мы говорим о торжестве на данной территории неформального договора, значит мы говорим о традиционном обществе. Пусть оно уже далеко не первобытное, не натуральное снаружи, использует современную технику и технологии, но оно феодальное по своей сути. Неформальный договор характерен для общества, где всегда существовал коллектив. Следовательно, для социализма здесь всегда были исторические объективные предпосылки. За услуги чиновники берут неформальную плату. Но могут и не брать. Проявить человечность. Ведь человеческая солидарность в традиционном мире, коллективная мораль всегда были на первом месте.

Получается что? Получается, что на Западе общество потеряло человечность? Нет же. На смену неформальному договору пришел легальный закон. Чиновники из поколения в поколение устали «понимать» просителей. Количество просителей возросло в тысячу раз. Эти просители хитрят, они притворяются. Они надоели. К тому же между людьми пропала всякая связь. Сначала пропало кровное, потом моральное. и даже религиозное родство. (Когда к Троцкому после Октябрьского переворота в кремль пришли равины, он им отказал: «Я не еврей, а революционер»). Вывод второй: чтобы пропала неформальная солидарность, требуется огромная миграция, чтобы население смешалось. Но даже в этом случае попытки договориться останутся. Ибо это традиция.

Массовая миграция конечно ослабляет законы крови и даже религии, но она не избавляет от посредников. Количество посредников между государством и народом растет. Чиновникам не важна уже слава, чиновникам важны уже деньги – чтобы подкупать чиновников сверху. Любое традиционное общество сильно коррумпировано. Даже в обществе без родственников и земляков все будут искать и родственников, и земляков. Потому что это культура такая.

Будут ли эти люди искать социализма? Нет, сначала они будут искать национализм. Национализм – это первая стадия солидарности в смешанном мире горожан и новых мигрантов. Большие группы людей, может даже народ (не род, не племя) могут заболеть национализмом. Парадоксально, французы конца XVIII века могли скорее заболеть национализмом-шовинизмом, чем русские революционные пролетарии начала XX века. Все потому, что французы познали, что такое собственность, а русские крестьяне нет (Чтобы появилась ксенофобия большая часть населения должна привыкнуть к собственности, которая дает первую свободу, чтобы оптом ненавидеть разных «чурок»). Потому дезертиры русской императорской армии, сбежавшие с германского фронта летом 1917 года, захватывали помещичьи земли, а французские крестьяне жгли долговые книги и били адвокатов (кстати тогда было много адвокатов, Робеспьер тоже был адвокатом, готовился родителями брать взятки. В РФ тоже полно адвокатов. Все повторяется) Французы освоили собственность ко времени своей революции, оттого у них все происходило быстро. Диктатура якобинцев держалась один год (Советская власть простояла долго – 73 года.) Наполеон тоже быстро установил свою диктатуру. Всему причиной была готовность европейцев к легальным законам, ибо они защищали свою собственность (а не большие просторы России, как объяснение ее «медлительности». Сегодня все в РФ имеют собственность. Если суммировать тенденцию, то советский социализм россияне хотят меньше всего, хотя часто о нем говорят. Здесь, скорее, тяга к национал-социализму. Таким образом, фашизм не объясняется традиционной культурой и победой над фашизмом в 1945 году. Это всегда реакция массы собственников. В СССР отменили частную собственность. Эта самая главная причина задержки в общемировой эволюции демократии. Но что демократия теперь любима всеми, этого никто не сможет отрицать. Главное отличие готовности населения к демократическому универсализму – это выборы. А не создание альтернативной идеи, партии, альтернативной элиты).

Таким образом, крестьянам в 1917 году была нужна только земля. Французы в 1789 году требовал отменить высокие налоги. (Чувствует разницу? Сегодня все оппозиционные экономисты России говорят только об экономисте Кейнсе, что в Центральном банке сидит либерал Набиуллина. Надо снизить налоги! Ввести пошлины). Поэтому все мигрантам или рейдерам нужно легализовать новую собственность. Русским крестьянам помог легализовать новую собственность Карл Маркс и большевики. Именно этим объясняется любовь населения к социализму («в слабом звене капитализма» по-Ленину), а не врожденным коллективизмом. Маркс потерпел крах в Европе из-за этой самой привычки европейцев. Они долго имели собственность, следовательно, и свободу. (В 1933 году буржуазия прореагировала вполне себе естественно, когда поддержала Гитлера и его борьбу с коммунизмом). Но идеи Маркса, идея коммунизма были подняты на знамя в Советской России. Потому что в России произошла массовая внутренняя «миграция» собственности. Перераспределение собственности и одновременная отмена ее легальным законом. Что тут же оживило старые неформальные законы и связи. Это привело к варианту новой абсолютной монархии, к всевластию вождя и его бюрократии. Новая консервативная элита также не могла отказаться от Маркса, потому что ей нужно было показывать преемственность. Что они – за социализм!

Вот потому приблизительно такой социализм ожидает все традиционные народы, если они предпримут массовую миграцию из села в город. Но таких народов в мире больше нет. Или они совсем маленькие. Это также объясняет, почему весь 20 век люди не могли увидеть другого социализма, кроме крестьянского социализма.

Глава 6

Хуже, чем я!

Западная культура обвиняет диктатуры. Что диктаторы творят культ. Они хотят творить сами. Потому что прекрасно знают, что толпа выбирает по принципу «хуже, чем я». Взгляните на европейских лидеров. Их выбрали избиратели. Но за что? Макрон женился на маме. Меркель живет – ведет себя как простой обыватель. Толпа видит и радуется: «Они хуже меня!»

Чем отличается тоталитаризм, пардон, автократия от такой демократии с выбором по принципу он хуже меня? Деградация тоталитаризма идет сверху. Диктаторы подбирают безобидных, бесхребетных людей, людей без лица, чтобы обезопасить неограниченную власть.

При демократии толпа выбирает кумиров, в том числе и политиков по такому же принципу. Но вместо власти – самолюбие. Толпа выбирает людей хуже себя. Оттого демократия деградирует снизу.

Однако почему демократия выглядит устойчивее, чем диктатуры? Потому что выбор толпы не поднимается выше необходимого уровня. При тоталитаризме поражается слой управленцев. Оттого после ухода диктатора наступают смутные времена. Нет гарантии.

При демократии отбираются такие на самом деле несамостоятельные люди. Власть канцлера сильно ограничена парламентом. Оттого даже военными министрами назначаются женщины. Можно смело выбирать: ведь ничего же не будет. Над государственной машиной существует еще одна – невидимая власть. Но это не народ. Толпа заинтересована выбрать смешного безобидного человека. Толпу давно изучили. К эгоизму толпы давно привыкли и подстроились. Толпе разрешили выбирать кого-угодно, только после контроля последствий выбора ты – хуже меня. Оттого любой современный президент не поднимает и не может поднять вопрос национальной безопасности. Толпа никогда не понимает, она только чувствует. Потому избирателям позволено выбирать каждые четыре года. Эти выборы ничего не решают. Не потому что толпа снижает уровень кандидатов до своего эгоизма, потому что над государственным уровнем есть еще один уровень. Именно это уровень является новым фашизмом, который еще неизвестен народам, но они его чувствуют и удивляются собственной так называемой элите.

Когда деньги выше государства.

Если отключить моральные ценности, это естественно. Государственный уровень – самый высший моральный уровень общества. Пока еще нет де -юре мирового правительства и основного принципа существования планеты, государственный принцип остается самым узнаваемым и понятным.

На самом деле новый стиль руководства народами определяют деньги, мировая валюта. Отсюда происходит кризис государственного менеджмента. Государство из гаранта Конституции, то есть местной морали превращается, если говорить просто, в кормушку. В это самое время люди, которым власть недоступна, пытаются всеми способами иметь… деньги. Кроме того, они отбирают кумиров – певцов, шутов, шоуменов, болтунов и так далее. Они отбирают по принципу – он хуже, чем я.

ПС

Чем приятен и одновременно неприятен Джамшут? Он дешев. Он исполнителен.

Чем приятна и одновременно неприятна Кончита Вурст? Она с отклонениями (хуже, чем я), но выходит на публику – это приятно. Только консервативным (моральным) народам она неприятна. Но эти народы ничего у себя не решают.

Глава 7

Диктатура пролетариата как старая крестьянская икона.

Кто был третьим? Научит германский нацизм.

Есть разные диктатуры. В основном это диктатуры элиты. Родовой знати, аристократии касты военных, хунты наконец. Диктатура олигархии. Но откуда взялась диктатура пролетариата?

Нет, я знаю, все знают, что эту диктатуру придумал Карл Маркс, в пылу революционного спора с буржуазными оппонентами в первой половине 19 века. Но Карл Маркс ненавидел любую первобытную общину (по типу русской).

В письме Вере Засулич он никак не рассчитывал на русских. Наоборот, считал их отсталым народом из азиатского мира. Однако, вот незадача! Именно в России произошла пролетарская революция. Во всяком случае, все ее так называют до сих пор.

На самом деле это была великая крестьянская и вовсе не революция, а глобальный местечковый бунт, который смог легко перекинуться на точно такие же отсталые азиатские народы. В каком смысле отсталые? Народы, которые жили общиной. Народы, которые «страдали» под деспотией своих азиатских элит. Весь 20 век бастовала только Азия. Но кто, собственно додумался, что они страдали? Азиатские народы до сих пор так живут, даже в век высоких технологий и Интернета «под гнетом» своих элит. И жили бы дальше, если бы никто не вмешивался со своей миссией свободы. То есть, по сути мем диктатура пролетариата, как слепок с первобытной диктатуры рода, зажил самостоятельной жизнью религиозной догмы. И его подхватили все религиозные, по сути забитые азиатской деспотией народы. О коммунизме закричали не то только великие революционеры, но и фанатики с дураками. Цивилизованные, во всяком случае глубоко рациональные народы Запада от мема Карла Маркса отказались. И выдвинули свою версию диктатуры – фашизма и нации.

Почему же этот мем диктатуры еще живет в виде догмы? И мешает освободить дорогу от старого божества? Еще есть группы догматиков, фанатиков, лицемеров, болтунов, что в наступающем бунте обязательно применят пролетариат, которого нет, но который все же есть, именно из-за упрямства, то есть самого примитивного эгоизма. В каждом автомобиле можно увидеть телегу. И не надо напрягаться. Просто включить фантазию и все снова совпадет. Там, где появится другая группа диктаторов, подобные фарисеи тут же увидят руку мема. Строгая родовая мораль табу превратилась в 19 веке с помощью Маркса в диктатуру пролетариата. Но Маркс не ведал, не мог знать в пылу, что его мем заживет не просто самостоятельной жизнью догмы, но и повторит эволюцию рода: из рода состоится снова монархия в виде диктатуры, затем падение монархии, теперь уже красной и снова распад на новые кусочки, то есть род обязательно разложится, как ему положено. Потомки русских крестьян под этим самым мемом пойдут на штурм за революционерами, захватят власть, выберут своего красного монарха, перебьют революционеров (якобы евреев), потом в третьем поколении снова распадутся на новых, супер современных феодалов и не менее современных, но таких бесправных крестьян. Мем диктатуры сыграл свою зловещую шутку лагом в один век. Нет ли здесь самого великого подвоха?

Я не предлагаю отобрать у фанатиков их новую старую религию. Они все равно люди верующие. Болтуны и эгоисты знают: по этим самым граблям пойдут новые миллионы. Новые стада. Но не эти самые болтуны эгоисты. В конце концов, надо что-то делать с очередной действующей диктатурой олигархии. Которая сама по себе есть завершающая часть, последнее звено той же самой эволюции распада рода, разложения табу и появления точно такого же феодализма. Разве в Мерседесе кто-нибудь видит первобытную телегу?

Теперь, к делу. Кто третий?

В классовой схеме исторического материализма «страдающие от гнета» никогда не совершали переворотов. В Древний Рим пришли варвары и освободили рабов. Вовсе не Спартак с Эномаем. К бывшим крестьянам, ставшими мещанами – горожанами, не пришли Уот Тайлер и Робин Гуд и не провозгласили республику.

Пришли мещане Кромвель и Робеспьер. Светлую дорогу пролетариату указали не пролетарии по рождению, а Маркс и Ленин – вовсе не пролетарии. Всегда присутствует кто-то третий. И вот этому современному новому третьему по аналогии мешают старые религиозные догмы в головах фанатиков.

Мир изменился. Но он никогда не меняется в религиозных умах, к тому же отягощённых рыночным себялюбием.

Глава 8

Диктатура мелких жрецов

Как могло случиться, что пролетариат был тараном, потом стал мемом. Коллективная сила это кинетическая сила коллектива.

Любой коллектив обладает материальной (физической) силой. Вся история повивается этой бабкой – по метким словам Карла Маркса. Пролетариат наделялся в идеологическом мифе не разрушительной, а созидающей положительной энергией. Он разрушал старый мир во имя нового, светлого, коммунистического. Значит это положительное насилие. В любом религиозном мифе есть светлая цель. Любой мем с подобной подоплекой обязательно достигнет нужных ушей. Ну и что, что обладатели этих ушей потом взрывать разрушать церкви. Они будут еще гадить в тех церквах, совершать естественные надобности. А почему? А потому что попы только обещали, что долго ждать придется. Только религиозные народы поэтому могли полюбить диктатуру.

То есть все традиционно. И деспотия элиты и религиозное воспитание.

В Европе давно произошла Реформация. Люди научились сами себе создавать рай на земле (с помощью денег). Нет, пресловутую халяву конечно любят все. Но именно натуральные народы традиции ее любили и любят до сих пор. Поэтому с приходом рынка они тут де разделились на новых господ и новых рабов и никто работать не хочет. Все – господа! Точно также было и в Германии. Рынок развращает сознание несуществующим величие, а точнее самостоятельностью. Частная собственность обязательно ведет к эгоизму. А если еще дать образование – оружие жрецов всех времен, то новая физическая сила в виде коллектива обиженных собственников будет готова. То, что называется фашизмом, на самом деле есть община, но не родовая уже, а национальная. Эта община объединяется не по родству, крови, морали, а по интересам и выгоде. Все народы, что пришли к частной собственности и республике – это независимые люди без родни, то есть они все эгоисты. Им помощь коллектива не нужна. Они могут сами, рассчитывают на свои силы. Поэтому традиционные народы, которые не знали собственности, конечно выбрали сначала Карла Маркса и его мемы, обеспечили своих детей (бюрократы – правители). Дальше нужно было закрепить все частной собственностью.

Но таких консервативных народов в современном мире почти нет. Самая большая община это наверное индийская. Если собрать желания индийских крестьян, они могли бы повторить опыт Советского Союза. То есть построить новый крестьянский социализм, с индийским ГУЛАГом и с прочим родовым принуждением тунеядцев.

Почему Индия не повторит опыт СССР?

Информационная вседность. Информированность и грамотность сегодня тотальна. Индийские крестьяне просто покричат, помитингуют, их легко подкупить как их вождей. Собственно они это и делают. Крестьянский социализм торжествовал в мире весь 20 век, сегодня это невозможно. Россия же прошла стадию тотальной грамотности. Россияне обрели собственность. Последние тридцать лет только этим и занимаются. Ощутили ненужность и Гагарина, и разных прочих ракет. Никто к зведам летать больше не хочет. Только олиграхи от скуки летают в космосе. Осталась только ностальгия по прошлому величию. Куча ностальгирующих эгоистов не помнящих родства – вот и все, что надо для академического фашизма. Вот она, та самая третья фигура, третий субъект. Этот субъект является самым большим, с большой кинетической энергией.

Что же получается?

Что все народы обречены на фашизм?

Да, Карл Макс не понимал это, когда придумывал свой мем диктатуры. Ему некогда было. Если кто и догадывался о мировом фашизме в случае неудач пролетарской революции (снова пролетарской!), так это Троцкий. Но Троцкий и троцкизм в 30 – е годы были единственной альтернативой крестьянского перерождения, против родового табу, использованного бывшими крестьянами во имя своих шкурных интересов. Сегодня троцкизм окончательно выродился. Его поглотила такая же подлая бюрократия, но не национальная, а интернациональная. Поэтому современный официальный троцкизм служит мировой мафии, мировому фашизму. Все, кто использует мем диктатуры пролетариата – это жулики. Осознанные, если ни получают за свои крики деньги. И прочая толпа глупцов как помощники в мировой афере.

Другой вопрос, как побеждается современный фашизм. Для этого и нужно было разделить фашизм на мировой и локальный – какой из них нужен новым революционерам. Который из фашизмов можно использовать в борьбе.

Глава 9

Умная энергия

Если в начале и почти до середины 20 века мем диктатуры пролетариата можно было использовать, то в начале 21 веке использование мема это уже прокачка фарса. Сила логики уже значительно превышает религиозную мистификацию в современном мире.

Кризис левого движение происходит именно из-за отсталости марксистской религии.

Марксизм оброс героическими паразитами. Подобные марксисты только кидаются старыми молитвами, пусть даже эта молитва есть всего лишь один мем про диктатуру пролетариата. Может быть эти снимки о происходящем где-нибудь митинге рабочих и повышают настроение бездельникам и глупцам, но такие вещи – это просто инерция, повторение старой агитации. Промышленную модернизацию прошли все страны и народы, а применение мема на ситуацию в Азии и Африке – это всегда была большая политика. В 20 веке в мире два блока противостояли друг другу. Коммунистический блок, возглавляемый СССР, и блок, возглавляемый США. Между ними – куча разных стран. Некоторые до сих пор не вышли из натурального мира.

Результат?

Например, за авантюру в Афганистане СССР заплатил дорогую цену.

Но это была ошибка прежде всего религиозная. Бюрократы из СССР приехали на танках к афганским мусульманам, где диктатура пролетариата никак не смогла заменить пророка Мухаммеда. Ну, никак. Хотя в политологии любое противостояние принято называть противостоянием идеологическим.

Страны Евразии на самом деле – это арена религиозная, а не логическая.

И чем больше международные коммуникации вносят в современный мир информации, тем больше логика давит на мистику. Какие страны на сегодня близки к мистике? Вот туда можно лезть и с диктатурой пролетариата. Если конечно там нет ислама, буддизма и конфуцианства. Маркс не победил даже в Европе – оплоте мирового атеизма. Но для любого здравомыслящего современного человека причина ясна.

Почему же есть такие активисты, что кричат «диктатура пролетариата!» до сих пор? Еще больше загоняя социальный протест и левое движение в музей мировой политики.

Если же где-то в 20 веке к власти пришел пролетариат – не верьте!

К власти пришла новая крестьянская элита. Значит в этой местности народ разуверился в своих святых, потерял веру в религиозную мафию. Не потому что пролетариатом с подачи Маркса назвали – передовой отряд бежавших из деревни крестьян, не потому что вместо пролетариата власть получила бюрократия, а именно что народ перестал верить. Он поверил революционерам, чтобы снова создать традиционную элиту. Именно новая старая традиционная элита будет править у традиционных народов везде, а не пролетариат. Необходимо уже делать уроки.

Это не означает, что надо ждать новой печали, разочаровываться в само идее из-за складок местности. Плач некоторых активистов, что у него мало читателей – из этой же серии старого политического язычества. Конечно Маркс нашел выход в кинетической силе, в миллионе европейского пролетариата. Надо понимать, что диктатура пролетариата – это только физический таран старого мира. И, как мы выяснили, к власти всегда приходила неизвестная на тот момент третья сила. Ленинские гвардейцы вовсе не были пролетариатом по рождению. Они солидаризировались с европейскими рабами, на тот момент были настоящей левой элитой.

Вот эту самую элиту надо искать в любой момент.

Миллионы бойцов ничего не значат, если у них нет вождей. Миллионы либеральных выборщиков ничего не значат, без религии денег (деньги – тоже языческая религия), не смогут победить без элиты. Если же мы посмотрим на революционную Россию 1917 года. Тогда миллионы крестьян знали только партию эсеров. Религиозный таран эсеров не сработал, потому что у них не было религии: они обещали только землю. Миллион эсеров против тысячи большевиков. Но большевики победили, потому что имели религию диктатуры для тоталитарного народа. Они сами были диктаторами, которые в меньшинстве сумели объединиться – использоваливали кинетическую силу рабочих (переодетых бывших крестьян).