Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 27 декабря, 10:20
Морозным утром двадцать седьмого декабря в сторону Сассекса выдвинулась маленькая армия, возглавляемая мисс Резерфорд. Используя сленг Роя, «шли четырьмя машинами». В первой ехали двое охранников и Кейт с многочисленным снаряжением, во второй Рой с Аткинсом везли Питера с Кристиной, в третьей еще парочка охранников сопровождала Рози с Беннетом и чемоданами, а за ними на микроавтобусе с надписью TV England ехали Лиззи Оуэн с командой телевизионщиков.
Поначалу план, придуманный девушками, Питеру не понравился – он слишком оберегал приватность, чтобы допустить кого-либо в свою частную жизнь. Но представители СМИ, с которыми пыталась договориться Лиззи, вопрос поставили жестко: либо кадры с его свадьбы, либо нечто равноценное. Питер уперся, ситуация грозила зайти в тупик, и тут его умница-жена посчитала, что свадьба ее матери может сойти за нечто близкое к равноценному, и, подумав и прикинув, Лиззи согласилась, что это может сработать при условии, что…
Была разработана схема, в соответствии с которой Питер с Кристиной сначала дали Лиззи интервью, три разные части которого она отправила на самые крупные новостные сайты, присовокупив парочку эксклюзивных фотографий, после чего, переговорив с Аланой и Заком и получив их разрешение, Лиззи связалась с частной телекомпанией, периодически оказывавшей DPP подобные услуги, и пригласила их поснимать репортаж о свадьбе тещи маркиза Солтлейна. Позже, отредактировав материал и утвердив его у четы Девенпорт, Лиззи также планировала разослать его в СМИ, с которыми уже имелась договоренность.
Пиарщица первая подняла вопрос об имидже молодой жены, и тут-то и всплыла кандидатура мисс Резерфорд, ибо никто так хорошо не знал Кристину – начиная от размеров и заканчивая предпочтениями. Кейт примчалась через тридцать две минуты после звонка.
Питер шел по коридору, когда услышал яростный спор стилиста и пиарщицы – они обсуждали наряд, в котором Кристина должна была завтра предстать перед журналистами: Кейт настаивала на том самом наряде от Шанель, Лиззи же рекомендовала надеть нечто более демократичное из массмаркета:
– Шанель буржуазна. Она для пожилых дам и стоит как крыло от самолета…
– Дорогая, она маркиза Солтлейн, и, что бы она ни надела, они скажут, что это буржуазно и дорого…
– Но ей всего восемнадцать! Зачем?..
Питер не стал дослушивать.
Почему решают они? Кристи надо научиться жесткости. Говорить «нет» – главное умение тех, кто стоит высоко.
Зайдя в кабинет, он закрыл дверь и позвонил жене.
Увидев на загоревшемся дисплее мобильника, что ей звонит абонент «П. Д.», Кристина отошла к окну, подальше от спорщиц:
– Дорогой?
– Надень Шанель. Я люблю этот наряд.
Она улыбнулась:
– Еще бы. Он напоминает тебе тот день, когда ты дважды его с меня снимал.
– Верно. Тот день, с которого все по-настоящему и началось.
– Не жалеешь?
Питер не поверил своим ушам:
– Шутишь! В рождественскую ночь я смотрел на тебя, танцующую с Роем, и знал, что скоро возьму тебя за руку и уведу в нашу спальню. И нам не надо будет расставаться, и мы будем вместе там, где захотим и сколько захотим только потому, что женаты. И тут же представил себе, как провел бы это Рождество, если б мы не поехали в Шотландию, а ждали бы до пятнадцатого апреля. Это был бы ад.
– Мы с мамой пригласили бы тебя на праздничный ужин.
– Прекрасно.
Уловив сарказм в голосе мужа, Кристина мягко рассмеялась:
– А после ты утащил бы меня целоваться…
– Ну этим и сейчас не поздно заняться…
Идиллию нарушила раздраженная Кейт: устав спорить с Лиззи, она подошла к Кристине:
– Клади трубку – нам нужно твое мнение! С мисс Оуэн мы, похоже, не договоримся!
Питер не преминул прокомментировать услышанное:
– Малышка, попроси свою подружку не орать.
Но Кейт стояла очень близко и услышала Питера. Подавшись к телефону в руках Кристины, она прокричала:
– Я не ору! Я так разговариваю!
В ответ Питер хмыкнул и отключился. Не сдерживая улыбки, Кристина поставила точку в споре стилиста и пиарщицы:
– Питер сказал: «Шанель».
И вот теперь, сутки спустя, они ехали в сторону Сассекса, направляясь в дом доктора Митча, у которого завтра должно было состояться бракосочетание с миссис Аланой Ребеккой пока еще Линли.
Сассекс, дом доктора Митча, 28 декабря, 12:00
Алана шла по проходу к ожидавшему ее у алтаря Заку. Кристина, как главная и единственная подружка невесты, двигалась следом, следя, как и положено, за шлейфом. Шафер, роль которого выполнял Робби, стоял рядом с отцом у алтаря. Дождавшись, пока Зак возьмет мать за руку и предстанет с ней перед святым отцом, Кристина расправила красивым полукругом шлейф невесты и с чувством выполненного долга присоединилась к мужу, сидящему на первой скамье слева от придела, то есть на стороне невесты. Телевизионщики, стоя в стороне, фиксировали все на камеру. Питер заметно нервничал. Вернее, психовал.
Ему жутко не нравится «эта тройка „дядя Ланс и K°“».
Да, Зак вчера попытался объяснить им такую вынужденную меру, как приглашение сэра Ланселота на свадьбу:
– Я не мог его не позвать. Да он практически напросился!
– Знать бы еще зачем…
– А он и не скрывает.
Питер удивленно посмотрел на доктора, тот развел руками:
– Он сказал, что на вашей свадьбе вы не очень хорошо пообщались плюс вся эта история со сватовством Луи… Короче, он хочет с тобой помириться.
Питер поморщился:
– Прелесть какая. Я с ним не ссорился. Его для меня просто нет.
Одетый в вечерний костюм, гладковыбритый, Зак мерил длинными ногами гостиную, здорово действуя Питеру на нервы:
– Я понимаю. Но у меня завтра свадьба. Он мой ближайший сосед. Не пригласить его я не мог. Мне показалось это решением проблемы…
Зак остановился перед Питером и вопросительно посмотрел на него. Питер отсалютовал ему бокалом виски и сделал большой глоток:
– Это твой дом, твоя свадьба и твой сосед. И твое право звать его, куда и когда хочешь. Потерплю, не сломаюсь.
Зак поспешил оправдаться:
– Ты же знаешь, он и мне не очень. Но на ближайшие несколько миль больше никого, а Алана беременна – я не могу рисковать.
Питер, которому Кристина рассказала историю гибели первой жены доктора Митча, протянул ему руку:
– Я понимаю. Правда, все окей.
Зак облегченно пожал руку в ответ.
Но того, что дядя Ланс, по меткому выражению Питера, «припрется не один, а с дочуркой и смазливым виконтом», не ожидал никто. Правда, пока эта троица вела себя прилично, но самое ее присутствие бесило многих: Питера, Кристину, Алану и почему-то Кейти, особо не скрывавшую почти физически осязаемую ненависть к, казалось бы, незнакомым ею людям. А вот «троица», наоборот, прекрасно себя чувствовала и, не стесняясь, это демонстрировала. Всю церемонию дядя Ланс с таким интересом внимал словам священника, что можно было подумать, что он сам как минимум епископ. Его дочь Мэгги «не вылезала» из мобильника, практически беспрерывно снимая все происходящее, но страннее всех вел себя Николас Аттенборо, который непонятно как здесь оказался, но чувствовал себя среди немногочисленных гостей как рыба в воде. И все бы ничего, и «плевать бы на него», если бы он не вознамерился «охмурить Кристи».
Началось все еще до церемонии с того, что из цветочного браслета подружки невесты, состоящего из тех же цветов, что и букет невесты, и отмечавшего особый статус Кристины на этом мероприятии, вылетел один бутон и приземлился недалеко от виконта. Никто бы не обратил на это внимания, если бы не сам виконт, который не просто поднял его, но и торжественно вручил Кристине. Она мило улыбнулась, поблагодарила и приняла цветок, положив его рядом на скамейку. (Правда, Кейт, сидевшая слева от Кристины, почти сразу же демонстративно его выкинула.) Позже, во время церемонии, сидящий позади Кристины виконт попытался заговорить с ней, прошептав ей что-то на ушко, но натолкнулся на такой убийственный взгляд Питера, что быстро ретировался, а точнее, широко улыбнувшись, отодвинулся максимально далеко от миссис Девенпорт. Но радость Кристины, не испытывавшей восторга от внимания Николаса, была преждевременной: когда в преддверии свадебного обеда гости собрались в холле банкетного зала местного ресторана, Николас, судя по всему, решил пойти напролом. Заметив, что Питер отошел, оставив жену наедине с Кейт, он подошел к девушкам и заговорил с Кристиной:
– Миссис Девенпорт, не могу не сказать вам о том, как замечательно вы выглядите. Замужество вам явно к лицу.
Кристина осторожно улыбнулась навязчивому виконту и довольно холодно ответила:
– Благодарю вас.
Судя по всему, Николас не умел читать между строк, и потому отстраненный тон собеседницы не особо его напряг:
– Знаете, миссис Девенпорт, есть такой сорт женщин, которым идет замужество. Оно делает их красивее, нежнее и женственнее. Слаще, если хотите.
Кристина ничего не хотела от Николаса Аттенборо и тем более не интересовалась его мнением насчет женщин, которым идет замужество. Но его это нисколько не смущало, и он продолжал:
– Такие браки обычно очень крепкие. Любовь и желание в них только растут.
Что он несет? Если это услышит Питер – будет скандал.
Кристина судорожно начала оглядываться. Заметивший это Николас взял ее за локоть, привлекая внимание к себе:
– Вы кого-то ищете, миссис Девенпорт? Или я могу называть вас Кристина?
– Не можешь!
Этот рев, сотрясший холл, принадлежал Питеру Девенпорту.
– Убери от нее руки! И немедленно!
Питер не кричал, но говорил довольно громко и резко, что не могло не привлечь внимания гостей. Николас тут же отпустил Кристину:
– Девенпорт, вы не так поняли. Ничего личного…
Кристина поняла, что сейчас будет драка, причем унизительная, так как высокому Николасу не составит труда быстро уложить ее мужа на паркет. Она в ужасе увидела, как Питер делает шаг к Николасу, параллельно заметив спешащего к ним Зака.
Не успеет…
Но, к удивлению Кристины, успела Кейт, подозрительно долго молчавшая до того. Она выплеснула Николасу в лицо содержимое своего бокала и сказала нечто вроде:
– Вот именно поэтому я не имею ничего общего с аристократами.
Николас пристально посмотрел на нее и, не обращая внимания на стекающее с лица шампанское, обратился к Питеру:
– Сэр, мне очень жаль. Я приношу вам и вашей супруге свои искренние извинения. Я не хотел задеть ни ее, ни вас.
Питер остановился.
Николас поклонился им с Кристиной, после чего коротко кивнул подошедшему Заку и вышел, прихватив из рук проходившего мимо официанта льняную салфетку.
Молчавший до того холл загудел. Люди, и не только гости Аланы с Заком, обсуждали увиденное. Кристина обернулась к подруге:
– Кейти, ты такая храбрая. Спасибо те…
Но договорить она не смогла, так как, резко развернувшись, Кейт умчалась в противоположную сторону. Посчитав инцидент исчерпанным, Зак пригласил гостей проследовать в зал, где их уже ждали накрытые столы.
Лондон, Торнтон-Холл, 29 декабря, 17:20
Из телефонного разговора абонента «Мэгги» с абонентом «Лотти»:
– И вот этот дикарь, представь себе, подскакивает к Никки и орет, безумно вращая глазами: «Уберите от нее руки! Вы, негодяй! Не смейте прикасаться к ней!..» И все в таком духе. Мы все обалдели.
– Я думаю. Жаль, что я этого не видела.
– Так это не все! Как ты думаешь, кто встал между ними?
– Не отвечай, не отвечай! Я знаю! Его жена!
– Нет! Ее подружка, парикмахерша эта!
– Да ладно!
– Ага. Она выплеснула шампанское Никки в лицо и сказала… Я не слышала, что она сказала, но Никки отступил и вообще со свадьбы ушел. Прикинь?!
– Охренеть! Бедная девчонка, не даст ей Девенпорт заиметь на стороне кусочек счастья.
– Но и это еще не все! Там же были телевизионщики. Да и без них телефонов достаточно – двадцать первый век, сама понимаешь. Так вот, я только что мониторила – ничего в инете нет. Ни слова, ни полслова. Папа говорит, это влетело Девенпорту в такую копеечку!
– Так ты выложи.
– А что мне выкладывать? Я-то видео не снимала. Так прифигела – не до видео было.
– Да, жаль, на этом можно было хорошо заработать. Знать бы заранее.
– Ну да…
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 29 декабря – 3 января
Вернувшись в Лондон назавтра после свадьбы Аланы с Заком, Девенпорты принялись готовиться к встрече Нового года – как настоящий американец, Питер уважал этот праздник. Пиар-стратегия и старания Лиззи Оуэн дали свои плоды, и журналисты, заполучив материал со свадьбы тещи главы DPP, оставили их в покое.
Встречали они Новый год вдвоем, отпустив всех слуг, пожелавших получить оплачиваемый выходной. Им было хорошо, радостно и уютно.
А второго января Питер сообщил Кристине, что завтра должен улететь в Америку.
– Надолго?
– Нет, малышка, дня на четыре, максимум пять. Решу несколько важных вопросов, встречусь с парочкой людей и вернусь к тебе.
– А по зуму – нет?
– Это не то. Настоящие дела так не делаются.
Кристина загрустила:
– Питер, почему ты никогда не зовешь меня с собой в Америку? Там есть что-то, чего я не должна видеть? Или кто-то?
Он обреченно вздохнул и подсел к жене, сидящей на кровати:
– Сладкая…
Она встала:
– Ясно.
– Что?
– Когда ты начинаешь монолог со слова «сладкая» – это всегда означает, что сейчас польется патока вперемежку с медом и до правды я не доплыву.
Он покачал головой:
– Окей, давай правду без прикрас. Я не хочу, чтобы ты ехала в Америку.
Эти слова, тон, каким они были произнесены, формулировка – все кричало о том, что это не было спонтанным. Он много об этом думал, и это было решено.
– Но почему?
– Я не хочу, чтобы ты появлялась в той квартире, жила там, принимала душ в той ванной, спала на той кровати…
Поняв, что жена его не понимает, он решил объясниться раз и навсегда:
– Кристи, это холостяцкая квартира. Там были пирушки-вечеринки, друзья и подруги, женщины, выпивка и все такое. Больше она мне не нужна. Я уже выставил ее на продажу. Но ее делали под меня, и мне там, правда, очень удобно. Поэтому, пока она не продана, я буду останавливаться там. Мы с Беннетом. Но тебя там не будет никогда.
Кристина во все глаза смотрела на Питера:
– И чего же я там не должна увидеть? Красную комнату, как у Кристиана Грея?[19]
Он рассмеялся:
– Нет, малышка, ничего такого. Просто та жизнь закончилась, началась эта. И они не могут пересечься. Я не хочу.
Кристина принялась ходить по комнате, Питер с интересом наблюдал за ней.
– Ну, допустим. Но почему ты? Почему всегда ты? Почему не может поехать Патрик? Раз твоя холостая жизнь кончилась, пусть теперь ездит он – у него нет жены.
Питер замялся:
– Патрик не может ехать в Нью-Йорк.
– Что значит «не может»? Он боится летать?
– Нет, он боится… Не боится он летать!
Питер ухватил стоящую напротив жену и потянул на себя. Она села рядом с ним на кровать. Он переплел свои пальцы с ее и крепко сжал кулак:
– Родная, давай ты это примешь как данность, окей? В Америку буду летать я. По остальным филиалам, мероприятиям, адресам – он, а в Америку я. Хорошо?
– Ты злоупотребляешь моим терпением.
Питер облегченно улыбнулся.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 9 января, 08:40
Так получилось, что, улетев третьего января, Питер смог вернуться только девятого. Он прилетел рано утром и в нетерпении добирался до дома, зная, что жена ждет его в их постели. Это и будоражило, и успокаивало одновременно. Перед вылетом он попросил ее кое о чем и теперь гадал, выполнила ли она его просьбу. Он действительно жутко по ней соскучился и твердо решил по приезде поставить перед Патриком вопрос ребром: он ли, кто-то другой ли – неважно, кто теперь будет летать в Америку, но не Питер точно. Кристи права: у него семья. Пусть летают другие. Да и Патрику пора взрослеть и начинать решать свои проблемы, а не бегать от них.
Зайдя в дом, Питер быстро прошел в спальню. В его отсутствие жена спала при открытых шторах, и начинающий заниматься рассвет уже достаточно осветил комнату. Во сне она заворочалась, и одеяло сползло, открыв ему вид, от которого он задохнулся. Да, она выполнила его просьбу: из одежды на ней был только подаренный им на Рождество браслет.
Питер погладил бриллиантовую вязь, красиво обвивающую ее руку, оттуда его пальцы переместились на грудь. Сладкая волна затопила его. Он точно знал, что будет дальше: сейчас он закроет шторы, разденется и залезет к жене под одеяло, разбудит ее поцелуями, и они займутся любовью, и ему будет так хорошо, как никогда и ни с кем не было и, похоже, уже не будет.
– Как же я люблю трахать тебя.
Кристина неожиданно разлепила сонные глаза и хриплым со сна голосом поинтересовалась:
– А почему так грубо?
Питер очнулся.
Я сказал это вслух?
Она ждала ответа.
– Прости, мышка, я имел в виду, что мне нравится любить тебя. Мальчики иногда грубо мыслят.
Она улыбнулась и потянулась:
– О, тогда мне тоже нравится, когда ты трахаешь меня.
И он сорвался. Раскидал одежду и через минуту был уже в ней. Окна остались незашторенными. Так впервые Кристина увидела мужа голым.
Лондон, госпиталь Св. Марии, 13 февраля, 15:20
Именно тот день Кристина вспоминала последние сутки: они много и часто занимались любовью, но именно тот день, когда они не вылезали из постели до вечера и он ни на миг не отпускал ее от себя, как фильм, кинолентой, пролетал у нее перед глазами. Вчера, когда она вдруг поняла, что вторую неделю у нее нет месячных, она купила тест. Следуя инструкции, дождалась утра и, сославшись на неотложные дела, отправила мужа на работу, после чего быстро пошла в туалет. Показанный результат был настолько важен, что она сбегала в аптеку и, прикупив еще четыре вида тестов, заперлась в ванной.
Через час она позвонила матери. Алана долго ахала и поздравляла дочь, но Кристина не была уверена в том, что Питер разделит эти восторги. Мать первая заговорила с ней о муже:
– А Питеру ты уже сказала?
– Нет, мама, сначала тебе. И потом я хочу быть уверенной на сто процентов, когда сообщу ему. Я пока сдала кровь на анализ, сижу, жду результат.
– Что с тоном, Крисси? Ты не рада?
– Я не знаю, как отреагирует Питер…
– Вы говорили об этом?
– Нет, никогда.
– Прости, но… вы предохранялись?
– Нет…
Алана улыбнулась:
– Дорогая, Питер взрослый мужчина и знает все возможные последствия незащищенного секса. Если бы он не хотел детей – ты бы узнала об этом гораздо раньше. Сообщи ему поскорей и ничего не бойся.
Кристина не боялась, но хотела сама пожить с этой мыслью, подготовиться и уже потом выкладывать мужу такую важную новость:
– Я дождусь вечера и после ужина…
– Родная, ты – Девенпорт. И это написано у тебя в медкарте, и анализ сейчас ты сдавала не анонимно, верно?
Кристина поняла, куда клонит Алана, и ей стало нехорошо. Не догадываясь о состоянии дочери, та продолжала:
– И менее важные новости сливали быстрее. Как только будет положительный результат, а после пяти тестов я в этом уверена, немедленно езжай к мужу. Такую новость он должен узнать от тебя.
И вот теперь Кристина сидела перед врачом, которая заполняла формуляр и задавала ей вопросы. В какой-то момент симпатичная афроамериканка доктор Реми поинтересовалась:
– Миссис Девенпорт, вы же замужем, верно? У вас же все хорошо?
Кристина напряглась:
– Да, а почему вы спрашиваете?
– Вы не выказываете обычной радости. Первый ребенок у женатых пар почти всегда – счастье.
– О, я счастлива. Просто немного выбита из колеи.
– А мы сейчас сделаем УЗИ, вы посмотрите на своего малыша, и все сразу встанет на свои места.
Лондон, офис Davenport Privacy Protection, 13 февраля, 16:52
Миссис Токкер была удивлена появлению Кристины – жена, трудившаяся стажером где-то на нижних, непрестижных этажах, была редкой гостьей мужа – президента холдинга.
– Миссис Девенпорт, как мило, что вы зашли. Мистер Девенпорт не предупреждал о вашем визите.
Кристина остановилась:
– Это сюрприз. Он сильно занят?
Секретарь засуетилась:
– Да в общем-то нет. То есть я не знаю, но могу спросить…
– Спасибо, я сама.
Кристина открыла дверь и зашла в кабинет. Питер говорил по скайпу. Она успела услышать обрывок фразы собеседника:
– …Сделаем, как вы решите, сэр.
Питер встревоженно посмотрел на Кристину, после перевел взгляд на монитор:
– Да, хорошо, решай сам.
И отключился.
– Кристи, что случилось?
Она подошла вплотную к его столу. Ей почему-то было легче смотреть на ковер под ногами, нежели на мужа.
Что за глупости! Ты ни в чем не виновата! Этого ребенка делали двое! И если он не захочет… Господи, пусть он захочет!..
– Кристи?
Питер привстал.
– Ты заставляешь меня нервничать.
Она, все так же молча, подняла глаза. Он протянул руку:
– Иди сюда.
Она обошла стол и взяла его за руку. Он тут же притянул ее к себе.
– Что такое, мышка? Просто скажи мне. Просто скажи, окей?
Она открыла рот и… Он принялся медленно потирать ее спину:
– Кристи, просто вдохни, выдохни… Да, вот так. Вдохни еще раз и на выдохе скажи, хорошо?
Она сделала, как он просил, и:
– Я беременна.
Она во все глаза смотрела на мужа и не могла распознать выражения его лица. Он будто завис.
– Питер? Ты слышал, что я сказала?
Он кивнул:
– Ты беременна.
Они помолчали.
– Это точно?
Он не рад. Он совсем не рад. Морщинка между бровей, он думает, что с этим делать, или…
– Да, я сдала анализ и сделала УЗИ.
Питер занервничал:
– Какое УЗИ? Зачем? Что-то не так?
– Так принято, чтобы установить срок.
Он отодвинулся, чтобы посмотреть на ее плоский живот.
– И какой срок?
– Приблизительно пять недель.
Он снова кивнул.
Не молчи! Только не молчи!.. Это невозможно!
– Питер… ты не рад?
При этих словах он встрепенулся и перевел взгляд с живота на ее лицо:
– Малышка, я не рад. Я счастлив.
И он поцеловал жену. Крепко, смачно и со звуком. Так, что она рассмеялась. А он держал ее лицо в руках и целовал, целовал, целовал…