Глава 13
Данил
Дойдя до квартиры, я с рычанием ударил кулаком о стену. Боль прошлась не только по руке, но и вдоль всего хребта, отозвалась в башке. Только ни черта это не помогло.
На такое дерьмо я не рассчитывал. Всё должно было быть куда проще.
Махом смёл с тумбочки всё, что на ней было; рыча, сорвал косуху и зверем огляделся, не зная, как унять ураган, мечущийся внутри. Мне нужны были разрушения. Хотелось превратить всё вокруг в точно такие же руины, которые были во мне самом. Байк накренился от пинка, на пол посыпались журналы. Один из них раскрылся. Дьявол!
«В семье владельца…»
Я не дочитал даже заголовок. Отшвырнул паршивый глянец к стене ногой и ещё несколько раз влепил кулак в стену. На хрена мне это всё?! На хрена?!
Рыжая всегда заглядывала мне в глаза приблудной дворняжкой. Влюблённая малолетняя дура. Когда отец притащил её мамашу, я надеялся, что у него хватит мозгов быстро закончить с ней. Но вместо этого он позволил ей занять место моей матери. За одно это я возненавидел и её, и её соплячку. Девчонка так и искала повод выслужиться перед батей. Только что тапки ему в зубах не носила. Хорошая, умная девочка, тогда как собственный сын приносил только разочарования. Отец всегда считал, что мир должен быть устроен так, как видит его он. И люди должны быть там, где, по его мнению, их место. Но наши с ним взгляды разнились. Пахать в его конторе, просирая собственную жизнь, я не желал, о чём не раз говорил в открытую. На первые полученные бабки с выигранного заезда апгрейдил свой байк и продолжил. Это все было мне в кайф: скорость и адреналин. Поначалу он ждал. Выжидал, старый сукин сын, а потом обзавёлся новой семьёй и лапочкой дочкой. И…
Мотнув головой, я прошёл к окну. Как ни пытался высмотреть на горизонте серое платье, так называемой сестрицы уже и след простыл. Я мог бы удержать её, вернуть в квартиру и запереть, как уже раз сделал. Но зачем. Только теперь кишки выворачивались, а мышцы сводило от ярости то ли на себя, то ли на её грёбаную стерву подружку, то ли, на хрен знает, что ещё.
– Сука, – процедил, вспомнив, как открыл дверь и увидел на пороге Наташку.
Честно говоря, думал, что это Агния. Когда её подружка прошла в квартиру и, ни слова не сказав, принялась расстёгивать блузку, до меня дошло, зачем она явилась. Секундную тревогу, что что-то случилось с Рысью, перехлестнула ярость. Девица пожаловала кстати. Мне нужно было забыть въевшийся в сознание запах и мягкость тела, забыть, что волосы её пахнут яблоком и корицей, и вкус её губ тоже забыть. И главное – это стереть из памяти то, что до меня у неё никого не было. Подумать только! Будь она проклята, чтоб её!
Зарычав, я мотнул головой и поморщился. На кухне был погром, какого здесь не было даже после хорошей попойки. То, что нужно. Ещё бы разобраться с хламом в собственных мозгах и, самое главное, в сердце.
– Да! – рявкнул в трубку, приняв входящий от Геныча.
– Собрал поздравления с Рыжули? – усмехнулся друг.
Я как раз зашёл в ванную. Поймал собственное отражение в зеркале и резко отвернулся.
– Ещё раз назовёшь её Рыжулей – отделаю – мамаша не признает.
– Что стряслось? – Крокодил мигом растерял прежний настрой.
– Ничего, – отрезал. – У тебя что-то срочное? Если нет, наберу позже.
Ничего срочного у него не было. Зашвырнув мобильных подальше, я поднял с пола брошенную посреди ночи борцовку и влез в неё. В стенах чувствовал себя пойманным в клетку. Нужно было выбраться на воздух. Ещё ночью в мотеле мне хотелось оторвать себе язык за всё, что я наговорил Агнии. Сейчас желание это меньше не стало. К нему прибавилось ещё одно – свернуть шею её подружке, а заодно и врезать себе.
Мне нужна была моя жизнь. Мои деньги и причитающаяся мне доля наследства. Именно за этим я вернулся. Чувства не для меня. Никаких постоянных баб. Не пускать никого под кожу. Так что пошло не так?! Откуда взялась эта тяга и жжение в груди?!
Схватив ключи, я вышел из квартиры. На асфальте красовались мокрые, похожие на кляксы пятна, вдали громыхало. Я всмотрелся в горизонт, гадая, сколько потребуется черноте, чтобы накрыть город. Заметил отделившуюся от дерева тень.
– Что тебе? – спросил, идя к байку.
– Ты же не думал, что я молча уйду и всё? – подруга Агнии шла рядом.
– Это было бы лучшим из того, что ты могла сделать.
Стук её каблуков действовал на нервы. Чувство было, что в мозг заколачивают гвозди. Посмотрел на девицу.
– Ты получила своё, что ещё?
Она недовольно поджала губы. На Рысь она была совсем не похожа. Но тоже красивая, сука. Я помнил её девочкой-подростком с только-только начавшими расти грудью и задницей, сейчас же передо мной стояла стервозная дрянь, отлично знающая, что ей нужно.
– Ты всегда мне нравился. Теперь ты вернулся и…
– Послушай меня, – резко оборвал, поняв, что полезет из неё вслед за ненужными мне откровениями, – то, что ты влезла ко мне в штаны, ничего не значит. Ты предложила – я не отказался. На этом всё. Никакого продолжения не будет, Наташа.
Снял байк с подножки.
Нужно было держать ширинку закрытой. Я жалел о том, что не выставил её, как только она начала устраивать мне бездарный стриптиз, демонстрируя заткнутую в кружевной лифчик грудь. Лучше бы вернулся и уложил на заднее сиденье ту же Фису. Она, по крайней мере, хорошо понимает правила. Поимел и дело с концом. Хотя теперь мне уже было ясно, что пытаться выбить клин клином бессмысленно.
– Мы можем просто… Просто встретиться. Ты из-за Агнии? Из-за неё, да?!
– Не твоё дело.
– Значит, из-за неё! – схватила меня за руку. – Она же этого не стоит! Она…
– Она твоя подруга, если что.
– Подруга… – тихий, мрачный смешок. – Мне надоело быть всегда при ней. Надоело прикрывать её косяки, Данил, – голос её зазвучал звонче и сразу тише на последнем, – надоело. Она крепче сжала мою руку. – Она у нас всегда хорошая. Всегда, что бы ни случилось. Это ведь из-за неё ты болтался столько лет непонятно где. А она…
– Ты о чём?
– Я всё знаю, Данил, – пальцы её разжались. Она смотрела на меня в упор. – Тебя тогда не было в доме. Я всё, – подчеркнула она это «всё», – знаю. Я молчала, но…
– Вот и дальше молчи, – прорычал я. Сгрёб её блузку и подтянул девицу к себе. – Раскроешь рот – я тебя удавлю.
На лице её появилось смятение, даже испуг. Но они быстро прошли. Ладонь легла поверх моей. Я схватил её за руку и толкнул от себя.
– Только попробуй открыть рот.
– Так не должно быть! – вскрикнула она, подходя. – Тебя там не было! Это…
– Только попробуй раскрыть свой чёртов рот! – повторил и снова оттолкнул её, стоило ей попробовать дотронуться. – Вали отсюда. Чтобы я тебя больше тут не видел, – заводя байк. Тот зарычал бешено, зло.
Дождь усилился, чернота наступала. Чёрт подери! Дал газу, сорвался с места, чувствуя, как капли хлещут по лицу. Надо было надеть шлем. Хотя если свернуть шею, проблем станет куда меньше. Другое дело, что старуха с косой прибирать меня не собиралась. Мы давно перешли с ней на «ты».
Глава 14
Агния
Будь моя воля, я бы вычеркнула этот день из памяти. Как бы ни было это малодушно, как бы ужасно ни звучало, но я бы предпочла сделать вид, что Влада вообще никогда не было. Зачем каждый раз в его день рождения мы собираемся всей семьёй и сидим, делая вид, что кому-то это нужно?
Кому это нужно?! Кому?! Матери, чтобы снова и снова дёрнуть торчащие из невидимых шрамов ниточки? Приёмной бабушке? Тёте или ещё кому?! Не мне, так точно, да и сомневаюсь, что кому-то из них. Но каждый год в конце августа мы собирались за этим проклятым столом, в этой проклятой комнате, в этом проклятом доме и делали вид, что так должно быть.
Горничная принесла из кухни большое блюдо с горячим и принялась раскладывать еду по тарелкам.
– Спасибо, мне не нужно, – я прикрыла свою ладонью. Поймала на себе мрачный, тяжелый взгляд отца.
Домой я так и не вернулась. Ни в родительский дом, потому что просто не могла, ни к Данилу. Даже чемодан мой остался у него. Нужно было забрать его и вернуть ключи, но пока я на это не решилась. Сняла номер в гостинице и все эти три недели прожила там.
– Что же, – отец поднялся со своего места. Взял бокал с вином и жестом призвал всех сделать то же.
Встав, я стиснула ножку своего.
– Быстро прошёл год, – с долей задумчивости выговорил он. – Быстро…– снова взгляд на меня. Мне захотелось вздёрнуть подбородок, ответить ему таким же взглядом. Но я не могла.
Руки подрагивали. Каждый раз, когда он начинал вот так, горло сжималось. Я возвращалась в прошлое, прокручивала в голове события и хотела только одного: чтобы время пошло быстрее.
– Сегодня моему сыну…
Из холла вдруг донёсся возглас служанки. Какой-то шум. Все встрепенулись, а у меня оборвалось сердце.
– Пошла вон, – раздалось за мгновение до того, как в гостиной появился Данил.
На нём была косуха, чёрные джинсы и выпачканные в грязи ботинки. Уже почти три недели не прекращаясь шёл дождь. То усиливался, то превращался в водяную пыль и всё шёл, шёл, размывал дороги…
По светлому ковру потянулись грязные следы. Данил подошёл ближе, вскользь осмотрел родню и остановился на отце.
– Все в сборе, как вижу, – выговорил он.
Взял со стола бутылку, посмотрел на этикетку и усмехнулся. Пустых бокалов не было, и он почти до краёв наполнил чей-то стакан для воды. Сделал большой глоток.
В комнате стояло гробовое молчание. Отец прожигал Данила взглядом. Тот же посмотрел на меня. Приподнял стакан и чуть заметно кивнул.
Меня заколотило. Мама прижала ладонь к губам.
– Ты забыл отправить приглашение мне, – он долил ещё вина. – Я же вроде как тоже имею отношение к этой семье.
– Как ты смеешь, – процедил отец, отодвинув стул. Пошёл к Дане. – Как ты смеешь появляться тут, тем более сегодня?!
– Володя, – мама попыталась остановить его.
– Молчи, – отец был почти груб с ней. Почти, если бы я не понимала, что за этим кроется. – Молчи, Жанна. Ты перешёл все границы! – папа подошёл к Данилу вплотную. – У тебя никогда не было чувства меры! Безответственн…
Всё вокруг превратилось в гудящий улей. Кто-то из родственников крикнул, чтобы Данил убирался, отец схватил его за грудки.
– Убирайся, – толкнул к выходу.
Данил пошатнулся, губы его искривились. Лужи на паласе были тёмные. А в тот день на кафеле они были прозрачные-прозрачные…
– Ты забыл, что я твой сын?! – прорычал Данил. – Забыл, чтоб тебя?!
– Ты мне не сын! У меня был только один сын, но его больше нет. Если бы не ты…
– Хватит! – закричала я истерично. – Хватит!
Мой крик отразился от всего вокруг. Гости разом замолкли, взгляды устремились на меня.
– Хватит, – повторила я дрожащим голосом.
Поставила бокал, который держала всё это время. Он зацепился о край тарелки, покачнулся и упал. Алая струйка потекла по скатерти на подол моего платья.
– Это я, – сказала, глядя на отца. – Я во всём виновата.
– Агния, ты чего несёшь?! Ты…
– Я, папа! – рыдания вырвались вместе с криком. – Я! Это из-за меня умер Влад! Из-за меня!
– Агния, – мама подалась ко мне, я отшатнулась назад.
Родня опять загудела. Папа вдруг поморщился. Опёрся ладонью о край стола.
– Папа! – в ужасе закричала я. – Папа!
Он засипел, рядом с ним оказалась одна из родственниц. Я тоже кинулась к нему, но раньше, чем успела подбежать, он скривился сильнее и повалился на пол.
– Папа! – истошно, рыдая в голос. Тронула его руку. – Папочка… папа… прости…
Глава 15
Агния
На лежащий передо мной лист упала капля. Только что написанная строчка расплылась, и я, шмыгнув носом, смяла незаконченное письмо. Отца отвезли на скорой в больницу. Приехавшая бригада медиков сразу же диагностировала инфаркт. Состояние не было критичным, но потребовалась срочная госпитализация.
Стоя под проливным дождём, я смотрела вслед отъезжающей скорой и понимала, что никогда больше не смогу посмотреть родителям в глаза. Слышала, как взревел байк, как Данил тенью унёсся прямо навстречу тяжёлым грозовым тучам.
Если бы я не устроила дурацкую вечеринку, а, как и просили родители, посидела бы в тот день с младшим братом, ничего этого бы сейчас не было. Слёз в глазах матери не было бы, воя скорой не было бы и грязи на светлом ковре в гостиной не было бы.
Обрызганное вином платье на мне вымокло насквозь, волосы прилипли к лицу и плечам, а я всё так и стояла, смотря на опустевшую дорогу. Если бы не я, сегодня был бы, действительно, праздник. Сегодня бы мы дарили моему младшему брату подарки.
Взяв новый лист, я вывела первые строки.
«Мама, прости меня. В первую очередь, я должна попросить прощения у тебя. Потому что ты дала мне жизнь, ты же дала её Владу. Ты доверила мне его, а я мало того, что из-за глупой прихоти не уберегла его, так ещё и не нашла в себе смелость во всём признаться.
Папа, прости. По моей вине ты потерял не одного сына, а двух.
Я была уверена, что Влад спит. А когда нашла его, не знала, что делать и позвонила Дане. Я умоляла его сказать, что это он устроил вечеринку. Он не хотел. Но, в конце концов, сдался»
На лист снова упала капля, но я просто стёрла её.
Каждое слово давалось труднее предыдущего. Я перенеслась в прошлое, позволила случившемуся шесть лет назад на минуты стать настоящим… Я снова стояла у края бассейна и видела лежащего на дне брата. Тогда я не раздумывая бросилась в воду, но было уже поздно. Совсем поздно. Он не дышал, а я трясла его, как куклу, умоляя очнуться. Губы его были синими, тело холодным. Я кричала, захлёбывалась слезами… А потом позвонила Дане и в истерике попросила приехать. И он приехал. Медики, скорая, констатация смерти…
И мои слова:
– Я что хочешь сделаю! – плакала, когда мы сидели в больничном коридоре. – Что хочешь. Я твоей собственностью буду, только не говори, что это я. Что я устроила вечеринку. Пожалуйста, Даня…
– А что я должен сказать?
– Скажи… скажи, что это твои гости были. Пожалуйста.
Хватала его за руки, заглядывала в глаза. Тогда он достал телефон и, не отводя взгляда, набрал отцу. Его ноздри раздулись, когда он сделал глубокий вдох перед тем, как наши жизни разбились одной фразой «Влад утонул».
«Одна ложь тянет за собой другую. Все эти годы я хотела рассказать, но так и не смогла. Когда Данил уехал, подумала, что так лучше. Но лучше не стало. Вся моя жизнь превратилась во враньё. Она и сейчас – сплошное враньё.
Я люблю вас. Вы – самые прекрасные родители, которых только можно пожелать. Смерть ребёнка простить невозможно, и я не прошу вас об этом. Простите меня за лицемерие, за ложь»
На бумагу упало ещё несколько капель. Глаза застилали слёзы. Что написать ещё, я не знала. Казалось, что столько всего надо сказать, а на деле самым важным стали четыре слова, которые я написала в конце:
«Простите. Я люблю вас».
Сложив лист, я убрала его в конверт. Поднесла к губам, поцеловала и написала в самом уголке «Агния» и оставила на пустом столе.
Оставаться в этом доме дальше я не могла. Не имела права. Собранная сумка с вещами уже стояла у двери.
– Как папа? – набрав матери, спросила я.
Даже этот вопрос был пропитан неловкостью.
Ещё несколько часов назад мы могли говорить, смотреть друг на друга, а теперь нет.
– Пока ничего неизвестно, – я слышала, что мама плачет. Не как я навзрыд, а тихо, скорбно и красиво. Она, в отличие от меня, всегда плакала красиво. Даже когда маленький гроб с её четырёхлетним ребёнком опускали в свежевырытую яму.
Она стояла одетая в чёрное с головы до ног. Её лицо было бледным, руки скрывали чёрные ажурные перчатки, а в пальцах она сжимала бледно-голубой платок. Из выцветших за три дня глаз катились немые слёзы, и она промакивала их им. Снова и снова. И это было скорбно и красиво одновременно.
– Понятно, – прошептала я, хлюпнув носом. – Мам… Мам… Я тебя…
– Агния, – она не дала мне договорить. – Пожалуйста, – дрожащим голосом. – Пожалуйста, не сейчас.
– Х-хорошо, – слизнула слезинку с губы. Кивнула, словно она могла это увидеть, и, перекинув через плечо ремень сумки, вышла из комнаты.
Глава 16
Данил
– Сюда, – молоденькая медсестра остановилась возле двери палаты.
Поблагодарив её, я без стука вошёл внутрь. Отец сидел за столом и просматривал документы.
Да чёрт возьми! Три дня назад его привезли сюда с инфарктом на орущей благим матом скорой, а он всё туда же.
– Неужели нельзя забыть об этом хотя бы на неделю? – взглядом показал на бумаги, когда отец поднял голову.
Выглядел он неплохо. Немного осунулся, но в остальном и не скажешь, что у него есть какие-то проблемы. Со здоровьем, так точно.
– Нельзя.
Я пренебрежительно хмыкнул. В этом был он весь. Как бы я себя ни уверял, что мне дела нет до отца, это было самообманом. Не было бы дела, меня бы не задевала ни его любовь к Агнии, ни то, что он фактически вычеркнул меня из жизни. Сколько бы меня ни мотало по свету, я всегда понимал это. И ненавидел отца ещё сильнее. Но, когда он, морщась, упал на пол в гостиной, всё стало неважным. Его отношение ко мне, моя ненависть и пропасть, пролёгшая между нами. Он дал мне очень много, пусть ещё больше не дал.
В ушах до сих пор стоял крик Агнии. Я слышал её «папа», видел обрамлённое побелевшее лицо и застывший в глазах ужас. Мгновение, когда она, упав на колени, лихорадочно дотронулась до него, вывернуло сознание. В тот вечер, мчась на дьявольской скорости по пригородной трассе, я чётко осознал, что взрослее делает нас не время. Совсем не время, а то, что оно вытворяет с нами.
– Мне уйти?
– Ты только пришёл.
– Похоже, зря.
– Нет, – отец поднялся. На нём был простой спортивный костюм, но создавалось впечатление, что, если бы ему пришлось прямо сейчас явиться на важные переговоры, он бы оказался к этому готов.
– Ты должен был рассказать всё раньше, – после затянувшейся паузы выговорил он.
– Зачем, отец? – мне вдруг стало ясно, что нам, действительно, пришла пора поговорить. По-настоящему поговорить, избавившись от мишуры. – Я давно стал для тебя паршивой овцой в стаде. Если бы ты хотел что-то знать, ты бы выяснил всё уже давно. Ты не хотел. Так было удобно и разумно: всё осталось на своих местах. Скажешь, нет?
Он поджал губы. Хмурясь, отвернулся и прошёл по палате. Большая, комфортная, она всё равно напоминала клетку с единственным окном. Остановившись около него, отец задумчивым взглядом посмотрел вдаль.
– Ждёшь извинений? – осведомился он спустя недолгое время.
– Я пришёл сюда не за этим.
– А за чем?
– Через пару дней я уезжаю, – встал рядом и тоже задумчиво вгляделся в подёрнутый дымкой дождя сквер при клинике.
На стекле расплылось наше с отцом отражение. Он был немногим ниже меня. Когда я был пацаном, нам частенько говорили, что мы похожи. Ложь. Мы с ним никогда не были похожи. Ни внешне, ни по характеру. И время только подчеркнуло это. Агния тоже не была похожа на него. Оно и неудивительно: к её появлению на свет он не имел никакого отношения. Единственным его ребёнком во всех смыслах был Влад.
– Останься, Данил, – неожиданно сказал отец и перевёл на меня взгляд. – Останься.
– Зачем? – резко, глядя ему в глаза.
– Ты мне нужен.
– Не нужен, – возразил я. – У тебя есть Агния, у тебя есть Жанна.
– Мне нужен ты.
Я невесело усмехнулся, но взгляд отца не изменился. Отрицательно качнул головой.
– Я тебе не нужен, – повторил ещё жёстче. – Ты в хороших руках. Только не тяни за собой прошлое. Никто не виноват в том, что случилось с Владом, отец. Или мы все виноваты… Какая на хрен теперь разница?!
Я пошёл к выходу. На почте у меня болтался билет до Мельбурна. Вчера тамошние парни предложили мне за хорошие бабки поучаствовать в нескольких откровенно рискованных заездах. Я согласился. Подумывал даже провисеть в Австралии пару недель после, а дальше… Что будет дальше, пока не загадывал. Либо Новая Зеландия, либо опять Мехико. Там-то мне точно было, чем заняться. И нужен я был там точно больше, чем здесь.
Перед тем, как уехать, хотел ещё поговорить с врачом и дать свои контакты. На всякий. Время, что я провёл здесь, стряхнуло пыль с действительно важного. Отец был для меня важен, хоть, по большому счёту, мы уже перестали быть нужны друг другу.
– Это Агния попросила тебя соврать? – остановил он меня вопросом в спину.
– Ей было шестнадцать, – медленно повернувшись. – Она была напугана до зелёных чертей. Но дело не в страхе, – отец молча смотрел. Вопроса «в чём тогда», не прозвучало вслух, но он висел в воздухе. – Она боялась, отец. Но боялась она, прежде всего, потерять тебя. Не ищи виноватых, мой тебе совет. Но если всё же будешь это делать – начни с себя.
Я уже открыл дверь, когда услышал шаги за спиной.
– Не уезжай, Данил, – отец преградил мне путь. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я вычеркнул тебя из жизни. Нужно было найти тебя, но гордость, чёрт подери, – он поморщился. – Проклятая гордость. Этим ты пошёл в меня. Мы много чего наговорили друг другу в прошлом да и в настоящем тоже. Много чего сгоряча. Но ты мне нужен. Мне нужен мой сын.
– Не нужен, – всё-таки отворил дверь. – Береги себя, отец, – хлопнул его по плечу и вышел из палаты.
Закинув сумку на заднее сиденье, я открыл багажник. Убрал так и не разобранный чемодан Агнии. Раз уж всё для себя решил, почему бы не отвезти ей вещи. Тем более сомнительно, что она придёт за ними сама, раз не сделала этого за месяц.
Захлопнул и наткнулся взглядом на идущую к дому Наташку. За всё это время она не появилась ни разу. Видимо, выдержка всё-таки кончилась.
– Уезжаешь?
– Тебе какое дело?
– Никакого, в общем-то, – мотнула она головой, кутаясь в пальто.
Выглядела она так себе. Мне показалось, что даже похудела. Хотя, может, дело было в длинном чёрном пальто.
Она вздохнула, подняла взгляд на дом.
– Зачем пришла?
– Просто так, – пожала она плечами. – Знаешь… – усмехнулась. – Когда я решила попробовать с тобой, думала, что ничего не потеряю. А на деле… – Она вдохнула и выдохнула носом. – Я ничего не нашла. Не нашла… – повторила, рассматривая мою машину. – А подругу потеряла. Глупо.
– Глупо, – согласился я и хотел сесть за руль.
– Агния не виновата, – когда я уже открыл дверцу, вдруг сказала она. Сперва не придал её словам значения. Подумал, что это касается их бабских отношений, но Наташа повторила: – Агния не виновата, Данил.
Что-то заставило меня посмотреть на неё. В момент, когда я столкнулся с ней взглядом, мне стало ясно: она имеет в виду совсем другое.
– Это я, – сказала она совсем тихо. – Почти все уже разъехались. Остались только я, Вика и Кира. Мы сидели в гостиной, а потом я пошла на кухню, чтобы принести мартини.
Она судорожно вдохнула. Я захлопнул внедорожник, так и не сев за руль. Поднявшийся ветер погнал по асфальту начавшие опадать листья. Лицо Наташи вдруг искривилось, и она всхлипнула. Её волосы заскользили по чёрному драпу, глаза моментально заволокло слезами.
– Влад… Он зашёл на кухню и сказал, что проснулся и не может уснуть, понимаешь? Подошёл и сказал, что не может уснуть, – голос её дрожал. Что ему скучно, что он хочет к нам. А я… я ответила, что раз скучно, пусть займёт себя чем-нибудь. Что занята и… и что нам не до него. А потом… – её плечи мелко затряслись. Она облизнула губы. – Хотела уйти, а он спросил, может ли поиграть у бассейна. И… и я сказала, что может. Мы немного выпили и… Я даже не подумала… Я сказала, что он может поиграть у этого дурацкого бассейна, понимаешь, Даня?! Это я… – она не договорила. Глухо, надрывисто зарыдала, мотая головой из стороны в сторону.
Я стоял и молча смотрел на неё. На какое-то мгновение ощутил желание обнять и успокоить. Но не сделал этого.
– Каждый раз я думаю о том, что должна была отвести его в комнату, – на несколько секунд она переборола слёзы. – Каждый раз я думаю, что должна была поставить мартини и отвести его в комнату, Даня. Каждый проклятый раз я думаю об этом. Мне было шестнадцать, мы выпили, но… Я должна была отвести его. Должна! Но… я не сделала этого. Я просто сказала, что он может поиграть у бассейна и забыла. А он… он…
– Он поскользнулся и упал в воду, – закончил я. – Ему было четыре, борта были мокрыми. Он поскользнулся и упал.
Она зарыдала. Стояла посреди дороги, а по лицу её катились слёзы. Ветер продолжал гнать листья, трепать её длинные волосы.
– Он меня любил… А я…
А она убила его. Я знал, что именно это она хотела сказать, но только потихоньку заскулила. Мог бы сказать за неё, но не стал.
Теперь всё встало на свои места. Для того, чтобы судить Наташу, я сам слишком часто поступал не так. И говорил порой то, что говорить было не нужно. Достаточно было вспомнить ночь с Агнией в мотеле.
Наташа сжала ворот пальто. Чего она ждала, я не знал. Понимания? Сочувствия? Утешения?
– Зачем ты рассказала мне?
– Потому что больше так не могу, – она пыталась подавить слёзы, и голос от этого звучал жалобно. – И… И не хочу. Не хочу… – одними губами.
Я не нашёл, что сказать ей. Да и нечего было говорить. Пальцы её на вороте пальто сжались сильнее.
– Иди домой, Наташ. И отпусти всё. Хватит.
– Ты расскажешь Агнии?
– Сама расскажешь, – снова открыл внедорожник и сел за руль.
– Я не смогу.
– Сможешь.
Уезжая, я видел её становящийся всё дальше силуэт. Она смотрела мне вслед, похожая на чёрного грача посреди осени.
Отца выписали вчера. Врач позвонил, как я и просил. Коротко рассказал, что к чему. В общем-то, ничего такого, что я бы не знал сам. У меня было два дня, чтобы вернуть билет, но я не сделал этого.
До вылета самолёта оставалось порядка трёх часов. Вполне достаточно. Достаточно, если бы я свернул в сторону аэропорта. Но в багажнике у меня лежал чемодан Агнии, а в Австралии он мне на хрен был не нужен. Поэтому я свернул в другую. Три часа… Можно было попробовать успеть. Если выжать под двести, вполне реально.
Я ехал с положенными шестьдесят, временами под восемьдесят. И совсем не в сторону аэропорта.