Влетела в класс, когда уже всем раздали листочки с вопросами для контрольной. У Ирины Силовны и так-то было лицо, смахивающее на параллелепипед, а при виде меня в фиалковых мешковатых шортах, как у Майкла Джордана, лицо учительницы преобразовалось в неведомую геометрическую фигуру. Она нависла над моей партой, находившейся на «Камчатке», шипя и припечатывая взглядом в спинку деревянного стула:
– Экзамен ты сегодня не сдаёшь, родителей в школу, вышла из класса! Клоунесса! – директриса указкой нацелилась на дверь. Казалось, что вот-вот и раздастся хлёсткий снайперский выстрел из учительского атрибута.
– Подумаешь, – я схватила худой портфель, чаще использующийся как сидушка, и испарилась, словно иллюзионист Кио. Ничуть не расстроенная, через ступеньку перепрыгивая, выскочила из душной школы. Вытащила велосипед, тренькнув звонком на руле, и хотела было вырваться навстречу ветру свободы, но планы спутало провидение и он – Ромка. В белой футболке навыпуск, со спичкой во рту, бегающей из одного уголка рта в другой, как белка. Его широкую грудь тискала заморская блондинка. «Эх, дать бы ей. Повезло, что нарисованная».
– Чё ты тут? – слезла с велика, изобразив невозмутимость и полнейшее равнодушие.
– А что нельзя? – неизменная спичка перекочевала в дерзко приподнятый уголок рта. Взглянув в его лунные глаза, вспомнила Франко Неро из любимого папиного вестерна про мстителя Джанго. От Ромки бешено разило самоуверенностью. «Зачем такому красавчику я? Любая, кому он подмигнёт, кинется в объятия». Сердечко предательски ныло, мозг сигналил: остановись, улыбнись, будь девушкой. Я:
– Ладно, давай, я поехала.
– Далеко поехала-то?
– Отсюда не видать, – огрызнулась.
– А, ну бывай! – отфутболил Ромка.
«Дура», – чертыхалась про себя. «Гордая же, ну и крути педали, пока не наподдали». Я снова гнала «Аист» так, что он взлетал на поребриках. Спина взмокла. Глотая встречный воздух, ветровка, полная надежд, надулась парусом. Я должна была рассказать Светке о нём. Немедленно. Только Светик знала толк в делах любовных.
– Све-е-ет, – едва отдышавшись, орала я под окном подруги, – выходи!
Через мгновение за зелёной шторкой мелькнула белая шевелюра, спустя час я хныкала оттого, что мой личный психолог вынес вердикт:
– Зачем ты ему нужна? Он же старше и сто пудов уже тёток тискает вовсю, а с тобой за ручку ходить и на звезды смотреть? Тебе только пятнадцать, вообще-то это – совращение малолетних!
– Ну, он такой… – я пнула камень носком потрёпанного кеда. Огрызок щебня обиженно плюхнулся в лужу после недавнего дождя, обдав нас брызгами.
– Ладно, знаешь, где он живет? Пойдём посидим в засаде возле парадной, посмотрим, чем дышит этот твой Роман. Имя-то дурацкое, сразу говорю, все Ромки дебильные, – Света дала понять, что знает толк в этих делах. Засучив треники, она плюхнулась на багажник позади меня.
– Водила, гони…– мы рванули в соседний двор, заливаясь смехом от собственных шуток, проводить расследование.
Ждать пришлось недолго. Притаились в кустах черемухи с торца дома, где лучший обзор. Совсем не миролюбиво жужжали осы, белоснежные серёжки осыпались с черемуховых кистей. Пудровый сладкий запах пьянил и щекотал ноздри. Его я узнала издалека. Как в той песне – по походке. Так развязно и уверенно, при этом с абсолютно прямой спиной, мог ходить только он. Закинув джинсовую куртку за плечо, Рома неторопливо шёл к дому, его оливковая кожа в лучах прощающегося с днем солнца особенно выделялась на фоне белой футболки.
– Тс-с, – дала я сигнал подруге.
– Это он? – её глаза вылезли на лоб. Светка щёлкнула языком с едва сдерживаемым раздражением. – Нечего тебе с ним ловить, вот увидишь, пошли отсюда.
– Он, он, – психовала я, отходя ближе к стене и пытаясь остаться незамеченной в сине-красной куртёнке среди белоснежных кустов.
Ромка кинул взгляд в нашу сторону. Замер на секунду, всматриваясь. В этот момент его окликнули. Женщина. Светка порывалась выскочить уже из кустов, нарушив конспирацию. Незнакомка повисла на шее Ромки. Полы её бежевого плаща порхали, как крылья капустницы, демонстрируя вельветовую красную юбку, чудом прикрывающую попу. Длинные ноги дамочки в белоснежных лаковых лодочках с алыми пряжками болтались в невесомости, а сильный Ромка уже кружил и чмокал её в щеки. Мы, переглянувшись, сделали вывод – альфонс. Она же старше его.