Волки Арбадона

Глава 5

Еще месяц назад я боялась идти к волкам. Боялась встречаться с ними. Меня постоянно мучила мысль: а что они про меня подумают? Что скажут, как посмотрят? А вдруг я им не понравлюсь?

И сотни других вопросов.

Теперь страха не было. Я просто знала, что должна это сделать. Прийти к ним с открытым сердцем и чистой душой.

Даже если волки встретят меня враждебно, я все равно не отступлю. Не имею права. Все выдержу, все снесу ради своей цели.

Ради возвращения Ардена.

– Идите в Лантсарру, – Агмунд планировал поход, раскидывая кости на дощатом столе. – Это недалеко. Туда переселился наш клан после гибели. Там ты найдешь волков, которые росли вместе с Арденом. Возможно, они помогут тебе уговорить остальных.

– А вы с нами не пойдете?

– Нет, – он покачал головой. – Мне туда путь заказан.

Я удивленно глянула на него:

– Почему?

Но Агмунд ничего не сказал. Молча поднялся и вышел.

После его ухода в кухне воцарилась тягостная тишина. Первой ее нарушила Фьерна.

– Отцу тяжело говорить о прошлом, – вздохнула она. – Он считает себя виноватым в том, что случилось со стаей. Ну и в Лантсарре много тех, чьи близкие погибли от рук карателей…

Я кивнула, показывая, чтобы она не продолжала. Все и так было ясно.

Агмунд пытался помочь моей бабушке и этим подставил своих людей. По его вине маги перебили половину стаи. Уже столько лет прошло, а он до сих пор этого себе не простил. Поэтому и живет здесь, в мертвой зоне, где все напоминает о его преступлении. И сына безропотно отдал на королевскую службу, а дочь – в Саартог. Он пожертвовал собственными детьми, чтобы уберечь собратьев от нового столкновения с магами.

Потому что как ни крути, а волки им проиграют.

– А ты пойдешь? – спросила я Фьерну.

– Конечно! Даже не сомневайся!

– И не боишься?

Она фыркнула:

– Кого мне бояться? Я не считаю, что отец виноват. Он сделал это не ради собственной выгоды, а как раз ради стаи! Много лет люди теснили нас с наших земель. Отбирали наши угодья. При нынешнем короле и вовсе загнали в болота. Нам нельзя жить в человеческих городах, торговать, заниматься ремеслами, образовывать гильдии. Нельзя учиться в человеческих школах. А королева Аналея обещала уравнять нас в правах с людьми! Неужели это не стоило риска?

Фьерна проговорила это горячо и искренне. Было видно, что свое мнение она готова отстаивать до конца. Но я не могла не спросить:

– Стоил ли этот риск жизни твоих друзей?

Она сердито запыхтела. Совсем как Мира, когда той нечего сказать.

К моему удивлению, сама Мирайя вела себя тише воды ниже травы. Рта не открывала и взгляд от пола не поднимала. У меня сложилось впечатление, что она о чем-то глубоко задумалась. Но расспрашивать ее не стала. Мне и самой было, о чем поразмыслить.

После скудного завтрака мы пошли собираться.

Фьерна выдала нам с Мирой по котомке из плотной холщовой ткани. Я закинула в свою смену одежды, кожаные мокасины, средства гигиены и еды на три дня.

Чтобы продукты в пути не испортились, мы решили ограничиться хлебом и сыром. Идти предстояло по лесу, Агмунд пообещал, что там мы найдем ягоды и грибы, а Фьерна вполне сможет поймать зайца на ужин.

У каждой из нас еще была фляга с водой, выдолбленная из узкой грушевидной тыквы и оплетенная тонкой лозой. Вода в ней приобретала сладковатый фруктовый привкус.

К обеду все было готово. Но, поразмыслив, мы решили выступить на рассвете. Так удастся больше пройти.

Остаток дня мы провели в обсуждении мелочей.

– После того как Фрагарду уничтожили, – сказал Агмунд, – волки переселились в Лантсарру к Хольберту Бурру. До него три дня пути. Лес у нас тихий, можете не бояться. А если какой зверь на ваш след нападет, то запах Фьерны будет лучшей защитой. Зверье боится нас, чует силу.

Я внимательно слушала и запоминала.

– Идите все время на север, – он продолжал напутствовать. – За Волчьим глазом – это самая яркая звезда на небе. Ни с какой другой ее не перепутаешь: она появляется на закате одной из первых и пропадает, когда уже солнце встает.

“Эльзире”, – мысленно отметила я. Так маги называют эту звезду.

Агмунд назвал несколько имен. Эти волки, как он считал, уважают и ценят Ардена. Конечно, вряд ли они с первого раза смирятся, что его избранницей стала человечка, да еще маг. Но Фьерне наверняка не откажут. По крайней мере, выслушают.

– Потому что она волчица?

– Не только. Она весса – привратница Аруи.

– Аруя – это же мифический остров, где живут боги? Но я думала, оборотни поклоняются духам предков…

– Правильно думала, – хмыкнул Агмунд, поглядывая на дочь. – Но боги намного сильнее духов.

– И опаснее, – почти неслышно буркнула Мира.

Я пропустила эту реплику мимо ушей. Куда больше меня взволновало то, что произнес Агмунд:

– Жаль, конечно, что ты не беременна…

– Что?!

– …было бы проще.

От этих слов сердце заколотилось тревожно и нервно.

– О чем вы? – я перевела взгляд с лица старика на Фьерну.

Та кивнула:

– Отец прав. Если бы ты носила ребенка Ардена, было бы проще уговорить стаю помочь нам.

– Не думаю, – в памяти всплыли слова бабушки. – Оборотни не любят полукровок, как и люди.

– Полукровок не любят, – согласился Агмунд. – Но ты не просто человек, ты маг. У магов не рождаются полукровки.

– То есть? – я недоуменно моргнула. – А кто тогда?

– Ребенок сам выбирает, кем ему стать, – он развел руками.

– Девочка выбирает суть матери, а мальчик – отца, – пояснила Фьерна. – Но у оборотней первыми чаще рождаются мальчики. Так что, будь ты беременна, наверняка бы сейчас носила волчонка.

Я прикрыла руками живот. Это был бездумный жест, инстинктивный. Душу сжала горечь сожаления.

– Может, это и к лучшему, – прошептала я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Живот бы сейчас только мешал.

К тому же неизвестно, можно ли использовать магию во время беременности. В Академии этому не учили. А я бы не хотела навредить сыну Ардена.

– Ничего, – Фьерна подбодрила меня улыбкой, – вот вернем Ардена, сразу наделаете детишек!

– Еще зайца не поймала, а уже говорит, какой вкусный! – проворчал Агмунд.

Но в его тоне не было осуждения. А голос предательски дрогнул.

Все-таки старик был не таким суровым кремнем, каким хотел казаться. Смерть сына основательно подкосила его. А сейчас я увожу его дочь. Он мог бы ей запретить. Уговорить вернуться в Саартог, чтобы исполнить договор с Барденом. Но не сделал ни того, ни другого.

За это я была ему благодарна.

Когда за окном стало темнеть, мы разошлись по комнатам. Я спала в комнате Ардена, Агмунд – на кухне за печкой, а Мира с Фьерной в горнице над подклетом.

Но среди ночи меня разбудило странное шебуршание. Находясь в полусне, я увидела, как дверь слегка приоткрылась, и в узкую щель просочилась Мира. Ни слова не говоря, она забралась ко мне на постель.

– Все, не могу больше! – выдохнула, мотая головой с такой силой, что ее волосы разлетелись в разные стороны.

– Чего не можешь? – я попыталась перевернуться на бок и спать дальше.

Но она не дала этого сделать.

– Смотреть, как вы с этой Фьерной любезничаете! Она прям уже лучшей подружкой стала! А как же я?

Я изумленно уставилась на нее. Эта мелкая язва в чем-то меня обвиняет? Еще и губу надула, как капризный ребенок.

– Ты же сама все время молчишь. Ничего не рассказываешь, еще и ведешь себя так, будто вокруг одни враги.

– Вот поэтому я и пришла! – губа оттопырилась еще больше.

– Куда? – не поняла я.

– К тебе.

– Зачем?

– Поговорить.

Я пару секунд осмысливала услышанное, потом устало вздохнула:

– Знаешь что, шла бы ты… спать. Завтра поговорим.

– Нет, сейчас. Иначе я не усну. Понимаешь, я с самого бегства из Академии ни о чем другом не могу думать. Мне очень нужна помощь, но кроме тебя посоветоваться не с кем, а оборотням я не доверяю.

– Почему? – опешила я.

– Потому что это из-за них мы с тобой сюда попали. Это оборотни виноваты во всем, что с нами случилось! Как я могу им доверять?

Похоже, Мира была сейчас в той стадии отрицания реальности, которую я проходила во время первого пути в Саартог. Тогда я тоже считала именно оборотня причиной всех моих бед. Это ведь он выдернул меня из привычного мира и сделал бесправной лейвой.

Я вспомнила всю глубину ненависти и обиды, которые меня захлестывали, и проворчала:

– Ладно. Рассказывай, что там у тебя.

Глава 6

Мира повозилась, устраиваясь в изножье кровати, а потом начала говорить.

– Я выросла в трущобах Орхангака. Родителей у меня никогда не было, – произнесла она с болезненной горечью. – Мать отказалась от меня сразу после рождения. Подкинула на крыльцо приюта. Настоятельница говорила, это из-за моего характера. Мол, матушка сразу во мне разглядела хулиганку, потому и отказалась…

– Глупости, – фыркнула я, перебивая, – у младенцев еще нет никакого характера. Тем более в первый день жизни.

Мира вздохнула. Видимо, эта тема была для нее болезненной.

– Я верила настоятельнице. По крайней мере, поначалу. И старалась быть послушной девочкой, чтобы мама узнала, какой хорошей я стала, и забрала меня домой. Но никто за мной не приходил. Зато другие дети пользовались моей покладистостью. У меня отбирали еду, отправляли на самую грязную и тяжелую работу. Меня били. А я только плакала по ночам. Но потом поняла, что настоятельница лжет. Что моей матери плевать на меня, а может, ее уже и вообще на свете нет. И я начала защищаться.

Мира сжалась на краю моей кровати, но голос ее звучал жестко. Я представила маленького нахохленного воробышка, вынужденного бороться с целым миром, и почувствовала жалость к той неведомой маленькой девочке, которой когда-то была мара Тьмы.

Мирайя поймала мой взгляд и отвернулась к окну. Жалости она не терпела и сама никого не жалела. Это я давно поняла.

Теперь она сидела вполоборота ко мне, так что мне оставалось лишь разглядывать ее профиль.

В какой-то момент показалось, что она сейчас встанет и уйдет. Но, видимо, желание поделиться наболевшим оказалось сильнее гордости. Мира продолжила.

– Больше я никого не слушала и никому не верила. Да и из приюта вскоре сбежала. Долго бродяжничала, питалась объедками или воровала, ночевала в… разных местах. А потом добралась до Рунгхара – столицы Орхангака. Там встретила других бродяжек. Мы сколотили уличную банду. Сначала воровали только еду на базаре. А потом попались на глаза настоящим бандитам, и нас посадили на оброк. Ты знаешь, что такое оброк, Инна?

Вопрос прозвучал неожиданно. Я начала вспоминать уроки далекой истории. Кажется, это было что-то легкое и приятное для крепостных крестьян по сравнению с невыносимой “барщиной”.

Но у Миры отношение к оброку оказалось иным. Голос ее зазвучал глуше, в нем начали проскальзывать шипящие нотки. Будто она хотела превратиться в змею и задушить своих обидчиков.

– Нам пришлось отдавать половину добычи. Но эта половина в несколько раз превышала все украденное нами раньше. Если мы приносили мало, нас наказывали. По очереди. А Бренна вообще забили до смерти у нас на глазах. Главарь решил, что это нам необходимо. В назидание, так он сказал.

Она сердито смахнула выступившие слезы и продолжила.

– Нас заставили грабить чужие дома. Нападать на экипажи. Брать заложников ради выкупа и много чего еще. Мы все это делали, потому что тогда наша жизнь была против жизни незнакомых людей или имущества. У нас не было выбора. Однажды мы решили сбежать, но на нас натравили стражников. Устроили облаву и отлавливали, как крыс в подвале. Я не знаю, что случилось с остальными. Мы разделились. Меня прижали к стене в грязном закоулке. Они так гоготали, обсуждали меня и рассказывали, что сейчас сделают. Четверо меня держали, а пятый начал снимать штаны…

Мирайя замолчала, переводя дух, а я сидела, будто закаменев. А ведь раньше считала, что это мне пришлось нелегко. Даже и представить не могла, через что прошла Мира. Но и магия спонтанно пробуждалась лишь в момент наивысшей опасности для носителя.

Просто моя “наивысшая опасность” существовала лишь у меня в голове. Но тогда я не знала Ардена и того, почему он похитил меня. Он был врагом, и я от него защищалась. Хотя реальная опасность мне в тот момент не грозила.

Если бы магия не пробудилась в Мире, для нее все закончилось бы по-настоящему ужасно.

– Что было дальше? – она молчала слишком долго, и я не удержалась, напомнила о себе.

Мирайя взглянула на меня так, словно и вправду забыла о моем существовании. А потом обхватила себя руками, сгорбилась и покачала головой.

– Знаешь, я ведь догадывалась, что однажды это случится. Не один, так другой. Мы жили как крысы в гнезде, спали вповалку. Чтобы никто не знал, что я девушка, я носила мужскую одежду и брила голову налысо. Боялась насилия… Но в тот раз меня спасло вовсе не это…

– А что?

– Магия. В тот день я этого не поняла, потому что потеряла сознание. А когда очнулась – только пепел вокруг кружился. И сил совсем не осталось, даже на ноги встать. Я так и сидела в том закоулке, пока меня не нашли другие стражники. Никаких следов от тех пятерых не осталось, поэтому меня не могли обвинить в убийстве. Но забрали в участок и долго допрашивали. А я молчала. Не хотела, чтобы меня казнили. Я тогда еще не знала, что приговор уже вынесен, потому что выброс магии был виден на всю столицу. И на щеках появились черные звезды. В общем, меня объявили ведьмой и приговорили к казни. Но в последний момент казнь заменили на вечное служение в храме. Потому что пришли жрецы и объявили, что богиня Равновесия избрала меня своей вессой.

– А вессы неприкосновенны, – пробормотала я.

– Условно. Но я была рада, все лучше, чем смерть. Правда, недолго радовалась. Оказалось, что в храме ненамного лучше, чем в тюрьме. Я провела там два месяца. Меня готовили к обряду посвящения, говорили, как мне повезло. Только я не верила. Я видела одну из храмовых весс. Случайно. Она выглядела жалко. Ее использовал главный жрец, но вовсе не для служения богине, а для собственных прихотей. Она даже не сопротивлялась. Как будто ей было все равно. Я смотрела на это и понимала, что со мной будет то же самое, если ничего не сделаю. Но сделать ничего не могла. Знаешь, какой беззащитной себя чувствуешь, когда пытаешься призвать силу, живущую в тебе, а она не откликается?

Разумеется, я знала. Сколько сама старалась, пыталась показать тарам свой резерв, который все считали огромным, но мне он никак не давался.

У нас с Мирой было много общего.

– Как ты встретила охотника?

– Он сам меня встретил, – жестко усмехнулась Мирайя. – Когда меня везли к месту обряда, пробрался ко мне в палатку. Не знаю, как ему это удалось, ведь меня охраняли день и ночь. Сказал, что знает, куда меня везут, и что со мной будет дальше. А он может меня вытащить.

– И ты поверила? – удивилась я.

– Нет, конечно, – ее усмешка стала злее. – Я думала, что сбегу от него, как только мы окажемся в безопасном месте. Но едва охотник перенес меня в лес, как на нас напали. Потом я уже от тебя узнала, что мы с ним попали в Ранкалию, а нападавшие – это маги. Ты сама знаешь, что их было много. Они избили охотника и оставили без сознания на обочине. Я пыталась сбежать, но меня усыпили. Очнулась уже в той крепости. А там ты. Я была уверена, что тебя подсунули, чтобы я не рыпалась. А ты сразу начала про побег. Я тебе не верила, но решила не спорить. Если бы ты оказалась крысой, я бы убила тебя, прежде чем сбежать.

Последние слова Мира произнесла с мрачной решимостью.

Я вздрогнула. Не думала, что она была так радикально настроена.

– И смогла бы убить меня? – прищурилась, оценивая степень риска.

Мирайя пожала плечами.

– Тогда мне казалось, что смогу. А сейчас не знаю. Я тогда толком себя не помнила. Какие-то обрывки блуждали в голове. Не память, а решето. Будто кто-то нарочно стер мои воспоминания. Еще и ничего не понятно, кто друг, кто враг, что вообще происходит, куда меня везут. Да и ты из ниоткуда взялась. Вот я и не знала, как быть. Память полностью вернулась только недавно. Помнишь, когда я купол держала в Сартоге?

Я кивнула. Ту эпопею с побегом сложно забыть.

– Я тогда перетрудилась. Кичилась, что это легко, но что-то во мне надломилось. Слишком много магии израсходовала. А потом почувствовала, что черпаю уже из собственной жизни, и разорвала цепь, которой держала купол. Поначалу я ничего не замечала, да и магия восстанавливалась быстро. Но вместе с ней начали возвращаться и воспоминания. Поверь, это очень тяжело. Я словно заново все переживала. А недавно…

Мира снова замолчала, кусая нижнюю губу. Я поняла, что самое важное она только собирается мне сказать. А все, что было прежде, это так, прелюдия.

– Мира, – позвала я напряженным голосом. Дождалась, пока она на меня посмотрит, и спросила: – Что случилось недавно?

– Недавно я начала слышать зов. Во сне. Я думаю, это Рандир меня зовет.

– Дохлый цверг! – вырвалось у меня.

Только магической связи с принцем Арбадона нам не хватало.

Глава 7

Что ж, по крайней мере, теперь у всех странностей Мирайи появилось логичное объяснение. А как еще должен вести себя человек, который очнулся в незнакомом месте, на пару с непонятной девицей, и первым делом выяснил, что его похитили? Не удивительно, что она пыталась меня придушить. Я бы тоже, наверное, так поступила.

Хотя почему “наверное”? Я ведь всерьез пыталась прибить Ардена. И прибила бы, если б смогла.

– Ты на меня не сердишься?

Мира наблюдала, как я наматываю круги по комнате. От окна к двери и обратно.

– Нет. Но это не отменяет того факта, что у нас проблемы. – Я замерла перед ней, уперев руки в бока. – Почему ты думаешь, что слышишь зов Рандира?

– А кто еще может меня звать? Я чувствую стихию Света. Она одна может взаимодействовать с моей.

– С чего ты это взяла? – прищурилась я.

За короткое время, проведенное в Академии, Мира вряд ли могла что-то узнать о своих силах. А в храме ее тоже не учили использовать магию.

Она призадумалась. Затем подняла на меня растерянный взгляд:

– Не знаю. Это просто у меня в голове.

– Интересно… А что еще в твоей голове?

– Ну…

Мира села в позу для медитаций и прикрыла глаза. Ее пальцы сложились в первую арну. Причем так естественно и легко, будто она занималась этим всю жизнь.

Я даже слегка напряглась, пока за ней наблюдала.

– Я чувствую Свет, – заговорила она негромко, – чувствую его запах. Он пахнет лесом после дождя, свежей зеленью… лугом… Прямо как принц…

Что-то не замечала за Рандиром пристрастия к подобным ароматам. Обычно от него пахло более дорого и изысканно. Чем-то восточным.

Но ведь Мира говорит о запахе магии!

– А чем пахну я?

Она открыла глаза. Ее зрачки были расширены и заливали всю радужку.

– И ты тоже. Свежесть. Зелень. Холодная вода…

Я на всякий случай сунула нос за ворот рубашки и втянула свой запах. Но ничего из того, что назвала Мира, не учуяла. Она каким-то невероятным образом слышала запах магии. А я могла видеть стихии в красках. Так вокруг мары Тьмы всегда дрожал насыщенный лиловый ореол. Такой темный, что казался почти черным. Вокруг Рандира мерцало сияние. Оно напоминало мне свет фар сквозь густой туман. У Делианариса, как у мага Воздуха, аура была бледно-голубой, а его ментальные способности проявлялись в ней серебристо-стальными искрами…

Тьфу ты, зачем его вспомнила?

– Вот! – возглас Миры прервал мои мысли. – Снова!

– Что “снова”? – я подлетела к ней.

– Почувствуй!

Она схватила меня за руку и сжала с такой силой, что я едва удержалась от вскрика. А через миг почувствовала, как сквозь меня проходит чужеродная сила.

Это было странное, пугающее ощущение. Которое, между тем, хотелось испытывать вновь и вновь.

Мирайя права, Тьма может взаимодействовать только со Светом. Все остальные стихии она просто подавляет или отключает напрочь. В то время как Свет, наоборот, усиливает их и соединяет.

Сейчас сквозь меня проходила Тьма. Но совсем не кромешная. Я чувствовала в ней проблески Света. И это был не мой Свет…

“Ми-и-ира-а…” – меня коснулось далекое эхо. Невозможно было понять, чей это голос. Но он звал, просил, умолял. “Ми-и-ира-а…”

Вздрогнув, я попыталась освободить руку. Но хватка Мирайи стала сильнее.

– Слышишь? – прошипела она жутким тоном. – Вот! И я слышу! Каждую ночь с тех пор, как мы здесь.

А затем вдруг с капризным видом добавила:

– Вот чего он ко мне прицепился?

– А может, не он.

Мира все же отпустила меня, и теперь я разминала затекшие пальцы.

– А кто?

– Подумай. У Хоргена тоже стихия Света. А еще он верховный маг и глава Ковена. Это вполне могут быть его проделки. Надеюсь, у тебя хватило ума не откликаться?

Я в упор уставилась на нее.

Взгляд Миры тут же забегал.

– Ну… это… за кого ты меня принимаешь?

– Все ясно. Значит, завтра по-любому надо уходить.

Тяжело вздохнув, я села рядом с ней на кровать. Посмотрела на дверь, из-за которой уже давно доносилось сопение, и позвала:

– Заходи. Хватит там уши греть.

В комнату тут же бочком протиснулась Фьерна. Они с Мирой обменялись быстрыми взглядами, и оборотница примостилась с другой стороны от меня.

– Думаю, пересказывать тебе не надо? – осведомилась я.

Фьерна потрясла головой. Волчий слух был достаточно чутким, чтобы не пропустить ни слова из того, что рассказала Мира.

– Отлично. Значит, сбудется то, чего так боится твой отец, – продолжила я. – Сюда скоро придут. Мы должны уговорить его пойти с нами.

– Он все знает, – тихо сказала Фьерна. – Вы слишком громко разговаривали. И он никуда не пойдет. Это его решение.

– Но маги его убьют! – я снова вскочила. – Мне не нужна еще одна смерть на моей совести! Если надо, я скручу его силой и потащу!

Она покачала головой:

– Тебе не придется этого делать. Когда мы уйдем, он сожжет дом и всю деревню. А сам укроется в лесу.

– Но… зачем?

Я в изумлении глянула на окно. Там, за тусклым стеклом, виднелась ночная улица. Пустынная, нежилая. Дома-призраки, жуткие заросли мертвицы…

– Только огонь может сбить магов со следа. Отец сказал, что шаман не может покинуть землю предков. Если он сделает это, то лишится всех сил. А ему сейчас никак нельзя их терять. Поэтому он уйдет в лес, на капище, и будет взывать к Шаннархе, чтобы она отпустила Ардена из Серых пустошей. Это все, что он может сделать для сына…

Голос Фьерны затих. А я поняла, что осталось несказанным: старик уже начал осуществлять свой план.

– Ладно, – я потерла виски. – Давайте тогда попробуем поспать хоть чуть-чуть. До рассвета еще далеко.

Подруги согласились. Но ни одна из них не ушла. Мы забрались в кровать втроем, причем меня всунули посередке. И надо ли говорить, что уснуть я не смогла?

Хотя этой ночью никто не спал. Слишком много тревоги чувствовалось в воздухе. А еще под окнами бродил старый Агмунд и шуршал вязанками с хворостом. Я слышала, как он обкладывает ими дом. И не могла отделаться от мысли: а что если он подожжет их, пока мы спим?

Глупо, конечно. Но после всего, что случилось, я больше никому не могла доверять. Даже себе…

Едва начало светать, мы с девчонками выбрались из постели. Молча оделись, молча вышли на кухню. Там уже ждала растопленная печь, скворчащие на сковороде оладьи и наши котомки, собранные с вечера.

За столом, хмурый и строгий, сидел Агмунд. Его вид меня поразил. Сегодня старик нарядился в вышитую льняную рубаху, поверх которой накинул меховой плащ. Седая борода была тщательно вычесана, умащена маслом и частично заплетена в несколько тонких косиц. То же самое он сделал и с головой. А на лоб натянул серебряный обруч с узором из дубовых листьев и желудей.

– Папа, – пискнула Фьерна.

– Ешьте, – проскрипел он, – и уходите. Остальное я сам тут сделаю.

Поднявшись, он вышел из кухни.

Когда хлопнула дверь, ведущая на улицу, я посмотрела на Фьерну.

– Его наряд, он же что-то означает? – спросила шепотом.

Она кивнула:

– Да, шаман еще и вожак стаи. Сейм. Но нашей стаи больше нет. Когда маги перебили большую часть черных волков, выжившие присоединились к красным волкам, живущим в Лантсарре, и за эти годы смешались с ними. Чистокровных почти не осталось.

– Значит, твой отец решил остаться со своей стаей, – поняла я.

На душе стало тоскливо.

Вот почему Агмунд заживо похоронил себя в этом месте. Не только из чувства вины. Шаман не может покинуть земли предков. Духи не простят. Вожак не бросит свою стаю, даже если эта стая мертва…

Преданность старого волка была достойна уважения.

Я опустила голову и уткнулась в тарелку с оладьями, которую подсунула Мира. Но мысленно пообещала себе: не важно, насколько враждебно нас встретят в Лантсарре, я сделаю все, чтобы волки меня услышали. Все, чтобы Арден вернулся.