– Нам хватит заплатить за твою учебу? – я смотрел на то, как Каиса считает под лампой наши деньги, которые удалось скопить. За прошедшие две недели синяк ее уже практически полностью спал.

– Хватит, – кивнула она, и я выдохнул. В общем-то, облегчение было временное, все-таки через три недели нужно платить снова, и ровно такую же сумму. – Как твоя спина? – она спрятала в свою сумку деньги и подняла на меня взгляд.

– Все хорошо, – улыбнулся ей я, хотя мне и хотелось вместо этого завыть от боли, впившейся, словно когтями, в поясницу.

– Ты уверен? – уточнила сестра, но я только кивнул.

Она знала, что я врал, а я знал, что об этом знает она. Но мы говорили с ней тысячу раз об этом – найти работу лучше, будучи сыном своих «отлично» известных родителей, не имея при этом образования или практических навыков, я не мог. Пойти учиться не мог – у нас на это не было денег. А потому все, что я мог – это дать выучиться хотя бы ей. Я хотел, чтобы та работа, которую сможет найти она не была унизительной или тяжелой.

– Готова к завтрашнему учебному дню? – спросил я, переводя тему разговора.

– Да, я все сделала, – улыбнулась, ободряя, она мне.

– Почитаешь мне вслух? – попросил я.

– Конечно, – и она протянула мне руку, чтобы помочь подняться.

Я никогда не просил помощи, но был благодарен ей за то, что она делает.

Опираясь на ее плечо, я добрался до своего матраса, лег на спину, сдерживая прорывающийся сквозь зубы тихий стон. А сестра принесла лампу с кухни, установила рядом со своим матрасом, нашла единственную нашу книгу, еще не проданную в счет чего-нибудь более полезного, и принялась читать.

Читала она, если честно, ужасно – по слогам, на ходу иногда додумывая несуществующие буквы, что в ее возрасте уже считалось, как минимум, неправильным.

Но я слушал, иногда поправляя. Я эту книгу знал почти наизусть.

А когда она устала и уже отвернулась спать, я вдруг услышал тихий шепот.

Я хотел повернуться, но мне было слишком больно, а потому я только повернул голову.

Габриэль. Она, скрестив ноги, сидела под лампой, в ее руках была раскрытая книга.

– Параграф четыре. В тысяча двести пятом году велеты были разбужены неизвестным явлением, до сих пор не установленным нашими учеными (информация достоверна на пятое число месяца Солнца, тысяча семьсот двадцать четвертый год)… – она подняла на меня взгляд, когда поняла, что я смотрю на нее.

– Ты что здесь делаешь? – спросил я. Надо признаться, эти пару недель я думал о ней, но она сама не появлялась – ни во сне, ни наяву.

– Читаю, – она показала мне книгу и улыбнулась. – Мы там, между прочим, были.

– Где там? – переспросил я хрипло. Черт, были б силы, я бы встал и…

– Когда велеты проснулись, – пояснила Габриэль мне, но яснее, естественно, не стало. – Белбог покинул миры, и они… – она нахмурилась и мотнула головой. – В общем, сейчас это неважно.

– С чего ты взяла, что я там был? – переспросил я.

– Я была там с тобой, – она отложила книгу в сторону и поднялась на ноги. – Пойдем со мной, – подошла ко мне ближе.

– Зачем? – поинтересовался я, хотя и желал в данный момент сразу двух противоположных вещей: выгнать ее к черту и протянуть руку и просто коснуться одновременно.

– Я хочу помочь тебе, – просто сказала она.

– Чем помочь? – переспросил я, когда она протянула мне руку, чтобы помочь подняться на ноги.

– Не знаю, в курсе ли ты, но всего пару часов назад умер хозяин той мясной лавки. И, готова поспорить, его сынок тут же побежит жаловаться на тебя, едва придет в себя, – я приподнялся на локтях, пытаясь разглядеть ее лицо, но не смог этого сделать и снова упал на матрас.

– Он не сделает этого, – пробормотал я и зажмурился от нового приступа боли.

– Уверен? – она села рядом со мной, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Правда на нашей стороне, – только и ответил. Зачем нам бежать, если мы правы?

– Тебе больно? – Габриэль вдруг перевела тему, и я почувствовал, что она положила ладонь мне на грудь.

– И как ты догадалась? – я попытался скинуть ее руку, но только скривился от нового приступа боли. – Уходи. Просто уйди. Мне нужно хоть немного поспать.

– Возьми, иначе не сможешь уснуть, – и девушка протянула мне кусочек ваорани, я взял его из ее рук.

– Зачем ты пришла на самом деле? – спросил я перед тем, как провалиться в сон и не успел услышать ее ответа. Хотя, зачем он был мне нужен именно от нее? Я и так знал – тот меч, который Габриэль забрала пару недель назад, снова появился в моем сне, а значит, и наяву.

В эту ночь я спал. Снова был на берегу озера, но ее, девушки-ангела, рядом со мной не было.

– Нат? Значит, его зовут Нат? – голос Габриэль раздавался совсем близко, но при этом в каком-то отдалении.

Я открыл глаза, с удивлением отмечая, что боль не раздирает меня, но все же слабо дает о себе знать, это во-первых. А, во-вторых, я обмотан какими-то белыми тряпками, пропитанными чем-то весьма вонючим.

– Каиса! – позвал я. – Я же просил не звать травника! – сестра выглянула из коридора, таща с собой и лампу – единственный наш источник освещения, кочующий из комнаты в комнату. – Сколько ты отдала за него?

– Она не звала травника! – следом за ней появилась… Габриэль!

– А ты что здесь делаешь? – я легко сел, а потом и поднялся на ноги, чувствуя, как тряпки медленно сползают со моей поясницы, возвращая, похоже, тем самым мою боль.

– Помогаю, – пожала плечами девушка-ангел.

– Тебе стало лучше? – с надеждой спросила Каиса. Она подошла ближе и замотала меня в тряпки обратно.

– Немного, – нехотя признался я, поднимая взгляд на Габриэль. – Твой меч, он там, – я указал на свой матрас, – под ним.

– Я не за мечом вернулась, – отозвалась девушка-ангел, даже не сдвинувшись с места.

– Мне пора идти, – сестра отступила от меня немного, окидывая оценивающим взглядом. – Но мы с Габриэль приготовили тебе завтрак…

– Мы с Габриэль? – эхом переспросил ее я, но она опустила взгляд.

– Она ведь помогла тебе, вот я и подумала… – смущенно заговорила сестра, но я оборвал ее.

– Я разберусь, – чувствовал, что, едва тряпки вернули на место, боль отступила снова. Я бросил взгляд на девушку-ангела, но ее уже не было. Опять сбежала?

– Будь осторожнее, – Каиса быстро обняла меня, отдала мне лампу, подхватила свою сумку.

– Ты тоже, – кивнул ей я, и она ушла. А мне…

Мне нужно собираться на работу. И опять мне было совсем не до того, чтобы разбираться с этой… Сумасшедшей?

Я вышел на кухню, воткнул в розетку лампу.

Габриэль была здесь, она поставила на стол передо мной тарелку с едой. Без мяса, правда. Но к этому уже можно было бы и привыкнуть.

– Нат, – она улыбнулась мне, пока я садился напротив нее и пододвигал к себе тарелку.

– Спасибо, – я посмотрел на девушку-ангела. – Но зачем?

– Я знаю, что не смогу вернуть тебе память. Твоя душа коснулась разрушительной души Чернобога, поэтому… – она осеклась, наткнувшись на мой скептический взгляд. – Я знаю, что ты вряд ли мне поверишь…

– Это уж точно, – вздохнул я, принимаясь за поданное.

– Тогда я просто хочу тебе помочь, – и она села напротив меня. – Выпей, – и она пододвинула ко мне еще и кружку с какой-то коричневатой жидкостью.

– Что это? – я принюхался и скривился. Да, воняла эта жижа еще хуже, чем повязка.

– Это поможет, просто доверься мне, – я с сомнением посмотрел на сумасшедшую, потом на наполненную до краев чашку, бросил взгляд на действительно помогающую повязку. – Ты же не сможешь весь день носить ее, – она проследила за моим взглядом.

– Ладно, – и я залпом осушил кружку. Черт, эта дрянь была еще и горькой!

– Запей, – Габриэль улыбнулась и протянула мне другую чашку, просто с водой. Видимо, глядя на мою физиономию.

– Спасибо, – прохрипел я, глотая воды.

– Тебе пора, верно? – она бросила взгляд на тикающие над нашими головами на стене часы, которые я изо всех сил предпочитал не замечать – слишком быстро, как правило, они указывали время, когда пора снова уходить.

– Да, верно, – проследил за ее взглядом я. Поднялся на ноги, отцепил от себя тряпки, кинул их в раковину. – А ты… – я снова выглянул в коридор и остановился, все же не глядя на нее. – Ты будешь здесь, когда я вернусь? – у меня было множество вопросов, и ни единой лишней минуты, чтобы узнать ответы на них… Сейчас.

– Да, – только и кивнула Габриэль в ответ.

– Спасибо, – и больше мне не хотелось выгонять ее. Я почувствовал, что боль меня совсем отпустила.