Выбор…

– Ты бледная, но, – замолкает, во взгляде вожделение, – рад, что угадал. Красный тебе к лицу.

– Спасибо.

– Это всё? Вчера ты была такая разговорчивая.

Творог деревенский: раньше ела такой у бабушки.

– О, прости, как там: когда я ем, то глух и нем?

Думает, что контролирует ситуацию. Показная манерность, кипельно-белая футболка. Мистер Совершенство. Спокойно продолжаю есть. По крайней мере вкусно. Не торопясь намазываю масло на тост. Похоже, у него начинают сдавать нервы: ничего не ест=, зорко следит за мной и барабанит пальцами по столу.

– Знаешь, – наконец нарушаю молчание я, – кажется, ты кое о чем забыл.

– И о чём же? – в глазах вспыхивает интерес и подозрение.

Мне уже давно не страшно, скорее смешно. 0:1.

Протягиваю руку: «Аделина Тихонова. С кем имею честь?».

На секунду замешкался. Отбивает мяч: «Марк Гордеев».

Продолжим.

– Мне 25, я работаю…

– Проектным менеджером. Приехала в Москвку из области около 2-х лет назад, устроилась в крупную фирму. Сказать, как называется? Продвигалась по службе, но вот счастья-то нет. – Делает эффектную паузу. 1:1.

– Так написано в моем личном деле?

Хмыкает.

– Простая логика: дурацкие тесты в интернете, покупка книг по саморазвитию, узкий круг общения, проблемы в личной жизни…

Подмигивает.

– Хоть сейчас в петлю. Ну а ты?

– Игра не удалась. Все тузы у меня, Лина. Скучно. – Притворно зевает.

– Знаешь, ты можешь взломать компьютер, телефон, но…Посмотри на меня. Уверен, что сложил мозаику правильно? 2:2.

Улыбка тускнеет. Опускает глаза, затем поднимает голову, усмехается и говорит: «Похоже я что-то упустил. Картинки не совпадают». Мысленно выдыхаю.

– Нельзя упустить то, чего нет. Казаться и быть – разные вещи. – Делаю ударение. – Наверняка тебе это знакомо.

Задумчиво передвигает чашку с кофе. Молчим.

Я не люблю змей за непредсказуемость. В этом они похожи: никогда не знаешь его следующий шаг.

Выходит из-за стола и встает у меня за спиной. Сердце начинает биться быстрее, руки леденеют. Испугаешься и умрешь. Змеи чувствуют страх. Опускает руки мне на плечи. Не обращаю внимания. Спускает одну бретельку, другую. Мое лицо искажается от боли. Хорошо, что платье сидит плотно. Разворачивает меня вместе со стулом, подает руку, помогая подняться. Господи, помоги. Тяжелый воздух вот-вот вспыхнет. Мне трудно дышать. Как в замедленной съемке вынимает заколку, волосы падают на плечи. С ужасом понимаю, что, несмотря на всё неприятие, физическое влечение у меня есть. Это открытие, как ушат холодной воды. Глубоко вдыхаю и не могу выдохнуть. Вся стратегия рушится, я выбита из колеи. Поднимаю глаза. Взгляд стал другим. Осторожно приобнимая, привлекает меня к себе: «Кажется, не только я ошибался».

Сидим на диване, подобрав ноги, как закадычные друзья. Атмосфера изменилась кардинально: спокойно и даже уютно.

– И все-таки, почему Венеция?

– Я хотела туда давно, но это казалось нереальным. Время шло, стала забывать, да и вообще, – улыбаюсь, – вся эта мода на Италию.

– Поддалась моде?

– Сначала думала, что да, но потом…Знаешь я люблю путешествовать. Это освежает. Проблема в том, что не всегда знаешь, чего хочешь. А тут…Включила телевизор – Венеция – побежали мурашки – надо ехать.

– Любопытно.

– Как ты меня нашел? – задаю вопрос и внутренне сжимаюсь: в любой момент затишье может обернуться бурей.

Молчит. Колеблется. Опять эта жуткая улыбка.

– Знаешь, кто лучше всех умеет хранить секреты?

– Говорят, что мертвецы.

Слегка касается ладонью моей щеки: «Ты отсюда не выйдешь». Это мы еще посмотрим.

– Я знаю. – В голосе нет страха.

– Тебя нашла жена.

– Жена? – недоуменно смотрю на него. Ничего не понимаю.

– Это программа.

– Но почему «жена»?

– Она была спусковым крючком.

– Из-за нее ты ненавидишь женщин?

– О, это начинает походить на низкопробный детектив.

– Марк, расскажи мне, – беру его за руку, – прошу.

– Хорошо, – подозрительно легко соглашается, – ты же все равно умрешь.

Или нет…

– Итак, – делает нарочито серьезное лицо и декламирует торжественным голосом, – родился я в далеком 1987 году в прекрасном городе на Неве. И, в отличии от тебя, в весьма состоятельной семье. Единственный ребенок. Сын и наследник.

Пауза. Продолжает уже без явной иронии: «Отец…Отец всегда был строг и требователен, на меня возлагались большие надежды: лучшие школы, репетиторы. Всё. Из-за череды бесконечных командировок и встреч он бывал дома наездами, меня воспитывала мать». Снова пауза. На секунду лицо немного светлеет, но тут же становится мрачным. «Она всегда была добра, говорила, что я – самый лучший. Красивая и молодая. Ее не стало, едва мне исполнилось 12. Автокатастрофа. Долго не мог прийти в себя, и простить отца, который женился спустя год».

«Мачеха, – выплевывает слово, как таракана, – Анжела – испорченная дрянь.. Выскочила за мужика, который годился ей в отцы. Сначала я пытался воевать с ней, – качает головой, – не всегда нужно идти с шашкой наголо. Во время очередной ссоры она заявила, что моя мать изменяла отцу. Абсурд! Я побежал к нему, уверенный…– замолкает и смотрит вперед невидящим взглядом. У тебя было чувство, как будто земля уходит из-под ног? Она ехала в машине с любовником и не справилась с управлением. Качает головой. Ужасно. Мой мир рухнул».

За окном завывает ветер. Перед глазами проплывают яркие картинки. Становится грустно.

Тем временем он продолжает: «Анжела думала ,что победила, но, все только начиналось. Посмотри на меня. Даже подростком я был чертовски хорош. Девки висли на мне грозьями и влюблялись как кошки. Глупые куклы. Соблазнить Анжелу не составило труда.»

– Я поняла, кого ты напоминаешь! – неожиданно меня осеняет, – Джеймса Дина!

Если бы не лед во взгляде…

– Ну нет, он плохо кончил. Хотя, – смеется и качает головой, – а ведь и правда.

«Так вот. Мало того, что Анжела была шлюхой, – хмыкает, – в чем я и не сомневался. Она была еще и жадной шлюхой: решила отравить отца и рассказала мне. Ну не дура? – хохочет.

Жуткий смех.

– Каждый получает то, что заслужил. Справедливость восторжествовала, и яд достался ей. Я лишь немного помог. – Доволен собой, ни тени раскаяния.

– И тебе ее не жаль?

– Шутишь? – вскидывает брови.

Нет…Мне горько.

«План был хорош. Никто ничего не заподозрил. Шли годы. Я наслаждался жизнью на полную катушку: вечеринки, поездки, машины, секс, выпивка… Пробовал всё. А потом стало скучно. Отец видел, что я качусь в никуда, и, не поверишь, решил меня женить. Думал, образумлюсь. Ха, девкой больше, девкой меньше, почему нет?..

«Дочь его партнера, династический брак, ни больше, ни меньше. Мы встретились у общих друзей. Черт, и тут я понял, что пропал. Представляешь?» Замолчал.

Пауза затянулась. Забыл про меня напрочь, сидит и смотрит в окно.

– И вы поженились?

Резко разворачивается. Дикий взгляд. Даже не успеваю выдохнуть. Секунда. Берет себя в руки. «Давай отложим до завтра, Лина, – гладит меня по голове, – или ты хочешь умереть сегодня?

Конец игры.

Всю ночь я металась по кровати. Беспокойные запутанные сны были похожи один на другой: узкие душные коридоры, поиски и кромешная темнота.

Новый день встретил прекрасной погодой: ослепительно-яркое солнце и полный штиль. Нестерпимо захотелось вдохнуть свежего воздуха.

Выйдя из душа, обнаруживаю записку, это становится традицией: «Белый сарафан. Пора прогуляться».

Стол уже накрыт. Сегодня у нас омлет.

– Как спалось? – кажется, у него хорошее настроение.

– Не очень. Можно я позвоню родным?

Хмурится и смеряет меня взглядом.

– Почему нет? Минута – и без глупостей.

От волнения пальца плохо слушаются, с трудом набираю номер. Я не боюсь ни смерти, ни его угроз, но сейчас, слушая длинные гудки, дрожу всем телом. Кажется, еще секунда и разрыдаюсь. У папы веселый голос, а бабушка уже волнуется. Бодро вру про невероятную Италию и плохую связь. Кладу трубку. Я не должна показывать слабость, но нервы сдают. Меня трясет, закрываю лицо руками.

– Похоже свежий воздух тебе просто необходим. Пойдем погуляем. Я закончу рассказ. – Улыбается и протягивает руку.

– Марк, – беру его за руку, – я сегодня красивая?

Ошарашенно смотрит.

– Конечно. Готова?

– Да.

Я не умру.

Едва открылась дверь, солнце поцеловало кожу, а нежный южный ветер игриво приподнял подол. В воздухе пахнет зеленью и цветами. Совершенно неожиданно для себя разворачиваюсь к Марку и со счастливой улыбкой заявляю: «Да ведь мы в деревне!».