14
На пороге уже знакомой Рикату комнаты Ирил Данни передала саквояж Элен, а Нэти тем временем прошел в спальню и снял со стены шпагу. Фехтовал он слабенько, но лучше иметь хоть какое-то оружие, чем воевать с пустыми руками. В тот момент, когда Элен уже готова была захлопнуть и запереть дверь изнутри, в щель протиснулся радостно хрюкающий Макс.
– Чертова скотина! – выругался Нэти. – Что за блажь: держать свинью в доме?!
Поросенок резво промчался через комнату, встал на задние ноги, оперся передними о подоконник, и ткнулся пятачком в стекло.
– Гулять просится, – сообщила Элен, поворачивая ключ в замке. Рикату хотелось высказаться, но было жаль тратить время на перепалку. Поэтому он просто вслед за Максом поглядел в окно.
В ярком свете утреннего солнца отлично смотрелись пасущиеся на газоне оседланные лошади. (Похоже, ради сомнительного удовольствия изловить своего подчиненного, Гарунди оголил несколько береговых постов). Нэти осторожно потянул на себя оконную створку и… на мгновение словно ослеп, потому что за окном была предрассветная тьма. Луна поблекла, край неба начал розоветь, но куда же девалось солнечное утро?!
Тем временем поросенок просунул морду в щель, стукнул Риката распахнувшейся створкой, тяжело перевалился через подоконник и был таков.
– Ну что же вы?! – Элен взялась за створку.
Нэти сунул клинок подмышку, вылез наружу сам и помог выбраться девушке. Но он все равно почти ничего не видел! Где-то здесь должны бродить эти дурацкие лошади, а масть у большинства из них, к тому же, вороная. Личный приказ господина начальника брать на береговые посты вороных лошадей, чтобы не выделялись в темноте…
– Стой, кто идет?!
Судя по интонации, солдат был напуган не меньше задержанных, а потому шум мог наделать изрядный.
– Раскрой глаза, идиот! – рявкнул Нэти в сторону смутно темнеющего силуэта. – Своих не узнаешь?
– Виноват…
В чем виноват, так и не выяснилось, потому что Рикат изо всех сил стукнул его по голове бронзовым эфесом. Солдат тихо повалился наземь. Слева вскрикнула Элен, и Нэти рванулся на звук.
– Отпусти ее, олух! – Рикат не был особенно вежлив, почти наощупь приставляя острие клинка к сонной артерии коллеги, Прибрежник нехотя разжал руки, но тут на предплечье Риката опустился приклад, и шпага со звоном грянулась о булыжник двора. Похоже, Гарунди оставил снаружи значительную часть своего отряда.
Солдат попытался вырвать у нее Элен саквояж. Наивный! Дочь вице-губернатора тут же вцепилась зубами ему в руку. Укушенный взвыл, немало развеселив товарищей.
Один из них ткнул Нэти под ребра ствол винтовки и еле выговорил, давясь от смеха: «Ну и кралю ты подцепил, приятель!» Нэти, однако, не разделял общего веселья. То ли глаза его уже привыкли к предрассветным сумеркам, то ли уже посветлело, только он различил тень, за спинами прибрежников скользнувшую к лошадям!
Тут лошади словно взбесились. То и дело вставая на дыбы, они били копытами по воздуху, метались на крошечном пятачке двора, уничтожая остатки газона, сминая людей, топтали упавших.
Нэти сам едва не угодил под копыта, но лошадь в последний момент отвернула. Она шарахнулась потому, что чудовищной величины волк выскочил из обезумевшего табуна и опрокинул Риката на землю! Глаза зверя горели неистовым огнем, с дюймовых клыков капала слюна, когти чувствовались даже через одежду. Несколько секунд длилось это свидание, потом волк спрятал клыки, убрал лапы с поверженного и не спеша затрусил за угол дома.
– Вставай, лейтенант! – Элен уже сидела в седле, причем лошадь под ней тревожно всхрапывала и пятилась. Нэти вскочил, неловко прижимая к груди ушибленную руку, кое-как засунул ногу в стремя… – Держись! – конь, приседая под тяжестью двух седоков, поскакал к воротам. Висящий на сгибе локтя Элен саквояж при каждом шаге коня бился о колено Риката. Чтобы не думать о содержимом саквояжа, Нэти обратил все внимание на левую руку. Правая уже начала распухать, а вот левая… левая пребывала на талии девушки, внося приятное разнообразие в события последних суток.
– За нами погоня! – сообщил Нэти, когда сзади грохнул выстрел, и несколько прибрежников на взмыленных лошадях вырвались на простор мостовой. Элен пригнулась ниже к конской гриве, и саквояж в очередной раз ударил многострадальное колено лейтенанта.
Сонный город настороженно прислушивался к стуку копыт. Эхо гудело среди навесов, веранд и балконов, путалось в бумажной мишуре вывесок, пугало воркующие парочки, и никто (кроме лейтенанта) не заметил, что солнце восходит второй раз за утро.
15
Лошадь с двумя седоками не может долго состязаться с той, что несет одного. Прибрежники перестали стрелять, и пусть Нэти больше не оборачивался – он и так знал, что погоня все ближе и ближе. Однако Элен стремилась выжать из бедного животного последние силы. Рикат видел, как она, прижавшись щекой к гриве, что-то шепчет коню на ухо,
Свернули к заброшенной пристани. Осадив коня у самого причала, Элен спрыгнула и побежала к лежащей на отмели полузатопленной барже. Нэти последовал за ней, хоть не видел спасения в нескольких брошенных владельцами дырявых лодках. Но тут девушку окликнули, и она с разбегу влетела в ялик, скромно приткнувшийся между баржей и сваей. Рикат замешкался было, однако опять грянули выстрелы, и лейтенант рванул следом за Эл.
Миде держал весло наготове, чтобы оттолкнуться от борта баржи и тут же направить лодку в море. Нэти взялся за второе весло, и несколькими дружными ударами весел мужчины вывели ялик из-под пуль.
Через несколько минут лодка подошла к ожидающему на рейде «Миражу». Когда люди поднялись на борт, ялик закрепили за кормой, и подхваченный ветром «Мираж» заскользил к выходу из бухты. Капитан Чакта взял курс на маяк Эфат, чтобы выйти в море подальше от фарватера пароходов местного сообщения.
16
– Неплохая сегодня погодка!
Нэти без энтузиазма взглянул на улыбчивого капитана, потом на безоблачное небо и ответил:
Шторм для нас был бы выгоднее.
– Для нас, но не для старины «Миража»! – возразил Чакта. – Ему это развлечение наскучило – и так неделю из штормов не вылезали!
Рикат невольно пожалел свое потраченное в блужданиях по притонам время: напрасно яхту искали по всему побережью. Проштормовать всю неделю можно было только в окрестностях Янваи. Неподалеку от этого острова холодное течение Нио сталкивается с водами теплого собрата – Лиоса. Жестокие шторма там – обычное явление.
Янвая – вполне самостоятельная часть Объединенного королевства, тамошний король до сих пор считается младшим братом короля Объединенного королевства, хотя, по сути, является всего лишь наместником.
Последние двадцать лет на янвайском троне сидел Шот II – человек хитрый, честолюбивый и крайне злопамятный. Если бы не его звериная осторожность, кое-кто из подданных мог бы сократить срок пребывания данного монарха на престоле. Однако до сих пор Шот не только успешно справлялся со всеми заговорами на острове, но еще и успевал плести интриги против старшего собрата.
Вообще-то, теме взаимоотношений Янваи и остального Королевства можно посвятить не один том записей в духе Маккиавели! Однако нашего доблестного лейтенанта почему-то интересовала только роль Корнелия Данни в заговорах против правящего режима и увязанные с ритуальными убийствами скитания яхты «Мираж». Я никогда не мог понять людей, равнодушных к истории!
Еще Нэти интересовало крайне своевременное появление Миде с яликом. Мне тоже это показалось бы подозрительным: совершаешь героические поступки, борешься с коллегами, спасаешь от погони девиц!.. А тебя, между тем, кто-то скромно поджидает на берегу, вроде бы все заранее распланировано! Нет, про саквояж из крокодильей кожи – это вообще отдельный разговор!
– Кто-нибудь хочет кофе? – голосок Элен был полон радости, словно она предлагала не кофе, а, по меньшей мере, напиток богов. – Лейтенант обойдется, и так весь мой компот выпил! – Обвинение было настолько нелепым и неожиданным, что Нэти почувствовал, как начинают заливаться краской щеки. Принимая из рук Элен дымящуюся кружку, Миде жизнерадостно хохотнул, а Чакта, не отрываясь от штурвала, укоризненно покачал головой. – А что я сказала? – на лице Элен расцвела невинная улыбка. – Марта ему весь мой компот отдала! Кто виноват, что Марте прибрежники нравятся?!
– Ты бы лучше ему руку подлечила! – проворчал Миде. – Он весло еле ворочал одной!
– Подумаешь, синяк от локтя до кисти! Кость цела, жить будет. Сейчас примочку сделаю.
Эл скрылась в каюте, а Рикат осторожно закатал правый рукав. Предплечье переливалось сине-багровыми оттенками, но кость, вроде бы, действительно не пострадала.
После того, как руку обернули в ароматный компресс, подвесили на перевязь и слегка погладили напоследок, Нэти позволил себе расслабиться. Бежать никуда не надо. Погода – отличная. Есть еще не хочется. Скамеечку принесли, чтоб прибрежник на влажной палубе не сидел. К тому же, в пересказе Элен ночная стычка выглядела вереницей личных подвигов лейтенанта. Неплохо.
Впечатление слегка подпортил Чакта:
– Что он герой, я уже понял. А зачем ты по ночному городу болталась? – Красноречие Элен сразу увяло. Она опустила голову, выдала пару фраз про карнавал, на который ее пригласила подруга и поклялась, что не собиралась садиться в кеб, потому что отец обещал прислать коляску. Коляска все не приезжала, а тетушка задерживаться запретила… – На месте твоей тетушки, драл бы я тебя с утра до вечера! – веско сказал капитан. Элен подозрительно засопела, карие глаза наполнились слезами.
– Но там были не бандиты, а прибрежники! – вмешался Нэти, желая отвлечь гнев на себя.
– Еще хуже! – буркнул Миде.
– Ты, лейтенант, не заступайся! Чердже только ищет случая…
Чакта осекся, Миде закашлялся, а Элен испуганно оглянулась на Риката. Нэти сделал вид, что не обратил внимания на последнюю фразу.
Капитан тихонько выругался по-эделасски. Наш Чакта всегда переходит на эделасский, когда чувствует себя скверно. В Объединенном Королевстве несколько языков и еще больше диалектов, но эделасский знают все. Когда полтора века назад нас захватили англичане, именно эделасцы их выбивали. Тогда у предводителя эделасцев Нотиши была самая большая армия на островах, и под его знамена собралось ополчение. Чакта гордится дальним родством с Нотиши.
Появление прибрежника на борту «Миража» было для капитана неприятным сюрпризом. По возвращении с Янваи Чакта отправил к Ирил Кренге Лува с двумя толстыми тетрадями, исписанными мелким почерком. Тетради капитан выкупил у смотрителя Южного зала в Королевском музее истории. Это Лува ожидал ялик у заброшенной пристани, а не юную парочку с черным саквояжем!
Кренге еще не успел дойти до Ирил, как напоролся на заслон прибрежников. Хитрый Кренге предпочел не объявлять свое знакомство с опальной хозяйкой, а направил свои стопы в портовый кабак, где и просидел несколько часов.
После появления в доме лейтенанта прибрежных войск, Ирил прибегла к магии. Хозяйка частично умеет предвидеть будущее, но частично. Если б она на самом деле была провидицей, мы были бы избавлены от большого количества неприятностей! А так Ирил нащупала в будущем ниточку, ведущую к «Миражу», и выслала Элен с саквояжем (и с лейтенантом) на встречу со скучающим на берегу Миде. Внеплановый восход, который потряс прибрежника до глубины души, состоялся только на стеклах дома Ирил, и был, как бы это выразиться… побочным эффектом колдовства Ирил. Насколько всем нам было бы спокойнее жить, если бы Ирил не увлеклась магией!
А теперь Чакта ломал голову над тем, что может знать прибрежник, чего он знать не должен, и зачем Ирил бросила в саквояж записку с упоминанием пряди волос богини Кеоде!
17
– Справа по борту дым! – доложил Миде, опрокидывая в рот остатки кофе.
Чакта осмотрелся: со стороны маяка Эфат на всех парах мчался патрульный катер.
– Миде, бинокль!
Говорил, давай отремонтируем двигатель – сколько можно его вместо балласта возить! – пробормотал Миде. – Все некогда было, проще семьдесят лошадиных сил в трюм свалить!
– Заткнись! – рявкнул Чакта. – Стань к штурвалу! Лейтенант, поднимай бизань!
Нэти и Элен, едва не столкнувшись у мачты, в три руки поставили бизань. Порыв юго-восточного ветра надул паруса, и «Мираж» накренился. Если яхта успеет выйти из бухты раньше катера, будет шанс юркнуть в пролив. Не всякий капитан рискнет последовать за смельчаками: пройти может только тот, кто хорошо знает изгибы фарватера. На острове Эфат не зря установили маяк: между Эфатом и его крошечным соседом, у входа в пролив, расположено множество подводных камней.
– Руль под ветер!
С поворотом штурвала «Мираж» выровнялся и увеличил скорость. Яхта должна была выйти на одну линию с Эфатом прежде, чем той же точки достигнет катер.
А если ветер переменится или спадет? – Нэти полагал, что произнес эту фразу мысленно, но оказалось – вслух.
– Не каркай! – загорелое лицо капитана от волнения посерело, ноздри раздулись, как у идущего по следу пса. Элен привстала на цыпочки, поглядывая то на отчаянно пыхтящий катер, то на паруса, надутые ветром. И вдруг паруса поникли.
– Приехали! – громко сообщил Миде.
Чакта произнес замысловатую фразу на эделасском диалекте и плюнул за борт. Несколько последовавших один за другим порывов ветра положение спасти уже не могли, момент был упущен. Катер быстро приближался.
– Говорил я тебе… – снова начал Миде.
– Если ты не замолчишь, я тебя самого в трюм вместо балласта отправлю! – пообещал капитан устало и вдруг хлопнул себя по лбу. – Ялик!
Он ринулся на корму, за трос подтащил лодку поближе:
– Давай саквояж, Миде!
Миде исполнил приказ без промедления, саквояж перелетел через борт и упал между сидениями ялика. Нэти сам не понял как, но оказался в лодке вслед за крокодильей кожей.
– Что вы делаете?! – вскрикнула Элен.
– Спасаю яхту! – ответил капитан.
Ах, так! – Элен оттолкнула Чакту и тоже спрыгнула в ялик, едва не опрокинув его. – Я не думала, что ты такой трус!
– Безмозглая курица! – сказал капитан и отвязал трос. Дружный залп с буксира заставил Чакту отскочить от борта, а Элен с Рикатом пригнуться. Стреляли по яхте. Одна из пуль едва не зацепила Миде, две другие испортили новенькую обшивку рубки. Миде пришлось бросить штурвал и поскорее растянуться на палубе, но тут парус внезапно наполнился ветром, и «Мираж» рванулся вперед. – Руль держи! – заорал капитан.
Миде опасливо поглядел вверх, кое-как дотянулся до нижних спиц рулевого колеса и ухитрился их удержать. С катера больше не стреляли, судя по отрывистым командам, там готовились заниматься яликом.
Прижимая к груди злосчастный саквояж, Рикат мрачно разглядывал приближающееся судно, из трубы которого валил черный дым. Среди столпившихся на палубе людей лейтенант неожиданно узнал смотрителя маяка Ава Нешри, с которым еще полмесяца назад сидел в ресторанчике на набережной.
– Привет, Нешри! – крикнул он. – Тебя что, беспроволочным телеграфом снабдили?
– Угадал, Рикат! Первого из смотрителей! – радостно отозвался тот. – Такая удобная штука! – в том же тоне продолжал Нешри, потом вдруг замолчал, почесал в затылке и спросил озадаченно: – Так это мы что, тебя ловим? Это ты – государственный преступник?
18
В тесной каморке маяка, под надежной охраной патруля Нэти и Элен еще минут сорок ожидали появления Гарунди. Гарунди прибыл в сопровождении личного адъютанта Клауса, под глазом у которого цвел след ночного инцидента. Не удостоив вниманием задержанных, Гарунди сразу схватил саквояж, раскрыл… Лицо его перекосила жуткая гримаса, руки затряслись.
– Что это?! – простонал он.
Из перевернутого саквояжа на пол вывалилась раскрашенная деревянная маска, меж оскаленными зубами которой торчал клок каштановых волос. Элен хихикнула вначале тихо, потом зашлась истерическим смехом:
– Это ваша глупость, Гарунди!
Гарунди позеленел, из раскрывшегося рта высунулся язык, который все удлинялся и удлинялся, пока не завис в нескольких сантиметрах от лица Элен. Люди в комнате замерли, только девушку бил неудержимый смех, плечи ее содрогались, по щекам уже текли слезы, но остановиться она не могла. Смотритель метнулся было к двери, но «язык» дернулся, щелкнул, как бич, и бедняга осел на пол.
– Чердже, янорис, чердже! – едва выговорила Элен сквозь смех. Гул прокатился по островку, мелко задрожали стены маяка, со звоном лопнуло большое стекло на башне. Людей отбросило к стенам, сорвалось со стены и разбилось расписное глиняное блюдо. Нэти почувствовал, как ноги его отрываются от пола, в ушах зазвенели колокольчики… – Ниве, чердже.
Гул стих. Прибрежники повалились, кто где стоял, один Гарунди остался на ногах, хотя лицо его еще больше позеленело.
– Ты шутница, девочка, я приму это к сведению! – в голосе его прозвучала угроза. – Незачем так шуметь. Ты не знаешь, что творишь!
Элен тяжело перевела дыхание, смех отпустил ее. Обессиленная она поискала глазами Нэти, удостоверилась, что он цел, и только после этого вытерла мокрые щеки. Гарунди медленно начал принимать естественный цвет, хотя кончик носа упорно не хотел бледнеть.
– Так, где же все-таки голова Кеоде? – необычайно ласково осведомился шеф морского отдела.
Часть вторая
Да-а, по-моему, я впадаю в меланхолию… Впрочем, эти дожди кого угодно вгонят в хандру!
Миде наконец-то вернулся из своей душеспасительной экспедиции и приволок кувшин вина. Бьюсь об заклад, он проповедовал без отрыва от стойки. Жрецы им недовольны, но при мне открывать рты не рискуют. Миде признался по секрету, что тайком пробирался на берег и битый час пялил глаза на море. Чует мое сердце, сбежит он отсюда! Ладно, авось я сам сбегу. Вот закончу записки, а там будет видно. На чем же я остановился?
19
Пароход «Санта-Барбара» строился на верфях Увежа для прогулочных рейсов к берегам Великой Империи, однако начавшаяся в девяносто восьмом году война заставила судовладельцев изменить планы. Одна тысяча семьдесят пять тонн «Санта-Барбары» отныне были обречены на прозябание в мелких портах типа Стэката, так как на самых выгодных маршрутах давным-давно обосновались конкуренты. Огромная столовая с длинными столами по бокам и шитарским ковром на полу, салон, где стояло пианино, библиотека, курительная, светлые каюты, ванны, души – все это дожидалось своего часа. Немногочисленные пассажиры дивились роскоши и бранили высокую цену на билеты. Девяносто два пассажира находились на борту «Санта-Барбары», когда, пополнив запасы угля, она вышла из Ярроуза на Танне.
В Ярроузе Ирил сходила на берег, ей надо было зайти к старой приятельнице, жене местного лоцмана. Когда-то все эти городишки хорошо знали две синие полосы на трубах пароходов компании «Ютер». Шесть безоблачных лет Корнелий Данни держал в своих руках две основные линии сообщения между островами Объединенного Королевства, а потом все закончилось. Ирил частенько вспоминала это время, но не потому, что они тогда жили богато, а просто там осталась ее молодость…
В Эделасе Ирил тоже ходила в город, но лишь по делу. Эделас она не любила, хотя первый их дом был именно там. Ирил забрала черепаховый гребень, оставленный когда-то Корнелием в крепком сейфе городского банка. Сейчас этот гребень покоился на дне черного саквояжа, брата-близнеца того, о котором я уже упоминал.
20
Ирил Данни неторопливо прошла по длинному коридору и остановилась перед дверью своей каюты. Дверь была приоткрыта так, что в щели виднелся мохнатый бок и часть завернутого «бубликом» хвоста.
– Очень мило! – сказала Ирил самой себе, шагнула в каюту и плотно затворила за собой дверь. Посреди каюты, накрыв голову руками, лежал человек в грязной матросской робе. Над головой человека нависал похожий на волка зверь, лениво скалил зубы и держал лапу с длинными несточенными когтями между лопаток пленника. – Вы всегда лежите в присутствии дам? – Человек шевельнулся, но подниматься не рискнул. – Иди на место, Макс! – Зверь спрятал клыки, убрал лапу и отправился в сторону лежащего в углу коврика. Вытянувшись на коврике, он удовлетворенно вздохнул и опустил голову на лапы. – Вставайте, лейтенант!
Нэти Рикат поднялся, но взгляд его все еще был прикован к серому зверю:
– Макс?!
– Ну, разумеется, Макс. Неужели вы никогда не видели оборотней?
Боюсь, что лейтенант действительно с оборотнями не встречался. Он с таким ужасом следил за происходящей на его глазах трансформацией «волка» в шинлийского поросенка, что Ирил даже улыбнулась. Серая шерсть обернулась коричневой щетиной, рост уменьшился вдвое, зато бока раздались.
– Не смущайте Макса своим бледным видом! Поверьте, не все его личины столь свирепы, как волчья. Что привело вас сюда?
Слегка запинаясь и косясь на шинлийского поросенка, Нэти рассказал историю своего неудачного бегства из Стэката. После захвата Элен и Риката шеф морского отдела зафрахтовал один из самых быстроходных пароходов – «Норис», но в погоню за «Санта-Барбарой» не пустился. Вместо этого он по кратчайшему маршруту отправился в Ярроуз, высадил там лейтенанта и ушел.
– Я двое суток торчал в Ярроузе, ожидая ваш пароход!
– Выходит, мы с Гарунди разминулись, – с какой-то странной интонацией произнесла Ирил. – Но я не поняла, где вы были те три часа, пока «Санта-Барбара» стояла у причала? Или ходили следом за мной по городу?
Нет. Гарунди вручил мне письмо, я хотел вам его передать…
– И с этой целью взломали дверь каюты? Лейтенант, не смешите меня! Вы видели, как я сходила на берег, и решили воспользоваться случаем, чтобы обыскать мою каюту. Здесь наткнулись на Макса и три часа провалялись на полу, проклиная все на свете. Так? – Рикат молчал. По выражению его лица можно было понять, что слова Ирил не далеки от истины. – Давайте письмо.
Нэти подал запечатанный конверт, Ирил прочитала послание и зачем-то посмотрела бумагу на свет. На секунду Рикату показалось, что краешек листка начинает чернеть. Прежде, чем он успел это осознать, письмо вспыхнуло в руках Ирил, и она выронила пылающий листок! Макс громко хрюкнул, вскочил, попытался схватить горящую бумагу, но только размазал по полу сажу. Письмо сгорело очень быстро. Макс безуспешно ловил языком крошечные пластинки хрупкого пепла.
– Оставь! – Ирил явно была раздосадована. Поросенок тряхнул головой так, что уши громко хлопнули, и поплелся на место. – Теперь уже все равно. Вы знали, что было в письме?
– Да он сам прочитал мне его. «Я буду первым», – и это все. Но от этого листка, сказал он, зависит жизнь Элен.
– Вы видели ее перед тем, как уйти?
– Нет. Гарунди упрятал ее под замок. Меня он почему-то держал у топок, вместе с кочегарами. Выдал робу, лопату и приставил личного адъютанта для надзора.
– Благоразумный человек.
Нэти посмотрел на руки, с которых еще не сошли мозоли от держака лопаты, и ничего не сказал.
Впрочем, Ирил и не ждала ответа. Быстрыми шагами она пересекла каюту, открыла шкафчик, вынула черный саквояж, запустила туда руку и достала… голову. Ту самую, что видел когда-то Рикат на борту «Миража»! Каштановые волосы. Удивительно правильные черты лица. Застывшие в вечном недоумении тонкие брови над закрытыми глазами, страдальческий изгиб маленького рта. Щеки мертвенной белизны.