27
«На следующий день, после короткого завтрака, гости собрались в Улатин. Пока во дворе ожидали Прохора, запрягающего пару лошадей в дрожки, Женя увидела Бусика. Зверек сидел на нижней ветке старой липы, под которой стоял Кертон и молча скалил клыки.
Женя подбежала к дереву, окликнула Бусика, и зверек неспешно спустился по стволу прямо ей на руку.
Кертон встал на задние лапы, силясь дотянуться до маленького обормота, тогда Бусик быстро наклонился и укусил собаку за нос! Бедный пес взвыл, а Бусик спокойно взобрался на хозяйкино плечо и лег в своей любимой позе.
Подоспевший Прохор увел собаку.
– Это и есть ваше последнее приобретение? – Вольф протянул было руку к «горжетке», но Бусик мгновенно открыл глаза и оскалился не хуже Кертона. Ирил мельком осмотрела зверька, что-то сказала секретарю не по-русски и направилась к дрожкам.
– Иногда давайте ему немного мясной пищи, – посоветовал Вольф. – Судя по зубам, он не откажется!
Женя устроилась на сидении рядом с Ирил (на которую Бусик никак не отреагировал) и напротив Герни Вольфа. После ночи гости выглядели отдохнувшими. Ирил повеселела и рассматривала окрестности с явным интересом.
На выезде из Арсеньевки там, где на несколько верст протянулась лесная вырубка, проезжие повстречали Зимина. Студент шагал по дороге, деловито помахивая кожаной папкой. При виде знакомых он приветливо раскланялся, но Вольф еле заметно поморщился, глядя на него, и, как Жене показалось, что-то беззвучно шепнул.
Едва только добрались до Улатина, Ирил попросила Прохора остановиться и высадить секретаря. Она вновь что-то сказала Вольфу на незнакомом Жене языке. «Хорошо, я телеграфирую!» – ответил Вольф по-русски и выскочил из дрожек.
– Удобно ли будет нам явиться к господину Утицину без приглашения? – спросила Ирил, глядя вслед Вольфу.
– Я правильно поняла вас, что вы хотите нанять его аэроплан для полета на острова? – на всякий случай переспросила Женя.
– Если он так хорош, как вы говорите, то – да.
Женя не была уверена, что аэроплан настолько уж хорош, но на всякий случай утвердительно кивнула. Возвращение Бусика и утренняя поездка заметно улучшили ее настроение (к тому же, она надеялась все-таки увидеть таинственную машину своими глазами).
– Не совсем «без приглашения» – я обещала Сергею Даниловичу, как-нибудь заглянуть в гости.
Женя, правда, не сказала, что выражение лица Сергея Даниловича при этом не было особенно счастливым. Изобретатель не любил праздношатающихся гостей, но резко ответить нахальной девице, не позволяло воспитание.
28
Изобретатель жил на окраине города, рядом с Васюкинским полем, на краю которого для своего аэроплана построил ангар. Аэроплан его, сменяясь, охраняли свирепого вида горцы с не менее свирепого вида собаками. Пару раз расхрабрившиеся после праздничной выпивки мастеровые, рвались познакомиться с горцами поближе. Однако Сергей Данилович регулярно и бесплатно ремонтировал автомобиль жандармского управления, поэтому порядок вокруг ангара восстанавливался быстро.
Вышедшая на звонок у двери прислуга сообщила, что господин Утицин занят у себя в ангаре и никого не принимает. Но, когда Женя попросила передать хозяину, что прибыла дама, желающая заказать рейс на его аэроплане, прислуга стала более любезной. Она пригласила дам обождать в гостиной, пока с хозяином свяжутся по телефонному аппарату.
К гостиной снаружи примыкала терраса, поэтому здесь было несколько темновато. Застекленную террасу вероятно использовали вместо оранжереи, так как она была заставлена горшками с экзотическими растениями и казалось, что за окном зимний сад.
Бусик несколько оживился при виде экзотики, но Женя, помня обглоданную у Горюновых герань, заставила его улечься обратно. Она прошлась, через окно разглядывая заросли на террасе, и просматривающийся сквозь окно террасы, ангар вдалеке. Тем временем из ангара вышел человек в комбинезоне и неторопливо зашагал к дому.
– Вы давно знаете господина Утицына? – спросила Ирил. Она внимательно изучала висевшие на стене под стеклом дипломы. Диплом с Всемирной выставки в Париже, с выставки в Цюрихе, документ на французском языке, сообщавший, что владелец оного допущен к управлению летательными аппаратами.
– Месяц, не более.
– Это не он перелетал на своем аппарате Ла-Манш с полгода тому назад?
Женя честно созналась в своем невежестве. За газетами она не следила, а за время короткого знакомства не успела познакомиться с подробностями биографии авиатора.
Утицин вошел в гостиную, как был: в промасленном комбинезоне, с закатанными по локоть рукавами рубашки. Несмотря на всю свою демократичность, Женя невольно смутилась за графа перед Ирил. Наследник рода Утицыных выглядел, как обычный мастеровой с завода Лукашиных.
– Чем обязан?! – казалось, Сергей Данилович напрочь забыл Женю, во всяком случае, он смотрел сквозь нее. Худощавое лицо Утицына выражало крайнюю степень раздражения и досады, карие глаза близоруко щурились, высокий лоб с ранними залысинами был «украшен» свежей царапиной.
От столь неласкового приема Женя растерялась, но Ирил совершенно спокойно протянула изобретателю руку:
– Ирил Данни, с вашего позволения.
Утицин, щурясь, посмотрел на руку, но не поцеловал ее, а схватил и довольно основательно потряс:
– Утицын, Сергей Данилович!
После этого он протянул руку Жене, но рассмотрев, с кем имеет дело, просто кивнул головой и предложил дамам сесть.
– Простите, я не узнал вас сразу! – сообщил он Жене. – Я в очередной раз раздавил свои очки, а посыльный от аптекаря еще не прибыл. Я помню, я приглашал вас с подругой в гости?.. – он посмотрел в сторону Ирил с некоторым недоумением.
– Я по другому вопросу! – Ирил слегка улыбнулась. – Я – дальняя родственница Евгении Александровны, и она взяла на себя труд озаботиться моими проблемами и порекомендовать мне вас, Сергей Данилович. В качестве авиатора.
– Да? – Утицын несколько нервно потер руки. Изящные кисти могли скорее принадлежать пианисту, чем человеку, который сутками просиживает в авиационном ангаре.
– И что же я должен делать, в качестве авиатора?
– Нужно срочно доставить с островов Южные Сэпрады одного молодого человека. Жениха моей племянницы.
– Пусть сядет на пароход. Из Одессы есть рейсы. Недели за две обернется.
– Сергей Данилович, мне нужно быстрее! Могли бы вы на своем аэроплане осуществить этот рейс?
Утицын удивленно поднял брови, лицо его неожиданно осветилось детским восторгом.
– А что?! Совершенно интересное предложение! Надо подумать! Если лететь до Дарданелл, потом вдоль побережья Турции, оттуда еще несколько посадок… Будет проблема с заправкой.
– Можно телеграфировать, чтобы горючее подвезли к месту посадки. Я могу связаться со своими агентами, чтоб они поспособствовали. Они занимаются поставками груза в Европу, Турцию… Мне нужно очень быстро, Сергей Данилович! Оплата на ваших условиях!
– Где именно ваш человек на Сэпрадах? Как я смогу найти его там?
– Очень просто. Я полечу с вами.
После короткой паузы Утицын заговорил:
– Госпожа Данни, это – дальний перелет. Могут быть всякие неожиданности. Нет необходимости отправляться вам лично. Я отыщу вашего человека и доставлю его в Россию. Согласны?
– Нет, господин Утицын! – мягко сказала Ирил. – Я должна лететь с вами.
– Но в моем аэроплане только два места! Мне придется оставить вас на островах, чтобы вернуться!
– Я предлагаю технические вопросы обсудить позже. На перелет вы согласны?
Утицын задумался. В нем боролся азарт первопроходца с благоразумием рода Утицыных. Женя, затаив дыхание, следила за этой борьбой. Как сожалела сейчас девушка, что она не может лететь вместе с Ирил, как она завидовала ее смелости!
– Такого еще никто не делал, – сказал, наконец, Утицын. – Лететь я согласен!
– Отлично! – Ирил встала. – Сейчас мне нужно уладить некоторые дела. Мы можем вылететь через два часа?
– Если не изменится погода – конечно! Пройдемте в ангар?
– Зачем? – удивилась Ирил.
– Вы не хотите взглянуть на биплан? – в свою очередь удивился Утицын. – Вы же доверите этой машине свою жизнь!
– Я доверяю вам, господин Утицын, – ответила Ирил. – К тому же, я ничего не понимаю в бипланах!
Герни
Покончив с делами на телеграфе, я решил посетить воздухоплавательный ангар, дабы заценить творение господина Утицына. Данная модель аэроплана меня крайне заинтересовала: судя по оригинальному конструкторскому решению, главной особенностью этого аэроплана являлось незначительное лобовое сопротивление. Стяжек и тросов очень мало и сопротивление растяжек уменьшено тем, что они установлены попарно и промежуток между ними заполнен полосой ясеня. Тем самым, убиваются два зайца: уменьшается вибрация проволок, и из-за благоприятной для обтекания формы скорость полета увеличивается. Ручаюсь, что эта штука делает не менее 100 километров в час, а то и более.
Полотняная обтяжка крыльев чем-то покрыта так, что поверхность их стала гладкой до блеска. Мотор… Тут я был вынужден прервать свое обследование, так как проклятый горец спустил собак, и мне пришлось срочно ретироваться из ангара.
В общем, биплан хороший. Самое главное, при падении, пока дерево доломается до авиатора, сила удара будет ослаблена, и летчик с пассажирами отделаются царапинами. А, если Ирил пустит в ход свои умения, так и вообще доберутся до Южных Сэпрад!
29
– Куда нынче едем? – Прохор выжидательно глянул на барышню, но ответила на его вопрос Ирил:
– Гони к «Черногории»!
Единственная в Улатине гостиница располагалась неподалеку от железнодорожной станции, где то и дело вскрикивали маневровые паровозы. Дурно меблированные номера славились обилием тараканов, грязью и вечно голодными клопами.
Оставив Прохора ожидать рядом с застоявшимся лихачом, Ирил вместе с Женей прошла через вестибюль, в котором посвистывал закипающий под лестницей самовар, и перед зеркалом прихорашивалась ярко накрашенная дама с белым от пудры лицом.
В полутемном коридоре к Ирил подошел седоватый господин чем-то похожий на судебного исполнителя. Глядя на сидящее на кончике носа золотое пенсне, Женя даже ощутила легкий душевный трепет.
– Все в порядке? – спросила Ирил «исполнителя». Тот снисходительно кивнул и тут же растворился в закоулках коридора, Ирил легонько постучала, услышала щелканье замка в двери и жестом позвала Женю.
Войдя, обе они оказались в темной прихожей. Отворившая дверь барышня посторонилась, и они прошли в глубину большей комнаты, к заваленному бумагами письменному столу. По стенам номера было развешано несколько изображающих красоты Улатина фотографий.
Когда барышня вышла на свет, Женя увидела миловидную девушку примерно своих лет, одетую в простенькое шелковое платье. Ирил заговорила с девушкой на незнакомом языке, та кивнула и улыбнулась, глядя на Женю с выражением искреннего дружелюбия.
– Познакомьтесь, Евгения Александровна, это ваша сестра – Элен!
Женя сама не знала, кого ожидала встретить (может быть, какого-нибудь фантастического монстра), а увидела тоненькую, невысокого роста сверстницу, с копной коротко остриженных темных волос.
– Элен говорит по-русски, но не очень уверенно.
– Очень неуверенно! – возразила Элен. – Зато я говорю по-французски и по-английски, а вы?
– Очень неуверенно! – рассмеялась Женя. – Ничего, как-нибудь договоримся! Тетушка предупредила вас, что вы поедете в гости к нам, в Арсеньевку?!
– Да, но не раньше, чем вернется Макс!
– Кто? – переспросила Женя.
– Макс Герни. Разве вы не знакомы?
– Так она называет господина Вольфа! – пояснила Ирил в ответ на недоуменный взгляд Жени. – Девочки, я вас оставлю. Элен, слушайся Герни! Я скоро привезу Нэти, и ваши дела, наконец, будут улажены!
Элен взволновано заговорила с Ирил на родном языке. Ирил отвечала спокойно и снисходительно. Жене показалось, что даже чуть более спокойно, чем требовала ситуация. Элен настаивала, но Ирил возражала и была непреклонна. Наконец Элен истощила запас аргументов и умолкла, тогда Ирил ласково поцеловала ее в лоб и ушла за перегородку, отделявшую спальный уголок.
– Ничего не хочет слушать! – сказала Элен Жене. – Что там за истории с новой техникой?
Женя еще не успела толком рассказать о достоинствах местного авиатора, как Ирил вернулась. В руках у нее был изящный ридикюль из крокодильей кожи.
– Я вернусь очень быстро! Дождись меня в Арсеньевке! – велела она племяннице. – Во всем слушайся Герни!
Едва Ирил ушла, Элен очень быстро собралась.
– Ты мне покажешь город?! – спросила она Женю. – Я тут уже вторые сутки сижу безвылазно, надоело!
– А как же господин Вольф?
– Но его все равно еще нет! Мы успеем вернуться до его прихода!
Не успела открыться дверь, как перед барышнями предстал давешний «судебный исполнитель»? Он что-то сказал иностранке, но Элен только хмыкнула в ответ и обошла охранника. Седоватый господин повысил голос, но тут пробегавший мимо официант с полным подносом на поднятой руке, совершил неловкий поворот, поднос накренился, отчего суп хлынул на шевиотовый костюм. От испуга официант грохнул поднос, пролив остальной суп и разбив вдребезги три глубоких тарелки и одну мелкую. Облитый супом «исполнитель» несколько секунд набирал в грудь воздуха, а потом разразился пламенной речью, мешая русские слова с иностранными. Официант вяло оправдывался.
Под шум перебранки барышни осторожно ускользнули, но не успели они дойти до дрожек, как дорогу преградила высокая фигура. Вольф, небрежно поигрывая сорванным прутиком, укоризненно смотрел на беглянок. Элен поджала губки, подала Вольфу руку и безропотно позволила усадить себя в дрожки. Столь же церемонно была усажена в дрожки и Женя, и только после этого на ступенях «Черногории» появился раздосадованный «исполнитель».
– Вели принести сюда чемоданы! – сухо приказал ему Вольф. – И расплатись за номер!
30
Недовольный короткими остановками Прохор лошадей берег, поэтому в Арсеньевку возвращались очень неспешно.
В отсутствие Ирил и отца Федора Женю одолел былой страх перед Вольфом: она сидела очень тихо, на реплики Элен отвечала односложно. Бусик точно так же тихо лежал на плече Жени, спал (или делал вид, что спал), прикидываясь меховым украшением.
Ось у дрожек переломилась в нескольких верстах от Арсеньевки. В первый момент Женя даже не поверила в случившееся. Она знала, что дрожки маменька ремонтировала совсем недавно. По требованию Надежды Никитичны Прохор готовил дрожки к дальней поездке. Маменька планировала сама беседовать с перекупщиками относительно поставок зерна, но тут случился неурожай, и поездка не состоялась.
Прохор, ворча, выпряг лошадей и предложил барышням прокатиться до усадьбы верхом, но это почему-то Вольфу не понравилось.
– Здесь верно, недалеко? Почему бы нам просто не пройтись пешком, размяться?
Прохор удивился и предложил другой вариант: он сам съездит в Арсеньевку за подмогой, а оттуда вышлют коляску. Зачем же барышням ножки бить?
Но и этот вариант Вольфа не устроил. Он продолжал настаивать на пешем переходе. Элен не возражала, а Женя вообще-то не видела ничего плохого в том, чтобы прогуляться пешком в такую прекрасную погоду. Тем более, что Улатинский лес остался далеко позади.
31
С одной и с другой стороны от дороги тянулись поля. Пшеница колыхалась под ветром, отчего по полю ходили почти морские волны. Элен, тыча пальчиком в окружающий пейзаж, расспрашивала Женю, о том, чьи это поля, и хорошо ли жить в этакой глуши.
Вольф шел на несколько шагов позади, лениво щурился на затянутое облаками солнце и жевал сорванный пшеничный колосок. Неожиданно издали донеслось тарахтение мотора, взвилось облако пыли, и компанию догнал роскошный «роллс-ройс». За рулем автомобиля сидел сам Поливанцев – ближайший сосед Арсеньевых – малый лет тридцати, обладатель крупнейшего в округе имения и мельницы. На сидении рядом с шофером восседал студент Зимин.
Машина затормозила, и Поливанцев сказал вполне приветливо:
– Я видел ваши дрожки, Евгения Александровна! Подбросить вас до дома?!
При других обстоятельствах Женя не приняла бы приглашение Поливанцева, но сейчас она боялась утомить Элен и только молча кивнула.
Поливанцев выскочил из машины, представился Вольфу и Элен, распахнул перед дамами дверцу автомобиля.
– Что-то наши дороги сегодня то и дело пересекаются! – сказал Жене Зимин, внимательно разглядывая ее спутницу. – Вы не будете возражать, если я сегодня вновь буду у вас обедать, вместе с Егор Дмитриевичем? Надежда Никитична его пригласила, а я просил его подвезти меня вечером до Улатина.
Женя не возражала, хотя она терпеть не могла белобрысого Егор Дмитриевича с его бесконечными разговорами о хозяйстве, а сам Зимин нравился ей еще меньше. Но у маменьки с Поливанцевым были дела, а имение и так переживало не лучшие свои времена.
32
Автомобиль бодренько запрыгал по проселочной дороге, но Женя перехватила слегка озабоченный взгляд Вольфа, брошенный им на заднее колесо. Бусик упорно спал, а Элен беззаботно наслаждалась поездкой.
Между тем погода постепенно испортилась. Огромная сизая туча заняла полнеба. Хотя из-за нее все еще пробивались косые солнечные лучи, из тучи внезапно сыпанул крупный «грибной» дождь и застучал, прибивая пыль, по проселочной дороге.
Поливанцев прибавил скорость. «Роллс-ройс», припадая на рессорах, понесся еще быстрее. Вдруг что-то хлопнуло! Над радиатором взвилось облачко пара, и машина пошла юзом.
Девушки одновременно вскрикнули, Вольф обхватил их обеих за плечи, накрывая собой и прижимая к сидению. Зимин выхватил из-за пазухи пистолет.
Машина съехала с дороги, подпрыгивая, проехала на картофельное поле и замерла. Несколько секунд было тихо, потом Поливанцев с трудом оторвался от рулевого колеса, в которое его впечатало грудью, и застонал: «Мои ребра!» Зимин быстро огляделся, и спрятал пистолет.
Машина стояла посреди поля, сверху капал дождь, и до имения оставалось чуть меньше версты. Когда прошел первый испуг, Женя почувствовала, как болит плечо, в которое вцепился Вольф, и поняла, что этот наглец едва ли не сидит у девушек на коленях. Она сердито освободилась. Вольф отстранился, отпуская ее и Элен, и только теперь Женя увидела, что обе дверцы машины распахнуты. Если бы не Вольф, кто-то непременно вывалился бы, пока машина подпрыгивала на ухабах и рытвинах картофельного поля. Бусик, в полуобморочном состоянии, теперь крепко держался хвостом за шею Вольфа и жалобно закатывал глазки.
Все еще хватаясь за ушибленные ребра, Поливанцев выполз из машины, одной рукой открыл капот и застыл с выражением величайшей скорби на лице. К нему подошли Зимин и Вольф, обменялись негромкими замечаниями, из которых Женя поняла, что домой возвращаться все-таки придется пешком.
33
Женя и Элен выбрались из «роллс-ройса», выразили сочувствие пострадавшему владельцу, и не спеша побрели к дороге. Через пару шагов их догнал Вольф, а за ним и Зимин.
– Боюсь, сегодняшний визит к вам не состоится. Я направлю кого-то в помощь Егор Дмитриевичу, а сам вынужден буду отправиться в город немедленно, чтобы успеть добраться до темноты.
Женя рассеянно стерла с лица дождевые капли (Внезапно начавшийся дождь так же внезапно и закончился).
– А что, Юрий Викторович, вы всегда собой оружие носите? – спросила она Зимина.
– В уезде народ шалит, – спокойно сказал. – На Стержинском тракте опять купца зарезали. Хоть брать с меня особо и нечего, но езжу я много, и лихих людей остерегаюсь.
Припавший к Вольфу Бусик постепенно осмелел, разжал кольцо хвоста и ловко, как кошка, перескочил к Жене. Элен заинтересовалась ожившей «горжеткой», и несколько минут Женя пересказывала историю своего нового приобретения.
34
Вдали уже темнели деревья Арсеньевского парка. Минут через десять путники вошли его запущенную часть, густо поросшую кустами бузины и сирени. Хоть до пруда было еще далековато, откуда-то явственно тянуло сыростью.
Пожелавшая сократить дорогу Женя в какой-то момент даже заколебалась в выборе направления, но Вольф решительно шагнул в заросли, и Элен потянула сестру за ним.
– У него на жилье нюх! – пояснила она Жене. – Не бойся, сейчас выйдем к усадьбе.
Но они вышли не к усадьбе (до которой было еще достаточно далеко). Шедший впереди Вольф внезапно остановился (так что барышни едва не ткнулись ему в спину) и пробормотал что-то не по-русски. Судя по интонации – ругательство.
На небольшой поляне, среди влажных от недавнего дождя кустов, Женя увидела весьма живописную компанию. Человек пять бродяг с синюшными испитыми лицами: расположились на траве в самых небрежных позах. Рваное тряпье едва державшееся у них на плечах, постеснялся бы назвать одеждой даже деревенский дурачок Авоська.
– Я слегка устал от проблем! Элен, вы бы умерили свой пыл, что ли! – сказал Вольф уже по-русски.
– Пора бы уже привыкнуть! – вполголоса ответила девушка. – Да ничего не случится, мы просто пройдем: и все!
Она шагнула вперед, но один из бродяг, вскочив, преградил ей путь.
– А ну, глянь, робя, какая краля! – он протянул было руку, но Элен стукнула его по руке и отскочила в сторону, Вольф ударом кулака тут же отправил неудачника наземь, а Зимин выхватил пистолет и направил его на остальных.
– Перестреляю, как собак! – предупредил он приятелей пострадавшего. Но тут, лежащий на земле человек сзади схватил Зимина за ноги и рванул на себя. Зимин покачнулся, неловко взмахнул руками, пистолет выстрелил, но пуля ушла в небо. Двое повисли на плечах у Вольфа, обеих девушек схватили.
Элен немедленно лягнула нападавшего так, что он взвыл, и бросилась бежать. Женя в руку противника вцепилась зубами, причем, свесившийся с плеча Бусик сделал то же самое, так что и этот противник заорал от боли и выпустил жертву.
Между тем: драка продолжалась. Пистолет у Зимина выбили, сбили студента с ног, но ударить успели лишь пару раз, как сверху на упавших свалился Вольф, вместе с повисшими на нем людьми. В образовавшейся свалке Зимин схватил за горло одного из противников Вольфа и принялся душить. Вольф, избавившись от одного из соперников, отправил второго в нокаут и поднялся на ноги.
Тут на него набросилась вся шайка. Бандит, напавший на Женю, и тот попытался приблизиться к месту схватки, чтобы дотянуться ногой до лежавшего на земле Зимина. Женя вышла из столбняка и бросилась бежать вслед за Элен. Бродяга оставил Зимина, в два прыжка догнал ее, но тут же полетел наземь, сбитый с ног ударом тяжелой дубины. Оторопевшая Женя подняла глаза и увидена сосредоточенное лицо отца Федора.
– Беги за помощью, Женька! – велел священник. – Пальма, взять! Мелькнуло лохматое тело, и пятьдесят килограмм собачьего веса врезалось в гущу дерущихся. Раздался пронзительный вопль, когда острые зубы впились в едва прикрытый лохмотьями бок бродяги.
Женя не успела пробежать и нескольких шагов, как увидела бегущую навстречу Элен с двумя мужиками. Сестра размахивала толстенной палкой и кричала что-то воинственное на смеси русского с эделасским.
– Посторонитесь, барышня! – арсеньевцы с двух сторон подошли к свалке, переглянулись и деловито заработали кулаками. Через десять минут двое бродяг бежали с поля боя, остальные оказались лежащими на земле с повреждениями различной степени тяжести.
Вольф помог подняться изрядно помятому Зимину, подошел к слегка запыхавшемуся отцу Федору.
– Я ваш должник, падре! – произнес с почтительным полупоклоном.
– Учись, пока я жив, волчара! – добродушно ответил священник. – А у меня Пальма с утра скулить начала. Почуяла босоту. Они здесь, видно, своих поджидали.
Элен обняла Женю за плечи, и только тогда Женя поняла, что плачет. Слезы, сами собой струились по щекам. Элен бережно стерла их перчаткой, поцеловала сестру.
– Пойдем домой, Женни! Все уже закончилось. Герни!
Когда Вольф догнал сестер (уже у самого пруда), Элен сердито заговорила по-эделасски, повторяя слово "макс".
– Какой Макс, Эл?! Тебе жить здесь пока Ирил не вернется! – по-русски ответил Вольф. – Нам только святой инквизиции не хватало!
– У нас нет инквизиции, – сказала Женя и подумала, что недооценивала прелестей тихой жизни! Приключения совсем не так привлекательны, как об этом пишут в книгах.