Дремеры. Проклятие Энтаны

– Что ж, если он и впрямь на это способен… – наконец сказала она. – Отнесите ему карту и бумагу с карандашами, Каратель Росс, – обратилась она к тому, кто привел меня.

Тот коротко поклонился и отошел к секретеру, из которого достал листы бумаги. Голова у меня закружилась от облегчения, и я попросила:

– Пожалуйста, позвольте и мне увидеть Кинна.

Карательница чуть наклонила голову, вперив в меня пронзительный взгляд, и после томительной паузы коротко бросила:

– Каратель Росс, сопроводите.

– Спасибо, – с чувством сказала я.

Мне показалось, что Карательница усмехнулась, но я постаралась не придавать этому значения. Главное, Кинн здесь, на корабле, а остальное неважно.

…Мы спускались в трюм.

Я до последнего надеялась, что ошибаюсь, однако Каратель, не останавливаясь, вел меня всё дальше вниз, пока мы не оказались в полутемном чреве корабля. В прохладном воздухе резко пахло смолой, солью и водорослями, качка здесь ощущалась сильнее и громче шумел гребной винт. Где-то встревоженно кудахтали куры. Но, пока мы двигались мимо ящиков с провизией и бочек с пресной водой, я отметила, что по крайней мере здесь сухо и не слышно грызунов.

Кинна держали в камере – наспех сколоченной небольшой клетушке, отгороженной спереди решеткой. Внутри светил один-единственный крохотный люминарий, выхватывающий из полумрака узкую лежанку, откидной столик, а в углу – тумбу с кувшином и тазом для умывания.

Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Это какое-то изощренное издевательство. Нас, пленных дремер, разместили в более чем хороших условиях – так неужели на всём «Дартеллии» не нашлось свободной каюты для Кинна?..

– Вира!

Поднявшись с лежанки, Кинн тут же подошел к решетке, и даже в тусклом свете я увидела, что с нашей прошлой встречи он еще больше осунулся. К горлу подступил комок. Это всё из-за меня. Кинн оказался здесь из-за моего желания, чтобы он плыл с нами.

Каратель молча отдал мне свернутую бумагу и карандаши, а сам отступил на несколько шагов назад, но недостаточно далеко – давая ясно понять: никаких секретов.

– Что это? – прервал неловкое молчание Кинн, указывая на бумаги.

Я постаралась собраться с мыслями.

– Это карта Энтаны. Нам нужно несколько копий, чтобы не заблудиться в городе, если разделимся. Ты сможешь?..

– Конечно. Мне бы только светильник поярче, – сказал он, посмотрев на Карателя. Я обернулась, тот коротко кивнул. Кинн спросил: – Сколько копий вам надо?

– Было бы хорошо, если бы карта была у каждого, но… как получится. Ты знаешь, зачем мы плывем в Энтану?

Он покачал головой. Прижав вещи к груди, я в двух словах рассказала ему о нашей миссии. Помрачнев, он бросил взгляд на Карателя и тихо спросил:

– Зачем Имроку Дейну камень-сердце?

– Не знаю. Он столько всего недоговаривает…

В этот момент корабль так качнуло, что, не устояв, я едва не ударилась лицом о металлические прутья, но Кинн удержал меня за плечо – на фоне окружающей прохлады его прикосновение обжигало.

– Спасибо, – сказала я, глядя ему в глаза.

Он не улыбнулся, просто смотрел на меня, и я забыла о том, что нас разделяет решетка, о том, что мы не одни. В ушах зазвучал его голос: «Я люблю тебя».

Я потянулась к Кинну, но в последний миг обнаружила, что до сих пор прижимаю к себе карту с карандашами.

– Давай уберу, – сказал он и, отпустив мое плечо, взял вещи, чтобы положить их на откидной столик.

Едва Кинн от меня отошел, мне стало зябко, и я поежилась – как же он тут спит? Одеяло у него, судя по виду, совсем тонкое. Я вновь почувствовала угрызения совести: из-за меня ему приходится терпеть такие условия. Поэтому, когда Кинн вернулся, я прошептала:

– Прости.

Он нахмурился.

– За что?

– Это я попросила Имрока Дейна, чтобы ты плыл с нами. Только я не знала, что они отправят тебя сюда… Мы… Нас разместили наверху, – добавила я совсем тихо, избегая его взгляда.

Кинн вдруг усмехнулся.

– И ты думаешь, мне было бы лучше сидеть в той комнатушке – целый месяц, в полном одиночестве? Не имея ни малейшего понятия, что с вами? Не имея возможности увидеть тебя и… – На мгновение он замер, а потом, протянув руку между прутьев, несмело дотронулся до моей щеки. – Я… скучал.

Положив свою руку поверх, я посмотрела в его серые, такие знакомые глаза.

– Я тоже.

Это так странно… Кинн уже не раз касался меня за прошедшие месяцы: при переходе через Врата Изгнания, при побеге от Волков, в Квартале Теней, – но именно сейчас его прикосновение казалось особенным. Настоящим. Может, всё дело в том, что мы наконец-то скинули свои маски?..

Не задумываясь о том, что у нас есть свидетель, я вытянула другую руку и под пристальным взглядом Кинна принялась изучать пальцами его лицо: брови, скулы, линию подбородка… Моя ладонь соскользнула на шею и остановилась на татуировке отступника. Под подушечками пальцев я ощутила жаркое биение пульса.

– Ты же знаешь, что связалась с опасным типом? – хрипло спросил Кинн. Хотя он смотрел серьезно, в уголках его губ притаилась усмешка.

– М-м… – протянула я и провела пальцем по черному перу. – Судя по тому, что матросы едва не прыгают за борт, желая держаться от меня подальше, еще вопрос, кто из нас опаснее.

Серые глаза на миг помрачнели, но, перехватив мою руку и слегка ее сжав, Кинн с легкой полуулыбкой сказал:

– Похоже, мы друг другу подходим.

– Похоже.

Помолчав, я тихо призналась:

– Я так испугалась, когда узнала, что тебя отправили на корабль – избавляться от Теней.

Кинн отнял ладонь от моей щеки и мягко взял мои руки в свои.

– Кому-то нужно было это сделать, – сказал он.

– Как тебе это удалось?

– Сначала они хотели, чтобы я просто провел ночь на корабле. Но, похоже, капитану показалось этого недостаточно – он вручил мне целую шкатулку с мелкими люминариями и потребовал, чтобы я разложил их по всему кораблю, особенно во всяких закоулках.

– Зачем? – не поняла я.

– Чтобы у них было доказательство того, что я не отсиживался в капитанской каюте, а обошел весь корабль и Тени меня не тронули.

– С тобой же был камень-сердце, естественно, они бы тебя не тронули…

Кинн сухо усмехнулся.

– Они заперли камень-сердце в сейфе, в капитанской каюте.

Несколько секунд я смотрела на него, не веря своим ушам.

– Они – что?

Кинн успокаивающе погладил мои руки, и лишь тогда я поняла, что сжала их в кулаки.

– Это уже в прошлом.

– Но… – в груди у меня похолодело от запоздалого испуга.

– Я совру, если скажу, что мне не было страшно, но почему-то я был уверен, что всё будет хорошо.

Он поднес мои руки к своим губам и по очереди их поцеловал. Весь мой гнев и страх испарились. А Кинн прошептал:

– Ты была готова пожертвовать своей жизнью – ради того, чтобы Тени меня не тронули. И я чувствовал, что, пока камень рядом, со мной всё будет в порядке.

К щекам прилила кровь, и сердце забилось еще быстрее.

Кинн медленно притянул меня к себе и уже наклонился, чтобы поцеловать, но в этот момент кто-то глухо захлопал в ладоши, и мы отпрянули друг от друга.

– Браво! Какая трогательная сцена! – с холодной насмешкой проговорила даэрра Немея, неторопливо подходя к нам. – Ронс был бы в восторге!

С лица Кинна схлынула вся краска. Он во все глаза смотрел на Карательницу, словно впервые ее увидел. И наконец хрипло спросил:

– Кто вы?

Я перевела недоумевающий взгляд с него на женщину.

– Кинн, это даэрра Немея…

– Кто вы? – перебил он меня.

Карательница усмехнулась.

– Каратель Росс, оставьте нас, – бросила она мужчине, и тот с коротким поклоном ушел. Она повернулась к Кинну. – Неужели ты наконец-то заметил? Даже не знаю, радует это меня или оскорбляет…

Ловким движением она откинула капюшон и сняла маску. На вид женщина казалась значительно моложе Имрока Дейна. Ее густые русые волосы были убраны назад в строгую прическу, а благодаря тонким чертам лица и необычным серым глазам с черной каемкой вокруг радужки ее можно было бы с легкостью назвать красивой – если бы она не смотрела на нас с таким надменным, холодным выражением.

– Мама?.. – прошептал Кинн.

Глава 4

– Мама? – в недоумении переспросила я.

О чем это он? Ведь и его родная мама, и мачеха давно умерли!..

Но тут лицо даэрры Немеи исказилось от злости и она с пугающей ненавистью прошипела:

– Не зови меня так! Я тебе не мать.

Я перевела взгляд с женщины на побледневшего Кинна и неожиданно всё поняла.

– Вы – А́лма? Вторая жена Ронса Террена? Но… как же… мне сказали, что она скончалась в заключении…

Карательница обернулась ко мне.

– Официально так и произошло. Вот только Алмы Террен никогда не существовало.

– Что?.. В каком смысле?..

– Мама, о чем ты говоришь? – настойчиво спросил Кинн.

Карательница метнула в него полный ярости взгляд и процедила:

– Я сказала: не зови меня так.

– Но…

Во взгляде Кинна появилась такая растерянность, что я не выдержала:

– Пожалуйста, объясните! Что значит – не существовало?.. Вы… – Я оглядела женщину с головы до ног, задохнувшись от неожиданного осознания. – Это вас отправили в Зеннон, чтобы вернуть осколки камня-сердца… Это сделал Имрок Дейн? Вы… уже тогда были Карательницей?

– Долго же до вас доходит, – холодно усмехнулась она.

Я вспомнила слова Кинна и еле слышно спросила:

– Вы знали мою маму?..

– О да, я знала Мирию. Ты на нее похожа – сразу видно, чье ты отродье.

Я отшатнулась от нее – в меня словно воткнулись стальные шипы.

– Прекрати! – низким дрожащим голосом произнес Кинн. – Прекрати так говорить с Вирой!

Его мачеха повернулась к нему и с презрением выплюнула:

– Ты такой же, как твой отец, – слабый, предсказуемый. Достаточно было сказать ему, – выражение ее лица на мгновение стало задумчиво-печальным, а в голосе появилось придыхание: – «Альвион без кораблей – мертвый город», и тут же влюбился в меня: как же, еще одна альвионская душа, жаждущая приключений!..

Кинн казался оглушенным. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнес.

– Вы… Зачем вы вышли за Ронса Террена замуж? – не удержалась я. – Чтобы найти осколки? Но у него же их не было…

На лице даэрры Немеи застыла ледяная улыбка.

– Как будто вы способны понять… – Ее ноздри раздулись, и она заговорила – каждое ее слово так и сочилось ненавистью: – Когда твоя мать исчезла вместе с осколками и дочерью, мы искали ее по всему Альвиону, опрашивали стражу на воротах… Но никто не ожидал, что Мирия сбежит одна, бросив дочь. На то, чтобы выяснить это, ушло немало времени. И когда я наконец прибыла в Зеннон, ее след был потерян.

Сжав губы в тонкую полоску, Карательница уставилась куда-то в сторону. Потом повела плечами, словно стряхивая наваждение, и ее серые колючие глаза впились в меня.

– Возможно, ты считаешь, что тебе досталась сложная задача – найти в заброшенном городе камень-сердце, – но на самом деле ты и не подозреваешь, что значит «сложно». Сложно – это когда месяцами ищешь человека, который не хочет, чтобы его нашли. Сложно – это когда наконец ты совершенно случайно сталкиваешься с этой женщиной, но понимаешь, что не можешь к ней подобраться, потому что в этом городе ты никто, а она теперь жена известного камневидца и невестка Советника. Сложно – это когда она вдруг умирает, а ее муж пробуждает камни, защищающие от Теней, и становится героем, а ты по-прежнему – никто. А потом, спустя год, ты видишь камни, которые его прославили, и осознаёшь, что это и есть нужные тебе осколки, – голос Карательницы перешел в свистящий шепот. – Вы даже вообразить не можете, что я пережила, увидев муляжи «эрендинов» в Музее Зеннона…

Даэрра Немея шагнула ко мне, и я непроизвольно отступила. Она же усмехнулась и посмотрела на Кинна.

– Мне стало плохо, и твой отец пришел ко мне на помощь, а услышав, что я из Альвиона, разговорился. Так я узнала, что он работает в Музее, и поняла, что Предки дают мне второй шанс. – Она снова повернулась ко мне. – Каким бы гениальным камневидцем Эрен Линд ни был, он не мог пробудить оба осколка камня-сердца – это было бы невероятно. Поэтому я решила во что бы то ни стало узнать, куда делся второй осколок. Но для этого мне нужно было обрести статус, который бы позволил приблизиться к тем, кто обладал нужными сведениями. Я посчитала, что Ронс Террен способен помочь, поэтому позволила ему за собой ухаживать. А когда он сделал мне предложение – приняла его. Если бы я только знала, чем это всё обернется…

Кинн, бледный, напряженный, через силу произнес:

– Значит… ты его использовала?.. А я… был для тебя всего лишь помехой? Поэтому… Ты поэтому так мало со мной общалась? Я-то думал… Я всё списывал на твою работу…

Лицо женщины некрасиво исказилось.

– Ты хоть представляешь, каково это – притворяться чьей-то матерью? Делать вид, что тебе есть дело до чужого ребенка? Я ненавидела каждый день той жизни. Насколько проще было бы, будь Ронс бездетен.

Кинн отшатнулся, а я гневно воскликнула:

– Прекратите! Зачем вы так?..

Карательница резко повернулась ко мне.

– Прекратить? Кажется, это ты потребовала объяснений – я всего лишь рассказываю, как всё было.

Я проглотила колкие слова и, тяжело дыша, спросила:

– Как вы узнали, где второй осколок?

– Благодаря Ронсу – точнее, его совершенно бездумно брошенной фразе. Я уже не помню, о чем именно была речь – мы говорили о Музее, – только он вдруг сказал что-то вроде: «А представляешь, если бы эти камни были настоящими?..» У меня словно глаза открылись. Столько лет я искала любые зацепки, любые упоминания того, где мог бы находиться оставшийся осколок, – и всё впустую. Каждый раз нить обрывалась. И тут… Кто бы мог подумать!.. – Она мрачно рассмеялась, но ее смех резко прервался, и она посмотрела на Кинна. – Я бы забрала камень, ушла и стала бы наконец свободна от вас двоих, но нет! Ронс начал задаваться ненужными вопросами в самое неподходящее время. Его друг из Музея, смотритель Зала славы, заметил, что я проявляю повышенное внимание к этому месту. И Ронс, который ни разу за годы совместной жизни не проявлял подозрительности, вдруг во мне засомневался и едва не разрушил все мои тщательно продуманные планы.

– Как тебе удалось?.. – начал Кинн и сбился. – Нет… Почему он ушел с тобой?

– Потому что полез не в свое дело. Я так надеялась, что празднование твоего дня рождения его отвлечет и он отпустит меня к моей «умирающей матери» безо всяких вопросов… Но ошиблась. И тогда я потеряла терпение. Быть в одном шаге от того, чтобы наконец заполучить желаемое, и дать кому-то встать у себя на пути? Нет! И я спросила Ронса, на что он готов ради спасения твоей жизни.

– Что?.. – одновременно спросили мы с Кинном.

– За годы, которые я провела в Зенноне, у меня появились… союзники – в том числе среди наших слуг. И я дала понять Ронсу, что одно мое слово – и тебя не станет. – Словно не замечая нашего потрясения, она продолжила: – Возможно, тебя порадует, с какой необычайной готовностью твой отец согласился стать преступником – ради тебя. И всё же я его недооценила.

Черты ее лица заострились от гнева.

– Я лично следила в тот день за каждым его шагом, не позволяла ни с кем общаться, чтобы он не успел никого предупредить. А он, оказывается, продумал план и передал записку – тебе!

Ее брови взлетели вверх, и она покачала головой.

– Он помог выкрасть осколок из Музея и заменить его муляжом, а потом без вопросов покинул со мной город. Он даже поддержал мою идею отстать от каравана до ночевки. Рассказал, где в Черном лесу можно скрыться. Да уж… – Даэрра Немея на секунду прикрыла глаза, а потом резко сказала: – Ронс был бы сейчас жив, если бы не его упрямство. Он отчего-то вообразил, что имеет какие-то права на этот осколок. Именно поэтому он меня обманул. И за это поплатился жизнью. – Она заговорила быстрее и злее: – После того как мы два месяца плутали по этому проклятому лесу, скрываясь, как затравленные животные, мы наконец-то добрались до Альвиона. А там нас арестовали из-за обвинений зеннонцев. Нам еще повезло, что о нашем аресте сразу же доложили Главе Карателей.

Женщина часто задышала, лицо ее пошло пятнами, а взгляд помутился от ненависти.

– Я отдала этой миссии больше семи лет жизни – и сделала то, ради чего отправлялась в Зеннон, то, что никому больше не оказалось бы под силу, но Ронс… Ронс лишил меня всего. Разве вы можете представить себе, что я испытала, когда наконец-то преподнесла осколок Имроку, а он сказал, что это подделка?.. Подделка!.. – прошипела она. – Этот проклятый камень – его ведь не отличить от муляжа в неразбуженном виде!.. Имрок смог, потому что хорошо его изучил до этого, а я… – Она запнулась, потом отрывисто произнесла: – Почти восемь. Лет. Жизни. И всё ради чего?..

Кинн вцепился в решетку так, что побелели костяшки пальцев.

– Так это из-за тебя?.. – спросил он. – Нам сказали, что отец был при смерти, когда попал в Квартал Теней… Это из-за тебя? Что ты с ним сделала?!

Лицо даэрры Немеи превратилось в маску.

– Ронс лишь получил то, что ему причиталось. Жаль, что нельзя умереть дважды, иначе я бы ему это устроила.

– Ты!.. – свирепо прорычал Кинн.

Она презрительно усмехнулась.

– Что – я? Хочешь мне отомстить? Не в том ты положении, разве еще не понял? Ты должен на коленях благодарить меня за то, что жив.

– Как вы можете так говорить? – не выдержала я, чувствуя, что грудь сдавливает от боли и ярости. – Что плохого вам сделал Кинн? В чем его вина? Только в том, что он сын своего отца? Как вы можете его за это наказывать?

Выслушав меня с непроницаемым лицом, даэрра Немея отчеканила:

– Не смей поучать меня. – Затем, взглянув на Кинна, протянула: – Вы оба так предсказуемы. Ваши сердца все на виду. Вы не осознаете, насколько уязвимыми они вас делают.

Я процедила сквозь сжатые зубы:

– Зато у вас сердца, похоже, вовсе нет.

Холодно улыбнувшись, Карательница шагнула ко мне – моя голова вдруг дернулась, а в следующий миг лицо пронзила слепящая боль.

– Не трогай ее!.. Вира!..

– М-м… – промычала я, осторожно приложив ладонь к горящему лицу.

Под пальцами оказалось что-то горячее, и я в недоумении уставилась на них. Кровь. От удара у меня пошла носом кровь. Я подняла потрясенный взгляд на даэрру Немею.

– Похоже, Линды не научили тебя держать язык за зубами, – совершенно спокойно сказала она. – Предупреждаю последний раз: еще один такой выпад – и это покажется тебе сущей мелочью. То же относится и к тебе, – бросила она Кинну. – Твое дело – рисовать карты, а в остальном – делать вид, что тебя здесь нет. Иначе я могу засомневаться в целесообразности твоего нахождения на корабле. А теперь нам с Вирой пора.

Она отточенными движениями надела маску и накинула капюшон, а я посмотрела на Кинна.

– Вира… – прошептал он.

Я не знаю, чего в его глазах было больше – ярости или вины.

– Всё в порядке, Кинн, – проговорила я, пытаясь улыбнуться и чувствуя, как дергает от боли нос и скулу.

Кинна моя улыбка не убедила. Он стоял, держась за прутья решетки, и казался не просто потерянным – в нем будто что-то надломилось, и видеть это было невыносимо.

– Всё будет в порядке, – прошептала я и отвернулась.

На жилой палубе мы столкнулись с Карателем Россом – он нес светильник для Кинна. Я заметила, что он рассматривает мое лицо, и внезапно мне стало стыдно, словно это я кого-то ударила, а не наоборот. Я отвернулась.

Приказав Карателю сопроводить меня потом обратно в каюту, даэрра Немея дождалась, пока он спустится, и сказала:

– Советую не тратить время на жалость к себе, а сосредоточиться на задании. Я сейчас отправлю к вам Карателя Дерри с картами и книгами. Не задерживайся.

С этими словами она ушла.

Оставшись одна, я попыталась дрожащей рукой вытереть кровь, но, осознав, что еще сильнее ее размазываю, достала наконец из кармана платок и приложила к носу.

Неужели эта женщина растила Кинна?.. Притворялась женой и матерью – всё ради того, чтобы найти и вернуть осколок?.. Восемь лет – это огромная жертва, но разве Кинн и его отец заслуживали того, чтобы стать пешками в чьей-то игре? Чтобы их жизни оказались в итоге исковерканы? Чтобы…

Каратель Росс вернулся, прерывая мои мысли, и я молча поднялась с ним наверх.

У дверей в кают-компанию нас встретил второй Каратель: коротко взглянув на меня, он передал Карателю Россу часть книг и спустился первым. Я воспользовалась этим и, проскользнув следом, скрылась от остальных в коридорчике.

Надо было умыться, стереть кровь, но сил не было. Зайдя в свою каюту, я опустилась на койку и прижалась затылком к стенке.

После удара лицо ныло, нос дышал плохо, а рука, держащая платок, продолжала дрожать.

Когда меня укусил Сай, мне было гораздо больнее, но сейчас я чувствовала себя куда хуже: я чувствовала себя униженной. Одним движением руки даэрра Немея показала, что я ничего не стою. Прямо на глазах Кинна…

В дверь постучали. Я не отозвалась. Видеть никого не хотелось, хотелось завернуться в темный непроницаемый кокон и спрятаться ото всех. Стук повторился, и раздался негромкий баритон Карателя Росса:

– Пожалуйста, откройте.

Встав, я взглянула в небольшое настенное зеркало и, как смогла, вытерла следы крови. Вывернув платок чистой стороной наружу, убрала его в карман и только после этого открыла.

Каратель был один, в руках он держал деревянную шкатулочку. Не успела я спросить, что ему нужно, как он сделал полшага вперед и сказал:

– Я посмотрю, нет ли смещения.

Возражения замерли у меня на губах. Он не дал мне ответить, оттеснил назад, в каюту, и закрыл за собой дверь. Мне показалось, что я очутилась в клетке с медведем – в тесной каюте Каратель выглядел огромным. Я отступила как можно дальше и теперь молча смотрела на него, уперевшись поясницей в откидной столик.

– Вам лучше сесть, – произнес он, а когда я не пошевелилась, добавил: – Так вы загораживаете свет.

Я медленно села, не спуская с Карателя настороженного взгляда.

– Вы меня боитесь? – тихо спросил он.

Я едва подавила истерический смешок. Боюсь? Его начальница, возможно, сломала мне нос, а он – да если пожелает, он может придушить меня одной рукой!..

Мне почудилось, что Каратель вздохнул. Поставив шкатулку на столик, он откинул капюшон и, помедлив, снял маску и положил ее к шкатулке. А потом опустился рядом со мной на колено – так, что его серо-зеленые глаза оказались напротив, – и сказал:

– Вам нечего опасаться.

Он был лет на десять старше меня, широкую бровь с правой стороны пересекал белый шрам, и, хотя лицо его казалось неулыбчивым, во всем облике чувствовалось какое-то спокойное достоинство.

С другой стороны, если бы я встретила Иврен Немею на улице, я бы ни за что не предположила, что эта женщина способна поднять на кого-либо руку.

Каратель тем временем внимательно осмотрел мое лицо и начал задавать вопросы:

– Голова у вас не кружится? Не тошнит? Перед глазами не плывет?

Услышав от меня тройное «нет», он кивнул и заявил:

– Чтобы полностью исключить перелом, мне нужно ощупать место удара. Вы позволите?..

Помедлив, я кивнула.

– Дайте знать, если будет слишком больно, – сказал он и, приблизившись ко мне, уверенными и неожиданно мягкими движениями начал надавливать на мое лицо. Морщась от боли, я отвела взгляд. Подушечки пальцев у мужчины были широкие, от кожи пахло мылом.

Наконец Каратель отодвинулся.

– К счастью, это простой ушиб.

– Вы целитель? – спросила я, рискнув снова на него посмотреть. Он взял со стола шкатулку.

– Мой отец был, – сухо ответил он и достал из шкатулки цепочку с камнями. – Поносите это дня два, максимум три, и всё пройдет.

Я с подозрением уставилась на цепочку. Мне вспомнилась почти такая же, которую дал мне Хейрон, – с ее помощью он помешал мне сбежать. Заметив мою нерешительность, Каратель спросил:

– Что-то не так?

– Вы же знаете, что я дремера – я не могу проверить камни.

– Вы мне не доверяете? – спокойно спросил он.

Я опустила взгляд.

– Меня уже однажды обманули, с такой же цепочкой. Тоже Каратель.

– Могу я узнать, в чем там было дело?

«Какая вам разница?» – хотела спросить я, но вместо этого ответила:

– Я надела цепочку на больную ногу, и меня смогли обездвижить.

– Вот как, – только и сказал он, но я заметила, что между бровей у него пролегла складка. – Я не буду спрашивать, кто и когда позволил себе такое…

– Этого человека больше нет, – прервала я его.

Мужчина кивнул и задумчиво посмотрел на цепочку на своей ладони.

– Вы могли бы показать ее своему другу, – наконец сказал он.

– Кинну? – Мое сердце забилось быстрее. – Вы отведете меня к нему?

– Только не сейчас. Позже.

Каратель поднялся и убрал цепочку обратно в шкатулку, но с собой не забрал – оставил на столике.

– Всё же будет лучше, если вы наденете ее сразу – чтобы снять отек. Или хотя бы смочите платок холодной водой и приложите. В шкатулке еще есть мазь, чтобы синяк сошел побыстрее.

Надев маску и накинув капюшон, он уже открыл дверь, собираясь уйти, но обернулся.

– Если не передумаете, я зайду за вами, когда все лягут.

Я не удержалась:

– Почему вы мне помогаете?

Он помедлил, словно раздумывая над ответом, а потом молча вышел, оставив меня в замешательстве.

Я присоединилась к остальным после того, как умылась и намазала покрасневшую скулу остро пахнущей мазью. Поколебавшись, в итоге я надела и цепочку, рассудив, что, пока я не одна, мне ничего не грозит. Боль сразу же отступила, и дышать стало легче.

Каратель Дерри уже сидел за столом напротив Кьяры, Нейта, Тайли и Донни, разложив карты Энтаны, и выжидательно повернул ко мне голову.

– Вира?.. – Тайли, сидящая с краю, оглянулась и тихонько ахнула. – Что с тобой?..

Ни на кого не глядя, я прошла к столу и села рядом с ней. На меня вновь нахлынул стыд, и, стараясь сохранять бесстрастное лицо, я как можно спокойнее проговорила:

– Ничего страшного, просто не удержала равновесие. Каратель Росс дал мне мазь, так что должно быстро пройти.

Ложь далась мне легко, но Тайли всё же обеспокоенно спросила:

– Не удержала равновесия? Вот не повезло… Это где так?

– В трюме, – сухо ответила я, поднимая взгляд на Карателя Дерри. Он пристально смотрел на меня, наверняка обо всём догадавшись, но, кажется, не собирался подвергать мои слова сомнению.

– А что ты там делала? – не понял Нейт.

– Я повидалась с Кинном. Он нарисует нам копии карты, чтобы мы могли, если что, разделиться в городе.

– Кинн в трюме? – мрачно переспросила Кьяра.

– Да, – сказала я, снова ощущая, как чувство вины оседает на сердце. Хоть он и сказал, что рад оказаться на корабле, в Альвионе он был бы далеко от Иврен Немеи и ее ненависти.

Каратель Дерри кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Я здесь, чтобы дать вам общее представление об Энтане. Хотя у вас есть карты и книги, всё же ничто не заменит живого впечатления от города.

– Живого впечатления?.. Вы… энтанец? – спросила я.

Только сейчас до меня дошло: хотя выговор Карателя Дерри был явно альвионским, в нем проскользнули нехарактерные для альвионцев твердые нотки.

– Я родился в Энтане и прожил там, пока мне не исполнилось десять, – пояснил он. – Потом моя семья переехала в Альвион. Незадолго до Теней.

Он перевернул и пододвинул нам карту, но, прежде чем он продолжил, заговорила Кьяра:

– Простите, а вы не могли бы снять маску? – Его рука замерла на полпути, и сестра добавила: – Так нам было бы удобнее общаться.

Каратель Дерри обвел нас всех взглядом, потом, хмыкнув, не торопясь скинул капюшон и снял маску.

Коротко стриженный, как и Каратель Росс, он был темноволосым, менее массивным и, судя по всему, на несколько лет старше своего товарища. Но больше всего их различало другое. Если Каратель Росс казался серьезным, Каратель Дерри, наоборот, улыбался, что вместе с его глубоко посаженными глазами и слегка нависшими веками придавало ему вполне дружелюбный вид.

– Итак, если вы наконец готовы приступить к делу… – Продолжая улыбаться, Каратель Дерри постучал пальцем по карте. – В отличие от Альвиона, Энтану начинали строить без всякого плана, как придется. Почти все значимые здания располагаются либо поблизости от гавани, либо на берегах Иммры. – Он взял карандаш и показал эти области на карте. – Как вы видите, это упрощает вашу задачу, ведь всё находится близко.

Я заметила на указанных участках маленькие треугольнички – очевидно, обозначения тех мест, с которых Имрок Дейн считал необходимым начать поиски.

Придвинувшись ближе, я насчитала не меньше семи отмеченных мест. Много. Слишком много, ведь, чтобы как следует осмотреть каждое из них, потребуется время. И нет никаких гарантий, что камень-сердце именно там.

Я закусила губу, уставившись в карту невидящим взглядом. Безнадежная затея. Тайли была права.

– Гильдия камневидцев… Академия камневидцев – ну это и так ясно, разве нет? – подала голос Кьяра. – Храм Энтаны… Храм Прародителей… Еще и могилы Предков! – Она подняла на Карателя возмущенный взгляд: – Вы что, предлагаете обыскивать святые места?

Каратель Дерри посмотрел на ее темно-зеленую мантию Прислужницы, которую она предпочла оставить, несмотря на выданную нам сменную одежду, и спросил:

– А разве вас не радует возможность там побывать?

– Побывать, а не осквернять, – резко ответила она.

– Вряд ли поиск камня можно трактовать как осквернение.

Он спокойно улыбнулся, но я буквально физически ощутила возмущение сестры. Она повернулась к нам и, игнорируя Карателя, сказала:

– Я предлагаю начать с Храма Предков, раз уж он находится рядом с портовыми воротами, а потом осмотреть Храм Энтаны – ведь она была назначена Хранительницей после Альканзара, так? Было бы логично, что и после ее смерти камень-сердце остался где-то рядом с ней, в ее храме. Только я очень надеюсь, что никому не пришло в голову захоронить камень вместе с ней. Потому что вскрывать могилы я не собираюсь.

Она произнесла последние слова с вызовом, и я вдруг поняла, что Кьяра злится. Похоже, что-то в отношении Карателя ее всерьез задело. Я же вспомнила Амри, разрывшую могилу Хейрона, и меня передернуло. Неожиданно высказалась Тайли, до этого молча изучавшая карту:

– Не думаю, что камень захоронен. Вы же сказали, что от него откололи два кусочка, – скорее всего, это произошло не во времена Первых. Вряд ли они бы допустили подобное.

– А ведь и правда… – согласилась Кьяра. – Даже если камень-сердце погас, это всё равно святыня. А расколоть ее… Если вдуматься, это преступление, не меньшее, чем то, которое совершил Альканзар!..

Нейт, какой-то бледный и более задумчивый, чем обычно, спросил:

– Значит, кто-то… получил доступ к камню? И воспользовался этим?..

Я посмотрела на Карателя Дерри, пристально наблюдающего за нами.

– Вы рассуждаете в верном ключе, – сказал он. – Эти осколки появились уже в наше, относительно недавнее время.

– А откуда именно они взялись? – спросила Тайли. – Что про них еще известно?

– Я не уполномочен раскрывать эту информацию.

Кьяра уставилась на Карателя.

– Не уполномочены или не знаете?