Роль морских сил в мировой истории

Эта любопытная серия стратегических перемещений флота завершилась 14 августа, когда Вильнев, отчаявшись попасть в Брест, отправился в Кадис, где его эскадра встала на якорь 20 августа. Как только Наполеон узнал об этом, он, после вспышки гнева, направленного против адмирала, распорядился произвести ряд передвижений войск на суше, приведших к сражениям при Ульме и Аустерлице. Он забросил свои планы в отношении Англии. Битву у Трафальгара, состоявшуюся 21 октября, отделяли два месяца от перемещений флотов на широком пространстве, которые тем не менее повлияли на ее исход. Отделенная от этих передвижений промежутком времени, эта битва была, в не меньшей степени, и отпечатком гения Нельсона, увеличившего достижения, которых он добился в недавнем прошлом. Будет справедливо сказать также, что Трафальгар спас Англию, хотя французский император и отказался от задуманного вторжения. Поражение там подчеркнуло и закрепило триумфальную стратегию, которая потихоньку расстроила планы Наполеона. (Планы Наполеона были расстроены не «потихоньку», а в кровавых сражениях – прежде всего войны 1812 года в России, а затем в ходе кампаний 1813 и 1814 годов, где решающую роль сыграли русские войска, которые после ожесточенного боя 18 марта 1814 года вошли вместе с союзниками в капитулировавший Париж. – Ред.)

Глава 1

Основы морской силы

Первое и очевидное, чем выглядит море с политической и социальной точек зрения, – это большая дорога. Или, может, вернее было бы сказать, что это широкая равнина, по которой можно идти во всех направлениях, но в которой некоторые хорошо протоптанные тропы свидетельствуют о том, что доводы рассудка заставили выбрать именно эти маршруты для путешествия, а не другие. Эти маршруты называют торговыми путями. Причины, которые сделали их таковыми, следует искать в мировой истории.

Несмотря на все ожидаемые и неожиданные опасности моря, путешествие и передвижение по воде всегда было легче и дешевле, чем по суше. Голландия (Нидерланды) обязана своей известностью в качестве великой торговой державы не только тому, что бороздила моря, но также тому, что располагает многочисленными безопасными водными путями, которые дают такой дешевый и легкий доступ внутрь ее территории, а также на территорию Германии. Это преимущество транспортировки по воде над перевозками по суше было еще более заметно в период, когда дороги были малочисленными и плохого качества, когда войны были частыми, а общество неустроенным. Именно так обстояло дело двести лет назад. Тогда морские перевозки подвергались опасности со стороны пиратов, и все же они были быстрее и безопаснее, чем перевозки по суше. Голландский свидетель того времени, оценивая шансы своей страны в войне с Англией, замечает, между прочим, что водные пути Англии не дают возможности проникать достаточно глубоко на ее внутреннюю территорию. Поэтому при наличии плохих дорог товары из одной части королевства в другую должны доставляться по морю, а это позволяет перехватывать их в пути. Что касается чисто внутренней торговли, то такой опасности в наши дни не существует. Ныне в наиболее цивилизованных странах расстройство или отсутствие прибрежной торговли доставляет лишь неудобство, хотя сообщение по воде все еще дешевле. Тем не менее те, кто знакомы с историей периода войн Французской республики и империи Наполеона с Великобританией и выросшей вокруг него многочисленной и легковесной морской литературой, знают, как часто упоминаются в ней конвои, пробирающиеся тайком вдоль французского побережья, хотя море вокруг кишит английскими боевыми кораблями, а внутри страны имеются хорошие водные пути.

В современных условиях, однако, внутренняя торговля всего лишь часть бизнеса страны, имеющей морское побережье. В ее порты должны доставляться необходимые иностранные товары и предметы роскоши на своих или иностранных судах, которые возвращаются, увозя взамен на борту товары этой страны, будь то дары природы или изделия человеческих рук. Каждая страна стремится к тому, чтобы морская торговля велась на своих собственных судах. Торговые суда, бороздящие моря, должны иметь безопасные порты, куда надо возвращаться, и должны быть обеспечены покровительством своего государства во время плавания, насколько это возможно.

Защита (страны и ее торговых связей) во время войны должна осуществляться боевыми кораблями. Необходимость военного флота, в ограниченном смысле этого слова, возникает, следовательно, из самого факта существования мирных морских перевозок и исчезает вместе с ними, исключая страны, которые вынашивают агрессивные намерения и наращивают флот в качестве одного из направлений военных приготовлений. Так как у Соединенных Штатов в настоящее время нет агрессивных целей (всего через восемь лет после выхода в свет этой книги, в 1898 году, США спровоцировали войну с Испанией, захватили Пуэрто-Рико, Филиппины («купили» у Испании за 20 млн долларов, фактически захватив), а также фактически Кубу (номинально ставшую независимой. – Ред.) и не развивается торговля, сокращение военного флота страны и недостаток общей заинтересованности в нем являются вполне логичными. Если по какой-то причине морскую торговлю сочтут рентабельной, снова пробудится достаточно широкий интерес к торговому флоту, что неизбежно повлечет за собой возрождение военного флота. Возможно, когда открытие канала через Панамский перешеек будет рассматриваться делом почти решенным, агрессивный импульс достаточно усилится, чтобы привести к тому же результату. Однако это внушает большие сомнения, потому что мирная прагматичная страна недальновидна, а для соответствующих военных приготовлений, особенно в наши дни, требуется дальновидность.

В то время как страна с ее незащищенным и защищенным торговым флотом отправляет в море суда от своих берегов, вскоре возникает потребность в опорных пунктах, которые эти суда могут использовать для мирной торговли, для укрытия и снабжения. В настоящее время, когда дружественные, хотя и зарубежные, порты можно обнаружить повсюду, их услуг в мирной в основном обстановке оказывается достаточно. Так было не всегда, мирное время не вечно, хотя Соединенные Штаты пользовались им слишком долго. В прежние времена морской купец, продвигавший торговлю в новые и неисследованные регионы, добивался выгоды с риском для своей жизни и свободы, на которые покушались подозрительные и враждебные туземцы. Он с большим запозданием собирал полновесную и выгодную плату за перевозки и поэтому интуитивно искал на дальнем рубеже своего торгового маршрута одну или более факторий, которые приобретались благодаря собственной силе или расположению туземцев. На этих факториях можно было бы закрепиться в относительной безопасности ему самому или его агентам, там укрывались бы его корабли и могли постоянно накапливаться товары, ожидая прибытия отечественных кораблей, которые должны были доставить эти товары на родину. Поскольку ранние морские экспедиции сулили большую выгоду, как и немалый риск, приобретенные фактории, естественно, умножались, расширялись и росли, пока не становились колониями. Конечное развитие и процветание колоний зависели от политического гения основавшей их страны. Колониальная политика составляет значительную часть мировой истории и, особенно, морской истории. Не все колонии родились и разрослись так просто и естественно, как описано выше. Образование многих из них происходило больше официальным, чисто политическим путем, скорее указом правителей, чем волей отдельных индивидов. Но торговая фактория с ее последующей экспансией, авантюризмом, направленным просто на извлечение прибыли, была, по замыслу и сути, такой же, как тщательно организованная или дарованная грамотой колония. В обоих случаях метрополия в поисках сбыта своих товаров приобретала оплот в чужой стране, расширяла сферу своих торговых перевозок, давала работу большему количеству своего населения, создавала у себя больше комфорта и богатства.

Однако, с обеспечением безопасности на дальнем рубеже торгового пути, потребности торговли были обеспечены еще не полностью. Плавание оставалось долгим и опасным, в морях рыскали враждебные корабли. В наиболее активный колонизационный период в море господствовало беззаконие, о котором сейчас почти забыли, в то время состояние мира между морскими державами было крайне редким. Так возникла потребность в промежуточных опорных пунктах вдоль торговых путей, таких как мыс Доброй Надежды (первоначально открытый португальцами, затем голландский, позже французский Иль-де-Франс и с 1810 года – английский), остров Святой Елены и остров Маврикий (рядом с которым в 1652 году был основан голландский Капстад, позже английский Кейптаун. – Ред.), в первую очередь, не для торговли, но для обороны и войны, возникла потребность в обладании такими морскими крепостями, как Гибралтар, Мальта, Луисберг (на острове Кейп-Бретон, у входа в залив Святого Лаврентия) – крепостями, имевшими стратегическое значение, хотя и не обязательно целиком таковое. Колонии и колониальные оплоты порой играли торговую, порой военную роль. В исключительных случаях такой оплот играл обе роли одновременно, как играет их, например, Нью-Йорк.

В этих трех факторах – производстве с необходимым обменом изделий, торговом мореплавании, посредством которого производится обмен, и колониях, которые облегчают и расширяют морскую торговлю, а также имеют тенденцию защитить ее посредством умножения опорных пунктов безопасности, – следует искать ключ к большей части истории и политики стран, имеющих выход к морю. Эта политика менялась в соответствии с духом эпохи, характером и дальновидностью правителей, но история приморских стран определялась не столько проницательностью и предусмотрительностью властей, сколько особенностями положения, протяженностью, конфигурацией, численностью и характером их населения – всем тем, что коротко называют естественными условиями. Следует, однако, допустить и видеть, что мудрые (или же ошибочные) действия отдельных индивидов в определенные периоды времени оказывали большое и изменчивое влияние на возрастание морской силы в широком смысле. Эта сила заключает в себе не только военную мощь флота, который господствует на море или на его части силой оружия. Она включает также торговлю и торговый флот, из которых естественным и здоровым образом рождается военный флот и которые являются его прочной опорой.

Основными условиями, влияющими на морскую силу страны, можно назвать следующие: 1) географическое положение; 2) природные условия (включая тесно связанные с ними полезные ископаемые и климат); 3) протяженность территории; 4) численность населения; 5) национальный характер; 6) образ правления (в том числе государственные учреждения).

1. Географическое положение. Прежде всего отметим: если страна расположена так, что ее народу не нужно ни защищать себя на суше, ни испытывать соблазн увеличения территории за счет соседей, этот народ располагает целеустремленностью, обращенной к морю, преимуществом по сравнению с народом страны, имеющей одни сухопутные границы. Такое положение давало Англии, как морской державе, большое преимущество перед Францией и Голландией (Нидерландами). Мощь последних быстро истощалась из-за необходимости содержания большой армии и ведения дорогостоящих войн за сохранение своей независимости. В то же время политика Франции постоянно отвлекалась, порой разумно, порой нет, с морских предприятий на континентальные проекты. На военные усилия растрачивалось национальное богатство, в то время как более разумное и последовательное использование своего географического положения увеличило бы это богатство.

Географическое положение может быть таковым, что само по себе либо способствует сосредоточению военно– морских сил, либо делает необходимым их рассеяние. Здесь Британские острова тоже имеют преимущество перед Францией. Позиция последней имеет как средиземноморское, так и океанское побережье. Эта позиция, хотя и выгодна, является в целом источником военной слабости в морской сфере. Средиземноморский и северный французские флоты могли объединиться, только пройдя через Гибралтарский пролив. Причем в таких переходах они часто рисковали потерями (и несли их в действительности). Положение Соединенных Штатов между двумя океанами было бы источником большой слабости или причиной огромных расходов, если бы с их западного и восточного побережья велась значительная морская торговля.

Англия, став огромной колониальной империей, во многом пожертвовала преимуществом концентрации флота вокруг собственного побережья. Но пожертвовала разумно, поскольку, как показал ход событий, выгода оказалась большей, чем потери. С расширением колониальной системы британские военные флоты также выросли, но торговый флот и богатство росли еще быстрее. Все же в Войне американских колоний за независимость, с Французской республикой и империей Наполеона, по выражению французского исследователя, «Англия, несмотря на мощное развитие своего флота, кажется, почувствовала неудобство нищеты среди богатства». Могущество Англии оказалось достаточным, чтобы поддерживать жизнь метрополии и колоний, в то время как столь же обширная Испания из-за слабости ее географического положения представила так много поводов для оскорблений и ударов.

Географическое положение страны может не только способствовать сосредоточению ее сил, но также дать ей дальнейшее стратегическое преимущество – как центра и хорошей базы для противоборства с вероятными противниками. Примером опять же может послужить Англия. С одной стороны, она обращена в сторону Голландии и северных стран, с другой – в сторону Франции и Атлантики. Когда ей угрожала коалиция Франции и приморских стран Северного моря и Балтики, которая временами складывалась, английские эскадры у юго-восточного побережья Великобритании, в Ла-Манше и даже у Бреста занимали позиции у своего побережья. Английский флот всегда мог, таким образом, выставить свои объединенные силы против любого из противников, стремящихся пройти через Ла-Манш на соединение со своим союзником. С другой стороны, природа обеспечила Англию наилучшими портами и безопасным при подходе с моря побережьем. Прежде это представляло большую опасность в случае пересечения Ла-Манша, но теперь паровой флот и обустройство ее гаваней уменьшили невыгоды такого положения, которым некогда воспользовалась Франция. В эпоху парусных кораблей английский флот проводил операции против Бреста со своих баз на юге Англии – в Торби и Плимуте и других. План таких операций был прост: в облачную или пасмурную погоду англичане блокировали французский порт без труда, но в период западных ветров, порой шквалистых, их корабли пережидали непогоду в своих портах, зная, что французский флот не мог выйти в море, пока не стихнет ветер. Это, в свою очередь, давало возможность англичанам вернуться на свои позиции.

Выгода географической близости к противнику или объекту атаки нигде не является столь очевидной, как в той войне, которая недавно получила название «войны на уничтожение торговли», а французы называют ее «крейсерской войной». Эти военные операции, направленные против торговых судов, которые, как правило, беззащитны, требуют кораблей небольшой военной мощи. Такие корабли, слабо вооруженные для собственной защиты, нуждаются в укрытии или пункте снабжения, которые создаются либо в определенных районах моря, контролируемых боевыми кораблями своей страны, либо в портах дружественных стран. Последние надежны более всего, поскольку находятся постоянно в одном месте и более знакомы истребителю торговых судов, чем его противнику. Близость Франции к Англии, таким образом, значительно облегчила ей крейсерскую войну против своего противника. Располагая портами в Северном море, в Ла-Манше и в Атлантике, французские крейсерские корабли выходили в море из портов, находящихся вблизи средоточия английской торговли, куда прибывали и откуда уходили торговые суда. Довольно большое расстояние между этими портами, невыгодное для регулярных военных операций, дает выгоды для спорадических второстепенных операций по уничтожению торговли – потому что суть регулярной военной операции заключается в концентрации усилий, в то время как уничтожение торговли требует, как правило, распыления усилий. Истребители торговли рассеиваются – для того чтобы обнаружить и захватить больше добычи. Эти истины можно проиллюстрировать примерами из истории великих французских каперов, которые базировались и действовали главным образом в Ла-Манше и Северном море или в отдаленных колониальных регионах, где такие острова, как Гваделупа и Мартиника, предоставляли ближайшие порты для укрытия. Необходимость пополнения запасов угля делает крейсер нынешнего времени еще более зависимым, чем корабли прежних времен, от порта снабжения. Общественное мнение в США уверено в эффективности войны с целью уничтожения торговли противника. Но следует помнить, что республика не располагает портами вблизи крупных зарубежных торговых центров. Ее географическое положение, следовательно, будет оставаться однозначно невыгодным для проведения операций по уничтожению торговли, пока она не найдет базы снабжения в союзных портах. (Что США во второй половине XX – начале XXI века успешно реализовали – как в виде баз, так и в виде постоянного присутствия флотов (ядром которых являются ударные, как правило, атомные авианосцы) в стратегически важных районах Мирового океана. – Ред.)

Если в дополнение к наступательным возможностям природа ставит страну в такое положение, что у нее есть легкий доступ к открытому морю при одновременном контроле над одним из оживленных мировых морских путей, то очевидно, что это положение приобретает большое стратегическое значение. Подобное положение занимает, и в значительной мере занимала прежде, опять же Англия. Торговля Голландии, Швеции, России, Дании и тех стран, которые доставляли товары по большим рекам внутрь Германии, шла через Ла– Манш рядом с Британскими островами, потому что парусные корабли жались к побережью Англии. Более того, эта торговля северных стран оказала особое влияние на морскую мощь, поскольку товары, как их принято называть, вывозились главным образом из стран Балтики.

Но до потери Гибралтара положение Испании было почти таким же, как у Англии. Имея выходы к Атлантике и Средиземноморью, с Кадисом и Картахеной по сторонам, она должна была бы контролировать торговый путь в Левант, а также тот, что проходит недалеко от нее к мысу Доброй Надежды (и далее в Индию, Ост-Индию, Индокитай и Китай. – Ред.). Но утрата Гибралтара не только лишила Испанию контроля над проливом, но также создала препятствие для взаимодействия двух частей ее флота.

В настоящее время, учитывая только географическое положение Италии, но не другие условия, влияющие на ее морскую мощь, должно показаться, что эта страна, имеющая протяженное морское побережье и удобные порты, имеет все возможности для преобладающего влияния на торговом пути в Левант и через Суэцкий канал. В определенной степени это так, и подобное преобладание могло усилиться, если бы Италия владела сегодня всеми изначально итальянскими островами. Но с переходом Мальты в руки англичан, а Корсики – в руки французов выгоды географического положения Италии обесценились (Мальта еще в 1530 году была передана ордену иоаннитов, с этого времени называвшемуся Мальтийским орденом, в 1798 году захвачена Францией и только в 1800 году Англией. – Ред.). С точки зрения близости населения и расположения заинтересованность Италии в этих двух островах столь же законна, как Испании в Гибралтаре. Если бы торговое мореплавание процветало в Адриатике, Италия стала бы еще более влиятельной. Недостатки ее географического положения в сочетании с другими факторами препятствуют полному развитию ее морской мощи, заставляют усомниться в том, сможет ли Италия когда-нибудь занять передовые рубежи среди морских держав.

Так как цель этой книги состоит не в детальном обсуждении, но просто в попытке проиллюстрировать влияние географического положения страны на успехи ее морской политики, эту тему пока можно оставить без внимания. Тем более что дальнейшие примеры такого влияния будут постоянно повторяться в ходе исторического исследования. Уместно, однако, сделать два замечания.

В силу ряда обстоятельств Средиземноморье сыграло более значительную роль в мировой истории (как с коммерческой, так и военной точки зрения), чем любой другой морской бассейн аналогичного масштаба. Это море стремились контролировать одна страна за другой, и это соперничество продолжается до сих пор. Поэтому изучение обстоятельств, которые обусловили и обуславливают преобладание в этом морском бассейне (а также сравнительное военное значение различных опорных пунктов на его побережье), будет более поучительным, чем такое же исследование положения в каком-нибудь ином морском бассейне. Более того, положение Средиземноморья в настоящее время поразительно напоминает во многих отношениях обстановку в Карибском море, и эта аналогия усилится, когда закончится сооружение Панамского канала. (Еще до пуска этого канала в строй в 1914 году США организовали: продажу им концессии на окончание строительства (французская компания вынуждена была сделать это в 1902 году); переворот в 1903 году в Панаме, которая отделилась от Колумбии; передачу в бессрочное пользование США зоны Панамского канала (передана Панаме только в самом конце XX века). – Ред.) Изучение стратегических условий Средиземноморья с приведением многих примеров явится великолепной прелюдией к изучению положения в Карибском море с его сравнительно недолгой историей.

Второе замечание касается географического положения Соединенных Штатов относительно Панамского канала. Если он будет сооружен и оправдает надежды строителей, Карибское море утратит роль замкнутого бассейна с местным морским сообщением или, в лучшем случае, места, где пролегают непостоянные и несовершенные туристические маршруты – роль, которую это море играет сейчас. Оно превратится в регион с оживленными путями мирового судоходства. По ним будут ходить многочисленные торговые суда, привлекая такое пристальное внимание других великих держав, европейских держав, к нашим берегам, каким прежде оно никогда не было. Со всем этим будет нелегко держаться в стороне от сложных международных проблем. Положение Соединенных Штатов по отношению к каналу будет напоминать положение Англии относительно Ла-Манша или средиземноморских стран относительно Суэцкого канала. Что касается влияния и контроля над Панамским каналом в зависимости от географического положения, то совершенно очевидно, что США, как центр государственной мощи, постоянная база^[7], гораздо ближе к нему, чем другие великие страны. Нынешние или будущие позиции, занимаемые странами на острове или континенте, какими бы они ни были прочными, являются и будут являться не чем иным, как аванпостами их силы. Между тем ни одна страна в отношении сырья для военного производства не может сравниться с Соединенными Штатами. Однако они, по общему признанию, не готовы к войне. Их географическая близость к объекту соперничества несколько теряет свою ценность из-за особенностей рельефа побережья Мексиканского залива, где недостает портов, сочетающих возможности обороны от противника с первоклассными доками для ремонта боевых кораблей, без которых ни одна страна не может претендовать на контроль над любой частью моря.

Ввиду глубины южного судоходного русла Миссисипи, близости Нового Орлеана и выгод долины Миссисипи, как транзитного водного пути, становится очевидным, что на случай борьбы за преобладание в Карибском море основные усилия страны следует направить на долину Миссисипи и создание здесь постоянной базы операций. Оборона устья Миссисипи представляет, однако, специфические трудности, поскольку единственные два конкурирующих порта, Ки-Уэст и Пенсакола, слишком мелководны и расположены менее выгодно по сравнению с другими портами страны. Чтобы использовать в полной мере выгоды географического положения, следует устранить эти недостатки. Более того, поскольку удаленность страны от Панамского перешейка хотя и относительно небольшая, но все же значительная, Соединенным Штатам придется заполучить в Карибском море опорные пункты, пригодные служить реальными, или второстепенными, базами операций. Эти базы, благодаря своим естественным преимуществам, оборонительным возможностям, а также близости к стратегическому выходу в заливе, позволят Соединенным Штатам оставаться к месту событий гораздо ближе соперников. Преобладание Соединенных Штатов в регионе можно предсказать с математической точностью, учитывая их географическое положение и мощь. Но до этого нужно обеспечить в достаточной степени безопасность входа и выхода из реки Миссисипи, овладеть вышеупомянутыми аванпостами и наладить коммуникации между ними и базами на североамериканской территории. Короче, нужно совершить надлежащие военные приготовления, для которых страна располагает всеми средствами.

2. Природные условия. Особенности побережья Мексиканского залива, которые только что упоминались, вполне соответствуют рубрике «Физические условия страны», которые рассматриваются на втором месте среди факторов, влияющих на развитие морской мощи.

Морской берег страны является одной из ее границ. Чем легче выход с такой границы в примыкающий регион, в данном случае в море, тем сильнее будет стремление населения к общению с заграницей. Если представить страну, которая располагает протяженным, но лишенным бухт побережьем, то такая страна не сможет вести морскую торговлю, иметь свой торговый и военный флот. Фактически в таком положении находилась Бельгия – когда была испанской и австрийской провинцией. Нидерланды в 1648 году в качестве условия мира после своей успешной войны потребовали закрыть Шельду для морской торговли (автор ошибается. Устье Шельды было закрыто по условиям перемирия 1609 года. – Ред.). В результате гавань Антверпена была заперта, а морская торговля переместилась из Бельгии в Голландию. Испанские Нидерланды перестали быть морской державой.

Многочисленные и глубокие бухты являются источником силы и богатства. Они бывают таковыми вдвойне, если расположены в местах стока судоходных рек, которые облегчают привлечение в порты внутренней торговли страны. Но та же самая доступность бухты становится причиной уязвимости страны во время войны, если бухта недостаточно защищена. В 1667 году голландцам не составило большого труда подняться вверх по Темзе и сжечь значительную часть английского флота на виду у лондонцев. Между тем через несколько лет объединенные эскадры Англии и Франции, пытавшиеся высадить десанты в Голландии, не сумели этого сделать не столько из-за сложного рельефа побережья, сколько из-за доблести голландского флота. В 1778 году англичане, попавшие в невыгодное положение, потеряли бы, если бы не колебания французского адмирала, бухту Нью-Йорка, а с ней и надежный контроль над устьем реки Гудзон. Такой контроль давал возможность Новой Англии иметь кратчайшую и надежную связь с Нью-Йорком, Нью-Джерси и Пенсильванией. И операция французов, последовавшая вскоре после капитуляции Бургойна годом раньше, в 1777-м, видимо, побудила англичан заключить мир пораньше (действия французских армии и флота, вступивших в войну в 1778 году, были решающими в исходе войны в пользу США. – Ред.). Река Миссисипи – мощный источник богатства и силы США, но убогая оборона устья и ряда притоков сделали реку источником слабости и несчастий для Южной Конфедерации в 1861–1865 годах. Наконец, в 1814 году захват англичанами Чесапика (у входа в Чесапикский залив) и разгром ими Вашингтона (24 августа 1814 года английский отряд (5 тыс. чел.) после короткого боя с 7 тыс. американцев овладел Вашингтоном, столицей США. При этом англичане сожгли Капитолий и другие здания, а американское правительство бежало. Позже США, несмотря на поражения, добились приемлемого мира – Англия была истощена двадцатилетней войной в Европе. – Ред.) преподнесли американцам суровый урок, напомнив об опасностях, которые несут величавые водные пути, если подходы к ним не защищены. Этот урок слишком свеж для того, чтобы его легко вспомнить, но он, судя по нынешнему состоянию обороны побережья, еще легче забывается. Не следует полагать, что изменились условия. Наступательные и оборонительные действия в наши дни, как и прежде, отчасти меняются, но основные принципы остаются прежними.

До эпохи великих Наполеоновских войн и в их ходе у Франции не было ни одного порта для линейных кораблей к востоку от Бреста. Насколько значительным было превосходство над ней Англии, которая на аналогичном протяжении береговой линии имела два укрепленных пункта в Плимуте и Портсмуте, помимо других гаваней, используемых для укрытия и снабжения. Этот недостаток физических условий с тех пор французы компенсировали портовыми работами в Шербуре.

Кроме особенностей берега, включая легкий доступ к морю, имеются другие природные условия, которые влекут людей к морю или отвращают от него. Хотя Франции не хватало военных портов на Ла-Манше, все же там, а также на океанском побережье и в Средиземноморье у французов имелись великолепные бухты, откуда можно было вести торговлю с зарубежными странами, а расположение этих бухт у мест впадения в море полноводных рек благоприятствовало также внутреннему транспортному сообщению. Однако, когда Ришелье покончил с гражданской войной, французы не проявили в морских предприятиях такой же энергии и стремления к успеху, как англичане и голландцы. Главную причину этого вполне резонно находят в природных условиях, которые наделили Францию прекрасными почвами, великолепным климатом, способностью производить внутри страны благ больше, чем необходимо для населения. Англия, со своей стороны, получила от природы меньше выгод и, пока не развилась ее промышленность, могла экспортировать лишь немногие вещи. Отсутствие многих благ в сочетании с деятельным нетерпением и другими качествами, способствовавшими морским предприятиям, влекло англичан за пределы островов. И они нашли земли более благоприятные и богатые, чем их собственная территория. Потребности и одаренность сделали англичан купцами и колонистами, затем предпринимателями и промышленниками, а морская торговля и колониальные предприятия взаимосвязаны. Поэтому морская сила Англии возрастала. Но если Англию влекло к морю, то Голландию непреодолимо тащила туда необходимость. Англия без моря пребывала бы в прозябании, Голландия же погибла бы вовсе. Компетентное национальное руководство Голландии, когда достигало расцвета своего величия и играло одну из ведущих ролей в европейской политике, пришло к выводу, что внутренние ресурсы страны не смогут обеспечить всем необходимым более одной восьмой части населения. Тогда промышленность страны производила много разнообразных и нужных изделий, но она далеко отставала в росте от торгового судоходства. Бедные почвы и удобный выход к морю сначала заставили голландцев заняться рыболовством. Затем открытие способа консервирования рыбы обеспечило их продукцией для экспорта и внутреннего потребления, что заложило краеугольный камень в основание их благосостояния. Так голландцы стали купцами в то время, когда итальянские республики из-за давления Турции и открытия обходного пути вокруг мыса Доброй Надежды клонились к упадку. Голландцы унаследовали процветавшую некогда торговлю Италии с Левантом. Используя промежуточное географическое положение на торговых путях между Балтикой, Францией и Средиземноморьем, находясь в месте впадения в море рек Германии, они быстро завладели почти всеми торговыми перевозками в Европе. Пшеница и морские припасы Балтики, предметы торговли Испании со своими колониями в Новом Свете, вина и товары прибрежной торговли Франции стали чуть больше двухсот лет назад (то есть в середине XVII века. – Ред.) перевозиться на голландских кораблях. Даже большая часть фрахта Англии перевозилась в то время на голландских торговых судах. Это не означает, что подобное процветание проистекало исключительно из бедности Голландии природными ресурсами. Ничто не может вырасти из ничего. Истина состоит в том, что голландцы в силу необходимости были вынуждены обратиться к морским предприятиям. Благодаря искусному ведению морской торговли и размерам своего флота они сумели извлечь выгоду из быстрого распространения торговли, а также жажды исследований, которые последовали за открытием Америки и освоением торгового пути вокруг мыса Доброй Надежды. Имелись и другие причины, но в целом процветание голландцев опиралось на морскую силу, порожденную бедностью ресурсов. Их пища, одежда, сырье для промышленности, те самые бревна и пенька, из которых они строили и оснащали свои корабли (а строили они почти столько, сколько вся остальная Европа), импортировались. Когда же губительная война с Англией 1652–1654 годов продлилась первые 18 месяцев, морская торговля голландцев остановилась и, как говорили, «источники дохода, которые всегда поддерживали благосостояние государства, такие как рыболовство и торговля, почти полностью иссякли. Мастерские закрылись, работа прекратилась. Залив Зёйдер-Зе (совр. Эйсселмер. – Ред.) превратился в лес мачт, страна заполнилась нищими, улицы зарастали травой, в Амстердаме полторы тысячи домов опустели». Лишь унизительный мир спас голландцев от гибели. (Автор преувеличивает. Действительно, Нидерландам пришлось туго, и мир, зафиксировавший поражение страны, был подписан. Но голландцы сделали выводы и в последующих войнах 1666–1667 и 1672–1674 годов как следует англичанам всыпали. – Ред.)