Navium Tirocinium

Ронана ожидал, что командор изрядно удивится очередному его воскрешению. Однако, не проявив ни малейших признаков изумления, Уилаби быстро пропустил юношу и закрыл дверь. Оказалось, накануне вечером в Редклиф по делам, связанным с предстоящим плаванием, приезжал Вильям Джерард, один из учредителей предприятия. От него-то командор и узнал о побеге своего подопечного и кое-какие другие детали. Уилаби был уверен, что беглец рано или поздно явится к нему, и потому обо всём уже подумал.

– Итак, Роджер Уэлфорт, – начал командор после того, как юноша рассказал, что с ним приключилось за последние сутки, не упомянув только ничего про Джорджа, – я полагаю, ты не забыл твоё имя и ремесло. А раз так, то живо марш выполнять свои обязанности на «Бонавентуре»!

– С удовольствием, сэр! – ответил Ронан. – Один лишь вопрос с вашего позволения: что будет с отцом Лазариусом?

– Он занял место приговорённого к смерти, – бесстрастным голосом произнёс командор. – Завтра его повесят.

– Повесят! Завтра! – ужаснулся юноша. – За то лишь, что он отдал мне свою рясу?

– Увы, мой друг, таков закон, – с некоторым сочувствием молвил Уилаби, – и такова злокозненность твоих недругов. Старика уже никак не спасёшь…

– Неправда! – с жаром воскликнул Ронан. – Его можно спасти, если… если король подпишет прошение о моём помиловании.

Командор недоумённо глянул на юношу и сокрушённо произнёс:

– Его величество читал прошение о твоём помиловании, Ронан, и … отказался его подписать.

Глава LXVIII

Мытарства Фергала

Едва продрав глаза и увидав в оконце утренний свет и уже покрытую лодками Темзу, Фергал изобразил начальствующий вид и по крутой лестнице спустился в тесный зал таверны – тесный оттого, что здесь вповалку дрыхли стражники, свободные от караула. Не спал лишь Тернки. Снедаемый горячим желанием поймать беглого арестанта, доблестный тюремщик каждые два часа ходил по Мосту (конечно же, в сопровождение одного из латников – ведь где-то здесь скрывался хитрый и жестокий преступник) и проверял караулы. Мастер Ласси велел своему помощнику разбудить стражников, а потом поинтересовался, как прошла ночь на Мосту и не было ли какого шума между Церковью и Башней Предателей.

– Тихо было, как в могиле, – ответил за всех Пёс Тернки. – Я самолично обходил. Лишь вода под мостом шумела, да вроде какой-то горлодёр где-то неподалёку песню орал во всю глотку.

В это время в таверну вошёл только что сменившийся караульный. Он услыхал последние слова Тернки и, прислоняя к стене аркебузу, пробурчал усталым голосом:

– В лодке он плавал вдоль Моста, потаскушку свою кликал. Я, было, велел ему к пирсу приблизиться, но потом услыхал, как бесстыдница ему откликнулась, и увидал, как она чепчиком из окошка машет, ну, и оставил любодеев в покое. Коли не в реке утопнут, так в адском пламени сгорят.

– Горлодёр, беспутница, любодеи? – встрепенулся Мастер Ласси. – А что затем?

– Понятное дело что за тем, – с ухмылкой сказал стражник. – Чертовка вылезла в оконце и по верёвке в лодку сиганула, прям в объятия своему полюбовнику. Видать, этот дьявольский Мост так и кишит преступниками и прелюбодеями.

Его сотоварищи вмиг развеселились и принялись оживлённо обсуждать это происшествие. Мастер Ласси и Тернки переглянулись между собой и прочитали во взглядах друг друга одну и ту же неутешительную мысль: «Если преступник сбежал из тюрьмы, переодевшись монахом, то почему он не мог сбежать с Моста, натянув женское платье?» Мысль эта быстро переросла в уверенность.

– Mile diabhlan! – с досадой выругался Вильям Ласси. – Он был уже у меня в руках и снова оставил нас в дураках!

Стражники сразу поутихли и ошарашено воззрились на своего командира. Помрачневший Тернки сказал, что надо бы на всякий случай обыскать дома от Церкви до Башни Предателей, и что сделать это будет не так уж и сложно – стоит лишь пустить слух среди жителей, что где-то в их жилищах прячется злобный преступник, и они сами его вмиг отыщут и изловят, если он, конечно, ещё тут.

– Вот и займись этим, – бросил раздражённый неудачей Мастер Ласси.

Когда Тернки со стражниками вывалились наружу, Фергал заказал у трактирщика завтрак и в ожидании оного принялся ломать голову, где теперь искать неуловимого Ронана. Однако ничего путного на его затуманенный досадой и негодованием ум не приходило. Прошло около часа. Вдруг дверь таверны приоткрылась и в неё просунулась хитрая и нагловатая рожица Арчи.

– Где ты шлялся, негодяй? – крикнул на него Фергал. – Вместо того, чтобы быть под рукой, когда я должен был вот-вот схватить беглеца, тебе, видать, вздумалось всхрапнуть в какой-нибудь подворотне на этом чёртовом мосту! Сейчас я с вашего позволения, сэр Бездельник, окончу завтрак, а потом вышибу тебе все мозги.

Юнец состроил притворно-испуганную физиономию и покаянным голосом пролепетал:

– Простите, Мастер Ласси, я хотел как лучше, клянусь моей правой рукой, от которой мне куда больше проку, чем от башки. И, между прочим, мозги вышибить у меня у вас никак не выйдет – из-за их, как вы сами толкуете, отсутствия.

– К чёрту твои мозги!.. Хотел как лучше! – взревел Фергал. – Эти олухи упустили беглеца, и я ума не приложу, где теперь его искать. Что же может быть ещё лучше, mile diabhlan?

– Так, значит, он всё ж удрал, ручки в ножки, сумочки-кошёлки! – произнёс Арчи более бодрым голосом. – И провалиться мне на этом месте, если его не увезли отсюда на лодке перед самым рассветом!

– Откуда тебе это известно? – подивился Фергал. – А! Ты, мерзавец, должно быть из своей дыры всё видел! Видел и не поднял тревогу!

– Да ничего-то я и не видел, – сказал юнец. – Меня и на Мосту-то не было. А потому и не дрыхнул я здесь. Терпеть не могу спать близ воды, а уж тем паче когда она под тобой так и клокочет. И вообще не люблю я воду. Мне эль и пиво больше по нраву. Эх, где бы такую реку сыскать, которая была бы полна не водой, а элем?

– Хватит болтать, подлая душа, – рявкнул Фергал. – Выкладывай, что знаешь, да поживей.

– Бьюсь об заклад, Мастер Ласси, мне известно гораздо больше, чем вам, – заявил юнец, сощурив глаза. – Но я чертовски устал и голоден как самая последняя собака на Вестчип, ручки в ножки, сумочки-кошёлки. Да у меня нет сил даже язык повернуть.

Фергал поначалу опешил от такой наглости, но быстро сообразил, что шельмец действительно знает что-то очень важное, а потому и позволяет себе так дерзить. Лишь когда на столе перед Арчи появился завтрак, юнец со снисходительным видом начал свой рассказ, одновременно жадно расправляясь с едой. Из его слов выходило, что от дома в Саутворке он следовал всё время позади отряда стражников под предводительством Мастера Ласси. В то время, когда на Мосту за Башней Предателей они натолкнулись на беглого висельника и бросились так неудачно его преследовать, юнец делал вид, что глазеет по сторонам, а на самом деле высматривал, какую бы выгоду извлечь себе из возникшей суматохи. И, по словам Арчи, его внимание привлёк один шкет, также стоявший в сторонке и озиравшийся по сторонам. Поначалу юнец подумал, что это его конкурент, высматривающий добычу в надежде стянуть что-нибудь в сумятице. Но затем Арчи пришли на память разговоры, слышанные им на рыночной площади перед Ньюгейтскими воротами прошлым утром, когда тюремщики расспрашивали, в какую сторону направился монах из тюремных дверей; говорили, что этого самого монаха, который был никакой не монах, а переодетый висельник, увёл с площади какой-то мальчишка. Вот Арчи и подумал, чем чёрт не шутит, а вдруг этот шкет как раз и есть тот самый сообщник беглого висельника. Поэтому-то юнец и стал краем глаза наблюдать за ним. А тот потихоньку миновал стражников, которые не обращали ни малейшего внимания ни на него, ни на Арчи, и припустился по Мосту к северному берегу. Юнец старался не отставать, но делал это так, чтобы не вызвать подозрений у преследуемого. Вскоре начало темнеть. Они пересекли весь город. Шкет проследовал через Ольховые ворота и направился в сторону Изледона. Там он шмыгнул в какой-то особнячок, а Арчи добросовестно стал ждать неподалёку, что будет дальше. Примерно через полчаса из ворот дома появился некий джентльмен в широком плаще и шляпе с плюмажем и взял путь в город. Арчи последовал за ним, и вскоре они очутились на пристани, где в это ночное время, как ни странно, находился один лодочник. Джентльмен подошёл к нему. О чём они болтали, Арчи не слышал, потому что никак не мог подкрасться достаточно близко. Так они просидели почти всю ночь. Потом, когда марево над водой рассеялось, эти два человека тут же прыгнули в лодку и поплыли в сторону Моста. Арчи не стоило труда догадаться, что этот джентльмен нанял лодочника с намерением увезти беглеца с Моста, но помешать этому юнец никак не мог. Хоть ночь и была ясная, но рассмотреть, что происходит около Моста, все равно не представлялось никакой возможности. Тогда Арчи пришло на ум, что если шотландцу удастся удрать с Моста, то он будет искать убежище там же, где сейчас находится и шкет, а именно – в особнячке в Изледоне. Озарённый этой мыслью и упиваясь собственной небывалой сообразительностью, юнец вновь отправился к этому дому и занял наблюдательную позицию в кустах ракитника, желая удостовериться в правильности своей догадки. Когда уже рассвело, к дому подошёл тот самый джентльмен в плаще и шляпе с перьями, которого он видел ночью. Он что-то напевал себе под нос и был, судя по всему, в приподнятом настроении. Беглого висельника с ним не было. Ломать голову, что же произошло ночью на Мосту, Арчи не стал, а припустился вновь в город. На Мосту юнец сразу увидел латников и Тернки, которые сновали между Церковью и Башней Предателей. Арчи поинтересовался у одного из них, где ему сыскать Мастера Ласси, и его направили в находившуюся тут же таверну…

Выслушав рассказ юнца, Фергал поглядел на того более благосклонно и чуть смягчился, однако тут же сообразил, что к цели эта информация не приблизило его ни на йоту.

– Ну, и что толку от твоих ночных похождений, коли мне не ведомо, где теперь прячется Лангдэйл, – хмуро проворчал Мастер Ласси.

– Ну, я тут пораскинул мозгами, покуда сюда шуровал. И, похоже, до меня дошло. Ой-ля-ля, ручки в ножки, сумочки-кошёлки! Хе-хе-хе, – прокукарекал Арчи, заливаясь радостным смешком. – Но работать башкой для меня более трудное занятьице, чем всеми остальными органами, вместе взятыми, а потому это требует дополнительного вознаграждения … ну, скажем, в одну крону.

– Что! Ах ты мерзкий пройдоха! – возмутился Вильям Ласси. – Вот вернутся стражники, и я прикажу из тебя калёным железом вытащить всё, что тебе известно.

– Ну, так я им такого наговорю, добрейший мой хозяин, – обозлено ответил юнец, – что вы, ручаюсь, навряд ли обрадуетесь.

– Что же это, негодник, ты мне угрожаешь? – мрачно произнёс Фергал, просто оторопевший от подобной наглости.

– Нет, Мастер Ласси, – вдруг упавшим голосом сказал Арчи. – Обидно мне, вот и всё. Вон вас сколько тута с секирами и аркебузами по одной улочке носится, а шотландца все равно проворонили. А я всю ночь между Лондоном и Изледоном шнырял и на пристани ночью чуть не околел, зато могу навести вас на ум, где висельника искать.

– Ну, так тому и быть, стервец, вот тебе два шиллинга, – молвил Фергал, неохотно расставаясь с деньгами, ибо кошелёк его за всё время уже изрядно похудел. – А теперь говори, где сейчас проклятый Лангдэйл.

Арчи схватил монеты, по привычке попробовал на зуб и спрятал в карман, потом глянул на Вильяма Ласси с лукавым прищуром и снисходительно произнёс:

– Хоть это и вдвое меньше того, что стоит шевеление моих мозгов, хозяин, но так уж и быть, я прощаю вам вашу скаредность и скажу, где искать висельника … в Редклифе, вот где!

– В Редклифе? – переспросил Фергал и задумался, до него вдруг начала доходить очевидность этого предположения.

– Вот именно, ручки в ножки, сумочки-кошёлки! У вас что, мозги отшибло, хозяин? Хе-хе-хе. Ведь шотландец собирался плыть с Уилаби на тех посудинах, что варганили в Редклифе – вы мне сами же про то и толковали А как вернее всего избежать виселицы в Англии? Конечно, смыться на край света! Дураку понятно.

Говоря это, Арчи через каждое слово широко зевал, намекая тем самым Вильяму Ласси, что ночь для него выдалась бессонной и к дальнейшим подвигам нынче его ничто уже не сподвигнет.

– Mile diabhlan! А ведь ты прав! – согласился Мастер Ласси. – Что ж, как только эти олухи удостоверятся, что молодчик сбежал с Моста, я поведу их в Редклиф.

Достаточно скоро так и случилось: Тернки пришёл в таверну и расстроено развёл руками. Таким образом, второй день поисков беглого висельника начался куда хуже, чем закончился первый. Тем не менее, Мастер Ласси был преисполнен уверенности, где теперь стоит искать беглеца, а потому он дал возможность уставшим и невыспавшимся латникам подкрепиться в этой же таверне, после чего тут же повёл отряд в Редклиф, куда они и прибыли примерно через час.

Что же касается Арчи, то он предпочёл незаметно исчезнуть и затеряться в уличной толчее с намерением вздремнуть где-нибудь на солнышке, а вечерком отправиться в харчевню в Вонючем переулке, чтобы вновь испытать удачу в кости и карты. Вероятно, юнец очень огорчился бы, если бы узнал, что ему уже не суждено никогда более свидеться со своим грозным и жестоким, хотя и щедрым, хозяином Мастером Ласси…

Осознавая, что предписание шерифа в кармане облекает его некоторой властью, Фергал сразу же направился на площадь перед главной пристанью в посёлке на берегу Темзы.

Самым внушительным зданием здесь, и по всей вероятности самым важным, судя по оживлённому потоку людей через его двери, являлась королевская таможня. Дом этот лёгко было узнать по массивным резным фронтонам, широкой дубовой двери и развевающемуся над крыльцом алому полотнищу с изображением креста святого Георгия и зубчатой башни с решёткой на воротах. Деревянная планка с таким же изображением была приколочена и около входа в королевскую таможню.

Кто только не проходил через двери этого здания! Вот озабоченно, но с достоинством ступает купец в мантии с меховой подкладкой и туфлях с соболиными выпушками, недовольный чересчур высоким налогом на отправляемую им во Фландрию шерсть. Дорогу ему уступил человек в морской куртке с суровым, обветренным и обожжённым солнцем лицом; в руках у него книга с застёжкой, где записано всё о грузах на борту его, только что бросившей якорь караки; ему некуда торопиться – он совершил удачное плавание, и теперь его ждёт несколько недель отдыха на суше. Но гораздо больше здесь было сборщиков и контролёров, снующих между складами, кораблями и таможней с книгами в руках, абакой на груди и чернильницами на поясе; они из кожи вон лезли, чтобы несосчитанными не остались ни бочонок вина, ни тюк шерсти, ни рулон материи, хотя, сказать по правде, ушлые купцы так и норовили придумать новый способ обмануть этих низших таможенных чинов. Были здесь и два иноземца в странных заморских нарядах; они робко улыбались и разговаривали между собой на непонятном языке; у одного из них на плече сидела диковинная обезьянка и самым наглым образом показывала язык, строила рожицы и таращила глаза на каждого проходящего; позади них шёл слуга-негритёнок.

Тернки мотал головой из стороны в сторону. Ведь, как и некоторые обитатели Моста всю жизнь свою проводили, не ступая на сушу, так и Пёс Тернки редко когда покидал стены Ньюгейтских ворот. А потому этот алчный и грубый тюремщик с бесхитростным любопытством и, можно сказать, восторгом глазел на людей, побывавших за морем, на бухту, усыпанную разномастными кораблями и судёнышками. Особое изумление, смешанное со страхом, вызвали у него два чёрных дьяволёнка, один из которых сидел на плече и дразнил его, а второй, облачённый в холщовые штаны, куртку и круглую, высокую шляпу без полей, чинно следовал за иноземцами.

– Чёрт возьми, хватит таращить глаза, тюремный пёс, – гаркнул на него Мастер Ласси.

– Эге, да вы только гляньте, сэр, на это дьявольское отродье, – произнёс ошеломлённый тюремщик, тыча пальцем на обезьянку и чёрного мальчика.

– Mile diabhlan! Да к тебе, похоже, такие уродцы ещё в тюрьму не попадали, – ответил Фергал, которому уже довелось на лондонских ярмарках и рынках повидать труппы артистов, показывающих экзотических чернокожих людей и смешных обезьянок. – Пойдём скорее, Пёс. Нечего на них пялиться. Сказывают, кто долго смотрит на чёрных людей, так сам в таких скоро и превращается.

Последний довод оказался более чем убедительным, и испуганный Тернки тут же отвратил свой взор от иноземцев и позволил Мастеру Ласси увлечь себя внутрь королевской таможни. Не без труда нашли они путь к комнате главного королевского таможенника порта Редклиф.

Этот чиновник, достойнейший из достойных, восседал за массивным столом, заваленным бумагами и свитками, портовыми книгами и прочими аксессуарами его нелёгкой и хлопотной должности. Однако в этот момент на его ещё не старом лице под маской внимания читались скука и безразличие человека, уставшего от рутинных дел и будничных забот.

Перед столом стояли два человека и о чём-то оживлённо спорили, каждый силясь убедить королевского таможенника в своей правоте. Один из них – купец, судя по богатой одежде, – клялся и божился, что ничто со вчерашнего дня на его корабль не загружалось, и что ежели моряки сиюминутно не поднимут якорь, то они рискуют пропустить отлив, а он – понести огромные убытки – если его покупатель в Антверпене вовремя не получит товар. Его оппонент, тщедушный молодой человек утверждал, что глаз у него намётанный и его никак не провести, да и вообще любой простофиля и тот бы заметил, что за ночь осадка судна увеличилась, что по его прикидкам это тянет не меньше чем на две тысячи фунтов шерсти, и что надо пересчитывать всё заново. Разумеется, почтенный негоциант возмущался подобным подозрением и рьяно возражал, объясняя якобы увеличившуюся осадку креном на один борт, течением прилива, погрузкой на борт бочек с пресной водой, полнолунием и приближающимся днём святого Дунстана. У королевского таможенника голова уже шла кругом: вроде и доводы купца выглядели вполне убедительно, но и радетельный контролёр был парень мозговитый.

Трудно сказать, чем закончился этот спор, ибо в самый решающий момент, когда от него требовалось вынести вердикт, глаза королевского таможенника упали на вошедших. Он с облегчением оторвался от выслушивания словопрений и обратил своё внимание на вновь прибывших.

– Кто вы такие и что вам надобно? – спросил таможенник отнюдь не строгим, а скорее любопытным голосом, как бы приглашая гостей развеять его скуку.

– Сэр, мы ищем опасного преступника, страшного убийцу, – сходу заявил Мастер Ласси, разворачивая перед таможенником предписание шерифа. – Есть основания полагать, что он собирается покинуть Англию на одном из кораблей, готовящихся к отплытию в Китай.

– Ого! Что вы говорите! Это же просто великолепно! – восторженно воскликнул королевский чиновник и, прочтя бумагу, добавил с важным видом: – Однако существует одно обстоятельство, которое не даёт мне возможности помочь вам. Ах, право слово, какая жалость!

– Это почему же? – нахмурившись, спросил Вильям Ласси. – Разве же не вы, сэр, главный в этой гавани и целом порту? И разве в ордере не сказано ясно, что требуется оказывать всяческое содействие в поимке беглого висельника?

– О, клянусь честью королевского таможенника, я бы с удовольствием применил мою власть, чтобы задержать опасного преступника, – с радостью заявил чиновник. – Но дело в том, уважаемый сэр, что указы лондонского шерифа действенны в пределах Лондона. Здесь же – Эссекс!

– Mile diabhlan! Но разве преступник от этого перестал быть преступником? – недоумённо спросил Вильям Ласси. – Что же выходит: умертвил в Лондоне человека, а как выбрался за черту города, так уже и праведник!

– Что поделаешь, таков порядок, – сокрушенно произнёс таможенник; однако, озорной блеск его глаз свидетельствовал о необычайном удовольствии им испытываемом.

– Вот-вот, всё должно быть по правилам, – подал голос дотоле молчавший и застывший в дверях Тернки. Он уже открыл было рот, чтобы продолжить про свою приверженность правилам и порядкам, но поймал на себе негодующий взгляд Мастера Ласси и смущённо замолк.

– Впрочем, милейший, у вас есть выход, – благожелательным тоном продолжил чиновник, пряча улыбку в своей бороде. – Как же мне не помочь закону, ей-богу, раз уж я сам поставлен блюсти его в этой гавани! Вот что я вам посоветую: вы можете разыскать одного из эссекских шерифов, дабы на основании предписания лондонского шерифа он выписал свой ордер, который позволит мне сделать для вас всё что в моих силах. По-моему, один шериф сейчас как раз должен находиться в Челмзфорде, что всего-то в тридцати милях отсюда. И вам стоит поторопиться, сэр, ибо послезавтра купеческая флотилия поднимает якоря.

– Тридцать миль! Послезавтра! – ужаснулся Мастер Ласси. – Да мне сдаётся, что вы просто надо мной издеваетесь. Поймите же, почтенный сэр, это коварный убийца, к тому же смутьян и мятежник. Он мог проникнуть на судно под видом кого угодно. В море он подговорит команду на бунт, она захватит корабль, перебьёт купцов и завладеет их товарами. А виной тому будет ваше теперешнее бездействие!

– Хм. Честно говоря, никто ещё не упрекал меня в бездействии, молодой человек, – возразил таможенник, от души забавляясь эти разговором. – Напротив, это вы медлите. Ежели вы тотчас вскочите в седло и поскачите в Челмзфорд, то ещё застанете эти чудесные корабли в бухте Редклифа и будете иметь полное право подняться на их борт и проверить их от клотика до киля и от бушприта до кормового флагштока в поисках вашего злодея.

– Сэр, я никуда не поскачу, – скрежеща зубами, сказал Мастер Ласси. – У меня под командой дюжина крепких ратников. Мы сядем в лодки и проверим один корабль за другим, пока не отыщем этого висельника.

– Смею заверить, что в данном случае сила не в вашу пользу, – ухмыльнулся королевский таможенник. – Да и закон не на вашей стороне. К тому же сам король покровительствует сему плаванию.

– Чёрт возьми, а укрывать беглого преступника это законно! – резонно возразил Фергал. – А до этого вашего плавания мне и дела нет. Пусть плывут себе хоть в Китай, хоть в преисподнюю. Мне всего лишь нужен висельник. И король будет нам только благодарен, если мы вырвём занозу и избавим сие плавание от страшной угрозы. Пойдём, Тернки, порыщем в этих плавучих бочках.

– Постойте! – сказал таможенник, осознавая, что уже достаточно развлёкся, и что дело принимает нежелательный оборот и может кончиться напрасным кровопролитием. – На судах есть пушки, а моряки – народ отчаянный и неплохо дерутся. К чему вам неприятности? Я знаю, как вам подсобить. Команды судов полностью укомплектованы уже месяц назад, и списки всех людей, покидающих на них английский берег, у меня в портовых книгах. Ежели в них мы не обнаружим разыскиваемого вами человека, то ручаюсь, он не покинет Англию – по крайней мере, послезавтра на этих купеческих кораблях.

– Так какого дьявола мы теряем время! – оживился Вильям Ласси. – Покажите мне скорей эти книги, сэр. Сейчас вы сами убедитесь, что преступник на одной из этих посудин.

Таможенник сокрушённо вздохнул, предчувствуя конец развлечению, взял одну из толстых книг на своём столе, нашёл нужную страницу, ещё раз прочёл имя преступника в приказе и принялся сверять списки экипажей, страница за страницей. Но ни на «Бона Эсперанце», ни на «Бона Конфиденции», ни на «Эдварде Бонавентуре» такого человека не числилось. Королевский таможенник ещё раз медленно и тщательно провёл взглядом по спискам: результат был тот же.

– Вот видите! На этих кораблях нет преступника, – уверенно заявил достойный чиновник. – А мои книги так же точны, как и таможенные весы для взвешивания шерсти.

– Этого не может быть! – процедил Вильям Ласси, развернулся и, скрежеща зубами, покинул комнату королевского таможенника, который тут же оказался во власти препиравшихся купца и контролёра.

Фергал был уверён, что Ронан находится на одном из кораблей, ибо, по словам Арчи, он давно уже готовился к этому плаванию. А потом, где как не на корабле, стоящем вдали от речного берега, легче всего укрыться от погони! Фергалу хватило ума не поверить таможенным книгам. Он велел Тернки отвести отряд в Олд-Бейли и поведать шерифам, как он, Вильям Ласси, проявил смекалку и отвагу и почти поймал висельника, а эти нерадивые олухи Толбота умудрились прохлопать беглеца.

Сам же бывший монах, а ныне почтенный лондонский горожанин остался в Редклифе – в надежде выследить Ронана. Фергал прошёлся вдоль берега, бросая косые, недоверчивые взгляды на три больших корабля, стоявшие на глубокой воде чуть обособленно от остальных судёнышек и лодок. Затем он поднялся на небольшой пригорок на берегу Темзы позади верфей. Здесь каким-то чудом уцелела небольшая рощица, на самом краю которой высился одинокий чёрный тополь, покрытый молодой листвой и увешанный бахромистыми ярко-пурпурными серёжками, источавшими бальзамический аромат. Дерево сразу же привлекло к себе внимание Фергала, который тут же к нему подошёл, внимательно осмотрел и довольно улыбнулся. Однако ни красота весеннего дерева, усыпанного нежными молодыми листьями и душистыми серёжками, ни распускающие целебные почки, которых в другое время он нарезал бы целый мешок, приманили Фергала. Нет, всё, что ему было нужно, это раскидистые ветки дерева, по которым можно было забраться достаточно высоко, чтобы созерцать всю бухту. Вскоре, пыхтя и пыжась и едва не свернув себе шею, Фергал вскарабкался на высоту футов в шестьдесят и удобно устроился в разветвлении чуть ли не на самой макушке дерева. Отсюда благодаря своему зоркому глазу он без труда мог видеть всё, что происходило на палубах купеческих кораблей.

Между берегом и судами время от времени сновали лодки, перевозя людей и вещи. На самих кораблях большого оживления заметно не было: видимо всё к плаванию было уже почти готово. По палубам расхаживали вахтенные, плотники что-то чинили и подлаживали, другие моряки проверяли исправность снастей, большинство же экипажей, по всей видимости, было на берегу.

Часа два просидел Фергал на дереве, так и не заметив каких-нибудь признаков присутствия Ронана на кораблях, и начал было уже сомневаться, что он вообще находится там. Вон появился на палубе Хью Уилаби. Фергал не мог не узнать его крепкую, высокую фигуру и решительное лицо. Уилаби поднялся на корму и оживлённо разговаривал с каким-то моряком и, судя по всему, был бодр и в хорошем расположении духа. «Значит, ему известно, что Ронан сбежал и находится в безопасности, – мелькнуло у Фергала. – Но где же, где же он прячется, чёрт возьми?»

И как бы в ответ на муторные и подозрительные соображения Фергала на палубе другого корабля неожиданно возник сам Ронан Лангдэйл. Узнать его было нелегко, ибо одеждой он никак не отличался от прочих моряков: короткая кожаная безрукавка поверх толстой шерстяной фуфайки, подпоясанные широким поясом непомерно пузатые штаны до колен, убранные ниже в тугие чулки, разлапистые кожаные башмаки. «Ха-ха! Ну словно навозный жук», – подумал немало обрадованный Фергал, продолжая следить за беглецом.

Ничего неподозревающий Ронан в сопровождении какого-то совсем молодого матроса обошёл весь корабль, в то время как его юный товарищ что-то ему показывал и объяснял. Затем Ронан вдруг азартно ухватился за ванты и стал быстро карабкаться вверх, пока не достиг марса – большой круглой корзины посреди мачты. Здесь новоиспечённый моряк уселся и принялся осматриваться по сторонам. Фергал вынужден был укрыться за стволом дерева, чтобы ненароком не попасться на глаза беглецу. Вскоре, однако, Ронан спустился на палубу и продолжил, по-видимому, дальше изучать устройство корабля с помощью своего молодого помощника.

«Ловко придумано, – размышлял Фергал. – Тебя, дорогой мой, похоже, записали под чужим именем и теперь попробуй, сцапай его. Впрочем, есть у меня одна мыслишка. Клянусь жизнью и смертью, я до него доберусь, или я не сын моего отца!» В таком настроении Фергал спустился с дерева и направился в Лондон, предаваясь по дороге мрачным размышлениям и продолжая строить далёкие от благородства замыслы…

В Олд-Бейли в это время было уже пустынно. И лорд-мэр и шерифы, разделавшись с официальными дневными заботами, отправились все по своим делам. Лишь писари и делопроизводители что-то строчили за своими конторками, весело переговариваясь друг с другом. У них-то Мастер Ласси и выведал, что старика по имени Лазариус приговорили к смертной казни, и всё благодаря напористости и нетерпению благородного Джорджа Толбота, и уже назавтра было назначено повешение вышеупомянутой особы.

Хотя это и было малым утешением для Фергала, тем не менее, весть эта оказалась ему по нутру, и не по той причине, что он так жаждал смерти Лазариусу – ему было в общем-то все равно, – а потому, что это событие наверняка опечалило бы Ронана и заставило бы того на своей шкуре ощутить неодолимые укоры совести.

Не успел Вильям Ласси поговорить с судейскими письмоводителями, как неожиданно в Олд-Бейли явился ревнитель закона и поборник справедливого возмездия Джордж Толбот. Он был явно раздосадован неудачной погоней за преступником, что, однако, ещё больше подстегивало его жажду мести. Пылая негодованием, этот благороднейший человек намеревался потребовать у шерифов принятия более действенных мер по поимке беглого висельника. Он заметил Мастера Ласси и благосклонно поприветствовал того взмахом руки, на что Фергал ответил почтительным поклоном. Джордж Толбот в самых пылких фразах поблагодарил Вильяма Ласси за его рвение и посетовал на нерадивость своих латников, упомянув при этом, что приказал всыпать дюжину плетей тому стражнику, который заметил спускавшегося по верёвке беглеца и не удосужился того подстрелить.

«Какой удобный случай!» – подумал Фергал и сказал вслух: – У ваших людей ещё будет возможность исправиться, сэр.

– Если бы нам только знать, где искать негодяя, – раздражённо произнёс высокородный джентльмен. – Я бы сам проткнул его копьём или сразил бы выстрелом из аркебузы.

– Час назад я видел его собственными глазами, сэр, – отводя собеседника в сторону, с мрачной улыбкой сказал Мастер Ласси и поведал о кораблях в бухте Редклифа, надеясь, что Толбота не остановят никакие помехи: ни королевский таможенник, ни чиновнические проволочки, ни нахальные моряки.

Так оно и вышло, ибо глаза Джорджа Толбота тут же загорелись злорадным огоньком и после краткого раздумья он прошептал Мастеру Ласси: