Navium Tirocinium

Разговаривая таким образом, молодые люди какими-то боковыми улочками вышли на Вестчип, большую оживлённую торговую улицу, которая несмотря на вечернее время была ещё полна народу. Им хотелось подойти к людям и послушать, о чём те разговаривают, но надобно было спешить, дабы успеть перебраться через Мост на другой берег.

Ронану очень хотелось попасть в дом негоцианта. Ему было необходимо посоветоваться с командором о своих дальнейших действиях. Ведь он, как ни крути, отныне считался беглым преступником. Позволительно ли ему будет теперь принять участие в плавании, тайно или явно? К тому же Ронану очень хотелось разузнать всё об отце Лазариусе, которого он жалел всем сердцем, и об ожидающей бедного старца участи. Юноша наивно полагал, что наказание его спасителя не должно быть чересчур жестоким – ведь старый человек никого не убивал, не грабил, не воровал, и к тому же его почтенный возраст заслуживал снисхождения. И, конечно же, Ронан мечтал вновь увидеть Алису и поделиться с ней своей радостью. Хотя он и был ей обязан своим спасением не меньше, чем отцу Лазариусу и верному Эндри, но увидеться с ней его манили другие, более нежные чувства, нежели простая благодарность.

Начинало уже смеркаться, но ворота на Мосту были ещё открыты, и Ронан с Эндри устремились по быстро пустеющей, похожей на сводчатую галерею улице к другому берегу Темзы. Когда они подходили к арке церкви, часы на её единственной каменной башне пробили девять часов. Впереди был небольшой чистый, незанятый домами участок моста, что позволило путникам взглянуть на тускнеющее небо перед тем, как пройти под аркой и вступить в следующую анфиладу домов, арок и перекрытий, которая заканчивалась Башней Предателей. Они быстро преодолели этот тёмный коридор и вышли к подъёмному мосту. Последние лучи заходящего солнца падали прямо на зловещие символы возмездия, украшавшие кровлю Башни Предателей. Ронан снова содрогнулся, хотя уже не раз проходил здесь. В этот момент из-под арки башни навстречу путникам вышли несколько стражников в блестящих доспехах, ведших за поводья своих лошадей. У юноши ёкнуло сердце. Он отступил в сторону и прислонился к углу дома. Эндри пришлось также уступить дорогу и отойти к другой стороне моста. Стражники с лошадьми прошли мимо, смеясь и перебраниваясь друг с другом. У Ронана отлегло от сердца и он хотел было возобновить путь, но тут из-под арки показалась ещё группа людей. Впереди всех шествовали два человека, которых юноше трудно было не узнать. Узнали Ронана и они. То были Фергал и Пёс Тернки. Выражение крайнего удивления на их лицах быстро сменилось злобным торжеством.

– Вот он! – заорал Тернки, указывая рукой на юношу. – Беглец!

– Хватайте его! Живей, mile diabhlan! – вторил Фергал.

Ронан оказался в ловушке. Подъёмный мост, который, увы, был опущен, отделял его от Фергала с Тернки. И хотя ни тот и другой не спешили сами приближаться к беглецу, но из-за их спин показались латники, которые не были столь малодушны как их предводители. Некоторые из них уже заряжали аркебузы, другие схватились за алебарды. Бежать назад по мосту юноше не представлялось возможным, потому что стражники с лошадьми, будучи привлечены тревожными окриками сзади, развернулись и перегородили путь. Прыгать в воду посреди Темзы было чистым самоубийством – он, быть может, и не утонул бы сам, но стражникам с аркебузами сверху не представляло большого труда подстрелить его словно дикого селезня на болоте – по крайней мере, он на их месте не промахнулся бы. Итак, путь впёред был отрезан, назад – тоже, слева, справа и под мостом – вода.

Но если невозможно двинуться ни вперёд, ни назад, ни влево, ни вправо, ни вниз, остаётся единственное направление – вверх! Хватаясь за ставни, карнизы и выступы в стене, Ронан мгновенно вскарабкался в направлении перекрывавшего улочку свода, подтянулся на его балке, перелез через парапет и очутился в каком-то непонятном тёмном лабиринте. С обеих сторон были деревянные стены с окнами, карнизами и даже балкончиками. Между ними протянулись массивные балки, которые во многих местах были застелены досками и образовывали переходы с одной стороны на другую, причём, порой над одним переходом нависал другой, что ещё больше затемняло всю эту воздушную галерею. Если учесть, что балки и настилы между противоположными домами находилась на разных уровнях, на многих из них были также устроены перила и ограждения, а сами эти переходы завалены всякой старой рухлядью, то можно представить, с каким трудом беглецу приходилось продвигаться в этом сумбурном нагромождении воздушных построек…

Снизу раздавались крики и команды, ругань и проклятья. Тут же послышался шум захлопываемых на окнах ставень и задвигаемых на дверях засовов. Все обитатели средней части Моста спешно покидали улицу, закрывались в своих домах и лишь прислушивались к происходящему снаружи. Улица в этом месте враз опустела и оказалась во власти стражников Фергала. Они бегали от Башни Предателей до Церкви, сознавая, что беглец находится где-то над ними, но не имея ни малейшего представления, как до него добраться.

Быстро темнело. Раздался звук колокола с обоих концов Моста, возвещавший о том, что ворота вот-вот закроют. Однако Фергал собирался во что бы то ни стало схватить или убить Ронана. Поэтому он приказал одной части латников стать около Башни Предателей, а другой – у Церкви. И там и там мост был свободен от домов по своим бокам, и потому Ронан Лангдэйл никак не мог проскользнуть мимо этих дозоров и улизнуть.

– Полезай наверх, – приказал Фергал тюремщику.

– Но почему я, чёрт возьми? – заартачился Тернки.

– Ты ещё спрашиваешь, замочная твоя душа! – возмутился Мастер Ласси. – Кто упустил Лангдэйла из тюрьмы? Кто открыл дверцу клетки и не заметил, как заместо молодого воробья там очутилась старая ворона?

Подошёл стражник с лошадью и подвёл её к балкону, через который ускользнул беглец. Тернки, ворча и ругаясь, залез на спину лошади и с неё перебрался через парапет и скрылся в галерее. Но тут же послышался какой-то шум и грохот, и тюремщик высунулся обратно.

– Да здесь сам чёрт ногу сломит, Мастеру Ласси, – доложил Тернки. – И ещё темнее, чем в Ньюгейтской тюрьме, клянусь всеми её замками и запорами.

Фергал как заправский командир (откуда только к нему пришли эти навыки!) проверил караулы у Башни Предателей и Церкви и распорядился о смене часовых каждые три часа. Он намеревался с первыми лучами солнца вместе с Тернки и стражниками обойти все дома в этой части Моста и выкурить из них Ронана. А пока, прихватив с собой незадачливого тюремщика, Мастер Ласси отправился в харчевню, которая была здесь же на Мосте, но в другом его конце…

А в это время Ронан, рискуя сломать себе шею, забрался на самую крышу. Здесь он чувствовал себя в некоторой безопасности, отделённый от своих преследователей весьма запутанными лабиринтами деревянных конструкций. Карабкаясь по крутым скатам крыш с одного дома на другой, юноша добрался до церковной башни. Ронан глянул вниз и увидел, что от крыши следующего дома его отделяет не меньше семидесяти футов, преодолеть которые могла бы только птица. А внизу на мосту развалились стражники и грелись около разложенного прямо на каменных плитах костра, в то время как их товарищи зорко смотрели по обеим сторонам моста, если вдруг беглец вздумает рискнуть жизнью и перебраться по воде и брёвнам с одного пирса на соседний. У юноши не было сомнений, что и сзади у Башни Предателей и подъёмного моста тоже стоял такой же дозор. Утром, наверняка, стражники продолжат его поиск, думал Ронан, а проснувшиеся обитатели этих домов им в этом помогут. Может быть, попробовать по водосточным трубам спуститься чуть ниже и прыгнуть в Темзу?

Хоть ночь была ясная и небо усыпано звёздами, а серп луны бросал блики даже на шпили и крыши на берегу реки, но по самой воде уже стелился мглистый туман. Очевидно, что прыгать в реку и пускать по ней вплавь было весьма рискованным делом. В таком тумане легко можно было потерять направление, выбиться из сил и замёрзнуть в воде, так и не найдя берега. Более того, сам прыжок в реку представлял собой огромную опасность: можно было угодить на одно из торчавших вертикально из воды бревён, окружавших пирсы для их поддержки и защиты ото льда, и околеть на нём, как выброшенная на берег рыба.

Однако другого выхода, похоже, у Ронана не было, и он решил рискнуть. Он лёг на живот, спустил ноги с крыши, ухватился за водосточную трубу и начал осторожно спускаться вниз. Беглец медленно, словно гусеница по ветке, двигался вдоль стены, стараясь не выпускать из рук трубы и используя в качестве опоры карнизы, козырьки и прочие неровности. Таким способом юноша преодолел три или четыре ярда. Где-то внизу он уже слышал шум воды, хотя самой её из-за стелющегося тумана видно не было. «Ну что ж, наверное, пора прыгать, – подумал Ронан. – Будь что будет». Он уже собирался разжать руки и оттолкнуться от стены, как вдруг над ним открылось маленькое оконце и из него что-то вылетело, больно стукнув его по голове. Ронан непроизвольно вскрикнул и тут же затих, плотно сжав зубы.

– Ой, кто здесь? – послышался голос из окошка. – Ой, сосед, неужели я в тебя ненароком угодила?

Вслед за голосом из оконца появилась голова говорившего – а точнее, говорившей, ибо это была особа женского пола. Она уставилась на юношу, голова которого находилась в каком-то футе от её собственной, и захлопала удивлённо глазами.

– Сэр, что вы изволите здесь делать? – кокетливо спросила молодая (ибо на вид она была на год-два моложе Ронана) особа.

– Я? Всего лишь собираюсь прыгнуть, – безотчётно ответил юноша, потому как воспитание не позволяло ему оставить вопрос дамы без ответа.

– Вы, сэр, верно, желаете размозжить себе голову и переломать кости? – спросила девица.

– Вовсе нет, – сказал Ронан. – Клянусь душой, я хочу прыгнуть в реку и уплыть подальше от этого проклятого моста.

– Вы зря ругаете место моего обитания, сэр. Здесь всегда свежий воздух и много воды, – сказала молодая особа. – А ежели вы прыгнете, то упадёте прямёхонько на брёвна.

– С кем ты болтаешь там, Анна, – донесся второй голос из окошка и принадлежал он тоже женщине, хотя и был более резкий и грубоватый.

– Ой, не мешай мне, – ответила молодая особа по имени Анна. – Ты уже давно замужем, а я ещё в девицах хожу. Лучше подойди и помоги мне, у тебя сил куда больше, чем у меня, такой молодой и хрупкой… А вам, сэр, я милостиво разрешаю влезть в моё окошко. Но не вздумайте ко мне приставать. У моей подруги рука крепкая.

Получив такое благосклонное приглашение, Ронан предпочёл ухватиться за карниз и позволить схватить себя за руки и протиснуть в маленькое оконце, нежели подвергаться опасности в отчаянном прыжке.

– Вот вы и здесь, сэр, у меня дома, – сказала Анна безо всякого смущения.

Юноша встал во весь рост, расправил одежду и огляделся. Он находился в небольшой комнатушке с невысоким потолком, всё убранство которой составляла низкая кровать, две-три полки, лавка, сундук, выполнявший ещё и роль стола, да несколько гвоздей в стене, на которых висела кое-какая одежда. Комнату освещала одна лишь свеча. На лавке сидела другая женщина, с интересом поглядывавшая на Ронана. Что-то в чертах её лица показалось ему знакомым. Хозяйка жилища стояла рядом и довольно улыбалась. На ней была простая, но опрятная одежда. А живость её личика, на котором блестели весёлые глазки, искупала заурядность его черт.

– Ну, сказывай, зачем ты залез ко мне в комнату, такой ловкач, – потребовала вдруг Анна.

Ронан в недоумении опешил.

– Я намеревался прыгнуть в реку, а вы предложили мне влезть в окно, – ответил он без всякой задней мысли.

– Бог ты мой! Врёт как по писанному, – сказала девица с лукавой улыбкой и взмахнула руками. – Вот я сейчас кликну соседей, и пусть все поглядят, кто ко мне забрался, а с какой целью и так понятно. Зачем ещё молодому человеку таким необычным способом прокрадываться в жилище одинокой девушки!

– Нет-нет, не делайте этого, прошу вас, милая девушка! – взмолился Ронан.

– Ну, хорошо, не буду, – благосклонно молвила девица. – Но при одном условии.

– И при каком же, смею спросить? – осведомился юноша.

– Вы при свидетелях, – Анна кивнула на свою подругу, – торжественно поклянётесь жениться на мне. Гляньте, какая я пригожая девица.

– Но я не могу этого сделать, – сказал Ронан. – Никак не могу.

– Ах, неужели вы уже женаты или с кем-то обручены? – огорчённо спросила Анна. – В самом деле, я вижу колечко у вас на мизинце. Ох, я несчастная!

– Я не женат и не обручён, – сказал юноша. – Хотя честно должен признаться, что моё сердце занято.

Юноша впервые при людях вслух признался в своих чувствах к Алисе. При этом он испытал огромное удовольствие.

– Ну, я могла бы стать достойной заменой в вашем сердце, – кокетливо заявила девица и уже более твёрдым голосом, в котором звучала угроза, добавила: – Особенно, если подниму сейчас шум.

«Хоть снова лезь в окно и прыгай в реку, – подумал Ронан. – Вот ведь угораздило!»

– А скажите, сэр, – подала вдруг голос сидевшая на лавке подруга Анны, – не вы ли тот самый молодой джентльмен, который полгода назад прыгнул с этого самого моста спасать утопающую прачку?

И тут Ронан вдруг понял, кого ему напоминала эта женщина. Это же была Марта!

– Ну, какой он джентльмен! – фыркнула Анна. – Ты посмотри на его протёршийся плащ и небритое лицо. Нынче у благородных юношей принято посещать брадобрея минимум раз, а то и два в неделю. Уж я-то знаю! Мой братец давно у цирюльника в подмастерьях ходит, и он говорит, что…

– Марта, я, право слово, сразу вас и не узнал, – с чувством искренней радости произнёс Ронан, не обращая внимания на болтовню Анны. – А где же добрый Джон и почему вы, собственно, здесь, а не с ним?

– Соскучилась я по Мосту, ваша милость, – ответила Марта. – Поди, всю жизнь здесь провела. А кабы не вы, то так бы здесь её давно уж и окончила. А Джон в порядке. Всё как говорю, так и делает. Вот сейчас, верно, спит капитан мой, как я и велела. Нравится ему, когда я его капитаном зову. Он мне сказал, что вы его так впервые назвали, а ему, видать, очень по душе пришлось. А меня он всё русалкой кличет… Я ему сказала, что пойду проведать на Мосту мою лучшую подругу Анну, у неё и заночую, а ему велела без меня спать ложиться… А ты, дурёха, – обратилась она к Анне, – вздумала молодому джентльмену в жёны набиваться. Э-эх. Знай сверчок, свой шесток.

– Марта, ты же сама мне рассказывала, как мужа себе нашла, – обиженно сказала её товарка, – и советы давала всякие, как себя с ними вести… А вы, сэр, уж извините простую девушку. Откуда же мне было знать, что вы из джентльменов. По вашему виду, признаться, и не скажешь. К тому же, благородные люди ночью-то по Мосту как пауки не ползают и в реку, словно лягушки, не сигают. Но, по крайней мере, коли не я, то ваша возлюбленная в живых едва ли вас когда ещё увидела бы. Скоро туман спадёт и тогда вам станет ясно, куда вы намеревались спрыгнуть со стены и что вас там ожидало бы.

– О, милая Анна, я признателен вам всей моей душой, – сказал Ронан. – Но сейчас я в таком положении, что мне просто нечем выразить вам мою благодарность, кроме простых слов.

– Что вы, сэр, я не жду от вас никаких наград и подарков, – сказала кокетка. – Но если вы действительно желаете отблагодарить бедную девушку, то можете запечатлеть свой поцелуй на моей щёчке.

Ронан был не настолько чёрствым и неблагодарным, а Анна не столь уж и дурна, чтобы юноше было бы неприятно поцеловать девичью щёчку.

– Ой! – радостно воскликнула Анна, когда получила свою награду. – Теперь всем на Мосту я буду говорить, что меня поцеловал молодой и красивый джентльмен.

– Сэр, – вновь сказала Марта, которая была старше и рассудительней своей подруги, – мне думается, что у вас большие неприятности. Случаем, не из-за вас вечером поднялся весь этот сыр-бор на Мосту?

Ронан посмотрел на подруг и решил им открыться. Он сказал, что его оклеветали и приговорили к виселице, что ему удалось бежать, но он снова оказался в ловушке и теперь ума не приложит, как отсюда выбраться. Было бы странно, если бы у Анны, а тем более у её старшей подруги, возникло желание позвать на помощь и выдать беглеца преследователям. Все расселись – кто на кровать, кто на лавку – и принялись думать, как беглецу скрыться от своих преследователей. Но ничего путного в голову им не приходило.

– Эх, был бы здесь мой Джон, он, наверняка, что-нибудь придумал бы, – сказала Марта. – Он всю реку и подступы к Мосту как свои пять пальцев знает.

Марта предложила едва откроются ворота на Мосту пойти поискать своего супруга. Он мог бы подплыть на своей лодке к ближайшей к окошку Анны арке моста, и беглец спустился бы к нему на верёвке, после чего Джон быстро увёз бы его вниз по течению. Но в голосе Марты было мало уверенности, ибо, как выяснилось, отыскать Джона утром было крайне нелегко, почти невозможно. Он мог с раннего утра уплыть к какой-нибудь далёкой пристани и, поди, ищи-свищи его по всей огромной Темзе. К тому же пока Марта будет разыскивать своего супруга, стражники могут обшарить все дома от Церкви до Башни Предателей и обнаружить беглеца.

Анна сказала, что молодой джентльмен мог бы спрятаться в её сундуке, где она хранила свои тряпки и прочие предметы девичьего обихода. Ему, правда, придётся согнуться в три погибели, чтобы поместиться там, сказала эта молодая особа, но ничего лучшего она предложить не могла. Однако, по мнению Марты, это было то же самое, что положить золотую крону в кошель и предложить угадать кому-нибудь, куда её спрятали.

Время летело быстро, ночь подходила к концу. Положение Ронана казалось безвыходным. «Надеюсь, хоть Эндри смог ускользнуть от стражников, – вдруг вспомнил о своём слуге юноша. – Он парень смекалистый и мозгами шевелит также быстро, как и ногами».

Беглец выглянул в окошко. Туман над речной поверхностью рассеялся, и справа и слева на ней отсвечивались сполохи дозорных костров на Мосту. Шумела вода, разбиваясь о брёвна и пирсы. А течение, ища себе выход, устремлялось под арки и образовывало с другой стороны перекаты и водоверти. Ронан понял, что прыгать в реку здесь было крайне опасно. Если течение не разобьёт тебя о ледорубы и торчащие из воды брёвна опор и унесёт под арку, то с другой стороны моста попадёшь на водоскат, за которым начинались водоверти и омуты, которые представляли не меньшую угрозу. Эх, лучше погибнуть в водной стихии, нежели с петлёй на шее или от секиры стражника. Ронан вздохнул и спросил где бы взять верёвку, чтобы спуститься к воде.

– Но это сущее безумие! – воскликнула Анна. – Вы утонете, сэр!

Марта промолчала, ибо по себе знала, что плавает юноша неплохо. Но тогда у берега течение было не столь сильное, к тому же, не надо было преодолевать страшные пороги под мостом. Однако бывшая прачка, а ныне супруга бравого речного капитана понимала, что это был единственный для беглеца способ спастись, хотя и смертельно опасный. Она взяла свечу, вышла из комнаты и скоро вернулась с верёвкой, а точнее с двумя ей кусками, связав которые вместе получилась достаточно длинная верёвка, чтобы она достала до самой воды.

Ронан открыл окошко, чтобы ещё раз глянуть в сумрачную пучину, куда ему предстояло сейчас спуститься и которая, возможно, навсегда его поглотит. И в этот момент он заметил скользившую по воде тёмную тень, быстро приближавшуюся к Мосту, как раз к средней его части. Вероятно, это была лодка. Но как управлявший ей человек не боялся в темноте подплывать к этому опасному месту, было непонятно. Скоро можно было различить контуры этого судёнышка. И когда лодка подплыла совсем близко к мосту и, казалось, её вот-вот ударит о торчавшие из воды брёвна ледорезов или в лучшем случае утянет течением под одну из арок, в этот момент лодка вдруг замерла на одном месте, как будто её схватила невидимая гигантская рука. И что ещё более странно, через некоторое мгновенье оттуда послышался громкий мужской голос, который … вовсю пел песню. Но это была не последняя странность, потому что слова песни показались Ронану знакомыми.

Вот прозвучали последние строчки:

«И лучшее настанет,

А худшее оставит,

Так я полагаю;

Добродетель применяй,

А пороков избегай,

Так я поступаю»,

и вновь всё стихло. Юноша тщился вспомнить, где же он мог слышать раньше эти строфы. Гигантская невидимая рука отпустила лодку, и она снова пустилась по воде, на этот раз вдоль моста, борясь с течением. Верно, только очень опытный и сильный лодочник в этом опасном месте мог маневрировать своим утлым судёнышком с такой ловкостью.

Марта тем временем удивлённо переглядывалась с подругой. А Ронан продолжал усиленно копаться в своей памяти и – о, чудо! – он вспомнил; и вспомнил не только, где слышал эту песню, но и ему показалось, что он узнал даже бархатистый голос самого исполнителя. Надеясь на правильность своей догадки, юноша наклонился к хозяйке комнаты и что-то прошептал ей на ушко. Анна кивнула, тут же высунула голову в окно, замахала своим белым чепчиком и кокетливо крикнула:

– Джорди, милый, я здесь!

Несмотря на звонкий голосок девушки, в лодке вряд ли смогли разобрать слова за плеском шумящей под мостом воды. Тем не менее, лодка направилась к тому месту у моста, где из окна наверху развевался белый чепчик.

Заметили лодку и стоявшие в дозоре стражники. Один из них каким-то образом спустился на пирс и, встав на его выдававшемся в реку краю, стал громко кричать и махать рукой, призывая лодку приблизиться к нему. Приказы эти, однако, остались без внимания, и лодка замерла под окном с белым чепчиком.

Небо предательски начало сереть, предвещая скорый рассвет. Очертания нависших над водой домов стали более чёткими и ясными. Ронан выглянул в оконце и отчетливо увидел стражника на пирсе, в руках он держал аркебузу и, похоже, в этот миг сыпал в неё порох. До него было всего несколько десятков ярдов. Если беглец станет спускаться по верёвке, аркебузир обязательно пальнёт в него. Болтаясь в воздухе, Ронан будет представлять собой прекрасную мишень. А стражник, наверняка, не такой уж и дурак, чтобы не догадаться, что по верёвке спускается тот, кого они ищут.

Тем временем Марта привязала верёвку к сундуку и спустила свободный конец вниз. Видя нерешительность молодого человека, она спросила, что случилось и почему он медлит.

– Аркебузир подстрелит меня как куропатку, если он увидит спускающегося по верёвке человека, – ответил Ронан.

– Он не посмеет выстрелить в девушку, – сказала вдруг Анна, – которая спускается к своему возлюбленному!

– Ты что, рехнулась, курица? – сердито произнесла Марта. – Спускаться-то надобно молодому джентльмену, а не тебе.

– Ничего я не рехнулась, – возразила Анна. – Я ещё в своём уме и знаю, что говорю. Он наденет моё платье, и стражник примет его за девушку, которая отчаянно хочет увидеться со своим возлюбленным.

Молодая особа открыла ларь и вытащила оттуда другое своё платье. То был действительно самоотверженный поступок, потому что у Анны было всего лишь два платья: то, что на ней, и то, которым она жертвовала ради молодого джентльмена. Ронан кое-как натянул на себя женский наряд, напялил чепец и в таком виде вылез в оконце. Когда он повис на верёвке, чтобы придать большей достоверности происходящему и обмануть аркебузира, Анна крикнула во весь голос:

– Я спускаюсь к тебе, мой Джорди!

Уловка эта вполне удалась, ибо Ронан благополучно спустился по верёвке до самой воды и, ловко перебираясь по торчавшим из неё брёвнам, добрался до лодки. Здесь его ждали крепкие объятья … Джорджа Уилаби. Едва юноша уселся, прозвучал голос: «Пригнитесь и держитесь крепче! Да поможет нам Бог!». Лодка скользнула вдоль ледорубов и устремилась под свод арки туда, где с другой стороны моста в начавшемся отливе образовался порог уже в фут высотой. Под аркой было темно и страшно. Но опытный лодочник быстро выровнял своё суденышко и направил его посредине потока. Лодка, словно с горки быстро понеслась под мостом и вылетела с другой стороны, слегка черпнув носом воды.

– А теперь греби, дружище, что есть силы, – сказал Джордж Уилаби.

Ошеломлённый такой неожиданной встречей Ронан ещё не успел прийти в себя, как вдруг различил в полумгле зелёный шарф и густую бороду лодочника, которые могли принадлежать только одному человеку.

– Неужели это ты, Джон? – с изумлением вопросил юноша.

– А я думал, ваша милость меня не узнает, – ответил лодочник. – Сколько за это время воды-то под Мостом утекло? А я вас сразу признал, хоть вы и устроили такой маскарад.

Тут Ронан вспомнил, что на нём надет женский наряд, он тут же принялся его стаскивать под весёлый хохот Джорджа и так спешил снова приобрести достойный вид, что чуть не опрокинул лодку.

– Бедная девушка, она пожертвовала своим единственным запасным платьем, – с жалостью в голосе сказал юноша, провожая глазами уплывающий по воде женский наряд.

– Скажи мне, как её отыскать, – лукаво произнёс Джордж, – и, клянусь Венерой, я подарю ей новое, ещё лучше прежнего.

– Ну, для этого тебе придётся немного полазить по кровлям и стенам этих причудливых домов на Мосту, – сказал Ронан. – Но, объясните мне ради бога, каким чудом вы оказались близ Моста, да ещё ночью. Джон, а ведь Марта находится в полной уверенности, что ты внял её повелению… или, скажем, совету и улёгся спать. А вам, Мастер Уилаби, сколь мне ведомо, сэр Хью тоже э… советовал находиться в Рисли и следить за поместьем. Но вы словно сговорились и как будто спустились с небес, чтобы вытащить меня из пасти льва. Причём для меня это уже второй раз за последние двадцать четыре часа.

– Дорогой мой, – сказал Джордж, – с неба спустился как раз ты, аки ангел небесный, ха-ха-ха! А мы с Джоном прибыли как простые смертные – на лодке. Я не буду таиться от нашего бравого лодочника, ибо сколь я успел уразуметь, он тебя просто боготворит, хоть мне и невдомёк, ей-богу, когда и чем ты заслужил такое почитание от этого мужлана. Видишь ли, мой друг, полный скорбной тоски и питаемый смутными надеждами я наведался днём к Олд-Бейли, сему храму жестокой Немезиды, и с неописуемой радостью узнал, что ветхий старец и желторотый юнец обвели вокруг пальца грозных тюремщиков и сорвали очередной мерзкий спектакль в Тайберне. Таким образом, вечером мы с Керзоном сидели в его доме, и поджидали тебя с мальчишкой, чтобы весело отпраздновать твоё спасение. Но, чёрт возьми! Эндри пришёл один и сказал (позволю себе перевести его шотландские словечки на изящный английский язык), что его величеству Упрямству вместо того, чтобы на время превратиться в мышку и нырнуть в тёплую норку в Изледоне, вздумалось проявить свою строптивую сущность и средь бела дня отправиться через весь город в Саутворк; а в результате превращения в мышку тебе избежать все равно не удалось, с той лишь разницей, что теперь она оказалась не в уютной норке, а в гибельной мышеловке. Так вот, узнав сии ошеломительные новости и ругая в сердцах твоё безрассудство, друг Ронан, я тут же поспешил к тебе на помощь, а именно – на лодочный причал, где нашёл лишь одного лодочника, сидевшего одиноко на берегу около своего судёнышка и с грустью смотревшего на плывущий по Темзе туман. Так ведь, Джон?

– Что правда, то правда, – подтвердил бравый речной капитан, и когда они проплывали мимо Тауэра сказал, обращаясь к Ронану. – У меня и в мыслях не было, сэр, ослушаться дорогую мою Марту, клянусь бородой! Но только я запер свою лодку на причале у Святого Павла и собирался отправиться домой, как услыхал слова своего собрата по ремеслу о том, что он недавно проплывал под Мостом и слышал шум наверху, лязг оружия, топот ног и военные команды. Кабы не Марта, мне и дела не было бы до этой суматохи. Но я-то знал, что она там, моя русалочка, вот мне и стало волнительно. Хотел было я немедля поплыть туда, дабы всё разузнать что да как, но тут марево над водой поднялось. А в таком тумане к Мосту приближаться, ручаюсь вам, будет верная погибель. Вот я и сидел, ждал, когда марево осядет. А тут приходит джентльмен и говорит, что ему надобно срочно плыть к Мосту. Я бы рад, да куда плыть-то? Туман вон какой над водой… Так мы сидели вместе и ждали. Разговорились. Джентльмен мне и сказал, что хочет спасти с Моста одного безрассудного и наивного юнца. Сначала мне это дело очень не понравилось, но джентльмен поклялся, что юноша был безвинно оклеветан и точно погибнет, ежели не увезти его с Моста. Мне почему-то пришло на память, как вы Марту спасли, хотя могли и сами в Темзе сгинуть. Я и согласился помочь доброму делу. А теперь выяснилось, что вы, сэр, и есть, прошу прощения, тот безрассудный юнец.

Затем Джордж быстро передал юноше все последние новости, какие он по большей части узнавал от Эндри, навещавшего его в Изледоне. Ронан поинтересовался, где находится сэр Хью. Узнав, что тот на корабле в Редклифе и что уже через два дня, наконец-то, отчаливает в далёкое плавание, юноша взмолился и изъявил горячее желание, чтобы его тотчас отвезли в Редклиф.

– Да, верно говорит Эндри, что ты так же безрассуден, как ночной мотылёк, летящий на свет пламени, – ответил Джордж Уилаби. – Ежели тебя ходили искать в Саутворке, то ручаюсь, они как пить дать нагрянут в Редклиф. Послушай, дружище, почему бы нам не направиться сейчас в Изледон к Керзону? А через несколько дней я увезу тебя в Рисли-Холл, и все твои злоключения останутся позади.

Но Ронан был непреклонен и уговорам не поддался. Он объяснил Джорджу, что, несмотря на своё положение беглого преступника, он ещё не потерял надежду уплыть вместе с командором. Также юноша сказал, что никто кроме сэра Хью не может помочь ему узнать о судьбе бедного отца Лазариуса, и посоветовать, как выведать у арестанта тайну Фергала, которой старец не успел поделиться при их краткой встрече в Ньюгейтской тюрьме.

Джордж Уилаби вздохнул и не стал более убеждать своего юного друга отказаться от этой затеи, ибо понял, что занятие это бесполезное. А поскольку Джордж не желал показываться на глаза своему родителю, чтобы не вызвать его недовольство своим появлением в Лондоне, он попросил лодочника пристать к какому-нибудь причалу на берегу реки позади Тауэра. Здесь друзья вышли на берег и сердечно попрощались, ибо у обоих было такое чувство, будто свидеться им уже никогда не придётся.

Расставшись с Джорджем, юноша снова залез в лодку и попросил бравого речного капитана грести в Редклиф. Менее чем через час лодка подошла к борту среднего по размеру из трёх галеонов, стоявших в излучине недалеко друг от друга. Было уже совсем светло, и с палубы доносились крики моряков. С борта свешивался верёвочный трап, по которому Ронан быстро вскарабкался вверх. Юноша осведомился у одного из моряков, где ему можно найти сэра Хью Уилаби, и скоро уже стучался в дверь каюты, занимаемой командором. Дверь тут же распахнулась, и на пороге стоял сам сэр Хью.