Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория

– А где можно взять донора?

Всеволод слегка улыбнулся.

– Рита, иди спать.

– Ну, правда, давайте думать?

– Рита, здесь не может быть донора, здесь другое – здесь надо убить человека, причем предварительно сняв у него все биометрические параметры, потом убить его, и уже из маленького кусочка его данных мастерить данные для моей жены… Рита, иди…

– А любой человек подойдет?

– Нет, конечно! Это должна быть женщина, плюс минус год-три от моей. Она должна быть с ней примерно одних пропорций хотя бы! И примерно одного роста, чтобы общие данные могли совместиться…

– А какого Мила роста?

– Метр, семьдесят.

– А у меня… метр, семьдесят два… Я… я подойду..?.. Моя проекция подойдет?

Всеволод, казалось, не расслышал вопроса, потом прищурился и словно собирался переспросить, затем, все-таки поняв, что она сказала, опять слегка улыбнулся.

– Ты к чему спрашиваешь? Ты так и не поймешь, про что я тебе сейчас рассказывал..? Вот голова твоя садовая…

– Моя подойдет? Можно мою проекцию забрать и ей отдать? Я, может, и не могу выразиться на вашем там языке, но я же тоже понятно объясняю?

– Я так не могу с тобой поступить… – Всеволод вдруг заулыбался широкой счастливой улыбкой. – Моя золотая девочка… Правильно моя Милка тогда сказала: «Эта Ритка – такая настоящая». Помнишь, как она тебе тогда сразу картины свои показала? Я тогда так удивился, она же никому давно не показывает. А тебе сразу!

– Моя подойдет? – Рита опять переспросила.

– А что твоя жизнь тебе уже надоела? – Всеволод развеселился в своей обычной манере, посматривая на нее, как на маленькую смешную девочку. – Твоя – подойдет, да, подойдет, – он продолжал ласково улыбаться.

– Тогда давайте?

– Рита, иди спать, – он махнул рукой. – Отдохни, приляг, выспись, и хорошенько подумай, что говоришь.

– Я не уйду.

– Ну сиди здесь.

– Всеволод Юрьевич… Вы мне подарили три года жизни, я же… ну я же…

– У тебя опять календарь, что ли, сломался? – опять развеселился гений. – Не три, а два!

– Три! Я три года назад тогда погибла!

– А забыла, как предъявила мне тут в этом самом кабинете, что я забрал у тебя год жизни, когда ты была на проекте?.. Три минус один – будет два! Иди, учи математику, – довольный Всеволод подмигнул.

– Всеволод Юрьевич, вы мне дали возможность увидеться с дочкой, я такая счастливая, я… я даже с Максом увиделась…

– Да знаю я… – Всеволод сложил руки перед собой и, чуть улыбаясь, смотрел на Риту. – Тоже мне секрет.

– Все вы знаете, все подсматриваете…

– Да, я такой! Шустрый, – казалось, этот диалог немного оживил его, и он словно забыл про умирающую жену.

– Я маму видела, с Машей подружилась, я тут я тут столько всего…

– Это ты молодец! Правда, ты сияешь, как солнце, мне все говорят. Демидов недавно сказал: «Может, надо заново родиться, чтобы стать потом таким счастливым, как твоя подопечная?». Часто смеемся с ним. Дружим уже с ним, знаешь, сколько? Уже… сто лет. Пусть будет «сто» – не хочу считать.

– Всеволод Юрьевич, ну почему вы… Это не для вас! Не для вас! Для нее! Она же так хочет ребенка! Вы должны о ней подумать! Она умрет и никогда, никогда не узнает, что такое быть мамой. Я знаю, мне Маша говорила, как она мечтает!

Всеволод вдруг замер и внимательно посмотрел на нее, Рита увидела, как затряслись его руки и задергались лицо. Они несколько секунд смотрели друг на друга. Рита испугалась, что он так и будет препираться с ней, и откажется спасать жену. Она одними губами стала просить его, при этом сложила руки ладонями на груди, показывая умоляющий жест. Она беззвучно рассказывала ему о своей жизни, о том, как много он для нее сделал, о том, как она хотела познакомиться с Максом заново, а он, казалось, все понимал и периодически немного покачивал головой, говоря «нет».

Иногда он посматривал на стоящие у него на столе песочные часы, будто сыплющиеся песчинки должны были подсказать ему правильное решение. Вдруг он заметил, как часы остановились, он немного нахмурился, потом присмотрелся – крупинки словно застыли на месте. Он чуть постучал по крышечке часов, и песчинки опять посыпались вниз. «Показалось…», – подумал он.

Их безмолвный диалог длился очень долго, и наконец Всеволод его прервал.

* * *

В обычном офисном кабинете сидели напротив друг друга, закинув нога за ногу, госпожа Любовь и госпожа Смерть. Обе были почти в одинаковых плащах со свисающими и закрывающими лица капюшонами, и, будто ожидая чего-то, они обе постукивали по крышке стандартного офисного стола костяшками пальцами. Слева и справа от них сидели двое: мужчина лет пятидесяти и молодая женщина с грустными глазами, сложив руки в просящем жесте, и не сводящая глаз с мужчины. Со стороны, возможно, обыватель подумал бы, что это просто обычная офисная сцена и девушка пришла за повышением в должности или за увеличение заработной платы. Но сейчас они молчали, не произнося ни слова. Просто молчали, словно кто-то выключил время, и они просто замерли.

– Может, давай, сыграем во что-нибудь? – обратилась Смерть к Любви. – Вон, у него шахматы на полке.

– Да что тут играть, исход уже понятен.

– А у нас всегда изначально понятен конечный счет, – спокойно ухмыльнулась Смерть. – Он всегда в твою пользу, так что теперь, не играть?

– Да они уже решили все, сейчас просто озвучат решение, и мы пойдем по домам.

– Ну да, в данном случае, все очевидно: через небольшую паузу они заговорят, и мы будем свободны. Это будет через сколько? Ой, я часы забыла! – вдруг охнула Смерть.

– Ты без часов – никуда … – слегка улыбнулась Любовь. – Все бы тебе на часы смотреть, насладись моментом, тут так хорошо…

– Это для тебя время не имеет никакого значения, – покачала головой Смерть, – а у меня оно имеет огромное значение. Счет иногда идет на секунды, да какое там – «секунды», на мгновения. Где я их забыла?

– Да возьми другие, вон у него на столе стоят, песочные, как ты любишь.

– Я всякие люблю, переверни их? – кивнула Смерть, чтобы начать отсчет времени.

– Нет, нет, нет, – покачала головой Любовь. – Давай сама, я к времени не имею никакого отношения.

Госпожа Смерть чуть привстала, потянулась к дальнему углу стола и ловко перевернула часы. Посыпался мелкий песок, отсчитывая минуты.

– Ну вот…

– Давай лучше поболтаем, так давно не сидели с тобой вдвоем наедине, да еще и в тишине.

– Намекаешь на наших? – засмеялась Смерть.

– Не намекаю, а прямо говорю, – тоже заулыбалась Любовь.

– Слушай, ну это, конечно… Как начнут гопотеть… Ну это просто кошмар… А Показатели и Критерии?… Шумят, галдят, перебивают… А как начнут спорить… да свои доводы приводить, да на друг друга тыкать… Умора… Я уже не знаю, куда от них отсесть подальше.

Напротив сидящая Любовь, слушая младшую сестру, беззвучно смеялась, потом кивнула и с улыбкой добавила:

– А Законы и Понятия? Взрослые же? Уже ученые, а тоже также галдят и шумят, еще хуже ведут себя… Не отстают. Да я не хожу на заседания. Пусть галдят. Куда без них…

– Ну да, ну да, – улыбалась Смерть.

– Расскажи, что у тебя? Как ты? – вдруг поинтересовалась Любовь.

– Да как? – пожала плечами Смерть. – Не знаю… – она глянула на свои постукивающие по столу пальцы. – Ну вот, глянь, какие ногти у меня выросли… Подлечила их, сейчас растут хорошо. А цвет, как тебе цвет?– довольно спросила она и протянула ладони старшей сестре.

– Ой, красиво, как называется этот оттенок?

– Не помню, но красиво называется, типа «закат в ночи» или «фиалковая долина».

– А почему руки такие холодные?– тревожно спросила Любовь.

– Так положено мне… – рассмеялась на весь кабинет Смерть.

– Давай согрею, – Любовь обхватила ладони сестры и стала растирать их медленными движениями.

– Ну да… ну да … – серьезно произнесла Смерть. – Никто ведь не знает, что я тоже нуждаюсь в тепле, только ты…

Она сбросила туфли под столом и покрутила босой ногой, а потом провела ступнями по мягкому покрытию пола в кабинете.

– Какой пол у него тут… мягкий… Уютненько… Слушай!.. – вдруг оживилась Смерть и глаза блеснули темными искрами. – А давай потанцуем! Как в детстве? А?

Любовь улыбнулась нежно и по-доброму и, чуть наклонив голову, слегка прищурилась.

– Да они уже все решили, – кивнула она на сидящих за столом людей. – Сейчас уже заговорят… – она повела плечами, показывая на часы.

– Сестра! Ну-у… останови время! Ну пошли, потанцуем!..

Любовь вдруг засмеялась, повернулась в сторону мужчины и тонкими нежными пальцами коснулась песочных часов. Песчинки сразу застыли внутри, и вокруг мгновенно воцарились тишина. Обе госпожи вышли из-за стола и одновременно скинули прозрачные плащи.

– Давай эту? – Любовь хлопнула в ладоши, и сразу зазвучала музыка. Нежные ноты романтической баллады словно окружили офис, и будто внутри сразу появился невидимый оркестр.

Они закружились в танце, грациозно двигаясь и улыбаясь.

– А давай, эту? – Смерть щелкнула пальцами, музыка сразу сменилась на ритмичные звуки танго.

Любовь показала жестом, что эта музыка тоже великолепна.

– А эту? – она хлопнула в ладоши, и зазвучал медленный блюз.

– О-о, как давно я ее не слышала, – Смерь приобняла себя руками и раскачивалась в такт музыке. – А давай эту? – она щелкнула пальцами. – Как тебе? – звуки блюза сменились настроением вальса, воздух зазвучал нежной мелодией.

– Ой, красота, сделай громче… – Любовь улыбалась красивой музыке и кружилась по кабинету.

Смерть еще раз щелкнула пальцами, и музыка зазвучала громче.

– Они сейчас заговорят! Пошли! – хлопнула в ладони Любовь, они мгновенно накинули плащи и сели обратно за стол.

Мужчина растерянно глядя на застывшие песочные часы, легким движение ударил по крышечке и песок посыпался. Тоненькая аккуратная струйка потекла вниз, и через несколько секунд часы досчитали свои заданные минуты.

* * *

– Рита, а теперь, давай, поговорим серьезно, – заговорил Всеволод. – На самом деле, с тобой все совсем не так просто, как тебе кажется, вернее, как я тебе об этом обычно сообщаю. Я не буду вдаваться в щекотливые подробности науки, но малейший сбой в системе приведет к разрушению твоей собственной перемещенной проекции, и ты сразу же перестанешь существовать. С тобой не все прошло гладко и совсем не так, как я хотел и предполагал. Но это не повод лишать тебя жизни. Возможно, ты проживешь столько же, как и самый обычный человек. Но твои риски больше, гораздо больше. Если быть откровенным до конца, моя компания – это огромные прибыли. Она сейчас набирает обороты, и доход увеличивается в геометрической прогрессии. Есть много желающих завладеть компанией, впрочем, этот риск есть всегда, там, где крутятся большие деньги. Мои проекты и разработки стоят дорого, очень дорого. Мои изобретения можно продать за такие огромные суммы, с таким количеством нулей, что ты даже не можешь представить себе эту цифру. Компания постоянно под угрозой. Если случится так, что моей компанией завладеют другие люди, то, скорее всего, никто не будет с тобой возиться и выправлять твои параметры до необходимого уровня. Так как это делаю я и мои коллеги. Но это тоже не повод лишать тебя твоей жизни. Есть еще очень много факторов и мелочей, давай, сейчас их опустим. Для меня лично, есть только одна причина для нашей беседы – это счастье моей жены. Все. Других поводов для меня нет. Если бы у меня сейчас был хоть малейший шанс отдать ей свою жизнь, я сделал бы это незамедлительно, не думая ни секунды. Но это— моя жена. А у тебя есть собственная жизнь и свои на нее планы. Давай поступим следующим образом: ты идешь отдыхать, и там хорошенько подумай и взвесь…

– Я уже подумала.

Диалог прервался, и сейчас двое смотрели друг на друга, каждый со своей надеждой и своими планами.

– Всеволод Юрьевич, я вас прошу… Вы знаете… Я, конечно, очень счастливая, мне тут у вас очень хорошо… Меня все любят, заботятся обо мне… А я… Но иногда, мне кажется, что я… что я чужая здесь. Вроде рады мне все. Но как будто я должна быть где-то в другом месте, а я здесь… и мне как-то нехорошо становится. Я будто зашла на чужое пространство… и хожу там, будто у себя дома, а на самом деле… я здесь не должна быть. Я чужая, на чужой территории. Поймите меня. Я не стану здесь своей… Я так и буду пытаться попасть в свою жизнь, ту жизнь… Я так и буду мечтать о встрече с дочкой и пытаться заново познакомится с Максом, так и буду… Поймите меня… Я должна быть не здесь… А та девушка, Аня? Это ее тело, это ее руки, – Рита протянула ладони в сторону сидящего напротив мужчины. – Это не мои руки, Всеволод Юрьевич… Мои остались там… Пожалуйста, давайте, вернем все на свои места. И пусть Мила живет дальше, сделайте это для нее. И для меня, и для той Ани, которой уже нет.

Мужчина встал из-за стола и развернулся к окну.

– Рита, я себе никогда этого не прощу.

– А вам и не надо! Просто делайте свою работу. Помните, как вы мне сказали тогда, за этим столом, что я теряюсь годы своей жизни, когда провожу ее бесцельно… Так вот вы мне подарили целые три года моей жизни. Давайте, я сделаю для вас, то, что могу.

– Сколько тебе нужно времени?

– Для чего?

– Если ты решила, то медлить нельзя, счет идет на секунды. Сколько тебе нужно времени, чтобы…

– Это можно сделать прямо сейчас?

– Да, поэтому, реши, сколько тебе нужно времени для себя… для…

– Нисколько. Я готова! Я сделала так много, что оказывается, что у меня все дела завершены… – пыталась улыбаться Рита, ей вдруг стало легко, будто вдруг все стало на свои места. – Моя жизнь приобретет еще один смысл, я помогу таким важным для меня людям.

– Пошли…

Долгий разговор состоялся, и решение было принято. И теперь секунды защелкали так быстро, что Рита будто попала в сумасшедшую воронку времени. Она вдруг поняла, что буквально через некоторое время ее просто не станет, просто… Просто ее уже не будет. Противный липкий страх внутри стал вдруг расти, и за секунды ее охватила паника. Похолодели ладони… Ей вдруг захотелось остановиться и сказать, что она еще хочет зайти к себе в комнату, которая стала ей такой родной. Еще раз открыть свой телефон, чтобы посмотреть фотографии Ксюши, рассмотреть снимки на стенах, но вдруг на месте липкого страха изнутри выглянуло счастье. «Разве оттого, что я еще раз посмотрю на дочь, она станет счастливее? Разве комната станет другой, менее любимой для меня, а мои подруги… Нельзя терять ни секунды, Рита!», – бодро скомандовала она себе и прибавила шаг, следуя за сутулой спиной гения.

Будто почувствовав свое скорое перемещение, теперь уже совсем не в очередной проект гения, за спиной которого шаг в шаг она сейчас следовала, Рита словно начала погружаться в сон. Стены коридора, по которому она шла стали размываться, а внутри стало спокойно, хотелось то ли плакать, то ли смеяться. Они быстро пришли, и Рита увидела большую палату с мигающими вокруг лампочками, экранами и лежащую посередине худенькую девушку.

Как только она ее увидела, все опять стало на свои места. Счастье внутри стало таким большим, что уже не помещалось в эту навороченную дорогой техникой палату. Рита сначала хотела успеть прокрутить кадры своей жизни, той настоящей и этой тоже самой настоящей, не забыть ни одного момента, вспомнить и темно-синее пространство и много-много всего. Но внутри стало так спокойно: за себя, за маленькую Ксюшу, за Всеволода и Милу, которые могут быть счастливы, что ей даже не захотелось ни о чем думать, и она просто закрыла глаза, лежа в какой-то огромной колбе. Она вроде почувствовала, как кто-то взял ее за руку, но она решила, что это ей просто чудится. А потом вдруг будто погас свет. А потом… А потом уже ничего не было, только счастье внутри.

* * *

Куда она попала потом? Это снова была белая труба, по которой души залетали в рай или она еще долго летала где-то в неизведанном пространстве? Что она видела там? Или там было не так светло, чтобы что-то рассматривать? Может, ее душа летела туда, куда нужно было, но снова мечтала, что долетев, опять вернется обратно в очередной проект гения? А может, она уже так устала летать, что, наоборот, мечтала скорее добраться туда, где должна была быть уже давно? Может, ее там даже немножечко поругали за то, что она так опоздала, отсрочив по непонятным причинам свое появление? Неизвестно.

* * *

В небольшом двухэтажном доме ученого находились гости, приехавшие издалека. Двое седых мужчин, уже пожилого возраста, расположились в уютном кабинете хозяина. На столе стояла большая бутылка виски, и лежало несколько бумаг с непонятными обывателю рисунками. Мужчины спорили уже несколько часов о какой-то новой теории, не повышая голоса, спокойно приводили каждый свои доводы и периодически уводили разговор в другую тему.

– Поехали мы, Сева, поздно уже. Пора. Самолет.

Гостеприимный хозяин кивнул головой.

– Сева, ты сам понимаешь, зачем мы приехали. Нам Демидов сообщил сразу. Ну, а мы, – мужчины переглянулись. – Что мы? Покрутили снимки в руках, но там… Мы не звонили тебе. Потому что нам нечего было сказать. Мы только беспокоились за тебя. Ну, это теперь дело десятое. Как жена?

– Хорошо, – кивнул Всеволод. – Спасибо, что приехали.

– Да, приехать, мы приехали, только помочь тебе не могли. Собрались там у себя, все. Юра приехал, Палыч, Стас, посидели, покрутили… но…

– Бухнули, короче, без меня. Понял.

– Как у тебя получилось? Нам Демидов объяснил в двух слова…

– Дорогой ценой получилось. Получилось ценой жертв и потерь. Вот, как получилось, – перебил их Всеволод.

– Ну, здоровья жене твоей. На вот, день рождения завтра у нее, поздравишь от нас, – один из мужчин вытянул из кармана конверт.

– А, денежки? – ухмыльнулся хозяин дома.– Ага, сидел я тут недавно со своими денежками на *опе ровно. Ровнее не бывает. Прямо, как Кащей Бессмертный, с денежками своими и с женой, которая… Ладно. Спасибо, передам! Опять картину купит. Радоваться будет. Спасибо.

Мужчины кивнули:

– Хорошо, поехали мы.

Через минуты, проводив гостей, Всеволод вернулся обратно в уютный холл своего дома. Мила суетилась вокруг плиты, заваривая травяной чай, аромат различных цветов и мяты разливался по большой столовой.

– Я тебе чаю налила, – она повернулась к мужу.

– Не хочу, я вот, – кивнул он на стакан с напитком в руках.

– Сева, а ты чего уже так наклюкался? Тебе еще супружеский долг выполнять, хочешь, чтобы наш ребенок был зачат немного под хмельком?

– Немного, если только.

– Давай, пошли отдыхать уже.

– Угу.

Всеволод открыл свой ноутбук и через несколько секунд вдруг поежился, как будто резко замерз в теплом доме и, скривившись, взял в руки телефон.

– Валера! – кому-то в трубку недовольно и громко произнес он. – В почте у нас наведи порядок, пожалуйста.

– Всеволод Юрьевич… там все в порядке.

– Ты слышишь, что тебе говорю? В почте корпоративной наведи порядок, вирусы там проверь, и все прочее. Знаешь, что делать. Удали… удали то, что там не должно быть.

– Хорошо, Всеволод Юрьевич, сейчас все проверю.

Мужчина обвел вокруг взглядом, взял в руки блокнот, лежащий рядом, собрал бумаги, валяющиеся повсюду, и снова развернул ноутбук.

– Валера!..

– Все сделано, Всеволод Юрьевич, все в порядке.

– Не в порядке!! Там у нас не в порядке!!

– …все проверил…

– Проверь лучше! Почему мне письма от Касьяновой приходят, если у нас все в порядке? Ты не знаешь, что ее уже нет??

– Удалено все, все чисто… Всеволод Юрьевич… – взволнованно объяснял голос в трубке.

– Тогда приезжай ко мне, я тебя ткну носом, и ты мне покажешь поближе, что у тебя там в порядке! Заодно угощу тебя виски хорошего качества. Можешь выезжать.

– Всеволод Юревич, я все удалил… я проверил… – продолжал объяснять голос.

– У тебя пять минут, Валера, – ледяным тоном произнес мужчина и отключился.

Ровно через пять минут все тот же мужчина открыл корпоративную почту и недовольно передернулся, словно от удара током. Входящие письма от Риты сыпались на его глазах, как будто их копировала невидимая рука, плотным строем отодвигая назад всю переписку ученого.

Всеволод открыл первое попавшееся письмо из этого строя входящих писем от несуществующего сотрудника Касьяновой М.И.

«Ну наконец-то вы открыли мое письмо! А я уже жду не дождусь, когда же вы все-таки сообразите. Ну наконец-то! До сих пор не верите чудеса? А зря-зря, они есть! Да ладно)

Дорогой мой Всеволод Юрьевич!

Долетела я хорошо. Меня немного поругали, за то, что я так задержалась, но я ни о том).

Про вас тут все знают. Вы, действительно, гений. Много тут шуму из-за вас.

Тут так хорошо, вы даже себе не представляете! Здесь совсем по-другому, чем мы себе представляем, живя там, в нашей обычной жизни. Я даже не могу вам это описать. Здесь чудо. Пока не могу вам рассказать в подробностях, как здесь, это запрещено. Но поверьте, как мы заблуждаемся, когда боимся оказаться тут. Еще, знаете, не бывает никаких чужих территорий, но вы пока ничего не поймете, ну ладно, всему свое время. Помню, как боялась умереть, а сейчас понимаю, что это совсем не страшно. Но живя там, мы не можем этого понять, а жаль, были бы гораздо счастливее. Тут все по-другому, здесь время течет по-другому и все видно, и в прошлом и в будущем. Сложно объяснить вам, как тут.

Хотела спросить у вас, как там Мила, но я и сама здесь все знаю. Знаю, что хорошо!

Я пишу вам по делу. У вас, действительно, совсем не так все гладко, как вы мне и говорили. Злопыхатели не дремлют. У вас, действительно очень много врагов и недоброжелателей, ну вы и сами знаете это. Короче, в среду на следующей неделе в ваш офис нагрянут люди. Серьезные люди – поверьте мне на слово. Помните, как вы мне рассказывали, как они приходили к вам, еще тогда. Сказать им, как тогда: «А *** вам», не получится. Они нагрянут с серьезной проверкой, обыском, необходимыми разрешениями и опечатают здание. Нагрянут внезапно и, естественно, без предупреждения. Серьезные люди подготовились. Будут искать необходимые документы по вашим гениальным разработкам. Их будет интересовать очень многое. Офис на несколько дней будет обездвижен. Сотрудников не допустят на рабочие места. Времени не будет. Они найдут то, что искали. И изымут у вас много дорогого и важного оборудования. Но это – у них в плане. В грандиозном, продуманном до мелочей. Вас не предупредят. Ваши люди наверху не смогут помочь. Поэтому действуйте, Всеволод Юрьевич. Они появятся ровно в 11:20. Я знаю, что сейчас будет. Конечно, вы прочитаете мое письмо, и просто удалите его в корзину, а потом позвоните Валерке в айтишный отдел и будете его долго и нудно костерить почем зря. Ну а потом все-таки задумаетесь и все сделаете точно и в срок. Вы подготовитесь. Они ничего не найдут. В назначенное время, подъехав к офису, серьезные люди увидят, что там закрыто, а на двери будет красоваться красивая, выведенная заранее, табличка с надписью «Извините, мы сегодня не работаем, мы поехали на рыбалку!». А рядом будет висеть плакат, с нарисованным групповым фото на природе и изображениями больших разноцветных рыб. Серьезные люди не будут долго смотреть на неожиданное объявление. Они разозлятся и все равно вскроют двери. Наведут там, конечно, бардак, перекопают все, заберут кое-что из важных устройств с собой, но ничего из того, что им нужно, не найдут. Очень разозлятся, поверьте мне. Спустя время они снова будут действовать, но там пока все непонятно, планы еще совершенно не просматриваются. Ну что будут что-то замышлять, это однозначно.

Еще хочется написать о себе. Хорошо тут, такой счастливой я не была даже у вас. Хотя у вас было очень хорошо. Спасибо вам. Спасибо вам за все. Я смогла посмотреть на свою жизнь со стороны, и еще раз оценить, как счастлива я была.

П.С.!! Я познакомилась с вашей первой женой. Мы с Наташей подружились. Она замечательная. Вы выбираете самых лучших женщин, Всеволод Юрьевич. Она мне столько про вас рассказала, я чуть не померла от смеха, вы в молодости нормально отжигали. Очень смешно. Наташа передавала вам большой привет, и то, что любит вас. А еще она сказала, чтобы вы там поосторожнее были со всякими там любовными игрищами, она напоминает вам, что у вас с сосудами всегда было не очень. (Извините, мы иногда тут подсматриваем за своими близкими. Ну вы же тоже подсматривали, помните? Так что мы квиты.))

А я подсматриваю за своими. Ой, чуть не забыла! Я может и не говорила вам, но очень переживала, что моя Ксюша не узнает, кто ее отец, и они даже не познакомятся. Зря переживала!! Все оказалось просто. Моя подруга Марина не выдержит и на десятилетие Ксюши начнет искать Макса. На просторах интернета она его не найдет (секретность!), но быстро сообразит, где отыскать его номера. У нее лежит на полке мой телефон, тот телефон, по которому мне помогли добрые и хорошие люди позвонить вам, попросив о помощи. Этот телефон Маринка достанет и найдет там, конечно же, контакты Макса. Она позвонит ему, быстро объяснит ему кто она и скажет про Ксюшу. Макс хорошо умеет считать…)) На тот момент, он уже у вас там будет очень важным человеком, но по звонку Маринки все бросит и опять примчится в мой город, опять, как тогда, когда все вспомнил.

Хотя теперь я знаю, почему он вспомнил, и как вообще там все было. Вы, конечно, нас там нормально дурачили, ну да ладно, я не обижаюсь :))

Короче, они оба все узнают! Вы не представляете, как они будут любить друг друга!! А мама Макса тоже будет любить мою Ксюшу. И его отец. Ксюша похожа будет еще больше на Макса со временем. Мой Макс, не верите, (ну вы знаете его!)), будет рассказывать нашей дочке такие фантастические истории про меня… Это вообще что-то! Не ожидала от него))

Ксюша вырастет и потом даже напишет книгу про меня (и про вас заодно!). Она изменит там очень многие моменты, а мое имя оставит. Так что ищите бестселлер моей Ксюши на книжных полках города! Но это будет не скоро, а то рванете сейчас в магазин за покупками)).

Ну вроде все. Не могу все-таки не удержаться и не написать вам, что вас Милой ждут большие перемены. Готовьтесь) Вы будете счастливы, очень, поверьте мне. Но проекты свои все равно не бросите. Мила будет так вас ругать! Это нечто! Где она наберется таких слов, не знаю! (я ни при чем!)) Но вы все равно будете продолжать свои изобретения. Другого уровня, правда, много полезного придумаете. Вы замечательный.

Ну вот и все. Спасибо вам за все еще раз. Я вас люблю.

ППС!!! У Милы завтра день рождения. Я приготовила для нее подарок, подарите от себя! Он у вас за шкафчиком с документами, на полу, увидите!

Все, я вас целую тысячу раз, и обнимаю вас там всех-всех.)

Внизу письма стояла обычная корпоративная подпись – «С уважением, Касьянова Маргарита».

Всеволод вздрогнул, он уже задремал, склонившись головой над открытым ноутбуком. Мужчина прищурился и внимательно еще раз обновил входящую почту – никаких писем от Касьяновой М.И. не было. Гений печально вздохнул: «Какие новые полезные разработки, когда крыша едет». Рядом стоял стакан с дорогим напитком. Он сделал глоток, крепкий виски обжег горло. Мужчина приподнялся, чтобы освежить порция и насыпать в стакан прозрачные холодные кубики льда.

– Сева! Ты собираешься посетить супружескую спальню, сколько ты там будешь сидеть над своими бумагами? – услышал он голос жены.

– Иду!

– Сева, ты слышишь, как на весь дом громко тикают мои биологические часы?

– Иду-иду, – гений улыбнулся.

Уже выходя из кабинета, он, приоткрывая дверь, вдруг заметил какой-то серый пакет, лежащий почти на полу и выглядывающий из-за шкафа с бумагами. «Что это?..». Всеволод вытянул перевязанный бечевкой прямоугольный сверток в крафтовой бумаге. Он медленно развернул его и сразу вздрогнул. Глаза удивленно смотрели на картину в руках. На ней несколько человек, будто выйдя из-за угла дома, озирались по сторонам, опасливо поглядывая, не заметил ли их кто-нибудь. В нижнем углу стояла неровная размашистая подпись – А. Гриль. Всеволод перевернул картину: на обороте был аккуратно приклеен скотчем за уголок маленький квадратный листочек обычной бумаги для заметок, на котором виднелась надпись: «Мы тут тоже кое-что умеем!». Под ровными буковками, написанными обычной шариковой ручкой, был нарисован кружочек с линиями, будто уходящими во все стороны, как маленькие дети изображают солнце на своих детских рисунках.

Всеволод растерянно покрутил картину в руках. Потом аккуратно положил ее на полку в шкафу. Затем он вышел в холл и подошел к одной из фотографии на стене. На невероятно позитивном черно-белом снимке три девушки под дождем, подобрав длинные платья, стояли босыми ногами в огромной луже и улыбались, вымокшие до нитки. Он долго стоял, глядя на фото. Потом заговорил, будто обращаясь к кому-то на снимке. Он еле слышно что-то бормотал, чуть помахивая головой, разводил руками, будто что-то пытался рассказать невидимому собеседнику. Потом виновато наклонив голову, долго смотрел в пол, при этом что-то продолжая бормотать чуть слышно. Он очень старался что-то объяснить кому-то на снимке, снова и снова печально взмахивая руками.

Мила ждала мужа, читая книгу и лежа под мягким пледом. В последнее время в их жизни случилось много событий, как радостных, так и печальных. Напечатанные слова расплывались, а смысл слов не доходил. Мила отложила книгу на тумбочку и посмотрела на часы. В последнее время муж ходил понурый, мрачный, практически ни с кем не разговаривал, ничего не ел, а по вечерам стал прикладываться к рюмке. Вот и сегодня, встретив гостей, он весь вечер проходил со стаканом в руках, бесконечно доливая напиток. Конечно, был повод: к нему прилетели старые друзья. Но она понимала, что дело в другом. Старые друзья из ученого мира весь вечер в кабинете деликатно спорили, рассуждали, и Мила слышала, что муж, в основном, кивал и угукал. Бледный, похудевший, осунувшийся, с печальным тяжелым взглядом. Ничего не радовало его в последнее время, только она. Казалось, что только в их супружеской спальне он хоть немного приходил в себя. По утрам вставал в хорошем настроении, шутил, улыбался и нежно прощался с женой, уходя на работу. Выезжая со двора, он махал ей и несколько раз сигналил, улыбаясь. Это бодрое настроение быстро сменялось приступом меланхолии, как только он отъезжал от дома.

Мила ждала мужа, хотя сама уже почти засыпала, ей хотелось, чтобы он стал опять прежним – веселым, энергичным, постоянно сыплющим своими странными выражениями. Пока не получалось. Через время она услышала все-таки шаги мужа на лестнице, он торопливо поднимался на второй этаж.

– Ну наконец-то, неужели доделал свои вечные научные дела?

Мила потянулась к выключателю и увидела, как муж подошел к окну и плотно задернул шторы, потом опять их раздвинул и вдруг, куда-то глядя вдаль, словно что-то там высматривая, скрутил из пальцев фигу и стал ею тыкать вверх, будто над окном находился невидимый злодей. Потом приподнявшись на цыпочках, вытянул руку с тем же изображением пальцев в окно подальше и еще покрутил там фигурой из трех пальцев, словно, чтобы его там, где-то вдали, лучше заметили.