Но с закрытыми глазами ей было не так страшно. Сейчас было намного легче ничего не видеть и представить что-то более невинное, чем смотреть на пустую комнату, слушать влажное чавканье и точно знать, что в комнате никого нет.
Лучше она будет думать, что какой-нибудь соседский кот забрался к ним через окно и теперь грызет принесенную с собой рыбину (хоть это и звучит как бред), чем будет напряженно всматриваться в тени на стене.
Джесс не знала, сколько она пролежала с закрытыми глазами. Час или два, а может, прошло вообще всего пять минут?
Отвратное чавканье, треск ломающихся костей, звуки отрывающейся плоти и тиканье часов стали оглушительными, они будто находились в голове девушки. От всего этого оркестра мерзости разболелась голова. Не было никаких других звуков, которые могли их перекрыть. Всё это действовало на нервы и тяжелым камнем давило на Джессику.
Она не знала, что ей делать. Она не могла ничего сделать, только беспомощно лежать, уповая на то, что скоро она проснется, или Нэйт ее разбудит.
Джесс ощущала легкое покалывание, будто множество игл вонзилось в каждый сантиметр ее тела, и невероятную тяжесть в руках и ногах, словно они налились свинцом.
Девушка слышала свое сбившееся дыхание, чувствовала, как сердце учащенно колотится. Джесс вновь и вновь пыталась пошевелить руками или ногами, но они будто больше ей не принадлежали.
Джесс не могла расслабиться, страх ни на минуту не отпускал ее разум.
В голове против воли Джесс бешенным водоворотом вертелись фрагменты недавно просмотренного фильма ужасов. Волчья морда, острые как бритва клыки, злобный блеск в глазах и кровь, кровь, повсюду кровь…
ХВАТИТ, ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ.
Её собственный голос в голове вдруг перекрыл всю мерзкую какофонию, заполонившую сознание, и наступила тишина.
В один момент всё стихло, лишь часы всё также лениво и мучительно медленно отсчитывали время.
Я проснулась? Неужели всё закончилось?
Но тревога и не думала отпускать, она продолжала прятаться, испытывая нервы Джессики на прочность.
Поддавшись секундному облегчению, девушка распахнула глаза.
Если бы сейчас она внезапно вновь обрела спомобность кричать, то ее голос был бы слышан по всей округе. Но из горла неразрывным тяжелым потоком вырывался дикий хрип, болезненно раздирая горло.
Слезы, катившиеся по щекам, обжигали, а на лбу выступил холодный пот.
Перед кроватью Джессики стоял крупный пёс. Его черная шерсть слипшимися кровавыми комками торчала в разные стороны. В свете луны его оскал выглядел особенно зловещим, ярко-алая кровь ленивыми каплями стекала с головы и клыков и капала на пол.
Яростные налившиеся кровью красные глаза неотрывно сверлили девушку, будто выжидая удобный момент, чтобы напасть. Животное дышало ровно, оно было абсолютно спокойно.
Когда у девушки иссякли силы кричать, она ощутила сильную боль в горле, будто кто-то поджег его изнутри. Она не отрывала испуганных глаз от пса, из пасти которого доносилось тихое рычание.
Неосознанно Джесс попыталась дернуть ногой, чтобы отпугнуть пса, будто забыв, что ноги неподъемным камнем лежали на постели.
Отчаяние и страх – вот что чувствовала сейчас Джесс. В голове отдельными почти несвязными фразами мелькали знакомые ей молитвы, но она знала, что они здесь не помогут. Никакая молитва не уберет отсюда это чудовище, с виду напоминавшее обычную собаку.
Воздух вдруг перестал нормально поступать в легкие, дышать становилось труднее.
Прошла всего минута, но Джесс показалось, будто миновали сутки. Видимо, поняв, что никакого сопротивления не последует, пёс аккуратно забрался на кровать. Он понюхал выступающую из-под одеяла ногу Джесс. Она ощутила его влажный отвратительный нос и легкое дуновение дыхания животного.
В следующую секунду ее ногу пронзила ужасная боль, мгновенно пронеслась по всему телу и яркой вспышкой взорвалась в голове. Джесс почувствовала, как клыки прокусили ее кожу, кровь стекала на белую постель, окрашивая ее в алый цвет.