Валдгейм. Эхо пропавших душ

Глава 4. Алевтина

– Из окна столовой за нами следила малышка пяти лет с золотыми кудрями, – улыбнулась смущённая гостья. – Боюсь, она не одобрит наше знакомство.

– Алевтина, – тяжело выдохнул мужчина. – Я просил её, но она такая непослушная.

– Она ребёнок. Вы ожидали другого? Стоп. Вы запретили ей со мной говорить?

– Она быстро привыкает к людям, а вы разобьёте ей сердце своим отъездом.

– Я начинаю догадываться.

– О чём? – взволнованно спросил Викентий.

Она отвела глаза в сторону, а он был готов сдаться.

– Ваша жена. Она умерла.

– Да, – прозвучал сухой ответ, даже немного рассерженный. – Не будем ворошить прошлое. Давайте я познакомлю вас с домом? – Викентий отдёрнул шторы в попытке наполнить комнату светом.

В солнечных лучах в танце закружилась пыль.

– Особняк принадлежал родовитой семье Гронеско, – рассказчик посмотрел на пустое пространство над камином.

– Мне показалось, вчера здесь висел семейный портрет.

– Невозможно, все до единой картины убрали ещё много лет назад, желая сохранить их от воздействия времени и мародёрства, – отрезал он. – Я могу продолжать?

– Простите, – девушка послушно уселась на диван, который, казалось, стал выглядеть более новым.

– Строительство особняка началось в 1873 году, в год рождения у Виктора и Элизабет Гронеско двойни. Дом строился для тихой семейной жизни, а для званых ужинов и иных масштабных мероприятий в собственности семейства находилась усадьба на материке. Строительство особняка заняло девять лет и было окончено к 1882 году, – в руках Викентия зазвенела связка с ключами. – Пройдёмте в кабинет хозяина.

В комнате, где хозяин решал деловые вопросы, ощущался недостаток света. Стены, наполовину обшитые панелями из красного дерева и наполовину окрашенные в тёмно-зелёный цвет, создавали уютную атмосферу. На рабочем столе у окна лежали нетронутыми разнообразные документы, старые газеты и прочий канцелярский инвентарь. Книжные полки, полностью уставленные книгами, занимали две стены по обеим сторонам от окна. Рядом с одной из них находилась небольшая софа и журнальный столик.

– Семейство Гронеско, достроив дом, не намеревалось перебираться на остров после трагической истории, разыгравшейся в 1877 году. В том году Виктор Гронеско взял на строительство с собой детей, дабы показать место, где им предстояло летом проводить время. Дети увлечённо играли в игры на свежем воздухе, а глава семейства тем временем решал деловые вопросы. Когда пришло время возвращаться на материк, мужчина пошёл разыскивать детей и обнаружил Максимилиана, стоявшего на краю обрыва. У четырёхлетнего мальчишки на лице застыл ужас.

– Что случилось, сынок? – спросил отец, догадываясь об ответе.

Мальчик не мог произнести ни слова. Виктор Гронеско обхватил ребёнка за плечи, сев на колено перед ним, и повторил вопрос:

– Сынок, что случилось?

– Мы играли, – мальчишка начал рыдать навзрыд. – Я догонял, – пытался он объяснить произошедшее, но слёзы мешали ему говорить. – Папа, я не хотел.

– Ты не виноват, сынок, – Виктор Гронеско начал успокаивать ребёнка.

– Я звал её, – он закрыл лицо руками. – Она не услышала меня.

– Всё будет хорошо, – уже себя и сына успокаивал мужчина, представляя, как будет рассказывать об этом жене.

– Какой ужас! – вскрикнула Николина, на глазах проступили слёзы.

– Да, – согласился смотритель, но никак не выразил свою скорбь. – Дом пустовал до 1902 года, пока сын Виктора, Максимилиан Гронеско, и Милилорейн Валдгейм не вознамерились связать себя узами брака, – мужчина проводил гостью в библиотеку, которая примыкала к кабинету. – В 1903 году с целью вдохнуть в «Дом с лебедями» новую жизнь в день первой годовщины со дня свадьбы Максимилиан дал острову название «Валдгейм».

Библиотека ничем не отличалась от предыдущих комнат и была полностью обшита тёмными деревянными панелями. Здесь, казалось, можно найти любую книгу на свете.

– Кажется, я понимаю, почему вы не могли не стать смотрителем, – девушка провела пальцами по корешками книг, словно по клавишам пианино.

– Кухню и столовую, – начал Викентий, – мы посещать не будем, поскольку вы уже посетили их. На первом этаже дома также расположены три комнаты для прислуги, кладовая и спуск в подвал, куда мы не станем спускаться, поскольку там уже лет пятьдесят живут крысы.

Они покинули библиотеку и снова оказались в холле.

– На втором этаже находятся пять спальных комнат с прилегающими к ним ваннами и лестница на чердак. Остальные комнаты, кроме хозяйской спальни, закрыты для просмотра.

– И чердак?

– Особенно чердак. Я готов ответить на любые ваши вопросы.

– Неужели?

– Николина, что вызвало в вас эту усмешку?

– Вы не рассказали мне историю до конца.

В этот момент в комнату вбежала маленькая светловолосая девочка.

– Алевтина, будь добра, подойди ко мне, – подозвал отец девочку. – Познакомься, наша гостья, Николина.

– Здравствуйте, Николина.

– Зови меня Нина, – девушка улыбнулась малышке.

– А вы можете звать меня Али.

– Николина, почему ваш журнал так заинтересован этим семейством?

– Нина, пойдёмте гулять? На улице такая чудесная погода.

– Алевтина, не перебивай взрослых.

– Да всё в порядке, – вступилась гостья. – Идём.

– Всему своё время, – ответила она, покидая особняк.

– Я буду ждать вас в кабинете, – проговорил смотритель, проверяя время на карманных часах.

Глава 5. Шпорцевые лягушки

Алевтина оказалась слишком спокойным ребёнком для своих лет. Вместе с девочкой они бродили по саду, говорили о писателях, с которыми малышка успела ознакомиться в местной библиотеке. Тем временем Николина пыталась разгадать загадку. Казалось, Викентий хорошо знаком с историей семьи, но он довольно неохотно рассказывал её посторонним. Девушка не смогла отыскать достойного объяснения подобному поведению.

Приближался вечер. Погода заметно ухудшалась, задул ветер, а на небе набежали тучи. Николина вернулась вместе с девочкой в дом, где Викентий уже разжёг камин и зажёг свечи.

– С какими вопросами вы приехали, Николина? – спросил смотритель, когда они расположились у открытого окна в библиотеке. – Вы ведь не журналист?

– Вы правы, но я хочу услышать всю историю о семье Гронеско. Ни один архивариус не смог мне помочь.

– И каков ваш самый главный вопрос?

– Разве вы уже не догадались? – она изогнула бровь.

– Николина, не уходите от ответа.

Она прикусила губу, набрала в лёгкие воздуха и сухо спросила:

– Почему я полная копия Милилорейн Гронеско?

– Откуда вы знаете? Вы видели семейные снимки?

– Только Милилорейн. Рождается впечатление, что семья Гронеско никогда не существовала. Я будущий психиатр. Во время практики в психиатрической больнице я обнаружила в архиве досье на некую Милилорейн Гронеско, в девичестве Валдгейм, и с фотографии, прикреплённой в углу, на меня смотрела я сама. В карточке даже говорилось о родимом пятне, которое по форме, размеру и местоположению совпадает с моим.

– Милилорейн была пациентом в больнице для психически нездоровых людей? – ужас застыл на лице Викентия.

– Да. Она поступила туда в возрасте двадцати семи лет, не выдержав психологического напряжения из-за исчезновения мужа. Мне даже удалось разыскать медсестёр, которые заботились о ней. Они рассказали мне все те истории, в правдивости которых Милилорейн пыталась их убедить.

– Что за истории? Что стало с ней?

– Может, перейдём в другую комнату и сделаем по чашке чая? Уже вечер, и я проголодалась. Да и Алевтину следует накормить.

– Я накормил девочку, – резко ответил мужчина, не желая прерывать беседу.

Пока Николина готовила ужин, она продолжала свой рассказ.

– Изначально Милилорейн намеревались положить в лечебницу на пару недель, дабы она справилась с чувством утраты под надзором врачей. Однако попытка девушки сбежать на остров привела к тому, что ей запретили покидать стены здания больницы. Надсмотр ужесточился, и уже даже родственники не могли её навещать. Вскоре она погибла, якобы выпрыгнув из окна. Моя подруга, Аврора, отвела меня на фамильное кладбище семьи Валдгейм. Поговаривают, что семье не выдали тело Милилорейн и её могила пуста. Я смотрела на фотографию на могильной плите, словно на своё отражение в зеркале, и от этого мурашки бежали по коже.

Гостья разлила по тарелкам куриный суп, а чай по чашкам, при этом старательно пыталась вспомнить всё то, что ей удалось узнать о Милилорейн Гронеско за последние три месяца.

– Помимо меня есть ещё один двойник, но эта девушка погибла в год моего рождения в возрасте двадцати семи лет. Не знаю, как объяснить наше сходство.

Викентий нахмурился и между его бровями пролегла глубокая морщинка.

– Некоторое время я придерживалась кое-какой теории. Я считала, что нас клонировали.

– Клонировали?

– Знаю, абсурд. Но вы же слышали о профессоре Джоне Гордоне?

– Нет.

– Он в прошлом году провёл опыт по клонированию шпорцевых лягушек, чтобы получить двух одинаковых. Вот только неизвестно, насколько эти опыты реальны и можно ли нечто подобное сделать с человеком.

– Но как?

– В 1953 году Френсисом Криком и Джеймсом Уотсоном была предложена структура двойной спирали ДНК, а год назад их работу отметили Нобелевской премией. И я решила, что раз в те времена любили оставлять локон волос на память, из них можно извлечь код ДНК. Но опять неизвестно, возможно ли клонирование человека и выживет ли он? Я знаю, моя теория ошибочна. Это подтверждает и тот факт, что для клонирования необходима живая клетка, а в волосах, как принято считать, содержатся только отмершие.

Лицо Викентия выдавало недоумение. Мужчина был ошарашен, пытаясь вникнуть в смысл услышанного. Девушка заметила, что он так и не притронулся к супу.

Мужчина озадаченно бросил взгляд в окно на опустившиеся сумерки и встревоженно теребил пуговицу пиджака.

– Так вы можете рассказать мне об этой семье что-нибудь ещё? – гостья старалась вернуть его к разговору.

– Не знаю. Мне необходимо подумать.

Глава 6. Кэтрин Морланд

Когда смотритель покинул комнату, Николина пришла к выводу, что он по тем или иным причинам не желает посвящать её в тайну семьи Гронеско, но именно от этих знаний зависит её жизнь. Из-за ограниченности времени, которое она может провести на острове, девушка приняла решение разузнать всё самой: отыскать документы, портреты, дневники – всё, что могло бы пролить свет на проклятие острова «Валдгейм».

Дожидаясь, пока Викентий и Алевтина уснут, Николина копила храбрость для посещения запретных и запертых комнат. Причина, по которой они не доступны для осмотров, показалась ей неубедительной, поскольку остальная часть дома, полуразрушенная, покрытая плесенью и поросшая мхом, свободно предоставлена для экскурсий.

Из гостиной донеслось двенадцать чётких и размеренных ударов часов. Пробудившись от подступившей дрёмы, гостья схватила фонарик и, едва скрипнув дверью, выскользнула из комнаты. Николина ступала по паркетному полу, стараясь избежать непрошеных звуков.

Спускаясь по лестнице, она выключила на время фонарь и на мгновение замерла, желая убедиться, что шаги смотрителя, блуждающего по коридором, утихли. Оказавшись в холле, гостья взяла связку дубликатов ключей из ключницы у парадной двери, а затем вновь поспешила вернуться наверх.

Ни один ключ из связки не подошёл к двери на чердаке, что расстроило Николину, поскольку она возлагала большие надежды на комнату, где обычно семьи хранят свои воспоминания. В отчаянии и в надежде она принялась спускаться на второй этаж, чтобы исследовать гостевые спальни, сомневаясь, что в них скрыто хоть что-то интересное. Напоследок девушка ещё раз окинула взглядом чердачную дверь и осветила фонариком. В этот раз её внимание привлекли ступени под дверью. Она подошла ближе, села на корточки и попыталась поднять доску самой нижней ступени, затем другую, и лишь на третьей её догадка оправдалась. В тайнике она нашла ключ, который без труда помог ей отворить дверь на чердак.

Чердак, как и большинство комнат в этом доме, находился под покровом пыли, отчего дышать было затруднительно. Николина огляделась по сторонам и заметила, что в крыше дома есть небольшие разломы, поэтому в некоторых углах комнаты, погружённой во мрак, хранились лужи прошедшего дождя. Единственным источником света оказалось небольшое круглое и заляпанное грязью окно, расположенное на противоположной от входной двери стене.

Аккуратно огибая груды вещей, Николина медленно продвигалась в центр помещения. Взгляд её падал то на старый буфет, то на антикварные подсвечники и деревянные резные шкатулки. Краем глаза она увидела какое-то движение справа от себя, отчего слегка взвизгнула и отпрыгнула в сторону, заставив фарфоровую вазу на неустойчивом столике покачнуться. Её испуг вызвало собственное отражение в завешанном паутиной зеркале.

Девушка поднялась, отряхнулась и продолжила знакомство с историей семьи Гронеско в деталях. Подойдя к невысокому комоду, она отворила шкафчик и принялась изучать его содержимое. Шкаф наполняли женские платья, сложенные в аккуратные стопки. Гостья развернула одно из них, и её взору предстало длинное платье небесного цвета. Казалось, время не тронуло его. Платье соответствовало стилю начала двадцатого века.

Стараясь исследовать чердак вблизи окна, Николина наткнулась на туалетный столик, краска которого потрескалась и осыпалась местами. Девушка принялась поочередно выдвигать ящички. Один из них оказался пуст, в другом лежало зеркало с отломанной ручкой, а в следующий девушка даже не стала заглядывать, будучи отвлечённой рядами книжных полок, встроенных в стену. Доступ к ним перекрывали обеденный стол из дуба, поржавевший каркас кованой кровати и груда огромных прямоугольных свёртков, аккуратно сложенных друг на друга. Она попыталась расчистить дорогу, чтобы добраться до книг, но каркас кровати оказался неподъёмным, а продвигаться по свёрткам она не стала, боясь повредить их содержимое. Николине показалось странным, что, в отличие от остальных предметов комнаты, на свёртках, лежащих наверху, ещё не успела осесть пыль. Рождалось впечатление, будто их только вчера завернули и отправили храниться на чердак. Развязывая узел за узлом, девушка принялась аккуратно обнажать начинку одного из свёртков, догадываясь, что они могут скрывать семейные портреты. Но ведь Викентий говорил, что их увезли на материк?

Сначала показалась золотистая резная рама, затем дубовый паркет, нанесённый художником щедрыми мазками. Ещё мгновение, и завиднелось сочное небесно-голубое платье, ранее обнаруженное в шкафу. Снова шелест снимаемой ткани, и Николина узнала на портрете собственное лицо. Пышная причёска Милилорейн Гронеско выгодно подчёркивала её скулы. Гром за окном, капли дождя, стучащие о крышу, и шёпот дома заставили очарованную гостью почувствовать себя Кэтрин Морланд из Нортенгерского аббатства, попавшей в средневековый замок. Изучая находку, она посветила фонарём на камин рядом с двойником и вскоре обнаружила мазки, изображающие мужской костюм.

– Максимилиан, – выдохнула девушка и поспешила убрать белую материю, скрывающую лицо главы семейства.

Сердце бешено заколотилось. Рука взмыла вверх, и в эту секунду кто-то перехватил её запястье.

Глава 7. Курс на маяк

– Николина, вы злоупотребляете моим расположением к вам, – строгий отчитывающий голос эхом разлетелся по чердаку, заставив испуганных ворон на оконном карнизе с карканьем кинуться прочь.

– Вы солгали мне, – она избавилась от цепких рук Викентия. – Именно этот портрет я видела в день приезда в холле.

– Вы не должны были этого делать, – казалось, масляный фонарь в его руках погаснет, стоит ветру за окном снова приблизиться к дому.

Вопреки испытываемым угрызениям совести Николина сказала:

– Поймите, вы скрываете тайну, которая стоит мне жизни, – она развернулась к портрету с намерением рассмотреть его целиком, но Викентий грубо схватил девушку за руку и повёл прочь.

Она сопротивлялась, цепляясь за перила и колотя его по руке:

– Я должна увидеть его.

– Эти портреты не дадут вам ответов.

– Откуда вам знать?

– Потому что я знаю, что случилось на острове.

– Так не тяните. Расскажите мне.

– Всему своё время, – он отпустил её руку, устав от сопротивления, оказываемого гостьей. – Я пытаюсь спасти вас, а вы навлекаете себя беду.

Гамма эмоций пробежала по лицу девушки, но она промолчала. Они стояли в коридоре второго этажа, освещаемого только светом масляного фонаря в руках смотрителя.

– Если вы сейчас вернётесь назад, я уже не смогу вас спасти. Прошу, позвольте мне поступить правильно. Ступайте к себе в комнату, – в его голосе звучало что-то пронзительное и душевное, пробирающее до дрожи.

Казалось, мужчина вот-вот переступит порог и расскажет истину от начала и до конца.

Мурашки пробежали по телу гостьи, и она обхватила себя руками, потирая за плечи, гадая о том, какое решение будет правильным для неё.

– Прошу, – он протянул руку для ответа, и в этот момент в коридоре, ведущем на чердак, послышался хруст фарфоровой вазы, сорвавшейся со стола.

Николина мгновенно оказалась рядом с Викентием, крепко вцепившись в его руку, и сама потянула его вниз на второй этаж.

– Завтра мы с вами обо всём поговорим, – сказал Викентий, проводив девушку до спальни. – А теперь ложитесь и ни о чём не тревожьтесь, – и уходя, забирая из её рук связку ключей, добавил: – Верьте мне.

Всю оставшуюся ночь Николина видела кошмары. Возможно, это были отрывки ужасных снов, которые преследовали Максимилиана Гронеско. Проснувшись от стука в дверь, девушка с ужасом подумала о том, что из кошмара во сне перенеслась в кошмар в жизни. Беда лишь в том, что кошмар в жизни, после сравнительного анализа, оказался более ужасным, нежели во сне.

– Николина, я принёс вам завтрак, – вернул в реальность голос смотрителя.

– Доброе утро, Викентий, – пролепетала она, пропуская его в комнату.

В непрерывно бегающем взгляде мужчины читалось смущение из-за шёлковой пижамы, в которой перед ним предстала гостья.

– Извините, я думал, вы встали, – он поставил поднос на комод и собирался покинуть комнату.

– Всё в порядке, я готова получить ответы прямо сейчас.

– Я буду ждать вас внизу через час. Вам хватит этого времени?

– Конечно, – повиновалась девушка.

Спустившись вниз, Николина застала Викентия, сидящего в кресле и читающего книгу. Рядом с ним сидела Алевтина, надевающая чепчик на свою фарфоровую куклу. Девушка не могла не заметить, что холл преобразился с тех пор, как она тайно кралась по нему за ключами.

– Мы куда-то идём? – спросила она, заметив летние пальто на отце и дочери.

– Сделаем небольшую прогулку на маяк.

– Вы прихватили с собой корзинку для пикника? – удивилась гостья, когда они покинули особняк и отметила, что из ключницы пропали остальные ключи, которыми она рассчитывала воспользоваться.

Погода стояла пасмурная, но безветренная. Трава ещё не успела обсохнуть от прошедшего дождя. Они обогнули дом и пошли в противоположную от пирса сторону. Девочка беззаботно бежала впереди, уже хорошо зная дорогу до маяка. Миновав небольшой лес, они вышли на песчаный берег, о существовании которого до этого момента девушка даже не догадывалась. Она разглядела второй пирс, выполненный из бетона, к которому была пришвартована небольшая лодка. Чайки, облепившие маяк, стоящий обособленно от острова на каменной скале, громко гаркали, и их крик эхом разносился по песчаному берегу. Гостья, заворожённая подобной красотой, отвлеклась от мыслей, круживших как стая птиц в голове. Николину поглотила экскурсия на маяк и вид, открывающийся со световой камеры, где находилось оптическое устройство, благодаря которому посылались сигналы. Однако теперь, много лет спустя, маяк не мог похвастать своей работоспособностью, поскольку в агрегатной не осталось ни капли топлива.

– Так вот куда вы постоянно сбегаете? – проговорила девушка, смотря с высоты маяка вдаль, на бушующую морскую гладь.

– Да, – смотритель опёрся о стальные прутья перил. – Я увидел вашу лодку задолго до того, как она причалила к острову.

– Я думала, вы прибыли на остров следом за мной.

– Единственная пришвартованная к этим берегам лодка имеет пробоину. Она непригодна к странствиям по морским гладям.

– Почему же тогда вы заставили меня ждать под дождём?

Он посмотрел в сторону, следя за тем, чтобы восторженная прогулкой Алевтина не сорвалась вниз.

– Боялся встретить вас.

– Меня?

– Когда-то давно мне сказали, что Милилорейн Гронеско однажды вернётся на остров.

– И вот я здесь, двойник во плоти, – закончила девушка его слова. – Вы тоже напуганы, Викентий?

– Мне очень тяжело поступить правильно в отношении вас.

– Так что же вы должны сделать? – Николина предприняла попытку повернуть разговор в нужное русло.

– Я должен убедить вас слушать меня и не задавать лишних вопросов.

– Это несправедливо, вы ведь не верите моим словам, что за эту тайну мне придётся расплатиться жизнью, – раздались нотки упрёка в её голосе, когда они спускались вниз по винтовой лестнице маяка.

– Я верю вам, поэтому прошу следовать моим указаниям.

Разместившись на морском берегу на пикник, они не заметили, как пролетел день и солнце начало заходить. Викентий больше не заводил разговоров о тайне семейства Гронеско и пресекал любые попытки гостьи выяснить это. Однако, вопреки неоправданным ожиданиям, день прошёл лучше, чем можно было пожелать. Николина не могла припомнить, когда чувствовала себя в последний раз такой счастливой. И это чувство помогло ей составить новый план действий.

Вернувшись в дом, где воцарились сумерки, она направилась в спальню и переоделась в пижаму. Где искать Викентия, девушка уже знала. Он снова сидел в холле у разожжённого камина и был удивлён, увидев её:

– Я думал, вы ушли спать.

– Да, я и впрямь очень устала, – призналась она. – Но я рассчитывала, что вы выберете для меня книгу, на случай, если я снова не смогу спать из-за кошмаров.

Мужчина понимающе кивнул, и они направились в библиотеку.

– Александр Дюма? – спросил он и потянулся за книгой на полку. – Граф Монте-Кристо?

– О чём эта книга? – она придвинулась ближе.

– История о мученике замка Иф и о парижском ангеле мщения, – смотритель протянул девушке книгу, невольно коснувшись нежной кожи её рук.

Николина не спешила принимать книгу, она учтиво поцеловала Викентия в щёку, что заставило его придержать роман в своих руках подольше. Оставляя мужчину в смятении и смущении, гостья покинула комнату.