Глава 66.
Начало марта и приход весны возвещала просыпавшаяся днём звонкая капель, отстукивая дробь по оконным наличникам, но к вечеру зима напоминала о себе лёгким морозцем, и к утру с крыш свисали живописные сосульки.
В посёлке, среди местных кумушек, с подачи тётки Антонины только и обсуждали, что скорую свадьбу Сергея Тимофеева, который вот-вот женится на «учительше».
– Мне откуда же знать, когда они назначили регистрацию, – недовольно кривила губы Антонина, когда любопытствующие тётки задавали ей вопросы о подробностях анонсированного ею события, – Он со мной и не здоровается, хоть и сосед! И девка его рожу кривит, тоже мне, сиротка, а гонору сколько!
– Так с чего ты тогда взяла, что Тимофеев-то женится, да еще и на учительнице? – с насмешкой справлялась Тамара Политова, конкурирующая с Антониной за звание первой всезнающей сплетницы в посёлке.
– А оттуда, что рядом живу, и не как ты – очки размером с блюдце не ношу, чтоб людей разглядеть! – осаживала Антонина конкурентку, – А только и он сам к учительше ходит, в дому всё ей помогает. Недавно уголь для топки ей разгружал. И сама Ульянка к ним бегает часто, а недавно он в смену был, так Ульянка сама девчонку Тимофееву в город на прием к врачу возила! Меланья их провожала со двора, я видала!
– Да может она и не в больницу девчонку возила, а снова на конкурс там какой, – не сдавалась Тамара, – А ты, Тоня, придумывать любишь, мы все знаем! Ну ходят они друг к другу, так это все видели с зимы уж слухи ходили, а что женятся – сознайся, ты сама придумала! Тебе про то никто не доложит. А заикнись, спроси – так тебя Меланья так умоет, добела!
– Да точно вам говорю, весной жениться будут, ну или летом, – делая вид, что уже не обращает внимания на эту вредную Тамару, вращала глазами Антонина, – Говорят, он кольца заказал в городе, а в весенние каникулы отпуск берет, чтобы к Ульянкиным родителям поехать, руки просить! Ой, не могу, тоже мне невеста, перестарок!
Антонина хохотала, поглядывая на остальных кумушек, собравшихся в кружок возле поселковой почты, и оценивая, какое впечатление произвела на них её шутка. Но никто почти и не смеялся в ответ. Это у Тони нет никого – ни детей, ни внуков, а у собравшихся тётушек и дети, и внуки имелись, которые в школу ходили, как раз к этой самой «Ульянке-перестарку»… Попробуй-ка, охай учительницу, та же самая Тонька и разнесёт по селу – не отмоешься потом, а перед учительшей краснеть никому не хочется…
А вообще-то Антонина не очень и приврала. Схоронив в конце февраля мать, Тоня маялась от скуки и развлекалась тем, что только и подглядывала, и подслушивала, что же творится у соседей. Сергей Тимофеев был у неё на особом «контроле» за то, что помогать ей отказывался, хотя она и не просила, а только намекала, и то не очень вежливо…. Но он что, сам не мог догадаться, что одинокой женщине необходима помощь, что, об этом умолять надо?! К Кирке-то ходил, пока та болела… Мог бы и к Тоне заглянуть, тем более у неё вообще-то возраст! Как еще учительша ему хвоста не накрутила, за то, что Кирке помогал! Ведь видела, Ульянка-то, как Сергей двор Киркин чистил, только еще и поулыбалась при том стоявшей на крылечке Кирке… обе что ли малахольные!
Так решила Антонина, потому что ожидала хотя бы небольшого скандала между «соперницами», коими считала Ульяну и Киру, а они вместо этого на пару восхищаются какими-то тряпчонками, вышитыми девчонкой Сергея, да какими-то бумажками обмениваются.
А в весенние каникулы Сергей и Ульяна, вместе с Женей, конечно, и в самом деле собрались поехать в родное Ульянино село, к её родителям, чтобы познакомиться, но вот про свадьбу пока речи не вели, что бы там Тоня ни придумала своим очень развитым воображением.
Женя немного волновалась перед поездкой, помня то, как к ней отнеслась тётя Нина…. А вдруг и Ульяниным родителям она не понравится? Но, поделившись своими тревогами с Машей, Женька решила, что Маша совершенно права, сказав:
– Не выдумывай ты ничего заранее, Женька! Вообще, у Ульяны Михайловны не может быть злых родителей, ты на неё-то посмотри! Она же даже на этого Сапегина, который хулиган отъявленный, и то, как действует? Он у неё на уроках сидит тише воды, мне брат говорил! А ведь Ульяна даже не кричит ни на кого. И тем более, что ты поедешь не одна, а со своим папой, нечего бояться, я думаю. А про эту тётю Нину ты забудь вообще, когда это было! Мымра она, и детки у неё… зверёныши!
Женька думала, что Маша иногда так точно находит эпитеты… И наверное, ей и в правду со стороны виднее!
После этого Женька просто-напросто прогнала все эти страхи от себя, и с нетерпением ждала каникул, как и все нормальные дети. Ульяна сказала, что поедут они через Москву, и от её родного посёлка до столицы можно доехать на электричке всего за пару часов, и они обязательно найдут время, чтобы погулять по Москве.
Вместе с Женей, с ничуть не меньшим нетерпением весенних каникул ждали Ульяна и Сергей.
Глава 67.
Михаил Иннокентьевич, Ульянин отец, с самого вечера места себе не находил, и всё проверял – заведён ли будильник на нужное время, хотя давно вставал до свету, всё ли готово к приезду гостей. Дочку он ждал с нетерпением, и ничуть не сомневался, что будущий зять ему понравится, потому что Ульяна абы кого в свою жизнь не допустит!
А вот Елизавета Петровна, Ульянина мать, как раз наоборот места себе не находила по иной причине и почти каждый вечер уливалась горькими слезами.
– Да что ты по дочке, как по покойнице слёзы льёшь! – выговаривал Михаил жене, застав ту в очередном приступе рыданий, – Радоваться надо, Ульяна счастье своё нашла, а ты!
– Миша, так ведь он же вдовец! Понимаешь – вдовец! Мне про него Римма всё рассказала! Кто же знает, от чего у него первая-то жена погибла?! А если он в том виноват? Мы уже раз чуть не потеряли дочку, я не хочу её снова… кому попало…
Слёзы лились градом, запас валерьянки иссякал мгновенно и не успевал пополняться, Михаил хмурил брови, выслушивая причитания жены:
– И дочка у него, большая уже, не маленькая малышка, которая нашу Ульяну сможет как родную мать принять и полюбить! А наша-то. Добрая, ведь будет терпеть всё от взбалмошной девчонки!
– Да откуда ты вообще это взяла?! – не выдерживал Михаил и потрясал кулаками над головой, – Откуда ты взяла, что Сергей – синяя борода, а дочка его – капризная и взбалмошная! Я ведь тоже слышал, что тебе Римма говорила, и ей Сергей понравился, когда знакомиться пришел, и дочка у него хорошая, интересуется литературой! И сама Ульяна про девочку много рассказывала, что она рассказы пишет! Вот что ты себе напридумывала?!
– Ууууу, – только и был ему ответ, и вновь открывался очередной пузырёк с настойкой валерианы.
По причине такого непредвиденного поведения жены, пришлось Михаилу Иннокентьевичу всю подготовку к встрече гостей брать на себя. Не раз и не два пришлось ему наведываться на переговорный пункт, чтобы поговорить и с дочкой, и с Риммой Валентиновной, чтобы узнать интересы Сергея и Жени.
Но зато он приобрёл через своего доброго знакомого набор хорошего «ГДР-овского» инструмента для работы с деревом, когда узнал об увлечении Сергея, а для Жени купил такой милый сундучок для рукодельных принадлежностей, благо столица была недалеко и это позволяло найти подарок по интересам.
Вечером, накануне приезда гостей, Михаил не выдержал траурного вида жены, махнул «два по писят» от нервов, хотя спиртное не особенно жаловал. Потом усадил бледнеющую жену за стол, сам сел напротив, и спросил:
– Ты, Лиза, одно мне скажи – вот ты чего для дочки нашей хочешь? Счастья ей хочешь, чтобы она с надёжным человеком жила и деток растила, нам на радость? Или перед соседями желаешь похваляться, что у тебя зять красавец, актёр из телевизора, или сынок какой шишки столичной?!
– Миша…я… конечно счастья хочу, Ульяна и так натерпелась, – пробормотала растерянно Елизавета.
– Да? А вот что-то не видно этого по твоему поведению! Стыдно мне, старому, что жена у меня ни гостей принять, ни дочку приветить не может! Ни девчонку, без матери оставшуюся не может приголубить да согреть! На старость мне позор, и перед дочкой, и перед людьми! Ульяна на нас с тобой надеется, что мы её выбор примем, а не дурочкой её посчитаем, неспособной в человеке разобраться!
Елизавета глядела в сердитое мужнино лицо, и щёки её наливались краской. Михаил же, махнув рукой, пошел спать на веранду, чтобы не видеть и не слышать того, что станет рассказывать жена про неправильный выбор единственной дочери.
Молча сидела за столом Елизавета Петровна, обдумывая сказанное мужем. Как же так, ведь она сама всегда себя считала умным человеком, способным разобраться в ситуации, а тут… воет который день, сама не зная почему. В самом деле, что она хочет для дочки, какой судьбы? Ведь еще недавно только сетовала она мужу, что соседка Полина Вершинина снова ехидно спрашивала её, не вышла ли их дочка замуж, ведь уж и возраст. И знает Елизавета, что тяжело Ульяне после того предательства, которое она пережила, довериться человеку…
Но значит что-то увидела Ульяна в этом мужчине, доверилась, душу открыла. А она, Лиза, мать той самой девочки, которая когда-то собирала свою душу по осколкам, и что же, как себя поведёт?
Да и Женя, ведь малышка совсем, а уже в жизни натерпелась, не меньше её собственной дочки… Душу детскую только любовь и вылечит, так что же она, Лиза, за мать?!
Проснувшийся ранним утром Михаил Иннокентьевич вернулся в дом и застал жену не спящей и с прибранными в голубую косынку волосами, от слёз не осталось и следа! Елизавета встала спозаранку, чтобы завести тесто на пироги к приезду гостей, тут и там что-то шкворчало и варилось. Дом полнился аппетитными запахами, и Михаил понял – краснеть перед дочкой не придётся!
– Миш, как думаешь, рыбник делать? С мясом понятно, пирог будет, вы – мужчины, мясом вас надо кормить. А для Женечки я думаю с повидлом маленьких настряпать. Принеси банку с подпола, там подписано – яблоко.
Довольно крякнув, Михаил поднял дверь подпола и полез за повидлом. Водрузив на стол банку, он не удержался, обнял жену, и чмокнул её в висок, но говорить ничего не стал – всё и так было понятно обоим.
Глава 68.
Сергей понравился Михаилу Иннокентьевичу с самой первой встречи. Мужчина не лебезил, с достоинством отвечал на вопросы родителей Ульяны, но во всём ощущалось уважительное отношение к старшим. Они быстро нашли общие темы для разговора, будто знакомы были давно.
Елизавета Петровна хоть лицо и держала, но к Сергею присматривалась, а вскоре и её покорило отношение мужчины к Ульяне – уважительное и бережное. Вообще, Сергей чем-то напомнил Елизавете Петровне её мужа – Михаила, каким он был в молодости, да и сейчас не растерявшего своей искренней нежности к жене.
А Женечка… эта большеглазая, немного испуганная девочка, протягивающая ей вышитую подушку-игольницу, какие хозяйки вешают на стену и втыкают туда иголки, от страха немного заикающаяся:
– Вот, это я для вас вышила, в подарок…
Женя покорила сердце женщины сразу, окончательно и бесповоротно. Материнское сердце, проведшее так много времени в тревоге и страхе за единственную дочку, пылало теперь всей нерастраченной любовью к этой тоненькой девчушке. И буквально через пару дней Елизавета Петровна с сожалением и страхом думала уже про то, что скоро Женечка уедет, Ульяна и Сергей вернутся домой…. А они с Михаилом снова останутся одни. Елизавета даже всплакнула от этого украдкой, но это были какие-то другие слёзы…
Сергею тоже понравились родители Ульяны, было ощущение, будто он знал их давно. Сидя вечером на крылечке дома, Сергей обнимал Ульяну, она погладила его по щеке и прошептала:
– Ну вот, а ты переживал, волновался. Смотри, мама от Жени не отходит, довольная такая, и зовёт её внученькой, и Женю попросила, чтобы их называла бабушкой и дедом! А дед и рад, что он дед! Я же говорила, всё хорошо будет, у меня очень хорошие родители.
Сергей с улыбкой посмотрел в глаза девушки, кажущиеся бездонными колодцами в свете весенних сумерек.
– Как же они могли оказаться другими, если ты у них такая замечательная получилась! По-другому и быть не могло.
Сергей вдохнул полной грудью разливающийся по округе благостный весенний аромат, так пахнет весенняя верба, уже выпускающая из почек душистых «барашков», так пахнет счастье…. Прошлое утихало в памяти, превращаясь в счастливые и не очень воспоминания, острая ноющая боль, так прочно обосновавшаяся в его сердце, теперь утихала, уступая место покою.
Настоящее залечивало и возрождало рваную в клочья душу, дышать становилось легко, будто с груди мужчины сняли холодные железные обручи, стягивающие его тело.
– Вы чего тут расселись? – выглянула в двери Женька, – Бабушка Лиза зовет чай пить, вечера еще прохладные, простудитесь, она сказала вас домой загонять!
– Сейчас идём, строгий доктор, – усмехнулся Сергей, – Две минутки еще.
Женька тряхнула головой с заплетёнными Елизаветой Петровной в колоски волосами и скрылась в доме, украдкой улыбнувшись открывшейся ей на крыльце картине – папа и Ульяна сидели обнявшись, и лица их были такими… счастливыми. Женька не могла унять в душе ликование и улыбалась во весь рот.
– Ульян, я тебя хочу попросить…. Хочу завтра с Женей вдвоём в Москву поехать… не обидишься?
Сергей и Женя давно обсуждали план, как бы им улизнуть в Москву без Ульяны, чтобы выбрать для неё подарки…. Ну и еще, Сергей хотел поговорить с дочкой о том, что собирается делать предложение Ульяне, и очень боялся, какой будет реакция дочки. И еще он хотел купить в столице обручальные кольца.
– Вообще отлично, я как раз думала, как вас оставить тут без меня, потому что меня как раз одноклассницы приглашают, хотим собраться у Ани, почаёвничать! Сто лет не виделись! – Ульяна даже обрадовалась такому удачному стечению.
– Чай готов! Бабушка сказала – быстро домой, не то дедушка достанет ремень, – хихикнула в дверях девчоночья голова, – А я бы хотела посмотреть, как таких взрослых и ремнём…. Так что посидите еще немного!
– Ремень – это уже крайняя мера, – усмехнулся Сергей, – Но мы лучше пойдем, а то и вправду как-то стыдно будет получить нагоняй!
Он поднялся со ступеньки, подал руку Ульяне, и они отправились в дом, где уже накрыт был стол к вечернему чаю.
Вскоре уставшая за день Женька отправилась спать, предвкушая завтрашнюю поездку в столицу, и всё думала, как бы ей не забыть свой маленький список, который она написала, чтобы не забыть купить всем домашним небольшие подарки – бабушке Меланье и деду Николаю, Маше и Кире.
Взрослые еще сидели за столом за тихими разговорами, когда у забора раздался громкий нетрезвый голос:
– Эй, хозяева, кто есть дома? Не спите еще?
Тишина повисла за столом, потому что все, кроме Сергея, узнали этот голос, пробравший всех троих – Ульяну, Елизавету Петровну и Михаила Иннокентьевича – до самого сердца. Это был голос из далёкого и почти позабытого прошлого – это был голос Антона.
Глава 69.
– Я ему сейчас устрою! – взорвался Михаил Иннокентьевич, – Посметь заявиться сюда, после всего?! Как только в голову такое пришло!
– Миша! Не трогай его только! Не отмоемся после! – испуганно вскрикнула Елизавета Петровна, – Он еще похоже пьяный! Мать его недавно жаловалась у магазина, спился совсем Антон, с работы выгнали! Не бей его, этого только они и хотят – нас привлечь!
– Что случилось? – спросил ничего не понимающий Сергей, глядя в потемневшее лицо Ульяны.
– Да ничего особенного, – ответила девушка, – Явился человек из прошлого.
Михаил Иннокентьевич вышел на крыльцо и молча смотрел, как нетрезвый человек с третьей попытки откинул задвижку на невысокой калитке и ввалился во двор.
– Тебе чего тут надо? А ну, проваливай, да побыстрее, пока я ружьё не достал! – процедил сквозь зубы хозяин дома.
– Дядь Миш, ну ты чего! – развязно хихикнула шатающаяся фигура, – Я же по-хорошему… слыхал, что Ульянка приехала, вот, хотел её увидеть.
– Пошёл отсюда, говорю, пока я за тебя не взялся! – сказал Михаил Иннокентьевич, – Я тебе покажу «Ульянку»!
– Да я же хочу у неё прощения попросить, – со слезой в голосе воскликнул Антон и рванул на вороте свою рубашку, – Мне, может, без этого жизни нет! Ничего не складывается, не клеится, это она меня прокляла на всю жизнь! Пусть простит меня, молодой был, зеленый! Испугался, не понимал, что делал! Что же мне, всю жизнь страдать за ошибки молодости?
– Ульяна, Ульяна, выйди поговорить! – с завыванием запричитал Антон громким хрипловатым голосом, – Прости меня, я так не могу больше, каждый день про тебя думаю!
Михаил Иннокентьевич двинулся было с крыльца, чтобы выпинать со своего двора это полуживое туловище, но позади него показалась высокая фигура крепкого мужчины. Антон от неожиданности даже завывать перестал и попытался сфокусировать взгляд на вышедшем из дома незнакомце.
Сергей, опередив Михаила Иннокентьевича, сбежал по ступенькам с высокого крылечка и подошел к шатающемуся из стороны в сторону Антону:
– Ступай отсюда, проспись. Не позорься!
– Да ты вообще кто такой?! Я не к тебе пришёл, отойди! – Антон узрел, что на крылечке возле отца появилась Ульяна, и попытался подойти к ней, отодвинув Сергея в сторону, – Ульяна, я к тебе… к тебе поговорить…
– Не о чем тебе с ней говорить, – сурово проговорил Михаил Иннокентьевич, – Не поздновато ли ты за прощением явился?
Сергей вопросительно взглянул на Ульяну, она молча смотрела на шатающуюся фигуру человека, одетого по последней моде. Она подумала, как вообще ей могло когда-то казаться, что Антон симпатичный и привлекательный человек…
– Уходи, не о чем говорить! – негромко и твёрдо сказала она Антону и скрылась в доме.
Девушка думала о том, почему же именно сейчас, когда в её жизни появился Сергей, всплыло и её прошлое в виде нетрезвого мужика в модной ветровке, она больно сжала руки, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания и страх, непонятный и пустой, который так прочно селился в её душе до встречи с Сергеем. Страх перед жизнью…
Ульяна ушла в дальнюю комнату и уже не видела, как Сергей твёрдой рукой взял за шиворот модной куртки незваного гостя, который отчаянно выворачивался и что-то бормотал. Но то ли разница весовых категорий, то ли природная трусоватость не позволили Антону отбиться от выдворения за калитку. Оказавшись на улице, Антон наконец вырвался из хвата крепкой руки и в ярости повернулся к обидчику:
– Ты еще кто такой? Да я тебя закопаю!
– Домой иди. И сюда больше не приходи, в следующий раз я не посмотрю, что ты алкаш местный юродивый, получишь по полной. И за прошлое, и за настоящее!
– Да я тебя! Да ты на кого прёшь!
Антон вдруг осмелел, где-то в глубине души отыскал какую-то храбрость и ринулся на обидчика, который повернулся уже к нему спиной, намереваясь уйти обратно во двор и закрыть калитку. Сергей этого ожидал и отклонил корпус в сторону, немного выставив вперед ногу, об которую благополучно зацепилась летящая на него нетрезвая ярость. Со всего разбега врезавшись головой в забор, Антон потерял ориентацию в пространстве, отшатнулся в сторону и с размаху плюхнулся в небольшую лужу возле забора.
– Вот и отлично, полежишь, остынешь немного, подумаешь. Там тебе самое место! – усмехнулся Сергей.
– Пaдлa! – заругался, отплёвывая весеннюю грязь Антон, – Куртку испортил, пaдлa!
Антон уселся посреди лужи и заплакал пьяными слезами, но никто уже не видел концерта одинокого актёра – Сергей вернулся во двор, и Михаил Иннокентьевич захлопнул дверь дома.
Елизавета Петровна осторожно заглянула в комнату, где спала Женя, чтобы проверить, не испугал ли девочку этот неожиданный визит. Но уставшая за день Женька крепко спала, чему-то улыбаясь во сне. Елизавета осторожно поправила одеяло и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь:
– Спит, даже не проснулась, – прошептала она Сергею, и он, кивнув в ответ, отправился в комнату Ульяны.
Она поднялась ему навстречу, и Сергей прижал её к себе, стараясь успокоить, защитить её от плохих воспоминаний, от всех неприятностей этого мира.
Глава 70.
По приезде вернувшаяся домой, счастливая и радостная Женька побежала первым делом к бабушке Меланье и деду Николаю, чтобы рассказать радостные новости. Во-первых, что Ульяна согласилась выйти замуж за папу, во-вторых, что Елизавета Петровна и Михаил Иннокентьевич передали для них подарок, который Женька теперь осторожно несла в коробке.
За спиной у неё висел нарядный рюкзачок, купленный для неё Ульяной в Москве. А в рюкзачке были небольшие столичные подарки от самой Жени для бабушки и деда, и для Маши.
– Внуча, как у тебя так получается – растешь как на дрожжах! – воскликнула бабушка, увидев в Женьку в дверях дома, на что девочка звонко рассмеялась и кинулась обнимать бабушку.
– Бабуль, я кушать не буду, спасибо! Я дома пообедала, ты нам наготовила там, к приезду! Спасибо, что Василька кормила, он так вырос! Бабуль, я к Маше побегу, хорошо? Они уже два дня учатся, я же пропустила из-за поездки, узнаю задание на дом. А после снова к вам, как раз и дедушка придёт с дежурства.
– Беги, беги, стрекоза, – рассмеялась бабушка, – А после с Машей и приходите, я конфет шоколадных купила, чайку попьёте!
– Хорошо, бабуль! – уже в сенях крикнула Женька и побежала к дому Маши.
Вскоре две подружки, обсудив все новости, накопившиеся у обеих за время разлуки, вышли из дома и отправились вместе к Кире – Женя хотела как можно скорее подарить своей старшей подруге, купленную для неё в столице книгу со схемами, футляр для игл и ножнички.
– Сейчас к Кире сходим, а потом к бабушке пойдем, – говорила Женя подруге, – Она звала на чай с конфетами!
– Жень, а ты в Москве куранты видела? А эскимо ела? – Маша с любопытством глянула на подругу, перепрыгивая через лужу.
– Видела куранты, там очень красиво! Я тебе набор открыток купила, с Москвой, только дома они, еще не распаковывали коробку с книгами. А эскимо – ага, ела! Вкусное! Там прямо на улице лотки есть с мороженым, мы с папой и Ульяной всегда покупали, а еще ходили в кафе «Мороженое», там можно с разными сиропами заказать!
– Здорово! – вздохнула Маша, – Эх, я бы тоже хотела Москву посмотреть! Везучая ты, Женька!
– Ульяна сказала, что мы летом поедем еще в Ленинград, у неё там тётя живет. Ульяна сказала, там еще красивее, чем в Москве! Я думала, что они с папой одни захотят поехать. Без меня… ну, после свадьбы. А Ульяна сказала, что никуда без меня они не поедут – только все вместе.
– Женька, как же я рада за тебя! – Маша обняла подругу, – Ульяна такая хорошая! Моя мама говорит, что она просто ангел. И еще говорит про неё, что она учитель с большой буквы.
– Ты знаешь, когда я приехала из Волгограда, после тёти Нины, я вообще хотела, чтобы папа никогда не женился. И чтобы мы с ним так и жили всегда вдвоём, без никого! А потом, когда мне Ляля рассказала про Ульяну, и я на кружок к ней стала ходить, узнала её… я подумала, что вот хорошо было бы, если бы такая, как Ульяна, моего папу полюбила, и он её чтобы тоже. Всё сбылось!
За разговорами девочки дошли до Кириного двора. Снег уже почти весь сошёл, только в тени, под высоким забором Липатовых еще лежал потемневший сугроб, да на огородах возвышались сероватые снежные кучи. Вот-вот, уже скоро, почки выпустят на свет душистые махонькие листочки, такие нежные, что их даже не будет видно вначале, лишь зеленоватая дымка окутает ветки. А после загудят в воздухе тяжелые майские жуки, пчелы проснутся и поспешат собирать с первоцветов нежный сладкий нектар. Закружится весна в зелёном вальсе, защебечут птицы, поскорее зазывая в эти края щедрое красное лето…
– Смотри, у Киры заперто, – удивленно протянула Маша, указав на тяжелый навесной замок на входной двери Кириного дома.
– Может она на работе, в магазине? Айда сходим, всё равно гуляем, – предложила Женька. И девочки пошли по дороге в сторону хозяйственного магазина, где работала Кира.
– Вы, красавицы, далече ли собрались? – приторным голоском пропела попавшаяся им навстречу Антонина, – Женечка, а вы когда приехали? Я и не видела, что вы вернулись! А пока не было вас, я за вашим домом приглядывала – мало ли что! Пройду, загляну во двор – замок висит, всё хорошо. Ну думаю, и ладненько, ждёт дом хозяев.
– Здравствуйте, тётя Тоня! – ответила ей бойкая Маша, – А мы в хозяйственный идем, хотели проведать Киру. Но её нет дома.
– Так её и на работе нет, можете зря не ходить, – важно ответила Антонина, гордясь своей осведомлённостью, – Отпуск она взяла позавчера на несколько дней, куда-то отлучиться по делам понадобилось. Куда – не сказала, только утром еще дома еще была, я её видала. А потом видать и уехала. Меня попросила за домом тоже приглядывать. Ты, говорит, Антонина, человек надёжный, тебе можно дом доверить. Ходи, говорит, поглядывай, как к Тимофеевым ходишь. А мне что, я всегда рада соседям помочь, никогда в помощи не отказываю… не то, что некоторые.
Девочки попрощались с прилипчивой тёткой и отправились к бабушке Меланье, идти к Кире на работу было бессмысленно. Уж в чём – в чём, а в том, что Антонина точно знает кто, куда, когда и где, они не сомневались.
– Как же, пусть врёт больше, – проворчала Маша, – Попросила её Кира за домом глядеть! Да её, как того козла, только пусти в огород!
И девчонки, взявшись за руки, вприпрыжку побежали по улице, предвкушая чаепитие с конфетами и бабушкиными вкусными булочками с изюмом.