Однако, Славки долго не было и в голову Марине стали закрадываться подозрительные мысли. В сложившейся тишине, можно предположить только одно. Он ее оставил одну и ушел из квартиры. От такой мысли она даже привстала, но заметила брошенное пальто и вспомнила, как он в карман засунул деньги. Значит, уйти он не мог. Марина медленно вышла из комнаты и остановилась в маленьком темном коридорчике. Она увидела еще две двери, в кухню и в другую комнату и безошибочно узнала входную дверь. Растеряно помедлила, прислушалась и сделала еще один шаг. В тишине, подошвы ее легких туфель наступили на какие-то мелкие крошки, отчего послышался легкий хруст. Она замерла, резко повернула голову и наконец, увидела его. Он стоял напротив нее, в темной кухне и курил. Вернее, она увидела тлеющий кончик сигареты, который сильно разгорался от глубоких затяжек и тотчас затухал.
− Слава, это ты? − Она поставила ноги вместе и сжала свои плечи руками так сильно, словно успокаивала себя, что это не может быть чужой человек. Это только он и он не бросил ее. Он здесь, с ней.
Человек молчал, только видны было его частые затяжки.
− Слава?..
− Тебе лучше уйти. − вдруг сказал его охрипший голос.
− Я не понима…
− Уйди, слышишь! − резко и с нажимом воскликнул он.
Послышался шорох, и она догадалась, что он отвернулся.
Марине захотелось броситься к нему, обнять его плечи и уткнуться лицом ему в грудь. Голую грудь, ведь он был без рубашки. Целовать его кожу, и чувствовать, как тебя больно сжимают его руки. Она так этого хотела, она мечтала об этом с того момента, когда начала жить с Антоном, она грезила об этом, когда Славка опять появился в ее убогой никчемной жизни, она надеялась на это, когда шла сюда, наплевав на свой здравый рассудок и внутренний голос.
Но вместо всего этого, она повернулась и выбежала из квартиры. Она бежала и бежала, куда-то вперед, не разбирая дороги. Помнила только, как оступилась на крутых ступеньках, подвернула ногу, села и горько заплакала.
Марина глубоко вздохнула, от воспоминаний того ужаса, который она пережила на обратном пути домой. Она повернулась на другой бок и закрыла глаза, снова и снова вспоминая тот вечер.
Ноги ее еле плелись и не хотели слушаться, отчего она часто оступалась и спотыкалась. Лицо уже опухло от слез, но рыдания все душили и душили ее. Она слышала голоса и шум вокруг себя, но внутри у нее, словно в унисон с сердцем, звучал только один его голос, − «Уйди… Уйди…»
Марина еще раз вздохнула и села на постели. Она положила голову на колени и обхватила себя руками.
С того злополучного вечера, она его не видела, и он больше не звонил. Она скопила еще три тысячи, которые лежали в ее ящике, спрятанные под нижнем бельем. Один раз она не выдержала и приехала на тот адрес. Днем двор выглядел приветливее и аккуратнее. Лишний мусор убрали, и она без труда прошла к подъезду. Но ее ждало разочарование. Дверь никто не открывал, сколько она не стучала и не колотила. Дверного звонка не было, как и не было высунувшихся от любопытства соседей с площадки.
Марина еле сдерживалась, чтобы не рассказать обо всем Таньке, которая могла отреагировать понимающе, отчего Марине, хоть ненамного, но стало бы легче. Но, с другой стороны, расчетливая Танька могла быстро остудить ее пыл и желание сбежать прочь от Антона. По словам ее соседки, из любой истории, можно более или менее выигрышно выйти. А Славка, это менее выигрышный вариант.
Марина опять легла и задумалась.
«Да уж… Танькины разговоры, всегда имели оттенок любви к твердому благополучию. Ее состоявшееся мнение было постоянным в том, что нельзя упускать то, что ты держишь в руках. Я с ней согласна, иначе, зачем мне выслушивать все это? Я прожила с Антоном почти восемь лет. Он хотел меня, он получил. Теперь я хочу компенсацию за это. За прожитые с ним годы. Да-да, именно так, как сказал Славка. Он хочет за то, что я ушла к Антону, а я за то, что Антон меня отнял у другого. Антон богат, он очень богат, и я была бы обеспеченна всю жизнь, если бы все это стало моим. Тогда я смогу обеспечить Славке нормальную жизнь, после всего, что он перенес, и по моей вине, причем. Я не могу иначе поступить, я просто обязана ему всем, что имею. Своей свободой, своей легкой жизнью, своим благополучием. За мной должок, сказал он и это правда, только это не должок, это долг ценою в человеческую жизнь. Это груз, большой, тяжелый, неподъемный.
Антон! Антон, тот человек, который помог мне, оправится от боли и от потери, но который воспользовался моим беспомощным состоянием. Я его просто не оттолкнула тогда, я ему сама позволила быть рядом. Но если бы не та ситуаци, и Антон знал об этом, я бы и близко его к себе не подпустила».
Марина опять вздохнула и подложила руку под голову. Если не смотреть так субъективно, Антон все же был очень добр и щедр к ней, хотя, она всегда создавала между ними дистанцию и никогда не проявляла к нему своих чувств. Отвращение и ненависть, она старательно и искренне пыталась прятать глубоко, но он наверняка чувствовал все интуитивно, поэтому тянулся к ней еще с большей силой.
Можно было сбежать от него и подать на развод, но тогда она бы не получила всего того, что имеет в данный момент. Отец Антона, никогда не позволит ей, рассчитывать на что-то весомое при разделе имущества. А малым она довольствоваться не могла. Славку надо удержать возле себя любыми силами. И хорошо будет, если эти силы будут финансово крепки.
Но, как, ни крути, побег – это не решение. Этим можно только все усложнить, а этого, Марине, совсем не хотелось. Придется искать работу, не имея никакого образования. Вернуться на старую квартиру, которая стоит теперь пустая. После похорон, она там больше не была, но от одного воспоминания о той квартире, ее одолевали тяжелые депрессивные мысли. Чем она будет зарабатывать на жизнь? Как она прокормит себя? Как она будет тянуть эту лямку выживаемости? Ей же нечего будет дать Славке, а он сейчас, как никогда, нуждается в хорошей, обеспеченной жизни. А что Славка сможет дать ей? И, вообще, захочет ли он после всего, что-то давать ей?
Может продать ее? Квартиру эту? Антон, конечно, все равно узнает, именно он следит за оплатой коммунальных услуг. Что она ему скажет? Куда она потратила деньги? Для чего ей, вообще, понадобились деньги? Марина даже не знала, что можно придумать, чтобы легко провернуть эту сделку.
Нет! Все как-то глупо получается. Марина согласна отдать Славке деньги, только, если они будут идти в нагрузку вместе с ней. Для него, она и деньги неотделимы. Конечно, глупо сразу отдавать такую сумму, она понимала, что моментально, его потеряет. Логичнее было бы удерживать его, около себя, маленькими финансовыми порциями. Но насколько хватит у Славки терпения, этими подачками, она боялась даже предположить.
Нет, квартиру ей нельзя продавать. Этот вариант, только на самый крайний случай.
Марина не понимала, что лукавила сама себе. Смогла бы она расстаться с квартирой? Такой вопрос даже не поднимался в ее мыслях. Вернуться туда и жить там? Нет! Ни за что! А, продать? Продать частичку души? Кусочек детства? Самого счастливого? Стоил ли Славка того, чтобы потерять, нет, навсегда вырвать, самый чувствительный кусок в своем сердце?
Марина устало закрыла глаза.
Нет! Все дело в Антоне. Он ее так просто не отпустит. Так долго добиваться, чтобы потом, так легко отдать? И кому отдать? Тому, у кого с таким трудом забирал? Нет. Он на это никогда не пойдет.
Марина снова села в постели. Если она решится на побег или развод, он всю жизнь будет напоминать о своем существовании. На мгновение, ей вспомнились его лицо, холодное, непроницаемое, с изумительно ярко-синими глазами, такой привлекательный и такой ненавистный, имеющий липкий взгляд, от которого не просто оторваться, даже если и стоишь спиной.
Марина слегка поежилась, когда вспомнила этот взгляд и подумала, как хорошо было бы в жизни, никогда этот взгляд не встречать.
Глава 7
Она посмотрела на часы, было половина первого ночи. Не раздумывая, встала с постели, накинула халат и осторожно открыла дверь. Было тихо, Антон находился в своей комнате, и она быстро юркнула мимо его двери, в кухню. В темноте, на ощупь, она нашла свои сигареты и облегченно вздохнула. Курить в кухне не стала и тихонько, цыпочках, вышла на балкон.
Прежде, чем закурить, Марина вздохнула полной грудью. В эту, удивительно тихую ночь, не хотелось не то, что курить, даже двигаться, а просто стоять с закрытыми глазами, поднять голову к небу и получать удовольствие от безмятежности и спокойствия. От такого яркого звездного неба, у Марины захватило дух, когда она на секунду открыла глаза. Небо, было не просто молчаливой картинкой с россыпью бриллиантов. Оно жило. Оно, дышало. Звезды переливались перламутром, будто вспыхивали и сразу же гасли на черном бесконечном бархате. Где-то появлялся длинный яркий хвост, но он так мгновенно исчезал, что оставалось в памяти только мимолетное движение, а не потухающий, в бесконечности, след. И только в полном одиночестве, луна, печально висела над городом, молчаливо провожая, каждого припозднившегося путника, своим желтым, холодным отсветом.
Марина, поежилась в тонком халатике и наконец, с наслаждением закурила. С умиротворенным чувством, она поняла, насколько ей было комфортно в сегодняшнем ее существовании.
В последнее время, а именно с начала замужества, Марина ни в чем не нуждалась. Сытая жизнь ее не тяготила, а даже вполне устраивала. И не стоило особо напрягаться, чтобы настолько сильно обрасти ленью. Как она вообще, стала такой? Ведь можно было бороться. Можно и нужно. А она, принимала все, что ее окружало, с таким безразличием и таким одолжением, словно Антон должен был еще больше разбиться в лепешку, обеспечивая ей этот комфорт жизни.
В какую-то секунду, ей вкралась безумная мысль, что Антон, умышленно, обеспечил ее такой жизнью, чтобы она не могла полноценно существовать без нее. Он отрезал все пути, постепенно приучая ее к легким деньгам. А если она привыкала к такой жизни, значит, она привыкала и к тому, кто ей такую жизнь обеспечивал.
Марина нахмурилась, когда подумала об этом. Раньше, такие мысли, ей в голову не приходили.
«Славка сказал, что я изменилась», − она глубоко затянулась при мысли о нем. − «Хотелось бы знать, насколько изменился он сам. Да и изменился, ли?»
То, что он так легко требовал у нее деньги и немалые, только лишний раз доказывало, что он изменился. Но может это просто злость? На нее. На ее низкий поступок предательства? Может он ее проучит и заберет к себе? А что, если он уже не любил Марину? А что, если он и никогда не любил ее? Может он ее забыл или стал ненавидеть? Почему он пришел не поговорить о случившемся, сказать, что тоскует или сказать, что презирает за то, что она отвернулась от него? Почему он равнодушно смотрел на нее, когда требовал деньги? Эти глаза были холодны и безразличны… Хотя, может они и раньше были безразличны? И почему Марину, его поступок, нисколько не удивляет и даже не смущает? Почему она сразу откликнулась на его требования? Чувство вины? Жалость? Неостывшая любовь? Одиночество? Или немой крик о помощи? Или она опять, готова ползти за ним, как тогда, несколько лет назад, топча и свою гордость, и свое достоинство.
Марина щелчком выкинула свою тонкую сигарету и проследила за ее полетом.
Танька, права, надо что-то делать. Деньги нужны обеим. Но если, Таньке, вполне хватит сумма со счета в банке, то Марина уже сомневалась, что ей самой будет достаточно только того, что она освободится от Антона. Раньше, деньги, никогда не были для нее главным приоритетом в жизни. Не главным, до тех пор, пока не появился Славка, со своими нелепыми требованиями. Теперь, ей нужны деньги больше, чем свобода. Хотя, что лукавить. Марине не помешали бы и эта просторная квартира, и дача, затерявшаяся где-то в лесу, и машина, которую она не умела водить, и акции, которых у Антона было предостаточно. Все это, не помешало бы, если бы только Славка был рядом. Все это, чтобы его удержать, если ему, действительно, нужны деньги. А он, как она помнила, любил тратить их. И всегда радовал ее сладостями, жвачками, которые, в то время, трудно было найти.
Марина тихо вышла с балкона и снова на цыпочках пошла в свою комнату. Когда она проходила мимо комнаты Антона, неожиданно, ей послышались какие-то странные звуки. Марина замерла, повела головой и прислушалась. Ей показалось, что она отчетливо услышала из-под двери, приглушенные рыдания. Сначала, она не поверила своим ушам, но потом, не раздумывая, резко распахнула дверь его комнаты. Антон лежал на кровати, покрытой золотистым покрывалом, и сжимал руками прямоугольную подушку. Ноги, в черных носках и в темных брюках, казались непропорционально тонкими, наравне с его спиной, которую зрительно увеличивала светлая рубашка. Его лица, Марина, не видела, так как он полностью уткнулся в свою подушку, которая услужливо глушила его судорожные рыдания.
Марина была потрясена. Никогда, никогда за всю совместную жизнь, она не видела, чтобы он так глубоко обнажал свои чувства.
Его твердый взгляд всегда смущал ее, его статная осанка приводила в дикий восторг, но вот такие обыденные и горькие рыдания, вдруг, обескуражили ее. Она, стояла, как вкопанная и смотрела, как он лежал ничком и изредка перекатывался с бока на бок.
− Антон! Антон, что ты делаешь? − Марина не знала, как ей реагировать в такой ситуации. Ей пришлось, просто, окликнуть его, чтобы он понял, что она тоже находится в комнате и видит его состояние.
Он вздрогнул, но подушку от лица не отнял. Рыдания прекратились, он замер и в повисшей тишине, Марина, с ужасом услышала глухие удары своего сердца. Торопливо скрестив руки на груди, словно пытаясь, таким образом, хоть как-то заглушить громкий стук, она посмотрела на его спину, выжидательно ловя любое его движение. Но он будто слышал ее мысли и не двигался, мало того, он молчал, вынуждая ее быстрее капитулировать восвояси.
Марина искусала себе все губы, но так и не нашла нужных слов. Она повернула голову в сторону, окинула беспомощным взглядом его комнату, словно ища подсказки в молчаливых предметах.
В его спальне было очень светло, даже ярко. Горел и верхний свет, и напольное бра. Сказать, что в комнате был идеальный порядок, это значит, ничего не сказать. Марина, даже почувствовала укол зависти, когда вспомнила, что на диване, в ее комнате, лежали шорты, которые она одевала два дня назад и которые до сих пор не удосужилась убрать обратно в шкаф. И это только первое, что ей пришло в голову.
Дубовый стол, поблескивая своей лакированной поверхностью, был чист, и только маленькая настольная лампа указывала, что за ним изредка работают. Рядом со столом валялся черный кожаный портфель, пиджак висел на спинке стула. Кровать он не расстелил, зато на коричневом диване лежала вторая прямоугольная подушка.
Она не заметила, как он поднял голову и посмотрел на нее, поэтому, когда она встретилась с ним взглядом, то слегка вздрогнула. Белое лицо у него было в красных пятнах, а веки, нависающие на глаза с красными прожилками, немного припухли.
Они, молча, смотрели друг на друга, каждый ожидая от другого, какой-либо реакции. Марина, первая не выдержала напряжения и опустила свой взгляд. Внутри, она сразу же начала корить себя за такую слабую выдержку, но поднять снова взгляд и посмотреть на него, она уже не смогла. Самое разумное, что ей пришло в голову, это повернуться и уйти, чем она и не преминула воспользоваться. Это было настоящим бегством, но оно спасало от возникшей неловкости и тяжелого напряжения, что испытывали они оба с Антоном.
Краем глаза она заметила, как он метнулся с кровати и преградил ей путь уже на пороге ее спальни.
− Уже уходишь?
Марина не отреагировала на его вопрос и упрямо схватилась за дверную ручку. Антон не препятствовал и даже посторонился, когда она прошмыгнула мимо него в свою комнату. Там, в темноте, она прижала свои холодные пальцы к губам и пыталась выровнять свое дыхание, которое с шумом вырывалось из груди. Она сделала пару шагов в одну сторону, потом в другую и порывисто выбежала из спальни.
Он, в непринужденной позе стоял посреди комнаты, к ней спиной и, заслышав ее шаги, даже не стал поворачиваться к ней лицом.
− Что случилось, Антон? − спросила она.
Он промолчал. Марина глубоко вздохнула с легким надрывом и сделала еще одну попытку.
− Ты не ответишь?
Он повернулся и посмотрел на нее. От его взгляда, такого внимательного и проницательного, Марина почувствовала себя, не то, микробом под микроскопом, не то обнаженной, которой хочется прикрыться, а нечем.
− Отец? − призывая всю свою выдержку, спросила она.
Он отвернулся. Значит с его отцом все в порядке. Так в чем же дело?
− Антон!
− Что ты хочешь знать? − Спросил он охрипшим голосом.
− Хочу знать, что случилось.
− Тебе это действительно интересно?
− Интересно? О чем ты? Что-то случилось на работе?
Он промолчал и достал платок.
− Кто-то умер?
Антон в ответ только высморкался. Он явно решил игнорировать ее вопрос. Марина потерла себе лоб. Она была обескуражена и растеряна.
− Не хочешь говорить, ну и ладно, − рассердилась она внезапно и повернулась, чтобы выйти из комнаты.
− Если я скажу, ты останешься? − вдруг подал голос Антон.
Марина остановилась и круто обернулась. Антон, смотрел на нее, немного помолчал, потом снова отвернулся и произнес.
− Наверное, это банально и нелепо… Но… Да… Умирает… Умирает мое сердце…
Он не стал поворачиваться к ней, при таких громких словах. Он смотрел прямо перед собой и только по его напряженной спине, можно было догадаться, как он ждет от нее ответа.
«Мое сердце давно мертво», − тоскливо подумала Марина. − «Может поэтому, оно не чувствует ни капли жалости, ни капли угрызения совести… Ничего… По отношению к тебе.»
− Ты не ответишь?
− Что?
− Что? Я бы хотел это от тебя услышать.
Марина промолчала. Ей, действительно, нечего было сказать.
− Пожалуйста, послушай меня! Неужели у тебя нет ни капли жалости ко мне? − Он словно читал ее мысли, что неудивительно, Марина никогда не умела скрывать свои эмоции на лице.
Внезапно, он подошел к ней вплотную и взял ее за руки:
− Совсем ни капли? – заглядывая к ней в глаза, произнес он. − Я не прошу любить меня, но хоть пожалеть-то меня ты сможешь? Какая-то жалость с твоей стороны и я был бы счастлив. Безмерно счастлив.
Марина до сих пор не знала, что ответить. У нее появилась пульсирующая боль в голове у левого виска, отчего она, слегка поморщилась. Эта мимолетная мимика не ускользнула от Антона, и он мрачно заметил:
− Ты ненавидишь меня, я знаю.
Марина подняла на него свой взгляд, чтобы оправдать себя, но встретилась с таким холодным взглядом, что даже невольно поежилась внутри.
− Принимая твою ненависть, я могу сказать тебе одно. Лучше твоя ненависть, чем твое равнодушие, − продолжал он, не отводя взгляда от ее глаз. − При ненависти, ты хоть какие-то чувства ко мне испытываешь.
− Антон… Антон, почему мы мучаем друг друга? Для чего мы мучаем друг друга? − В сердцах воскликнула Марина.
− Потому, что я, без тебя, не смогу жить, ты это знаешь, − просто ответил он.
− Всего-то?
− А этого мало?
− Этого, не может быть мало… или много… Этого, просто не должно быть.
− А как, по-твоему, это бывает? Какой бывает неразделенная любовь? Доброй? Счастливой? Она бывает только с одним определением. Убийственной! Для кого-то из двоих. В данном случае для меня.
− Ты хочешь сказать, я тебя убиваю?
− Да! Нет! Не знаю, − он отпустил ее руки и сжал свою голову. – Наверное, я сам себя убиваю. Сам… Господи… Как больно…
В Марине шевельнулась какая-то жалость к нему. Ей захотелось обнять его и утешить, как маленького ребенка, который потерял маму. Похлопать по плечу, погладить по голове и тихо зашептать в ушко. Сказать ему, что он сильный, он переживет это. Ему, надо только быть готовым принять боль, и чем быстрее он это сделает, тем быстрее свыкнется с ней.
− Я постоянно думаю о тебе… Я так люблю тебя! Марина! − порывисто сказал он куда-то в пустоту.
Ее жалость пропала так же внезапно, как и появилась. Она почувствовала нарастающее раздражение и сжала зубы, чтобы опять не выдать свои чувства.
Антон снова сжал ее безвольные руки и продолжал:
− Я готов на все, ради тебя! Я все делаю, только ради тебя одной, как ты не поймешь, − он прижал ее руки к своим губам.
Марина вырвала из его ладоней свои пальцы и отвернулась.
− Ты жестока ко мне. Ты не справедлива…
Она молчала, и он взял ее за плечи и мягко развернул к себе.
− Но я все равно тебя люблю. Марина! Марина…− И он опустился на колени и обнял ее голые ноги.
− Марина, не будь так жестока. Я так хочу, чтобы ты улыбнулась мне. Я мечтаю каждую минуту, что ты подойдешь и обнимешь меня. Марина… Я… Я так больше не могу. Будь я сильнее, давно бы наложил руки на себя, чтобы не было так больно.
Он начал целовать ее тело сквозь халат, все сильнее сжимая ее, препятствуя ее движениям.
− Хватит… − Марина тонкими и слабыми руками пыталась вырваться, но он сильно держал ее за запястья. Халат распахнулся и обнажился ее живот, к которому тотчас припал губами Антон. Он отпустил ее руки и обнял ее бедра, очень нежно и мягко.
За что Марина могла благодарить Антона, это за то, что он не был насильником. Он никогда не брал ее, когда она сопротивлялась и теперь его руки безвольно повисли, когда она оттолкнула его от себя, отошла в сторону и запахнула халат. Он остался стоять на коленях и умоляющим взглядом посмотрел на нее.
− Что ты хочешь от меня, Антон? Что ты хочешь, кроме улыбок, объятий? Я, никогда, тебе ничего не обещала. Ты сам себя обманул и был рад этому. Теперь, ты требуешь от меня ответа за свою ошибку…
− Почему ты не любишь меня? − внезапно спросил он.
− Я не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю.
− Ты ненавидишь меня? − Он встал на ноги и посмотрел на нее в упор.
− Нет, − солгала Марина.
− Тогда будь добрее ко мне, раз любить не можешь.
− Этого, я тоже не могу. Извини, какая есть, − сухо ответила Марина.
− Я знал, что ты не любишь меня, но думал, что готов к этому. Я думал, что, если ты будешь рядом со мной, я смогу все выдержать. Боже, как я ошибался! − Он закрылся руками, но Марина успела заметить, как его лицо свело гримасой боли. − Оказалось, это намного мучительнее, чем я себе представлял.
− Мне очень жаль… Правда…
− Марина, пожалуйста, не отталкивай меня. Вместе, мне будет легче, − он опять подошел к ней, и его глаза излучали неимоверную тоску и нежность. − Ты же знаешь об этом. Ты знаешь об этом.
Марина потерла свои виски пальцами, голова ужасно трещала. Она знала только одно, то, что любит другого, а Антон не мог этого даже предположить.
− Несмотря на мою внешнюю браваду, все это медленно разъедает меня изнутри, − тихо проговорил он. − Как мне дальше жить? Как мне дальше жить?
− Антон, так не надо нам обоим мучиться. Ты не можешь, и я не могу. Зачем пытаться сделать невозможное? Если мы расстанемся, кто знает, может это, сделает нас счастливее.
У Антона от таких слов сразу остекленели глаза. Его лицо, мгновенно, превратилось в непроницаемую маску, с которой схлынули все эмоции.
− Счастливее? О чем ты говоришь?
− Так будет лучше нам обоим.
− Только не мне. Так мне будет в тысячу раз хуже. Никогда слышишь, никогда! − Марина в первый раз услышала, как его голос почти срывался в крик.
− Ну почему? Зачем ты меня держишь? Для чего? Ты же сам сказал, что устал.
− Ты нужна мне. Ты моя жизнь! И я люблю тебя.
− Зато я – нет! Когда ты это поймешь, − чуть не простонала Марина.
− Я тебя ему не отдам, − зло произнес Антон и на его лице не осталось ни намека прошедшие слезы.
− Кому? − ошарашенно выкрикнула Марина, прекрасно понимая, кого он имел в виду.
− Никогда и ни за что!
− Ты не в себе!
− Я тебя никуда не отпущу, − Антон повысил голос, чего никогда не позволял себе. − Даже не смей думать об этом. Ты моя, слышишь, только моя! И я не собираюсь терять тебя!
− Антон, успокойся.
Но говорить этого точно не стоило.
− Я спокоен! Я совершенно спокоен! Марина! Предупреждаю! Никогда, слышишь, никогда, я не отпущу тебя. Пусть ты ненавидишь меня, но это то единственное чувство, которое ты испытываешь ко мне. И оно придает мне силы, хотя я уже отчаялся и не надеюсь на другой исход. Я готов пожертвовать своим счастьем и вуалированной семейной жизнью, ради тебя и твоей близости.
− Да что же это за любовь такая? Когда любишь, желаешь, счастье любимому, а ты готов свести меня в могилу, лишь бы тебе было хорошо. Эгоизм, в чистом виде.
− А ты? Не эгоистична?
− Я!?
− Да, ты? Когда предложила расстаться. Ты думала о себе. А каково было бы мне? Подумала?
Марина зажала уши руками, чтобы не слышать весь этот бред, что нес Антон. Всегда, со спокойным и рассудительным тоном, он теперь поражал своими громкими выкриками. Как маленький ребенок, которому захотелось игрушку, и теперь, для достижения цели, он готов хоть упасть на пол и бить ногами в громкой истерике.
Но Антон подбежал к ней и с силой отнял руки от ее ушей, хотя она пыталась противиться.
− Нет, ты послушай! Хоть один раз, за эти года, выслушай меня. Думаешь, я не заметил твое отстранение? Думаешь, я не чувствую еще большего напряжения между нами? Я всегда мог читать по твоему лицу, всю тебя. Я видел, когда ты скучаешь и изнываешь от лени. Я замечал, когда ты начинала увлекаться каким-нибудь интересным занятием. Но последнее время, я не могу тебя понять. В тебе появилась какая-то струна, которая противостоит мне. Я не могу объяснить твой мечтательный взгляд и способность уходить глубоко в свои мысли, где, я прекрасно вижу, нет мне места. Я не только в них не участвую, я даже понять не могу, о чем ты думаешь. Твои глаза, хоть и всегда полны тоски, но в них появилось что-то новое. Новое! Это непонятно мне. В твоем взгляде появилась загадочность! Именно такой взгляд меня когда-то покорил. И я вижу, что ты опять становишься прежней. Недосягаемой! Этот сумасшедший взгляд опять вернулся!
− Кто вернулся? − резко тряхнула головой Марина.
Неужели она так изменилась со Славкиным возвращением? Как она могла измениться, ведь при Антоне, она всегда однообразно сжимала зубы, настолько трудно переносила его присутствие. Когда она так оплошно могла витать в облаках, что навела на подозрительные мысли Антона? Ведь она подозревала, что он догадается.
Она настолько глубоко ушла в себя, задумавшись над его словами о преображении, что со страхом начала понимать, что вполне могла допустить какой-либо досадный промах в своем поведении. Мысли начали путаться в голове и внезапные слова Антона о возвращении стали для нее эффектом взорвавшейся бомбы.
− Кто вернулся? − повторила она.
Марина со страхом смотрела в его ярко-синие глаза и видела, как меняется его лицо. Вся его горячность медленно сходила на нет и перед ней снова застывала непроницаемая, бледная маска, на которой не дрожал ни один мускул.
Он отпустил ее руки и отошел к своему столу. Облокотился на ладони и посмотрел сквозь легкую тюль на окне, на мигающие огни, вдоль горизонта. Марина тоже растеряно молчала. Она не расслышала его последнюю реплику и не знала, как ей сейчас реагировать. Скажи он любое слово, она нашла бы выход вывернуться из этой ситуации, но он застыл, как каменное изваяние и терпеливо молчал. Марина смотрела на его спину и не могла пошевелиться. Своим молчанием он держал ее, и она понимала, что, тем, что она не находит никаких слов в свое оправдание, она с головой выдает себя и только подтверждает его резкие и обвинительные слова.
− Конечно, как я мог не понять. − неожиданно произнес Антон, продолжая смотреть перед собой. − Он же мог досрочно-условно освободиться.
Он оглянулся и посмотрел на Марину.
− Все дело в этом? Ведь так? Ты ни на минуту не забывала о нем? Все это время, что я трудился над нашими отношениями, он, как всегда, пришел, ничего не сделал и победил?
− Я не понимаю, о чем ты говоришь, − демонстративно сухо произнесла Марина.
Ее кожа покрылась колючими мурашками, а по спине прошел холодок оттого, что ее вдруг посетила неожиданная и неприятная мысль. Если Славка узнает о нескончаемой ненависти Антона, он не станет ввязываться в такие сложные супружеские отношения. Ему, только что освободившемуся, проще исчезнуть с их поля зрения, чем пытаться разобраться во взаимной ненависти друг друга этого неравного треугольника. Марина до сих пор ничего не знает о его чувствах и единственная ниточка, что их связывает на данном этапе, это деньги. Огромный и решающий резон для него и хрупкий, но спасительный фактор для нее.
− Все ты понимаешь. − Антон подошел к ней вплотную. Его губы были крепко сжаты, а глаза страшно сверкали. Марина от страха хотелось зажмуриться, но он словно гипнотизировал ее своим взглядом, что она не могла даже моргнуть.
− Я лучше умру, но не подпущу, даже близко его к тебе. Никогда… Слышишь? Никогда! Лучше умереть…
Марина словно отпустило от напряжения, после этих слов. Она смело посмотрела ему в глаза, затем круто развернулась и вышла из его комнаты.
Когда она зашла к себе в спальню и прислонилась спиной к закрытой двери, ей стоило огромных сил, чтобы не разрыдаться в голос. Сначала она набрала воздуха для всхлипа, но потом, задержав дыхание, резко выдохнула и стукнулась головой о дверь. Боль, немного отрезвила ее, нахмурившись, она смотрела перед собой невидящим взглядом, инстинктивно сжимая и разжимая свои кулаки.
«Зачем, ты себя, пытаешься оправдать»? − Зазвучал внутри нее мерзкий голос. − «Для кого это нужно? Для кого? Неужели ты хочешь оправдаться перед самой собой? Зачем!? Зачем искать причины для убийства? Ведь все намного проще и очевиднее. Ты уже убийца! Ты, самая настоящая убийца! Один раз уже убила, второй раз будет легче…»
Когда она легла в постель, ей пришла в голову еще одна досадная мысль. Не появись Славка в ее жизни снова, кто знает, сколько бы она влекла свое жалкое существование с Антоном? Она вполне могла допустить, что никогда бы так и не решилась поменять свою жизнь и порвать с ним самостоятельно.