За работой Марина согрелась и даже вспотела. Квартира начала приобретать пустующий и безликий вид, как она и добивалась. Когда с материными вещами было покончено, дело пошло еще быстрее. Марина легко кидала в мешки все пузырьки, которые нашла в ванной. В кухне, в мусор полетели все крупы, чай и кофе. Остальные скоропортящиеся продукты, Марина выкинула еще тогда, много лет назад, когда собиралась в дорогу.
Тяжело дыша, она выволокла мешки на улицу и оставила рядом с мусорным баком.
Глубоко вздохнув, она с наслаждением закурила и посмотрела в звездное небо. Здесь, во дворе, сколько раз они стояли со Славкой, когда прощались и расходились по домам. Здесь рождались и разбивались ее мечты и грезы, здесь она нашла свою любовь и потеряла ее, здесь она рассталась с детством, оставила близкую подругу и навсегда отпустила самого дорогого человека− маму. Все это, будто было в другой жизни. Настолько нереальным казалось ее прошлое. Слишком разительная перемена с той Мариной, что жила здесь и была счастлива, с этой Мариной, что стоит возле мусорных мешков и которая так легко планировала убийство своего мужа.
Вчера, она заметила замешательство и смущение Алима при разговоре, чему была немного огорчена. До этого, Марина не задумывалась, что может меняться и не в лучшую сторону. Но этот день, ей многое прояснил. Самое главное Марина поняла, она изменилась и очень сильно. И самое печальное не это, а то, что она никогда не станет прежней.
С тяжелым сердцем она отошла от мусорных баков. Ей казалось, что она оставляет всю свою жизнь здесь, в этих больших черных мешках, которые наутро навсегда канут в неизвестность.
Уже рассвело, когда она взяла свою сумку и прошла ко входной двери. Некоторое время постояла в коридорчике, слушая звенящую тишину, проводя пальцем по бумажным обоям, шумно втягивая носом воздух. Глядя на пустые от личных вещей комнаты, Марина уже не чувствовала связи с этим домом, он постепенно отпускал ее. Было очень грустно и трепетно, но не от того, что она уезжала. Ей взгрустнулось от того, что все незабываемые ощущения, яркие эмоции, настигнувшие ее здесь, к ней, нынешней, уже никогда не вернутся. Она никогда не испытает радость от того, что вдыхает аромат узбекского плова, никогда не услышит негромкий, дружелюбный разговор на кухне, не почувствует щемящую радость от того, что прижимает к груди учебник, в котором, спрятана Славкина фотография.
Эту страницу ее жизни, не стоило даже переворачивать. Марина поняла, что давно уже начала жизнь с нового листа. С того момента, когда согласилась на убийство.
Громко щелкнул дверной замок и последняя ниточка, связывающая ее с прежней Мариной, звонко оборвалась.
Глава 25
Она стукнула всего один раз и дверь моментально открылась. На пороге появилась грузная женщина, в цветастом платье, на плече у которой висело кухонное полотенце. Из-за ее спины выглядывал трехлетний мальчуган, сидящий на трехколесном велосипеде.
− Здрасте, − поздоровалась первой женщина и ее, красиво очерченные брови, изогнулись в немом вопросе.
− Доброе утро, э.., − произнесла, смущаясь Марина. − Можно мне увидеть Алима?
Молчание обескуражило ее, и она быстро добавила, когда увидела, что женщина не собирается двигаться с места.
− Меня зовут Марина… Марина Горшенина, − Марина назвала свою девичью фамилию.
− А-а-а.., − лицо женщины расплылось в улыбке, фамилия явно ей о чем-то говорила. − Заходите, пожалуйста, заходите…
Она горячо стала приглашать гостью выпить чаю, когда Марина шагнула в прихожую. Но, пришлось отказаться, ссылаясь на спасительное такси, что ожидало у подъезда. Черноволосый мальчуган, когда его мать скрылась в одной из комнат, смотрел на Марину во все глаза, и казалось, вот-вот расплачется, от присутствия чужой женщины. Стараясь его не напугать еще больше, ей пришлось отвернуться от него и сделать вид, что она занята поиском какой-то вещицы в сумке.
Алим появился заспанный, но очень бодро, тоже стал приглашать Марину к столу. Она давно уже стала глотать слюни от запаха вкусной выпечки, которая так естественно ассоциировалось с уютным домом, большой семьей и детскими голосами.
− Нет, Алим, − твердо сказала Марина. − Спасибо. У меня и так еле хватает сил отказаться, но на улице стоит мое такси и у меня всего несколько минут.
Конечно, не проблема была, заказать новое такси, но Марина понимала, что своим присутствием, она вводит в замешательство его семью, поэтому решила не поддаваться на такие искренние уговоры.
Кроме них и мальчугана, в прихожей никого не было, но Марину занимал слишком деликатный вопрос, чтобы разговаривать в прихожей. Она мягко потянула Алима из квартиры и, когда он накинул куртку, и вышел вслед за ней, сразу сказала.
− Алим, я уезжаю…
− Уже?
− Да…
− Ну что ж… Рад был повидаться.
− Я тоже… Даже не думала, что буду так рада… Алим… Я, хочу оставить квартиру под твоим присмотром, − она протянула на ладони маленький ключ.
Алим замешкался, прежде чем взять ключ и спросил.
− Хорошо, я буду следить, но может лучше поселить кого-нибудь туда? Деньги, сейчас хорошие платят за съем квартиры.
− Деньги мне не нужны. У моего мужа их полно. Переезжайте вы с женой туда. Скоро у вас будет ребенок, и нужно будет больше пространства.
Алим, как-то неуверенно заерзал и сказал.
− Нет-нет… Я, конечно, рад помочь тебе, но… Но я могу найти хороших людей, которые с радостью поселяться.
− О чем ты говоришь? − Марина поняла причину мимолётной заминки. − Какие люди? Я могу доверять только тебе. Так я буду спокойна и хоть на какое-то время забуду, что эта квартира камнем висит на моей шее.
Алим молчал. Марина видела, по его уставшему лицу, что он бессилен сопротивляться.
− Пойми, у моего мужа есть квартира, большая, есть дача, тоже большая. Сюда жить, я никогда не приеду, зачем ей пустовать? Она и так стоит уже пустая столько лет. А ты жил в ней, ты придашь ей домашний облик, где наконец зазвучит детский голос.
− Я у брата хорошо живу.
− Я знаю. И очень завидую этому, но маленький ребенок требует столько сил, ты сам поймешь, что отдельная квартира вам просто необходима.
− Ее можно продать, − упрямо вторил Алим.
Марина вздохнула, она подозревала, что будет тяжело уговаривать его.
− Алим, ну, о чем ты говоришь. Квартиру? Продать? Пойми, эта единственная память, которая у меня есть, чтобы к ней можно было прикоснуться. Если я продам ее, у меня совсем ничего не останется, чтобы помнить ее, понимаешь?
Алим промолчал и Марина по его глазам, поняла, насколько еще больно отзывалось в его сердце одно лишь упоминание о ее матери. Он тоже помнил ее… Он до сих пор помнил ее…
− Хотя, может тебе неловко будет приглашать свою жену туда, где ты… − Марина замолчала, не зная какие подобрать слова, чтобы не обидеть его.
− Это было так давно, − улыбнулся Алим. − К этому уже не ревнуют. Людмила стала частью меня, она помогла мне в жизни, и жена об этом знает.
− Ты же знаешь, что мама всегда тебе желала только добра. Я уверена, что она этого бы тоже хотела.
− Я знаю, − прошептал Алим проводя рукой по своим седым волосам. − Я знаю… Только память о ней, не дала мне сравняться с землей. И в квартире нам будет уютно, потому что там всегда была любовь… Людмилина любовь. К тебе, ко мне, к жизни… Там не было зависти, злости, страха и печали… Там была только любовь…
− Значит ты согласен, − обрадовалась Марина. Она ни на минуту не забывала о ждущем ее такси и стала немного нервничать. − Я так рада. Я рада, что квартира не превратиться в мавзолей, а начнет жить новой жизнью, вашей жизнью. Ведь ее двери всегда были открыты для тебя, ты это знаешь.
− Я знаю… Я знаю…
− Вот мой телефон, − Марина наспех записала номер телефона на листочке, вырванном из блокнота. − Алим, ты же понимаешь, что никаких денег я не возьму. Живи там, как у себя дома. Делай, что хочешь. Выкинь старую мебель, ремонт начни. Я хочу, чтобы ты там был полноправным хозяином и все решал сам. Единственное, что с тебя потребуется, так это только квартплата. Потому что, я не думаю, что смогу сейчас следить за этим.
Марина не стала уточнять, что она и никогда за этим и не следила.
Алим, немного помедлил, сжимая в руке ключ и сказал.
− Спасибо…
Марина улыбнулась.
− За что? За услугу, что ты мне оказываешь? Ну все… Я пойду. Мне же нужно в аэропорт. Времени совсем в обрез осталось, − она начала теребить ручку сумки. − Все документы на квартиру, все что надо, я сложила в пакетик и оставила на комоде. В маленькой комнате.
Марина не стала говорить, в материной комнате, она понимала, что от этого определения уже нужно избавляться. Все прошлое должно остаться в прошлом и не мешать настоящему.
Она обняла на прощание Алима, посмотрела ему в глаза, словно прощаясь с этим удивительно печальным и добродушным человеком и побежала на улицу, к нетерпеливо гудящему такси.
Когда Марина зашла в свой подъезд, она замерла на площадке, где нашли погибшую Аньку. Напряженно сжимая зубы, чтобы не расплакаться, она, не мигая, смотрела на пол, где уже ничего не напоминало о недавней смерти. Нет следов мела, нет окурков… Ничего. Все те же почтовые ящики, все тот же цветок в кадке, все та же чистая плитка под ногами. Все, как обычно.
Марина с трудом оторвала взгляд от пола и медленно поднялась в свою квартиру, с таким чувством, будто у нее тяжелый груз на плечах, отчего даже вздохнуть полной грудью не удавалось. Она понимала, что теперь, с каждым разом, проходя мимо этой лестничной площадки, она всегда будет вспоминать Аньку. И что самое страшное и нелепое будет в этом воспоминании, так это то, что она будет представлять не улыбающуюся подругу, а мертвое тело, накрытое белой простыней.
Уже с порога, она поняла, что что-то изменилось в квартире. Исчезла пустота, тишина. Появился страх и тревожное состояние, в довесок к тяжести на плечах. Марина поняла. Антон был дома. И даже не один, потому что, голоса резко смолкли, когда она щёлкнула дверным замком.
Первым, из гостиной, появился Антон, но не подошел к ней, остановился и его напряжение мгновенно передалось Марине. Он был очень бледен, глаза лихорадочно блестели. Рубашка на груди расстегнута, словно он собрался куда-то уходить или же только пришел. Легкая щетина делала его старше, волос привычно откинут назад, но несколько прядей свисали на лоб. Его взгляд приобрел другой оттенок. Если раньше они были ярко-синие, весенние, то теперь они казались свинцовыми на его хмуром лице.
Марина не успела даже открыть рот, как в вслед за Антоном, появилась Танька. Она оперлась плечом о косяк дверного проема и насмешливо смотрела на растерянную Марину.
− Объявилась что ли? Напугала до смерти своим исчезновением.
Марина промолчала. Она не представляла, что можно сказать в этой ситуации, когда два человека смотрят на нее с одинаковыми эмоциями, когда совсем недавно они находились по разные стороны баррикад.
Марина медленно сняла пальто, оттягивая момент разговора, пригладила волосы, которые выбились из хвоста, автоматически одёрнула водолазку и только потом хриплым голосом спросила:
− Что здесь происходит?
Танька хмыкнула и исчезла в гостиной. Марина удивленно посмотрела ей вслед и проследовала за ней.
− Тань… Когда ты пришла?
Танька стояла спиной к Марине, потом резко повернулась и выкрикнула.
− Сядь…
Марина опешила от такого тона, она инстинктивно сделала шаг назад и рухнула в подвернувшееся кресло. Она вызывающе посмотрела на свою соседку и наклонила голову на бок, будто ожидала с ее стороны внезапного выпада.
Антон тоже прошел в комнату, но остановился поодаль, словно наблюдал за поединком.
Танька скрестила руки на груди, и зло усмехнулась.
− Все… Игры закончились…
Марина внимательно посмотрела на нее и почувствовала, как к ней в душу стал закрадываться мерзкий, липкий страх.
− Ты не рада своему объявившемуся мужу? − кивая на Антона, продолжила Танька. − Не желаешь даже поинтересоваться, где он был?
Марина молчала, сжимая до боли пальцы на своих руках.
− Ах да, я же забыла, тебе же наплевать на него, − выкрикнула Танька. Она прошлась по комнате, потом засунула руки в задние карманы своих джинсов и коротко хохотнула.
− Антон! Что происходит? − обратилась Марина к нему, но продолжала смотреть на Таньку.
− Ты еще спрашиваешь? − ощетинился он и обратился к Таньке. − Уйди… Я сам поговорю с ней.
− Ну нет уж, − процедила сквозь зубы Танька. − Я так долго этого ждала… Ты не лишишь меня возможности рассказать ей все самой.
Антон промолчал, потом пожал плечами и скрестил руки на груди.
− Ну что происходит? − Чуть не заплакала Марина. Она со страхом глядела то на Антона, то на Таньку, которые оба стояли, излучая смесь ненависти и презрения к ней в разных пропорциях. В Танькиных глазах читалась абсолютная ненависть, которая изредка и ранее проскальзывала в ее глазах, но теперь эта ненависть обросла силой и мощью, с мелким вкраплением неосознанного презрения, когда у Антона, наоборот, презрение смешалось с огромным сожалением и разочарованием, с малыми искрами ненависти, которые то и дело загорались в его, ставшим, действительно, чужим взглядом.
− Ой, мы сейчас заплачем, − Танька издевательски передразнила Марину. – Это на все, что мы способны? Или ты расскажешь, как хотела убить мужа?
Марина в ужасе схватилась за голову и наклонила лицо к коленям. Ее сердце стало отбивать такую барабанную дробь, что казалось вот-вот выпрыгнет из груди.
− Таня, прошу тебя… − попросил тихо Антон.
Когда до Марины дошел смысл его слов, она резко подняла голову. Он прямолинейно смотрел Таньке в глаза, и Марина догадалась, что он знал обо всем, его взгляд был красноречивее любых слов. Она закрыла лицо руками и прошептала.
− Боже мой…
− Я не уйду, − прошипела Танька. − Пока все ей не выскажу, я никуда не уйду… Я просила тебя вернуться, ты не захотел… Было бы все по-другому, но ты сам не оставляешь мне выбора…
Марина не отнимала руки от лица, но старалась прислушиваться к каждому слову. Ее пугали Танькины злые слова, ее пугала неоднозначная реакция Антона. Поначалу, навернувшиеся было слезы, теперь пропали, а вместо этого, появилась ужасная сухость во рту.
Краем глаза она заметила, что Антон повернулся и отошел от ее кресла. Она отняла руки от лица и встретилась с Танькиным, взглядом. Ее глаза обжигали ненавистью. Они, буквально, метали искры, которые хотели испепелить Марину прямо на месте, которая уже и так впала в оцепенение и даже моргать перестала. Танька первая отвела взгляд, взяла со столика сигареты и прикурила, выдыхая дым в сторону.
− Дай мне тоже, − сказала Марина, еле шевеля сухими губами, но с кресла не встала.
Танька кинула ей пачку сигарет и подошла, высекая на ходу огонь с зажигалки. Когда Марина прикурила, Танька ей прошептала, пристально глядя в глаза.
− Что? Боишься? − и отошла на несколько шагов.
− Нет, − громко ответила Марина и бросила пачку на стол. − А ты?
Танька усмехнулась.
− Тогда, кто начнет первым признание? Кто скажет это страшное слово «убийство»?
− Танька! Ты с ума сошла, пока меня не было?
− Я? Да что ты знаешь о сумасшествии? − огрызнулась она. − Я сошла с ума еще много лет назад. Хочешь, я расскажу сама обо всем, раз ты язык проглотила? Расскажу, с самого начала, чтобы Антон знал, почему ты его приговорила.
Антон при этих словах вздрогнул, он подошел к столику, взял сигарету из общей пачки, прикурил своей зажигалкой и сел на диван, напротив Марины.
Марина сникла под его взглядом. Она выдыхала дым, себе на колени, разглядывая свои джинсы, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Стало понятно, что развязка неминуема, но это, как ни странно, принесло ей долю облегчения. Она была рада, что именно Танька, первая, решила покончить с этим, одновременно понимая, что ее роль в этом деле, естественно, никто не будет выгораживать. Она просто ощущала какой-то внутренний зуд от нетерпения, чтобы весь этот фарс с признаниями быстрее закончился, и поскорей, открыто заявить о своей любви и свободе.
− Где ты думаешь он был все это время? Ты задавалась таким вопросом, когда увидела его живым и невредимым?
− Учитывая твою осведомленность, надо полагать, ты обо всем знала, − сухо произнесла Марина и подняла голову.
Танька коротко хохотнула.
− Идиотка! Он, из этого дома, никуда не уходил. И все это время… Был у меня!
Марина встретилась глазами с Антоном, чтобы увидеть его реакцию. Но он смотрел в сторону, на лице не дрогнул ни один мускул, и лишь дрожащие пальцы, что держали сигарету, выдавали в нем бурю эмоций.
– Вот как? − произнесла Марина, удивляясь своему спокойствию. Это открытие никак не тронуло ее, лишь появился единственный вопрос. − И почему у тебя?
− Ты не удивлена? − растерялась на мгновение Танька. − Догадывалась что ли?
− Нет… Мне все равно, где он был, − она знала, что ее слова являются пощечинами для Антона, но не жалела его. Она встала и прошла на кухню.
− Куда ты? − донесся ей вслед Танькин голос.
Марина не ответила. Она выкинула в раковину окурок, выпила целый стакан воды, отдышалась, вытерла губы и вернулась в гостиную.
− Почему ты?
− Потому что я хотела тебя убить
, − будничным тоном ответила Танька.
Глава 26
Картинка, перед глазами Марины, стала ломаться, словно кто-то повернул детский калейдоскоп со сложившимся изображением. Два лица, обращенные к ней, потеряли свои очертания и теперь, она видела только глаза Антона и искривленный в презрении Танькин рот.
Марина не знала куда сделать шаг, потому что видела только ручку кресла, которая оказалась ближе, чем она предполагала, кусок стены, что лежал теперь на полу и обрывок ковра, что оказался на месте стены. Она закрыла глаза и почувствовала чьи-то руки, которые бережно ее подхватили, когда она качнулась и усадили в то самое кресло, которое только что, казалось, было разделено на несколько частей.
− Ах да, я забыла, что ты у нас чувствительная барышня, − прокомментировала Танька, внезапно возникшую Маринину слабость. − Может коньячку принести? Тебе, он обычно помогает…
Марина сидела в кресле, прижав руку к глазам и кусала себе губы в кровь. Рядом присел Антон, который не выпускал ее ладонь из своих рук.
− Что ты нянчишься с ней? − внезапно разозлилась Танька. − Она убить тебя хотела, а ты преданно в глаза ей смотришь.
Она прошлась по комнате, закурила новую сигарету и остановилась, презрительно тыкая в их сторону сигаретой.
− Неужели ты прощаешь ей, все ее преступные помыслы… Ее измены, ее.., − Танька даже захлебнулась слюнями от возмущения.
Откашлявшись, она произнесла.
− Да она к другому бегала, когда твоя судьба неизвестна была. Ты же сам знаешь!
Марина посмотрела на Антона и осторожно выдернула свою ладонь из его рук. Он осел на пол и закрыл глаза. В наступившей тишине, слышно было даже, как Танька с шумом, выдыхает сигаретный дым из легких. Потом она ожесточенно затушила окурок в блюдце и посмотрела на Антона.
Он не поднимал головы, сидел на полу, согнув перед собой широко расставленные колени и положив на них локти, уронив на руки свою голову.
− Я всегда знал, что она не любит меня, − неожиданно сказал он, рассматривая ковер под собой. − Я думал, что она забудет о нем, потому что его нет, а я есть. Я рядом, меня можно потрогать, а его… А его и дух уже простыл…
Теперь он поднял голову и посмотрел на Марину.
− Но, нет. Он всегда был третьим в нашей семье. Его не было, но я ощущал его присутствие. Я это понял еще тогда, когда наткнулся на его фотографию у тебя в сумке, доставая документы. Я из кожи вон лез, чтобы привлечь твое внимание, а он ничего не делал, его вообще не было, а ты только о нем и думала. Это сводило с ума… Это убивало… Я со страхом ждал его освобождения, будто предчувствовал, что он вернется за своим.
− Если ты знал, что я тебя не люблю, зачем мучал себя?
− Потому что Я люблю тебя! Люблю до такой степени, что не представляю, как без тебя буду жить.
− Может ты из-за любви к ней со мной спал? − насмешливо вставила Танька.
По лицу Антона не пробежало ни тени страха или раскаяния.
− Я не знаю, как все это случилось… Меня вывели из равновесия ее слова о том, что ты хочешь от меня избавиться, таким вот способом, − сказал он Марине.
Антон на мгновение зажмурился и снова посмотрел на нее.
− Так ты поэтому ушел? − спросила Марина.
− Я думал соберусь с мыслями, перед встречей с тобой, обдумаю, как помочь нам в этой ситуации… Я хотел вернуться в тот же вечер…
− Но в тот вечер, помнится мне, наша драгоценная Марина заявила, что разведется с тобой, как только ты объявишься, − перебила его Танька. Она повернулась к Марине. − Ты помнишь свои слова?
− Да. Я все помню.
– Это сломило меня, − горько произнес Антон. − Я испугался, что ты сделаешь это.
− Тебя сломило не известие о том, что тебя хотят убить, а то, что я полна решимости уйти от тебя?
− Но ведь я был живой? Не правда ли? − улыбнулся Антон. Потом он помолчал и мрачно добавил. − Но мне лучше умереть, чем пережить твой уход. Я всегда был уверен в себе, что сломлю твои капризы. Но после того, как я узнал о ваших покушениях, я испугался, что не смогу тебя остановить, если ты захочешь уйти.
− Ты готов простить мне это!? − Не поверила своим ушам Марина.
− А ты… Простишь меня?
− Да причем тут это? Ты готов простить мне свою смерть… Лишь бы мы жили вместе… Как прежде?
− Я готов тебе все простить, кроме одного. Ты знаешь кого.
Марина вскочила с кресла и начала кричать.
− Ты в своем уме? О чем ты говоришь? Я хотела тебя убить. Убить!!!
− Что ты предлагаешь? Позвонить в милицию и сдать тебя за покушение? Да еще в предумышленном убийстве? − спокойно возразил Антон.
Марина осеклась. Она села и в отчаянии посмотрела на Таньку.
− А ты? Какого черта ты себя так ведешь? Что значат твои слова, что ты хочешь меня убить?
– Значит, то, что я спала с твоим мужем, тебя, вообще, не волнует? − скривила свой рот Танька.
− Он тебе давно нравился. Ты не упустила случая? Ты так меня ненавидела или его так хотела, что выдала нас обоих, к чертовой матери?
− И то, и другое, и третье…
− А что третье?
− Я убить тебя хотела. Дурочка ты, не просветная. Неужели ты так ничего и не поняла?
− За что? − опешила Марина, поражаясь серьезному Танькиному тону.
Танька снова закурила сигарету, разогнала дым рукой, который сизым столбом стоял в комнате и сказала.
− Однажды, когда мне было одиннадцать лет, я с сестрой приехала погостить к своей тете. Родителей у нас не было, и она, единственная, кто, заботился о нас. Но когда мы с сестрой шли по дороге, нас сбила машина, которая мчалась, как сумасшедшая…
Марина вскрикнула и закрыла рот руками. Широкими от ужаса, глазами, она смотрела на Таньку и не могла поверить в услышанное.
− Ты обманываешь меня. Ты, специально, это говоришь, потому что я сама тебе рассказала об этом.
− Ты, − Танька, указала на нее сигаретой. − Ты, действительно, думаешь, что я обманываю тебя?
Марина беспомощно посмотрела на Антона, но он не отреагировал на ее взгляд. И она поняла, что он уже знал об всем этом. Он знал, но его не трогала Танькина безрассудность. Марину покоробила то, что он, вообще, позволял Таньке выговориться, но видимо, у него была своя война и чужие его не волновали.
− Как ты нашла меня? − проговорила Марина и перевела взгляд на Таньку.
− Пока я была в больнице, я об этом деле слышала во всех деталях, даже медсестры это обсуждали во всех подробностях. Так что найти тебя, не составило никакого труда.
− Почему ты мне сразу не сказала?
− Зачем? Что ты сделала бы? Заплакала? Просила бы прощения? Что!?
Марина промолчала.
− Я хотела только одного… Наказания! Это же справедливо, по отношению к тебе, ко мне…
− Ты хотела меня сама наказать?
− Ты очень огорчила меня. Ты спутала все карты. Сначала я думала, что ты соучастница. И хотела всего лишь посадить тебя. Но, когда ты мне рассказала эту историю и я узнала, кто был истинным виновником всей моей разломанной жизни… Я хотела убить тебя, сразу же… На месте…
Танька кинула сигарету в пепельницу и закрыла лицо руками.
− Но потом, я взяла себя в руки. Я поняла, что пороть горячку нельзя.
− Таня… Если бы я знала… Прости меня… Это не отпускает меня и никогда не отпустит…
− Ты что? − зло рассмеялось Танька. − Не поняла? Я хочу, чтобы ты умерла. О каком прощении ты говоришь? Твое прощение вернет мне мою сестру? Вернет ее ребенка? Вернет мне мою сломанную жизнь?
− Моя смерть тоже ничего уже не изменит.
− Изменит. Я вздохну с облегчением… Спустя столько лет…
Марина устало протерла глаза и спросила.
− Ты хотела меня посадить за убийство мужа?
− Да. Я хотела тебя сдать.
− А сама? Не боялась, что тоже сядешь? Вспомни медика. Ты убила его. Надеюсь, ты это тоже рассказала Антону?
Танька ядовито усмехнулась.
− Я могла солгать, что ты меня обманула или принуждала… Хотя… Мне было все равно, если бы меня тоже посадили. Я все равно в этой жизни осталась одна. Меня держит на плаву, только одна месть и больше ничего. Ты же не только виновата в смерти моей сестры и ее ребенка, ты еще и невиновного человека засадила.
− Он сам захотел сесть, − подал голос Антон. − Насколько я помню, он первый заявил о том, что сам сидел за рулем.
− Как? − упавшим голосом спросила Марина.
− Просто ты сыграла ему на руку, когда обвинила его, − процедил с ненавистью Антон.
− Господи, − Марина заплакала. − Какая я дрянь…
Никто не сказал ей ни слова, убеждая в обратном. Танька, зажав губы, смотрела в окно, Антон, с невидящим взглядом, крутил в руках зажигалку.
− Если ты того человека, считаешь невиновным, почему ты хотела мне отомстить, когда не знала, что я была за рулем? Если следовать твоей логике, я тоже была невиновной.
− В то время, вы оба были для меня виновными. Он сел, а ты нет. Я хотела тебя тоже наказать, чтобы ты отсидела положенное. Если бы ты знала, через какой ад мне пришлось пройти, чтобы выжить. А ведь я жить не хотела, совсем не хотела. Сестра мне была вместо матери, она одна поднимала меня. Мы так устали быть одни. Нам так хотелось иметь большую семью. А ты лишила меня этого. Ты забрала у меня не только семью, но и жизнь. Ты лишила меня жизни, почему я не могу лишить тебя твоей?
Марина молча утирала слезы, слушая Таньку и в возникшей тишине, спросила Антона.
− А ты? Ты тоже хочешь мне отомстить?
− Если бы я хотел, я бы не сидел сейчас здесь, − хрипло ответил Антон. − Я как дурак, еще надеюсь, что у нас с тобой все будет хорошо.
− Да уж, − усмехнулась Танька. − Твой муженек мне принес немало хлопот. Сначала ни в какую верить не хотел, что ты хочешь его убить. Я чуть в лепешку не расшиблась, когда доказывала ему это.
− И давно ты это знаешь? − спросила Марина у Антона, игнорируя Танькино присутствие.
Антон поднял глаза и в упор посмотрел на Марину. Она внутренне съежилась, когда на нее смотрел его немигающий взгляд. Сразу вспомнилось его лицо, когда он, с таким же взглядом, вытирал кровь, после Славкиного удара. Холодная маска и никаких эмоций.
− В тот же вечер узнал, когда ты рассказала про свое убийство, − ответила за него Танька.
Марина вздрогнула от слова «убийство», но ничего не ответила.
− Я его ждала в подъезде, чтобы успеть перехватить до того, как он зайдет в квартиру. Всего два слова, что речь пойдет о тебе и он пошел ко мне, без всяких отговорок.
– Вот почему я не видела его с балкона, − задумчиво произнесла Марина.
− Я думала, он тебя сам прирежет от такого известия, − продолжала неугомонная собеседница. − Но он поразил меня. Мне даже стало завидно. Такая любовь, и досталась, кому? Тебе? Жалкой серой мышке. Что в тебе такого примечательного? Что? Твои глаза? Они так же пусты, как и ты сама. Ты неинтересна, скучна. В тебе нет никакой искры, изюминки… Да, что там говорить. Ты пустая… Пустая!
Танька махнула рукой и села в другое кресло.
− Я уговаривала его, остаться у меня, собраться с мыслями. Он же сам на себя стал не похож. Осунулся, сник, не реагировал на мои слова, словно вошел в ступор, что я даже испугалась. Руки дрожали, как у алкоголика, лицо бледное, губы даже побелели… И все равно ушел… Я знаю, он хотел вернуться и убедиться, что ты, ему, ничего не сможешь сделать.
− Значит, ты знал про снотворное? − еле проговорила Марина.
− Знал.
Марина уронила голову на руки и закрыла глаза. Мысли, путаясь, вибрировали в голове, словно нарастал большой снежный ком, который толкался то в один висок, то в другой, причиняя нестерпимую боль.
− Ты ушла, и я не знал, что мне делать. Мне, казалось, я стою над пропастью, еще один шаг и я полечу вниз. Это было так реально… я испугался… Я испугался, что тебя потеряю…
− На другой день, я зашла, чтобы узнать, что у вас происходит, − вставила Танька. − Я знала, что он не выпьет твою воду, но вытряс ли он из тебя душу, это был, интересный вопрос.
Танька рассмеялась и продолжила.
− И что я вижу, когда прихожу? Он, − она указала на Антона пальцем. − Смолит сигарету за сигаретой. Этой, вообще, дух простыл в неизвестном направлении…
− Я ходила к тебе на работу, ты помнишь? − сухо заметила Марина.
− Я помню, что ты еще куда-то пошла, куда тебя не просили, − огрызнулась Танька.
− Ты его убедила уйти к себе? Или он сам сбежал? − не реагируя на эти слова, спросила Марина, глядя открытым взглядом на Антона.
Танька усмехнулась и тоже посмотрела на него.
− Я сам решил уйти, − ответил он.
− Да. Еще немного и я бы не успела его застать, − снова перебила его Танька. − Пришлось убеждать его, что близкое укрытие будет только нам на руку. Иначе, ты можешь наломать дров…
− Я? − удивилась Марина. − Вы оба имели свою причину. Ты, чтобы натравить его на меня или знать по крайней мере, помыслы наши, а ты… Как всегда, испугался расстояния, между нами.
− Догадливая, − усмехнулась Танька.
− Я хотел вернуться, − снова напомнил Антон. − Я хотел вернуться…
− Я оставила тебе записку, чтобы ты неожиданно не нагрянула. Да и он меня подталкивал спуститься к тебе, чтобы узнать, как ты, − сказала Танька.
− Значит, я своевременно завела разговор о разводе, иначе ты в тот же вечер опять стал мучить меня, − горько заметила Марина.
Антон посмотрела на нее, словно хотел что-то сказать, но промолчал. Он встал, подошел к ее креслу и присел на корточки.
− Антон, деньги в тумбочке… Ты их специально оставил?
Он не ответил, лишь только прикоснулся лбом к ее руке.
− Какие деньги? − спросила Танька.
− Так ты из-за него уволилась? − Марина пропустила мимо ушей ее вопрос.
− Пришлось. На другой день он был, как в коме. Лежал на диване и не разговаривал. Ни на что не реагировал, не ел, не пил. Только курил.
− Я хотел остаться один.
− А я не могла тебе этого позволить! − съязвила Танька. − Иначе ты бы вернулся к ней.
− Ты хотела меня настроить против нее? − спросил Антон. Он поднялся и снова сел на диван.