Встреча? А вот это удар под дых. Марина краем глаза заметила, как пропало солнце в окне, отчего в комнате, где она стояла, резко потемнело. Ей даже показалась, что не только комната стала темной, но и ее радость, что только что клокотала в ней. Внезапно, перестал давить в груди тот большой мешок счастья, а на его месте образовалась холодная мрачная пустота, с леденящем кровь, звонким звуком эха.

− Я так давно хотела услышать твой голос, чтобы понять, что с тобой все в порядке.

− Все в порядке, − он помолчала и добавил. − Я соскучился.

− Я тоже. Тогда давай увидимся.

− Не могу, я не один.

− На несколько минут. Увидеть тебя и все.

− Ну ладно, вполне можно такое устроить.

− Где? Прийти к тебе?

− Нет. Лучше в той аллейке, что у твоего дома.

В аллейке!?

Марина устало закрыла глаза, словно ей было стыдно перед самой собой, от безрассудных мыслей, что надумала она, мучаясь в ожидании его звонка.

− Через час.

− Хорошо я приду. Слава… э… на счет…

− На счет денег?

Вот теперь, с этого вопроса, внутри Марины началась борьба. Ее разум хотел ответить правду, что никаких денег нет и она не может дать ему ни копейки, но сердце вдруг встало броней и заставило солгать, чтобы оттянуть неизбежное расставание.

− Да, − не смело ответила она.

− Ты набрала сумму?

Марина набрала воздуха, словно перед прыжком в воду и ответила уже тверже.

− Да, − у нее оставалось немного денег, из той суммы, что она нашла в тумбочке, но она не смогла признаться, что для него она будет ничтожна мала.

− Тогда неси, − усмехнулся он и отключился.

− Ну что? − спросила Анька, которая, весь разговор, стояла рядом.

Марина не двигалась, словно ее сковало оцепенение, потом она внезапно улыбнулась и хитро посмотрела на Аньку.

− Анька! Он вернулся! Вернулся! Вернулся! − вдруг громко воскликнула Марина и закружила ее по комнате. Анька, смеясь, вырывалась, но Марина обнимала ее и не отпускала.

− Пусти, у меня сейчас закружится голова, − простонала Анька.

Но Марина уже ее отпустила и рухнула на диван.

− Кажется, у меня уже кружится, − пробормотала она. − Черт… Меня мутит.

− Похмелье…

Марина промолчала, её, действительно, затошнило.

− Ну что? Я так понимаю, мы радуемся Славкиному возвращению, а не Антонову?

− Аня! Ты даже не представляешь, как я рада…

− Что-то я не заметила, когда ты с ним разговаривала. Еще чуть-чуть и с тебя можно было писать полотна, убитых горем матерей.

− А это, − Марина вяло махнула рукой. − Аня, понимаешь… Как только, я его обняла, мне стало необходимо его тепло… Я нуждаюсь в нем… Я нуждаюсь в том его взгляде, таком оценивающем меня, что дико, меня же, и возбуждает. Я хочу бесконечно слушать его голос, потому это лучший звук, что остался у меня в жизни. Я хочу ощущать силу его объятий, потому что это единственный мой мир, в котором я хочу существовать, я хочу смотреть в его глаза, потому что не представляю себе другой картины. Понимаешь? Есть он и есть я, остальное для меня не существует… Вернее, все остальное существует, но причиняет ужасную боль. Я как Дракула. Хочу вечного наслаждения.

− А как же ты жила все эти годы… Ну, когда он…

− А я и не жила. Я существовала, − просто ответила Марина. Она устало прижала пальцы к своим векам и только теперь поняла, как дрожат ее руки, словно она несла непосильную ношу и только что скинула ее.

– Значит, и этот поход отменяется? − донёсся до нее Анькин голос.

− Да. Конечно. У меня встреча с ним через час.

− И ты пойдешь?

− Ты еще спрашиваешь? − испугалась Марина, словно боялась, что Анька начнет ее отговаривать. − Ты же подождешь меня? Да? Мне так будет нужно с тобой поделиться. Я просто лопну от переполняющих меня чувств.

Анька молча проследила глазами за Мариной и когда та открыла шкаф, в поисках одежды, неожиданно спросила.

− Здесь есть поблизости ж/д кассы?

− Зачем? − глупо спросила Марина.

− Как зачем? Мне ехать на учебу надо.

− Ты из-за этого звонка, да? − расстроилась Марина. − Ты подумала, что помешаешь мне?

− Перестань, − сморщилась Анька. − Мне, действительно, нужно будет уехать. Ты забыла про учебу?

Марина покусывала свои губы и с тоской смотрела, как Анька проверяет свой паспорт. Ей казалось, что она, своей безудержной радостью, бессознательно сделала Аньке больно, отчего та внезапно почувствовала себя одинокой и не любимой, а что еще хуже-никому не нужной.

− Анька, милая моя, − пробормотала Марина, подходя к ней и обнимая ее за шею. − Кто, как не ты, так досконально знаешь меня, отчего мне не приходится играть перед тобой. У меня нет мамы, нет близкого человека, осталась только ты одна. Роднее тебя у меня никого нет. Ты − кого я помню с самого детства, с тобой связаны все моменты в моей жизни, с тобой мы проходили все ступени взросления и только ты являешься неустанным зрителем моих взлетом и падений. Ближе и роднее тебя, действительно, у меня никого нет на всем белом свете.

Анька тоже обняла Марину и сказала.

− Марин, ты тоже мне очень близка, и все эти года, что мы с тобой не виделись ничего не изменили. Подними голову и улыбнись. В конце концов ты идешь на встречу с любимым человеком.

− Подожди, вместе сходим за билетом.

− Нет. Я прогуляюсь. Надо голову проветрить, после вчерашнего вечера.

− Хорошо. Тогда сегодня устроим вечер объедания.

− Вечер чего?

− Объедания. Накупим мороженного, пирожных, конфет. Всегда мечтала лежать и трескать сладости, под какую-нибудь романтическую комедию.

− Мы точно умрем, если не от алкогольной интоксикации, так от калорийной, − покачала головой Анька. − Если я наберу пару килограмм, придется мне ходить всю зиму в расстегнутой шубе.

− Анютка, я тебя так сильно люблю, − Марина обняла подругу и счастливо засмеялась.

На сборы ушло намного больше времени, чем рассчитывала Марина. Джинсы, после придирчивого осмотра полетели в стирку, пришлось надеть черные брюки. Верх, долго не хотел подбираться и после нескольких минут, на кровати стала возвышаться приличная гора из скомканной одежды. Анька качала головой и пыталась как-то разобрать этот хлам, но вскоре бросила эти безуспешные попытки.

− Все не то, не то, − причитала Марина, отчаянно вглядываясь в зеркало. − То броско, то уныло.

− Одень ты эту водолазку, − подала Анька, отвергнутую вещь. − Черный цвет подчеркивает твою бледность.

− Как утопленник…

− Нет, как вампир, забыла?

Подруги рассмеялись, отчего напряжение, сковавшее Маринино тело, немного спало. Но стоило ее взгляду упасть на часы, как она истошно закричала.

− А− а− а… Время! Боже, я опоздаю. Он уйдет…

− Не заводи себя. Может он, как обычно, не пришел.

Марина уже не слушала ее, она рывком сорвала пальто с вешалки, чертыхнулось, что оно тоже черное, пробормотав, что она собралась как на похороны, хотела надеть высокие ботинки, но Анька на смерть стала биться за сапоги на каблуке. В итоге, она победила и Марина, ковыляя, метнулась к двери.

− Вот ключи, закроешь только эти два замка.

− Иди… Разберусь, − махнула рукой Анька.

− Ну пока. По прибытии, все, обязательно расскажу.

− Не сомневаюсь. Ни пуха…

Марина на мгновение остановилась и закрыла глаза.

− К черту, − выдохнула она и торопливо вышла из квартиры, пытаясь на ходу сделать конский хвост из своих тонких волос.

Она уже спустилась на пролет, когда наверху появилось Танькино лицо.

− Ты уже уходишь?

− Да. У меня одно дело появилось.

− Дело, мужского пола? − весело съязвила она, намекая на Маринин эффектный образ.

− Я тороплюсь, − не ответила ей Марина, злясь про себя на Танькины слова.

− Потом встретимся?

− Да, я позвоню, когда приду.

− Так ты надолго что ли?

− Не знаю, на час, минимум.

− А максимум? − опять послышался ее смешок.

Но Марина оставила ее вопрос без внимания. Она торопливо выбежала во двор и не замечая собравшихся бабок, которые, как по команде резко обернулись в ее сторону, полушагом, полу бегом, заспешила в аллею. Марина, хоть и боялась опоздать, старалась быстро не бежать, чтобы тяжелая отдышка не выдала ее нетерпеливую радость от встречи.

Славка стоял уже ждал ее и, к ее удивлению, был не один. Рядом с ним находился молодой, худой парень, в синей джинсовой куртке. Такой ход событий обеспокоил Марину, она не решительно подошла, чувствуя, что начинает предательски краснеть.

− Привет, − весело воскликнул Славка. – Все нормально, вырвалась?

Марине неловко было, при незнакомце, реагировать на упоминание о муже. Она, прежде чем открыть рот, посмотрела на парня, который, казалось, не проявлял никакого интереса к разговору и уклончиво ответила.

− Да…

− Какая ты красивая, − и он при спутнике, беззастенчиво поцеловал ее прямо в губы.

− Ух, − Марине стоило несколько вдохов, чтобы прийти в себя от этого поцелуя. Она почувствовала себя невесомой, словно сейчас улетит в небо, как воздушный шарик.

− Хочешь мороженное?

− Нет, − растерялась Марина, от такого внезапного предложения.

− Тогда пошли, прогуляемся, − и он двинулся в сторону остановки.

Парень, не глядя на Марину, пошел за ним, и ей, пришлось стать замыкающей в этой странной цепочке.

На остановке, они стояли как чужие, Славка с ней не разговаривал, парень стоял и равнодушно смотрел в сторону. Марина нервно кусала губы и смотрела себе под ноги.

Она не знала, в какой автобус хочет сесть Славка и когда он мягко потянул ее за локоть, инстинктивно посмотрела на номер прибывшей маршрутки. Она была уверена, что они едут к Славке на квартиру, в салоне немного расслабилась и только присутствие чужого парня не отпускало до конца ее напряжение.

К ее удивлению, они проехали Славкину остановку и теперь, полупустой автобус, держал курс к промзоне города. Марина растеряно взглянула на Славку, но тот хмуро смотрел вперед, и она не решилась задать волнующий ее вопрос. Искоса она взглянула на парня в джинсовой куртке, который увлеченно смотрел в окно и неслышно, но глубоко вздохнула.

Они вышли из автобуса на окраине города и пошли к неприметной старой пятиэтажке. Марина старалась держаться особняком в их странной тройке, но Славка крепко взял ее за предплечье, будто она могла убежать и буквально с силой тянул ее за собой. Такой жесткий захват немного покоробил ее, она со злостью подумала, что он мог, хотя бы взять ее за руку и согреть ее озябшую ладонь своим теплом.

У самого дома они остановились, парень, так и не произнесший не слова, скрылся в подъезде, а Славка повернулся к Марине и сказал.

− Деньги отдать лучше сейчас. Пока его нет.

− А кто он?

Славка усмехнулся и достал сигарету.

− Он? Этот парень, моя путевка в новую жизнь.

− Какая путевка? − спросила Марина, чувствуя, как в левой стороне груди, что-то заныло.

− Какая-какая, − передразнил ее Славка, выпуская в сторону дым и вглядываясь в безмолвный подъезд. − Уеду я скоро…

− Опять?

− Теперь уже навсегда.

− А я?.. − вдруг охрипшим голосом спросила Марина, даже не замечая крупных слез, покатившихся по щекам.

− Смешная, − улыбнулся Славка и вытер ей слезы. − Чего ревешь на таком морозе?

− А как же я? − перебила его Марина, вглядываясь в эти бездонные глаза.

− Ты замужем, забыла?

Марина отвернулась. Она, не те слова, ожидала услышать. Но если это первое, что пришло ему в голову, значит, все довольно плохо. Для нее, плохо.

Он обнял ее, и она прижалась к его плечу.

− Что ты молчишь? Ты не хочешь сказать, что уйдешь от него? Что уйдешь от него ради меня?

− Ты хочешь этого? − она снова во все глаза смотрела на него.

− Я хотел это услышать от тебя, как только узнал, что ты бросила меня.

− Я не бросала тебя. Я не знаю… Я такая дура, − и она заревела в голос.

− Ну, перестань, − ласково шепнул он, утирая ей слезы. − Ты никогда не была такой плаксой.

− Я решила… Я ухожу от него…

Он смотрел на нее по-другому, не как прежде. Если раньше его взгляд был немного циничным, с примесью равнодушия, а иногда и безумно диким, от примеси нестерпимой боли, то теперь он излучал неимоверную нежность, словно он ласкал ее глазами, ласкал ее губы, кожу, ласкал ее сердце и чувства, которые так и рвались наружу, руша все замки и запреты.

− Если решила, уходи…

Марине понадобилось несколько долгих секунд, чтобы до нее дошел смысл его слов. Она пытливо всматривалась в его глаза, пытаясь найти в них усмешку или же дикое желание, в подтверждении своих слов. Но он улыбался, щурился от дыма и смело отвечал взглядом на ее пытающий взгляд, что еще больше запутало ее.

Она прижалась к нему и крепко стиснула свои пальцы, зажимая в кулаках его куртку. Словно она хотела удостовериться, что он здесь, рядом с ней и принадлежит только ей одной и теперь, ей хотелось только одного, чтобы это объятие никогда не прерывалось.

Он сделал резкое движение, когда выкидывал окурок и мягко приобнял ее. В молчании они простояли несколько минут, потом Марина подняла на него свои глаза и не разжимая своих пальцев, запинаясь сказала.

− Слава, у меня всего триста долларов… Извини, не смогла набрать, − она достала купюры и протянула ему на ладони.

Он сжал ее кулак, зажимая в них деньги и легонько оттолкнул от себя.

− Прости… Ты рассчитывал на сумму, в десять раз больше, я знаю… Но у меня нет денег…

Он промолчал, посмотрел вдаль, потом на нее и усмехнулся.

− Ты не спросишь, почему их нет?

− Нет…

− Нет!?

− Я догадываюсь, почему у тебя их нет…

− И что ты скажешь на это?

− Ничего. Мне не нужны его деньги…

− Не нужны? − сильно испугалась Марина. Именно этого она и боялась, что он перестанет нуждаться в ней.

− Сначала хотел заставить тебя понервничать… Его разозлить. Но ты ему ничего не сказала, а тебя, я, достаточно помучил.

Марина молчала, ошарашенная его словами. Где-то в глубине души она догадывалась, что он наказывает, но прямое подтверждение этому, испугало ее не на шутку. Она, как и прежде была уверена, что удерживает его около себя, только деньгами и теперь потеря этой нити выбило из нее чувство равновесия.

− И что теперь…?

− Теперь? Теперь мой отъезд откладывается на неопределенный срок.

− Из-за денег? И сколько тебе не хватает?

− Совсем немного, учитывая, сколько я уже ему отдал.

− Ему? − Марина кивнула в сторону подъезда, где исчез их спутник.

− И ему тоже, − он помолчал, потом улыбнулся и сказал. − Наверное, мне придется опять уехать на несколько дней.

− Зачем?

− Зачем-зачем, − он снова передразнил ее. − Денег найти.

− Так ты в прошлый раз, тоже ездил за деньгами!?

Он не ответил, расцепил руки, и она испуганно оглянулась. Парень в джинсовой куртке приближался к ним, и Славка пошел к нему навстречу. О чем они разговаривали, слышно не было, она, наоборот, сделала еще несколько шагов в противоположную сторону и терпеливо встала в ожидании. Внутри у нее потеплело, когда она смотрела на Славкину спину, отмечая его широкие плечи и высокий рост по сравнению с его тощим и сутулым собеседником. Когда Славка изредка поворачивал голову в сторону, она нежно ласкала своим взглядом его профиль, с таким непривычно нахмуренным лбом и напряженным взглядом. Он ни разу не повернулся в ее сторону, хотя простоял с тем парнем не меньше десяти минут, отчего Марина чувствовала себя незаслуженно забытой. К концу их разговора, у нее безнадёжно замерзли ноги, а пальцы рук и мочки ушей уже стали терять чувствительность.

Она облегченно вздохнула, когда Славка подбежал к ней один, парень в джинсовой куртке пошел в другую сторону. К ее удивлению, Славка снова улыбался и ничем не выдавал обеспокоенность, когда прикуривал новую сигарету.

− Ну что? − спросила Марина, надеясь на какое-то объяснение.

− Идем. Провожу тебя.

− Куда? − не поняла она.

− Домой! − рассмеялся он, чуть не подавившись сигаретным дымом.

− Пойдем к тебе, − взмолилась Марина. − У меня полно свободного времени.

− Понимаешь. Мне нужно решить один вопрос. Боюсь, домой я попаду не скоро.

− Это на счет твой поездки? Тебе нужны деньги? Скоро, Слава, скоро у нас будут деньги, и мы вместе уедем, куда захочешь… Только не уезжай никуда… Не оставляй меня…

Он ничего не ответил, и она осеклась, под его пристальным взглядом. Он курил и немигающе смотрел на нее. У Марины в голове даже мелькнула мысль, что его взгляд, сильно напоминает взгляд Антона. Такой же пытливый и внимательный, словно он видит намного больше, чем она сама может сказать.

− Ты, действительно, до сих пор думаешь, что все дело в деньгах? − туманно спросил он ее.

− Но как же, − растерялась Марина. Она не нашла слов, чтобы сказать ему, что сочувствует его трудностям из-за клейма бывшего заключенного, она не смогла признаться, что обещанных ею денег может и не быть, потому что единственным выходом для нее теперь будет только бегство. Она так и не узнала, нуждался ли Славка в ней так же, как она нуждалась в нем, чтобы принять ее такой… Виновной, предавшей, сначала его, а теперь предающей мужа, не состоятельной в финансовом плане, в конце концов. Может, уже не любимой, если она, вообще, когда-то и была ею.

− Разве нет? − спросила она.

Славка снова не ответил. Он посмотрел в сторону, кинул щелчком недокуренную сигарету, несколько раз выдохнул дым изо рта, пока тот не перестал быть виден, потом повернулся к ней и бодро сказал.

− Пойдем, я посажу тебя в автобус.

И все… Все пропало, нежность, близость, словно они чужие люди, которые сейчас разбегутся в разные стороны, потому что каждого ждет свой мир, где нет места другому.

С тяжелым сердцем Марина пошла вслед за ним. Он не предложил свою руку и шел впереди нее, большими шагами. Она запиналась у него за спиной не потому, что начинало смеркаться, а потому, что совсем не различала тропинку из-за предательски выступивших слез.

Отчаянно моля про себя, чтобы автобус пришел не скоро, Марина надеялась хоть на какой-то разговор между ними, который вернет ей уверенность в его любви, как было всего несколько минут назад. Но минуты проходили, а они молчали и только еле срывающий снег казался чем-то живым, среди двух замерших неподвижных фигур.

Когда Марина увидела приближающие огни автобуса, ее сердце запрыгало в груди, словно хотело выскочить, а когда она различила номер маршрутки, оно, вообще, куда-то провалилось и еле слышные удары теперь стали глухими и тяжелыми, отдавая эхом в самые виски.

В порыве чувств, она обняла Славку, настолько крепко, словно хотела запомнить каждое мгновения этих объятий, уткнулась носом в кожаную куртку и глубоко вздохнула ее специфический запах, перемешенный с сигаретным дымом.

− Я позвоню, − шепнул он и легонько подтолкнул ее к открывающимся дверям маршрутки.

Марина зашла в автобус и прижалась к заднему стеклу. Славка махнул ей рукой и пошел, не оглядываясь, в том же направлении, откуда они только что пришли.

Всю обратную дорогу, Марина размышляла над его последними словами. Действительно, почему она решила, что все дело заключается в деньгах? Почему, требуя деньги, он не может просто мстить ей из-за того, что она лживо обвинила его в том кошмарном наезде? Почему он не может ей мстить, из-за того, что она вышла замуж за того, с кем он уже однажды делил ее. Почему он не может мстить Антону, за то, что тот увел Марину, сделав Славке последний удар под дых? Ведь, лежачего, не бьют, довольно верное определение, но получается, только не для Марины с Антоном.

Глава 23

Когда Марина подходила к своему дому, ее напугал синий маячок, что безмолвно вертелся на машине скорой помощи, которая стояла у ее подъезда. Этот ослепляющий свет, что так резко и быстро мигал, напомнил ей ту промозглую ночь, когда такой же холодный отблеск, менял лица людей на мертвенно-синие маски. Марина остановилась и на мгновение закрыла глаза, настолько реалистично ей вспомнилась та ночь. Поборов возникшую дрожь, она осторожно стала обходить машину и увидела, что у подъезда собралась небольшая кучка соседей. Они о чем-то тихо перешептывались, некоторые при этом, качали своей головой.

Анна Ильинична первой заметила приближающуюся Марину, она замолкла и уставилась на нее таким цепким взглядом, словно желала пробуравить в ней огромную дыру. Все разом замолчали и стали многозначительно переглядываться.

Марина, открыла уже рот, чтобы задать вопрос по поводу происходящего, но внезапно, все молча расступились, открывая ей проход, и она растеряно, заглядывая в их молчаливые лица, сделала несколько шагов вперед.

− Это я ее нашла, − вставила Анна Ильинична и вытерла платком глаза.

Марина, ничего не понимая, съеживаясь под цепкими взглядами соседей, медленно прошла в подъезд, оглядываясь и видя провожающие их взгляды с осуждением и любопытством. Как только она отвернулась, за ее спиной сразу послышался оживленный разговор, который смолк, как только закрылась тяжелая дверь.

Она стояла и обескуражено смотрела на людей, которые были на лестничной площадке и не обращали никакого внимания на ее застывшую фигуру. Один человек что-то записывал, под неслышную диктовку другого человека, которого она не видела со своего места. Рядом с пишущим, стояло два человека в белом халате, один из которых курил и тихо переговаривался со своим собеседником, грузной женщиной в возрасте. Где-то наверху, с лестничных площадок доносились еще голоса, но сколько там человек, Марина уже не могла разобрать. Она сделала пару шагов и остановилась, когда на нее все обернулись. Скромно поздоровавшись со всеми, она сделала еще пару шагов, увидела участкового и что-то большое, что было накрыто белой простыней и лежало на полу, под почтовыми ящиками.

Сначала ей показалось, что из-под ткани выглядывали женские сапоги, но, когда смогла различить фиолетовый шарфик, нанизанный на каблук, ноги, сами собой подкосились и Марина провалилась в туман, с последней мыслью, что оттого, что кто-то так истошно кричал, у нее совсем заложило уши.

− Эй… Очнулась? − словно сквозь вату, доносился до нее голос.

Она попробовала ответить, но получилось что-то нечленораздельное, что напугало ее и она стала цепляться за чьи-то руки, одновременно, ища ногами твердую землю под собой.

− Тихо-тихо… − защебетал женский голос.

И Марина резко отпрянула, когда ей под нос сунули что-то нестерпимо вонючее.

− Что со мной, − медленно произнесла она, поражаясь, как тяжело было поворачивать язык во рту. Очертания перед глазами начали приобретать более четкую форму, и она стала понимать, что полусидит на полу, уперевшись спиной о столб мусоросборника.

− Тебе вкололи успокоительное, − произнес мужской равнодушный голос, и Марина повернулась в его сторону.

Мужчина в халате, деловито закрывал свою медицинскую сумку и добавил.

− А то чуть лампочки не выбила своим визгом.

Марина растеряно оглянулась на женщину, что сидела на корточках перед ней. Та прослушала у нее пульс, проверила зрачки и встала, отряхивая колени.

Вспоминая всю картину произошедшего, Марина испуганно взглянула на то место, где из-под простыни виднелись знакомые сапоги, но ничего подобного не увидела.

− Унесли уже, − сказала женщина, заметив Маринин взгляд. − Ты знала ее?

− Кого? − ответила она, замечая свою оголенную руку. Стараясь не встречаться с глазами с женщиной, Марина медленно спустила рукав водолазки и вдруг, резко ощутив холодный пол под собою, попыталась встать.

Участковый помог ей подняться, и не отпускал свою руку, чувствуя, насколько тяжело висит на ней бледная как смерть девушка.

Один за другим ушли мужчина с женщиной, прихватив свой чемоданчик с красным крестом, захлопнул папку пожилой человек и что-то невнятное, и быстрое произнес молодому человеку.

Марина дотронулась рукой до своей головы, которая гудела, как пчелиный улей.

− Вы здесь живете? − спросил ее участковый?

Она кивнула ему в ответ и с его помощью стала подниматься наверх. Она не удивилась, когда вслед за ней, в квартиру прошли и сопровождающий, и тот мужчина, что разговаривал с пожилым человеком.

Марина, не разуваясь, прошла в кухню и плохо слушающимися руками прикурила сигарету. Краем уха она слышала, что один из них ушел, потом до нее донесся разговор, что вели в дверях ее квартиры. Вскоре, все смолкло и в дверях кухни появился молодой человек.

Марина сквозь тошноту услышала, как он представляется, начал спрашивать об Аньке. Потом его слова о том, что опрос жильцов дал какие-то результаты по поводу личности погибшей. Потом еще какие-то слова, но Марина уже не расслышала, она метнулась к раковине и ее вырвало прямо на глазах оперативника.

Сначала она услышала легкий стон, отчего резко открыла глаза и поняла, что стонала сама. В растерянности, она поморгала, недоумевая, отчего у нее так ноет сердце, потом, воспоминания вчерашнего дня, с такой силой навалились на нее, что она зажмурилась и заплакала.

От безудержного плача у нее заболела голова. Захотелось закурить, а самое главное, захотелось найти собеседника. Появился непонятный страх одиночества, который тяготил ее, еще так недавно радовавший, вместе с предоставленной свободой. Она была согласна даже на присутствие Антона, лишь бы не слышать свои же рыдания, которые эхом раздавались в такой нежилой и большой комнате.

Обессиленная от рыданий, она села в постели, увидела Анькину пижаму и стиснула зубы с такой силой, что раздался довольно слышный и противный скрежет.

Она довольно долго просидела в кровати, вспоминая каждую мелочь вчерашнего вечера, когда она узнала об Анькиной смерти, и в которую, до сих пор не могла поверить.

Ей казалось, что она сейчас встанет, выйдет из комнаты и увидит Антона, который сделает ей чашечку кофе, не будет ни Таньки с ее убийственным замыслом, ни Славки, с его не менее убийственными глазами, ни будет нелепой Анькиной смерти… Не будет ничего… Все так замоталось в тугой узел, что Марина была согласна на любой исход, лишь бы все это прекратилось.

С усилием, отводя глаза от пижамы, она нетвердо оперлась рукой об стену и привстала. Споткнулась о свои вещи, что были разбросаны на полу у кровати, потом перешагнула и в одном белье пошла на кухню. Найдя свои сигареты, Марина, с горьким привкусом во рту, закурила и посмотрела в хмурое окно.

Вчерашний легкий снежок давно растаял, но день все равно был пасмурным, обещая новую порцию белоснежного пуха. Во дворе не было ни души, лишь одинокая собака, что лежала возле песочницы, лениво грызла какой-то предмет, удерживая его лапами.

− Вернулся, − пересохшими губами произнесла Марина и прижалась лбом к холодному стеклу. Она так обрадовалась появлению пса, словно это был самый лучший друг, который теперь остался у нее в этой жизни. Она улыбалась и не замечала слезу, что скатилась по щеке и попала в рот, когда она затянулась сигаретой.

Следующие два часа она потратила на то, чтобы наспех собраться и доехать до милиции, где сорок минут безуспешно пыталась узнать о вчерашнем происшествии.

Повезло ей лишь тогда, когда она встретила того самого оперативника, который был при ней, когда ее стошнило. Они столкнулись в дверях, и она даже не признала его, пока он ее не окликнул. Он сочувственно смотрел на опухшее лицо Марины и сказал, что Анькиных родителей уже оповестили. Поблагодарил ее, что, она, несмотря на свое ужасное состояние, смогла вспомнить забытый телефонный номер Анькиной матери и выразил искреннее соболезнование, упомянув, что нелепая смерть забрала жизнь у такой молодой и красивой девушки.

Он уже ушел, а Марина стояла на крыльце, под срывающимся крупным снежком и бессмысленно смотрела на белые хлопья, что кружились перед ее глазами, словно в последнем, предсмертном танце.

Слова оперативника, гулом стояли у нее в ушах, заглушая все посторонние звуки, что раздавались вокруг нее.

«Зацепилась каблуком, в своем длинном шарфе, что предварительно, послужило падением с лестницы с переломом шейного позвонка, повлекший за собой смерть».

Какие сухие официальные слова, а сколько боли и горя они несли в себе.

Марина шла по мокрому асфальту, на который мягко ложился снег и плакала наравне с падающими снежинками, что мгновенно таяли на ее лице, оставляя такие же прозрачные следы, как ее соленые слезы.

Дома, она до вечера пролежала в кровати, пока в комнате не наступила абсолютная темнота. За это время ей вспомнилась вся ее жизнь, до мельчайших подробностей. Именно, тот период, который был до Антона, Марина и называла жизнью. Именно, тогда она была счастлива и любима. Имела маму, самого родного и любимого человека, имела подругу, самую близкую и верную, и имела Славку, самого дорогого и желанного мужчину. Который, один остался у нее в этой жизни, но который, своим существованием, может восполнить потерю, двух, навсегда покинувших ее родных людей.

− Анька, но почему? Почему именно сейчас? − плакала Марина. − Почему ты не дожила до старости, как мы мечтали когда-то. Почему, ты ушла, и оставила меня одну в этом мире? Я потеряла опору. Я потеряла еще одну опору в моей жизни. Если я потеряю Славку, я не смогу больше существовать. У меня не останется никого, кто дорог мне.

После безудержного плача, на Марину нашла какая-то апатия. Она лежала ровно на кровати, вывернула плечи и сложила руки на груди. Равнодушным взглядом она провожала отблески фар, что причудливо скользили по ее потолку. Она уже никого не вспоминала, никого не звала, только ощущала, как в голове, что-то давит на виски, вызывая мучительные и болезненные спазмы.

Пару раз звонил телефон, но Марина даже не отреагировала на него. Внутренним чувством, она подозревала, что Славка не позвонит, а выслушивать Таньку или свекра у нее не было никаких сил.

Когда телефон зазвонил в третий раз, Марина встала, пошла на кухню, достала аптечку, нашла обезболивающие таблетки и выпила сразу две штуки. Потом хмуро посмотрела на телефон, который разрывался от звонка, и взяла сигареты.

Звонок прекратился, оставляя после себя звенящую тишину. С наслаждением закурив, Марина открыла форточку и посмотрела в окно. Двор был пуст, под яркими фонарями летали редкие снежинки. Дворового пса не было видно, но оставленная красная миска, возле его излюбленного места, говорила о том, что пес не забыт и о нем до сих пор кто-то заботится.

Эта мысль, о мифическом спасителе собаки, согрела ее. Она не хотела думать, что возможно, красная миска, это, забытая каким-нибудь ребенком, песочная формочка, которую выкинуть, не поднимается рука дворника. Ей хотелось быть уверенной, что пес, не одинок, не одинок так, как она сама.

Громкий дверной звонок напугал ее, она выронила сигарету, чертыхнулась, выкинула тлеющий окурок в раковину и пошла открывать дверь.

Она чувствовала, что это Танька и даже никак не отреагировала, когда увидела ее густо подведенные глаза.