Марина достала свои сигареты и вышла на балкон. Настроение было паршивое, приезд Валерия Семеновича, выбил ее из колеи. Его появление, словно ненавязчиво, но обжигающе напомнило, что у Антона, где-то с тыла, существует некая пристань, где его всегда будут любить и ждать. Где он нужен и где о нем помнят. И она не вправе вмешиваться в то, что природой дано человеку. Марину будто отбросили назад, на несколько дней, и она снова была на распутье нелегкого выбора после такого, казалось, тяжелого, но уже принятого решения. Могла ли она руководить чужой жизнью, так безрассудно и наивно? Могла ли она, вообще, принять такую мысль, не посчитав нужным, выбросить ее из головы и ужаснуться себе?
Она швырнула сигарету, поежилась и покинула балкон. Антон уже сложил всю посуду в посудомоечную машину и теперь, складывал нетронутые закуски на тарелки, чтобы убрать в холодильник. Марина прижалась плечом к косяку и равнодушно наблюдала за ним.
− Ты не против, если я пересижу ночь в твоей комнате? − Спросил Антон, оглядываясь на нее.
Она безразлично пожала плечами и прошла в свою комнату.
Что же, продолжаем играть в счастливую семью. Черт бы тебя побрал, дорогой Валерий Семенович, угораздило же тебя явиться так несвоевременно.
Она швырнула подушку и плед на диван, пнула попавшийся под ногу комнатный тапочек. Расстилать свою постель она не стала, и решила, что не будет также раздеваться.
Когда в комнату, еле слышно стукнул Антон, Марина сидела на постели, прислонившись к стене и держала на коленях свою подушку. Не дождавшись ответа, Антон тихо вошел в комнату и остановился.
− Марина, − тихо позвал он ее. − Ты слышишь?
Она промолчала. Скоро его глаза привыкнут к темноте, и он сам увидит ее на фоне белой стены. Это, пожалуй, было, самым худшим испытанием ее коварного умысла. Провести ночь, с потенциальной жертвой, которого она приговорила, было для нее сильным испытанием. Она чувствовала себя беспощадной жрицей, которая могла или отменить этот приговор, или насладиться наивным незнанием жертвы.
− Марина, я хочу поговорить с тобой, − он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
− Антон, я устала. Это не может подождать?
− В принципе может. Только я не думаю, что еще может выпасть случай, когда мы вот так, вынужденно, останемся вдвоем.
«Что ты болтаешь? Мы и так каждый вечер вдвоем по принуждению. Говори – не хочу!» − раздраженно подумала Марина.
− Что-то о твоем отце?
− Нет, − он замялся. − Дело не в нем.
Он замолчал, глаза его стали привыкать к темноте, и он медленно двинулся к ее кровати.
− Там есть стул, можешь присесть, − остановила его Марина.
Он покорно сел на ее стульчик, который стоял у трюмо и свесил голову. Марина все явственнее различала контуры его головы и опущенных плеч, в светлой рубашке.
− Сегодня, такой прекрасный вечер, − сказал он после долго молчания. − Приехал отец… Теперь вот я, сижу в твоей комнате, и разговариваю с тобой…
Он снова замолчал и Марина, в наступившей тишине, стала различать гудки автомобилей, проносившихся под окном ее спальни.
− Марина, может отец прав? Может нам уехать куда-нибудь отдохнуть? Может ты устала от городской суеты?
Ну, нет. Только не сейчас! Конечно, когда все кончится, я с удовольствием поеду куда-нибудь и может даже не одна. Но только не сейчас… И не с тобой…
− Нет, я не устала.
− Не хочешь на море?
− Нет, не хочу.
− А как же желание стать шоколадкой? − она почувствовала, как он улыбается, произнося эту фразу.
− Нет.
− Может не на море, а еще куда-нибудь?
− Туда тоже не хочу.
Он замолчал, озадаченный ее однотипными ответами, потом тихо спросил:
− Не хочешь говорить?
− Антон, я устала. Это все у тебя?
Марина тоже поняла, что ее ответы были лишены логики, но лишь слегка усмехнулась про себя. Она не задумывалась над тем, что говорит, и теперь, он легко мог догадаться, что она старается просто на просто избавиться от его общения. Антон, конечно же это понял, поэтому опять надолго замолчал. Наступила напряженная атмосфера и Марина с грустью поняла, насколько ее сильно тяготило его присутствие.
«Жили, худо, но не бедно, пусть не как все обычные пары, но умудрились остаться в браке и под одной крышей, столько лет. Ан, нет, все напрасно. Пусть, хоть он один и старался, это все равно не помогло. С этим браком давно нужно было заканчивать. Мы обречены на расставание. Я вот задаюсь уже не в первый раз вопросом, смогла ли я, самостоятельно, уйти от Антона? Проявить силу и уйти от него? Уехать, выйти замуж и поменять фамилию? Чтобы он никогда не нашел меня? Нет! Не смогла бы. Если бы все текло, как раньше, даже страшно представить, что было бы, если я исчезла из города. С каким страхом жить, пугаясь любого дверного звонка, любой тени на улице? Нет! Не хватило бы решительности».
Марина искоса посмотрела на фигуру Антона и почувствовала нарастающее отвращение к нему.
«Сейчас, все по-другому. Сейчас, понимаю, что да, я смогу. В данный момент, я смогу сбежать от него. Оставаться с ним, после всего, что случилось, уже вне моих сил. Пусть даже исчезнет Славка, Танька не захочет денег, я все равно сбегу от него».
Марина снова взглянула на Антона и вздрогнула, когда встретилась с ним взглядом. В темноте, с еле различимыми контурами, она видела его голову и отчетливо ощутила на себе его взгляд.
«Что будет потом, когда он найдет меня? Снова, каждый день натыкаться на него, не открывать ему двери и бояться выйти из дома? Выйти замуж за первого встречного- поперечного? Отстанет ли тогда он от меня? Может быть. Но если этот встречный не будет Славкой. Тогда, даже страшно представить, что будет».
Марина закусила губу, отвернулась, но еще чувствовала его взгляд на себе.
«Спасибо судьбе за Славкино возвращение и за подарок, в лице жадной Таньки. Денег, она немало получит, в случае нашего удачного плана. Ну и пусть. Это даже лучше. Не останусь ей обязанной. Мы будем в полном расчете. А что до Антоновой жизни… Вот, он сидит напротив меня, смотрит, а мне невыносимо это терпеть, это так сильно давит, что хочется бежать сломя голову и не разбирая дороги».
Марину передернуло, и она взглянула на Антона даже с жалостью.
«Нет, он не избавиться от своей мании. У нас никогда не получится гармоничной пары. Он до конца жизни будет страдать, даже если я, просто уйду от него».
− Как давно я не сидел с тобой и просто молчал, − подал голос Антон. − Как мне этого не хватает. Молчать вдвоем.
Марина устало закрыла глаза и оперлась затылком о стену.
«Он не звонит так долго, кажется, целая вечность прошла», − подумала она. − «После того позорного побега с его квартиры, он как в воду канул. Может он во мне разочаровался? Может он увидел, что та наивная девчонка давно превратилась в хмурую, уставшую и разочарованную женщину?»
Марина нахмурила лоб, когда ей пришла в голову совсем невеселая мысль.
«Может я что-то не так ему сказала? Но что? Вот черт, не надо ему было давать деньги. Он их взял и исчез в неизвестном направлении. Может другую квартиру нашел, может другую женщину…»
− Марина, может нам ребенка завести? − Внезапно прервал ее мысли Антон.
− Чего? − спросила Марина, до конца, не понимая смысла его слов.
− Я говорю о ребенке. О нашем. О таком маленьком и милом карапузе.
Марина с минуту смотрела на него, не веря в искренность его слов, потом еле процедила.
− О каком ребенке может быть речь, если я прошу тебя со мной расстаться?
− Ты не понимаешь, чего просишь. Марина… Ты никогда не жила одна. Ты не справишься.
− А может, если бы ты дал мне возможность попробовать, я бы справилась?
− Зачем тебе это? − искренне удивился он. − Если у тебя есть я.
− М-м-м… − Марина в бессильной ярости закрыла лицо руками, а потом провела ими против челки.
− Ты что, смеешься надо мной? − простонала она, − я пытаюсь тебе, уже столько времени, донести, что хочу решать все сама. И со всеми трудностями хочу сталкиваться сама. И проблем я хочу, побольше и потруднее, но, чтобы все решать самой. С-а-м-о-й, понимаешь?
− Если ты так хочешь поиграть в бизнес-леди, пожалуйста, я куплю тебе какой-нибудь салон.
− Да не нужно мне ничего! Не хочу я никого играть, я хочу проживать собственную жизнь, так, как захочу я. Жизнь с проблемами, огорчениями, радостями и впечатлениями, разную, но личную, понимаешь, личную.
− Марина, поэтому нам нужен ребенок. Ты посвятишь ему всю себя, у тебя сразу появиться куча проблем и забот.
− Ага, − мрачно сказала Марина, − проблемы, которые будут решаться с твоей помощью.
− Разве это плохо? Почему ты не рада тому, что я снимаю с тебя массу бытовых проблем? Пока у меня это получается, почему бы нам обоим этому не радоваться?
Марина промолчала. Не испытавшая ни одну нагрузку реальной проблемы, она, в данный момент ошибочно считала Антона похитителем ее жизни, и никакие доводы не могли, сейчас, ее разубедить.
− Я разве тебя принуждаю? − его голос опять показался Марине искренним.
− Конечно. Для тебя это новость? Только ты делаешь так все мягко и ненавязчиво, что поступить по-другому, просто не позволяет совесть. Сама потом удивляешься, своему решению, забывая, что это всего лишь, твое умное и тактичное внушение.
− Ты никогда не жаловалась. Мне больно слышать эти слова. Ты, молча, принимала нашу жизнь, таковой, какой она была. Я думал, тебе большего и не надо. Ты же знала, стоит тебе попросить меня о чем-либо, и ты бы, все получила. Ты всегда решала, как тебе жить. Разве я осуждаю тебя за твою комнату, за то, что ты вычеркнула меня из своей жизни? У нас нет семьи как таковой, но мы живем вместе и это, все равно, главное для меня.
− Вот, они ключевые слова. У нас нет семьи. Зачем тогда, вообще, поднимать разговор о ребенке? Мы и так не можем разобраться между собой.
− Я не это имел в виду…
− Какая разница, если так оно и есть, − перебила его Марина. − Лучше пока не поднимать тему об отъезде и ребенке. Еще не время.
− Я не тороплю тебя, но хочу, чтобы ты подумала об этом.
− О чем именно? − мрачно спросила Марина.
− О ребенке, конечно. Я долго думал над этим, и настолько привык к этой мысли, что недоумеваю, как мы раньше жили без него.
− У меня нет материнских инстинктов. Я даже думать не хочу.
− Глупенькая, − он даже привстал с места, чтобы подойти к ней. − Ты не понимаешь, о чем говоришь.
Он уже присел на край ее кровати и наощупь нашел ее руку, к которой тотчас же припал горячими губами.
− Не проси меня об этом, − твердо произнесла Марина и резко выдернула руку.
− Тогда думай, куда бы ты хотела поехать отдохнуть. Я на работе постараюсь выкроить время для отдыха. Если не получиться, в любом случае ты полетишь одна, а я потом присоединюсь.
Марина уже было открыла рот, чтобы протестовать, но передумала, откинулась на кровать и отвернулась от него. Ее отказ не дал бы никакого эффекта. Антон умел быть достаточно упрямым, вспомнить хотя бы, то, как он к ней настойчиво приходил домой, невзирая на ее постоянные отказы.
Он долго молчал, и Марина уже задремала, когда, услышав то, отчего ее волосы буквально встали дыбом.
− Я чувствую, что что-то не так. Раньше все было ровно. Ты была всецело моей, я знал, все твои мысли и желания. Но сейчас… Что-то изменилось. Ты стала не только задумчивая, ты стала большой загадкой для меня.
Марина молчала, притворяясь спящей, но Антон видимо слышал ее неровное, испуганное дыхание и продолжал тихим голосом.
− Я, долго думал, после нашего разговора. Сначала я думал, что же тебя толкнуло на расставание, ведь раньше ты просто жила, и не стремилась к переменам. Тебе даже понравилась наша поездка к отцу в Испанию, помнишь? Как давно это было… Тогда ты всегда улыбалась, а я снова, как дурак, влюбился в тебя в тот момент заново, но уже по как-то по-другому… Взрослее, что ли… Сильнее, крепче… Я просто понял, что умру от твоей потери, если она случится.
Он снова надолго замолчал. У Марины затекла рука, которую она положила под голову, но боялась даже пошевелиться, обдумывая свои дальнейшие действия.
− Марина, пожалуйста, − он положил свою руку на ее плечо и легонько сжал. − Не бросай меня. Я тебе все равно никуда не отпущу и буду биться за тебя до последнего… Если он думает, что ты опять ему легко достанешься… Он жестко ошибается…
Марина чуть не взвыла от боли в затекшей руке, медленно ее разогнула и села на кровати. Антон убрал свою руку сразу, как только она пошевелилась и теперь смотрел на нее, и она видела его напряженный взгляд, в привыкшей глазами темноте.
Единственным методом снять это напряжение и ослабить его бдительность, позволить ему овладеть собой. Поэтому она не протестовала, когда он приблизил к ней свое лицо и поцеловал.
Марина медленно, под его немигающим взглядом, начала расстегивать кофточку, пуговица за пуговицей, словно оттягивала тот момент, когда почувствует его горячее дыхание на своей шее.
В этот раз не получилось абстрагироваться от происходящего. Она каждым миллиметром своей кожи чувствовала прикосновения его пальцев и губ. Первым мужчиной у нее был Антон и ей не с кем было сравнивать, но она инстинктивно понимала, что он был превосходным любовником, нежным, чувственным и если бы она хоть на грамм испытывала к нему влечение, то испытала бы потрясающее удовольствие от близости с ним.
Но сейчас, ей хотелось разрыдаться оттого, что эти жадные губы совсем не того человека, который столько времени уже не звонил ей и она понятия не имела, где он теперь находится.
Глава 12
Марина еще спала, когда Антон с отцом уехали из дома. Вчера после того, как он ушел в душ, она снова оделась и моментально уснула на своей кровати. Сон был беспокойным, то ли от нервного перенапряжения этой ночью, то ли от тугих джинсов, в которых она провела ночь. Так или иначе, но проснулась она опять с пульсирующей болью в голове.
«Это уже становится нормой», − раздраженно подумала Марина, вытягивая затекшие ноги. Она резко привстала, чтобы кинуть взгляд на диван, потом откинулась на подушку и с громким выдохом приложила руку к голове.
Его нет. Интересно, они уехали уже или нет?
Она прислушалась к тишине, царящей вокруг, и решила, что в квартире все-таки, находится одна.
Она даже не слышала этой ночью, передвижения Антона по комнате. Или настолько крепко спала после шампанского или он не стал спать на диване, как только увидел, что она опять оделась и не расстелила кровать, словно указывала ему на то, что то, что только что было между ними, никогда ничего не будет значить.
Марина даже приподнялась снова, чтобы оценить предполагаемое спальное место Антона. Плед так и валялся на диване, как вчера, когда она его небрежно кинула.
«Он что, провел ночь в кресле?» − Марина даже не заметила, как ее задело такое невольное пренебрежение со стороны Антона, − «Кровать у меня не широкая, вдвоем тесновато будет, учитывая, что в обнимку спать я не позволю. Значит он мог спасть или в зале в кресле, или здесь на диванчике».
Марина так и сидела, сильно нахмурившись, пока ее взгляд не упал на циферблат часов. Семь часов! Танька сейчас уйдет на работу!
Марина кинулась в прихожую и вылетела на лестничную площадку без обуви. Взлетев на этаж выше, она начала настойчиво трезвонить в дверной звонок и одновременно стучать по деревянной двери.
Танька вяло отнеслась к внезапному приходу ранней гостьи. Он докрашивала один глаз, поэтому едва кивнула головой.
− Танька, надо что-то делать, − задыхаясь воскликнула Марина. − Антон что-то чувствует и его подозрения только усиливаются
− Как? Ты что-то ляпнула? − неожиданно зло прошипела Танька.
− Ничего я не ляпнула, − даже обиделась Марина, но тактично умолчала, что у Антона есть веский повод что-то подозревать и без их заговора. Славка, не подозревая даже об этом, не давал им обоим покоя.
− Что он говорит?
− Он хочет, чтобы я уехала, − про ребенка Марина и не собиралась говорить. − И настроен он серьезно. Он что-то подозревает, и хочет увести меня отсюда.
− Так, − озадачена была Танька. − Что он может подозревать?
«Не что, а кого», − пульсировало внутри у Марины, и она схватилась за голову.
− Что с тобой?
− Голова болит, причем постоянно…
− Слушай, сейчас, таким взвинченным поведением, ты только привлекаешь к себе его внимание. Успокойся, дыши ровнее. Иди домой и выпей таблетку. Отдохни, а потом встретимся и все обговорим.
И она снова невозмутимо начала рисовать черную толстую полосу над вторым глазом.
Марина всегда удивлялась такому броскому макияжу своей соседки. С ним, лицо выглядело надменным и целеустремленным, а вот без него, лицо, казалось, принадлежало скромному, милому и стеснительному подростку.
− Ты вправе никуда не ехать. И он не может тебя заставить. Что, ты ребенок что ли? Пожалуйся на что-то, солги или переспи с ним, у мужиков мозги сразу расплавятся.
− М-м-м.., − Марина сползла по стенке и уткнулась в свои ладони.
− Что? Думала будет легко?
− Как что? − Марина чуть не плакала. − Или сейчас, или никогда. Мои силы на исходе, если наше дело отложится, я потом не смогу решиться снова на это, понимаешь? Эта отсрочка сможет послать весь наш план, к чертовой матери.
Танька отвлеклась от своего макияжа и с интересом наблюдала за начинающейся истерикой у Марины.
− Мать, да ты окончательно созрела, − изумилась она. − Раньше, я думала, что ты до конца не понимаешь, во что ввязалась, и как только нужно будет действовать хладнокровно, спасуешь и все испортишь. А сейчас, верю, ты действительно хочешь избавиться от Антона.
Марина не могла смотреть на Таньку, опасаясь, что та прочитает истинную причину в ее глазах. Именно Славка, как приз, маячил где-то вдалеке, маня ее и заставляя слепо делать шаг против своей совести.
− Таня, надо что-то делать, − Марина снова схватилась за голову.
− Стоп, − остановила ее Танька. − Торопиться нельзя, все испортим, нужно заставить его отложить поездку.
− Отложить?
− Да. Надо ввести его в заблуждение. А как иначе ты собираешься остаться? Пойти на скандал? Не будет ли это потом подозрительно? Тебе будут задавать столько вопросов, ты должна будешь с кристально чистой репутацией. Убитая горем жена и ничего более.
− Отложить, − повторила с сомнением Марина.
− Это даже на руку. Ты будешь всем говорить, что вы собирались вместе отдохнуть, ничего не предвещало беды… Ну ты понимаешь, − Танька снова повернулась к зеркалу.
− А что придумать, я уже отказалось? − нахмурилась Марина.
− А это ты уже сама думай. Кто, кроме тебя, твоего мужа лучше знает. Черт, ну все, я опаздываю, как никогда.
Танька схватила сумку и начала лихорадочно обуваться.
− Да, кстати, сделай так, чтобы ваша задержка выглядела естественной и не наводила на ненужные расспросы. Ты что? Босиком? − воскликнула она, наконец заметив Маринины босые ноги на холодной плитке в ее прихожей.
Но Марина отмахнулась и первой выскочила в раскрытую дверь.
− Тапки хоть, мои надень, − окликнула ее Танька, но Марина уже была на своей площадке.
Когда Танька проходила мимо Марининой квартиры, то тихо бросила в приоткрытую дверь.
− Вечером увидимся.
Позже, Марина сидела на кухне и наблюдала, как наступает утро. Комната понемногу приобретала четкие очертания и, сквозь голые ветви, за окном начинал проблескивать белый свет.
«Так дальше не может продолжаться, − думала она. − Я должна выяснить причину его молчания. Он получил не так уж много денег, чтобы пропасть так надолго. Ему сейчас нужно многое. Одежда… Квартира, получше той. Ему будет нужна, минимум, еще одна сумма».
И, Марина, решилась. Нужно ехать к нему и на месте выяснить, куда он пропал и почему не звонит. Она положила в сумку еще несколько сотен долларов, потом тонкую пачку рублей и критически оглядела себя в зеркало. Узкие джинсы, которые были на ней со вчерашнего дня полетели на диван, а вместо них она одела серые леггинсы. После плотного, тугого материала, ей показалось, что на ней воздушная, легкая вата, настолько ей стало свободно и легко. Она сутки мучилась в джинсах и даже не замечала дикого дискомфорта, что они ей причиняли.
«Совсем реальность потеряла. Скоро свихнусь, − констатировала она себе, выходя из дома. − Еще немного, забуду, как умываться и кушать».
Двор, в который она приехала, уже, к удивлению, был чист. Не было ни досок, ни мусора, но самое интересное, она не обнаружила ничего, что отдаленно бы напоминало недавний хлам от ремонта.
Марина с трудом вычислила нужный подъезд и поднялась на второй этаж. Все та же дверь, и все та же тишина, в ответ на ее громкий стук. Марина глупо смотрела на дверь и не могла поверить, что ее приезд оказался напрасным. Она упрямо, с не угасающей надеждой, стучала и стучала в старый наличник двери.
− Ты, дочка, не стучи. Там все равно никто не живет, − неожиданно сказал чей-то голос.
Марина обернулась и увидела бородатого старика, который стоял на верхней лестничной площадке.
− А квартира разве не сдается? − спросила она.
− Сдавалась, − кивнула седая голова. − Но уже давно стоит пустая.
− Насколько давно?
− Да, наверное, с год. Ремонт, надо делать в ней, дочка. И не малый. Поэтому желающих не больно много.
Марина была озадачена, она совсем недавно была в этой квартире, но была ли та обитаема, не могла точно сказать. Старик достал платок, громко высморкался и повернулся, чтобы уйти.
− Подождите, − она решила еще что-нибудь узнать у старика. − Я недавно была здесь, по объявлению, и видела человека, который заходил в эту квартиру…
− Не знаю, − развел руками дед. − Может это был Савельич? По объявлению, говоришь? Вот старый крендель, цивилизованный… Объявления дает…
− А кто это? − ловя каждое слово, спросила Марина.
− Кто-кто, хозяин этой двушки, старый балбес. Он живет через улицу.
− Дайте мне пожалуйста его адрес, − взмолилась Марина. − Мне очень надо.
− Эх-х, − почесал в голове старик и стал медленно спускаться. − Адрес не скажу, но показать-покажу. Это недалеко, найдешь.
Он прошел мимо нее и продолжил спускаться по ступенькам. Марина пошла за ним, бросив последний умоляющий взгляд на молчаливую дверь в черном дерматине.
Савельич и вправду жил недалеко, Марина без труда угадала девятиэтажку, спрятанную между гаражами и большим торговым центром. Старик жил на последнем этаже, с подселением и она с трудом пробиралась сквозь коробки, ящики и старые ржавые велосипеды по узкому коридору. В квартире, куда ее впустили, стоял кислый запах и дым от крепких папирос. Мимо прошла старуха, с клюкой и подозрительно впилась глазами на Маринины руки, сжимающие крепко свою сумочку. Ее взгляд означал одно, старуха следила за тем, чтобы незваная гостья не утащила чего-либо с захламленного коридора. Марина опасливо посмотрела ей вслед и содрогнулась от ее безумного немигающего взгляда. Совсем рядом раздался детский плач и в коридор выпрыгнула, Марина даже не заметила откуда, молодая бойкая девушка.
− Вы кого ждете? − весело спросила она, развинчивая от бутылочки соску.
− Савельича, − ответила Марина.
Девушка ловко подскочила к двери, покрытой желтой, некогда белой, краской и громко стукнула. Потом, она так же быстро исчезла в кухне, где зашумела вода в раковине.
Дверь, куда она стукнула, открылась и перед Мариной появилось косматое чудовище. Старик был настолько обросшим и запущенным, что отлично вписывался в эту тесную, захламленную коммуналку.
− Чего надо? − грозно выкрикнул Савельич, не выходя из комнаты.
Марина сначала оробела от такого приема, но потом справилась с эмоциями и спросила.
− Вы квартиру сдаете?
− Чего? − еще громче спросил старик. По-видимому, он был слабослышащим, и неизвестно от того, что был старым или от того, что из ушей торчали пучки седых волос.
− Квартиру сдаете? − прокричала в ответ Марина.
− Чего орешь? − возмутился старик и вышел в прихожую. Он что-то жевал, и Марине с ужасом показалось, что это была его собственная борода.
− Сколько дашь? − пошел он сразу напролом.
− Да мне не надо пока, спасибо, мне бы узнать про ваших прежних жильцов.
− Если не надо, что приперлась? − заворчал старик и развернулся, чтобы скрыться в своей комнате.
− Подождите, − схватила Марина его за локоть и почувствовала, что сжала одни кости. − У вас снимал квартиру один молодой человек, совсем недавно, не подскажите, где он сейчас?
− Никакого я молодого человека не знаю, − увернулся старик из ее пальцев. − Если квартира не нужна, то сгинь.
И перед Марининым носом захлопнулась грязная дверь. Ошарашенная таким приемом, она медленно спустилась по лестнице, совсем забыв про скрипящий лифт и только на улице, когда услышала городской шум, немного стала приходить в себя.
«Это что за неандерталец такой? Никогда не видела такого противного и мерзкого старика. Он бы еще с ружьем меня встретил, для пущей убедительности», − Марина встала под деревом и закурила. − «Поделом мне. Чего я потащилась к нему, что хотела выяснить? Что меня выслушают и подадут Славку на блюдечке с голубой каемочкой?»
Домой она приехала опустошенная и подавленная. Расплачиваясь с такси, она краем глаза заметила собравшуюся возле скамейки банду соседских бабок.
«Грифы уже слетелись» − подумала она мрачно, когда начала медленно пересекать короткий промежуток до подъезда.
− Что, Мариночка, папа уже уехал? − Спросил чей-то голос. Марина даже не разобрала кому он принадлежал.
«Нашли, что сказать… Папа!», − мелькнуло у нее в голове и она остановилась.
− Еще утром. Здравствуйте, − она не знала, кому отвечать, поэтому никого не обделила своим взглядом. Старухи закивали приветственно головами и Анна Ильинична во в главе этой шайки-лейки, спросила.
− Что так мало побыл? Торопился?
− Работы много, он заскочил проездом.
− Ну конечно, конечно, − заговорщицки переглянулись бабки.
− А где он работает, Мариночка? − спросила ненасытная Анна Ильинична.
«Ну все, началось, − тоскливо подумала Марина, − Сразу тебе и Мариночка, лишь бы утешить свое любопытство».
− За границей. Ну, я побегу, мне позвонить должны, − отважно соврала она.
− Ну да, ну да, − послышалось ей в ответ, когда она юркнула в подъезд.
Она прошла мимо своей двери, поднялась на этаж выше и позвонила к Таньке в квартиру. Та была, конечно же, на работе, но Марина надеялась, что какие-нибудь причины привели Таньку домой пораньше. На звонок никто не отвечал, и Марина спустилась к себе домой. В пустой квартире, она почувствовала себя такой одинокой, что обрадовалась бы даже Антонову приходу, лишь бы не оставаться наедине с собой.
На кухне, она включила телевизор, прибавила громкость на полную мощность и щелкнула кнопкой кофеварки. От зычного и громогласного звука рекламы, подавленность прошла, и Марина даже начала подпевать в тон голосу, рекламирующего косметику. Она достала чашку и сахарницу и когда запищала кофеварка, сказала сама себе.
− А вот и наш кофе.
Усевшись удобнее, она закурила сигарету и услышала, еле пробивающуюся, сквозь звуки телевизора, трель телефонного звонка. Неожиданно ее сердце бешено запрыгало в груди, как в детстве и еще не ответив на звонок, она уже знала, кого услышит.
− Алло, − она, как и раньше, когда он звонил, безрезультатно попыталась сделать безразличный и скучающий голос.
− Ты одна? − услышала она его тихий голос.
− Да.
− Что долго не брала трубку? Я тебе названиваю последние пять минут беспрерывно.
− Не слышала, наверное. А ты где?
− Я? Дома, − ответил он весело, но потом спохватившись добавил. − Но сейчас мне нужно уйти. Денег еще достала?
− Достала, − Марина почувствовала, как предательски садится голос, она откашлялась и увереннее повторила. − Достала. Сколько тебе нужно?
− Пять сотен, не помешали бы. Есть такая сумма?
Сквозь Славкин голос пробивался еще какой-то бархатный тембр, но Марина не могла разобрать точно.
− Ты не один?
− Один. Это телевизор, − и его голос неожиданно стал таким отчетливым, что ей показалось, что он стоит рядом и шепчет ей в самое ухо. Но, тем не менее, у него все стихло и теперь из трубки, после его ответа, сквозила абсолютная тишина.
− Тебе привезти деньги? Туда же? − уточнила Марина.
− Нет. Я сам заберу. Выйди из дома и иди к аллее, которая идет вдоль соседнего дома. Я через полчаса буду, − и он отключился.
И никаких слов, которые бы свидетельствовали, что ему не только деньги небезразличны, но и она сама.
Марина яростно начала сдергивать с себя леггинсы и одновременно открыла свой платяной шкаф. От безысходности, она решила бить прямо в цель. До аллеи минут десять ходьбы, значит, у нее есть двадцать минут на подготовку к выходу. Куртки и джинсы она опровергла сразу, хотелось поразить его своим видом. Она выбрала белоснежный, пушистый свитер с воротником-хомутом и кремовые широкие брюки. Этот свитер лежал в ее шкафу, мертвым грузом, уже больше двух лет. Ну не нравились ей броские вещи, тем более такие маркие. Тем более его купил Антон, когда ездил к отцу в Испанию. Привез подарок, который никогда не был использован по назначению. И вот, сегодня, кажется, пришел его звездный час.
«Спасибо Антон, знал бы ты, для кого старался», − злорадно порадовалась Марина, выглядывая в окно.
Небо затянуло, и небольшой ветер срывал последние листочки с оголившихся тонких деревьев.
Главное, чтобы не пошел дождь, а то эффект, от ее вида, сведется к полному нулю.
Под брюки она одела каблуки, которые тоже не жаловала и сделала высокий конский хвост. На косметику уже не было времени, и она лишь успела сделать пару мазков помадой по своим губам. Перед выходом, Марина обнаружила, что, валявшаяся у порога черная сумка, совсем не подходит к светлому образу, что она создала. Бежать в комнату за другой сумкой она не стала, поэтому, скрутила деньги в трубочку и зажала в руке, в другой руке, решила держать ключи от квартиры.
Бабки от ее вида, точно бы впали в долгий транс, но к счастью, из-за надвигающихся туч, во дворе никого не было. Она быстро пересекла детскую площадку и направилась к узкой аллейке, что вела тупиком к рядам однотипных магазинчиков и аптек.
Своим видом Марина была довольна, немного непривычно, но дело стоило того. Хотя, она чувствовала себя бездушной куклой в этой броской одежке, поступить иначе, просто не могла.
Стало смеркаться, но зрение, наоборот, обострилось. Она прогуливалась медленным шагом и постоянно оглядывалась назад, не хотела, чтобы его появление стало для нее внезапным. Ожидание было очень болезненным, Марина чувствовала, как у нее на фоне участившегося пульса, появляется легкая отдышка, а сердце стучит где-то в горле. Попытка, казаться равнодушной и скучающей, таяла с каждой секундой.
− Привет, − раздалось у нее над самым ухом, и она с досадой осознала, что все-таки вздрогнула.
Марина, как в замедленной съемке повернулась, стараясь сделать равнодушное лицо. Поначалу, она даже не узнала его. Он стоял перед ней в черной легкой куртке и в черных классических брюках. Этот цвет безумно шел к его голубым глазам, отчего они казались намного глубже и темнее, а вот светлый волос на его голове, совсем не отрос, видимо он его беспощадно состриг в парикмахерской.