Глава 7
Я подождала, когда отъедет машина и посмотрела на свои окна. Опущенные жалюзи и больше ничего. Я медленно поднялась домой, зашла в квартиру и встретила вопрошающий и недовольный взгляд Игоря.
– Ну что? Что она сказала? Это ты к ней в машину садилась? Что за машина? А что за мужик? С кем она была? Я видел!!! Я видел какого-то мужика возле машины. Кто это? Завела любовника? Что ты молчишь? Женя!!!
Я плюхнулась на многострадальный пуфик в прихожей и вытянула ноги. Игорь, как ошпаренный дергал руками, что-то выкрикивал, крутился вокруг себя, порываясь уйти в кухню и тотчас же останавливаясь, чтобы задать мне еще сотню вопросов.
Не знаю, ревность это была или задетое самолюбие, но Ирина была с кем-то, этот факт нельзя отрицать. Этот, кто-то, знал многое, раз она задавала при нем вопросы. И третье. Почему мне, сестре похищенного брата, нужно тыкать в лицо, что она совсем не желает возвращения своего мужа? Я не могу понять этого… Может этот Олег у нее уже давно? Может это хорошая возможность избавиться от мешавшего муженька? А липовое похищение только играет ей на руку?
Я устало подняла глаза на Игоря и заплакала. Неожиданно для себя. Отчего еще горше мой плач получился. Может во мне шевельнулась жалость к нему? Может это родственная обида? Может это осознание справедливости, что он, так желая обмануть ее с деньгами – сам остался обманутым.
– Ты чего? – мгновенно успокоился Игорь и присел на одно колено. – Что она сказала?
– Ничего, – я больше замотала головой, чем ответила.
– Тогда, что ревешь?
– Не знаю…
Он обнял меня и мне показалась на секунду, что он это сделал более порывисто, чем осознанно. Видимо, в нем тоже колыхнулось, что-то напоминавшую родственную связь между нами.
– Кто это был с ней?
– Не знаю. Он молчал. Я не видела его лица.
– Ее знакомый?
– Да…
Игорь встал и отвернулся от меня. Потом он ушел в кухню, и я услышала щелчок зажигалки.
– Сходи, купи мне водки, – попросил он.
Я молчала. Кажется, весь смысл похищения сошел на нет. Игорь решил напиться, чтобы не мучить себя догадками про свою жену. Я поняла, что истории пришел конец, вздохнула и встала.
– Хорошей водки. Литр.
Я помедлила, потом осторожно вышла из квартиры и тихо щелкнула замком.
По-моему, все завершилось с логическим концом. Не желай беды другому, а то сам в нее угодишь. Так учили нас родители, так учила нас жизнь.
Я, в отличии от брата, могла сама страдать, но видеть, как страдают другие, было вне моих сил. Особенно, те, кто лишен условий и возможностей для существования. Для кого как, а для меня это были животные. Особенно, кошки. Почему, не дети? Наверное, потому что у детей есть шанс. Мимо них точно никто не пройдет. А мимо продрогшего животного, не пройдет, разве что человек пятисотый. Кто-нибудь, смотрел этим существам в глаза? Что вы там видели? Для меня животное, было больше, чем для остальных 499 людей. Не комок молчаливой или наоборот, визгливой шерсти. А безнадежно отчаявшееся животное, сидевшее возле крылечек мелких магазинов, ждущие, несмотря ни на что и надеющиеся, на чьи-то небезразличные руки и главное, верящие, что они до сих пор кому-то нужны. Не смотря, на отказ от них, от гонений, от вечного «Брысь» и «Пошла отсюда», на то, что с ними поигрались и выкинули, не думая, что они живые существа. И вот эти молчаливые или отчаявшиеся животные, до сих пор верят в людей, как дети в Дед Мороза. Наверное, человек не заслуживает столько веры в себя. Наверное, эта вера, дается нам авансом. Чтобы не престали существовать чудеса. Чтобы не перестали совершаться добрые поступки. Вера найти своего пятисотого человека, распространяется и на всех 499 человек, прошедших мимо. Я, аллергик на шерсть, несомненно, это насмешка. Насмешка судьбы, за то, что делю мир на черное и белое. Хотя, всем давно известно, что цвета смешались и мир стал куда более одноцветным, чем ранее. Серым… И никаким больше.
В магазине, я взяла водку, больше из-за соображений по дизайну, чем по качеству, захватила колбасной нарезки, апельсинового сока, хлеба, сигарет и любимой гречневой крупы.
На обратном пути, из-за тяжести пакета, в голову перестали лезть дельные мысли на счет Игоря. Я больше думала о том, как теперь он будет выкручиваться перед Ириной. Как они начнут разводиться и продолжу ли я общение с ним или он вспомнил обо мне только тогда, когда я понадобилась по делу.
На улице стало смеркаться. Я взглянула на окна, они были черны.
Странно, прячется он что ли?
В прихожей квартиры, меня привычно никто не встретил. Стояла гулкая тишина и у меня даже от этого появились мурашки. Когда-то я мечтала, что Игорь, когда-нибудь все равно уйдет и теперь, звонкая пустота стала для меня ужасным испытанием. Я присела на пуфик и поняла, что от всей души ненавижу свой дом, свою жизнь и свои слезы, которые лью теперь постоянно.
Я разулась и не включая свет на кухне, положила пакеты на стол. Прошла в гостиную и увидела, сквозь дорожку света, тянущуюся из прихожей, безжизненную руку Игоря, свисающую с дивана. Мне хватило пары секунд, чтобы выйти из ступора и кинуться к нему. Так, пульс прощупывается. Я приподняла веки, но в темноте ничего не увидела, чертыхнулась, прыжком долетела до выключателя и обратно. Так, зрачки сузились. Я включила фонарик на телефоне и увидела ответную реакцию. Ух-х, у меня отлегло от сердца. Я послушала дыхание и ногой наступила на пластмассовую баночку. Подняла и мои глаза не поверили. Это был сильный седативный препарат.
Я ударила Игоря по щеке и прорыдала:
– Игорь!!! Ну, очнись!!!
Он в ответ что-то промычал или простонал, я ловко подхватила его 85 – 90 кг и потащила в ванную. Промыла его лицо, глаза. Насильно, ругаясь, как сапожник, заставила выпить подсоленную воду. Его тошнило в ванную, раза три, пока я удовлетворенно не кивнула головой. Потом уложила на диван и укутала шерстяным пледом. Его знобило, он что-то пытался мне сказать, но я не слушала.
Уже наступил рассвет, когда Игорь пошевелился и открыл глаза. Я сидела рядом, сдвинув кресло поближе к дивану. Пару раз за ночь я поила его теплой водой, мокрой мягкой рукавицей протирала лицо. Сомкнуть глаза за эту ночь мне не пришлось. Я сидела и размышляла. Размышляла о том, что нужно перестать думать о себе. Пора наконец стать старшей сестрой. Сестрой, которая не бросит младшего брата погибать в одиночестве. Пусть он потеряет квартиру и все, что заберет Ирина. Я поселю Игоря у себя. Найду ему занятие. Пойду преподавать, меня давно звали. Придется покинуть уют и лишиться свободного графика, но по крайней мере, у нас появятся деньги, и мы сможем прожить вдвоем. Я не брошу его. Во имя своей семьи, во имя родителей, что старались ради нас, во имя того, что нам выпало такое огромное наследство, которое послужило раздором любящих людей.
– Привет, – хриплым голосом произнес Игорь. Он улыбнулся и протянул мне руку.
– Привет, – я крепко сжала его пальцы и не сразу поняла, что у меня снова потекли слезы.
– Ты такая плакса, – произнес он и закрыл глаза.
Я засмеялась. Потом ушла на кухню. Сделала себе крепкий кофе. Закурила, в открытую форточку. Жизнь у меня изменилась и никогда не будет прежней. Что ж, мне моя новая жизнь уже нравилась.
Я осторожно прошла в гостиную, села в кресло. Игорь спал, через несколько минут и я задремала.
Проснулась от того, что шумел душ в ванной и монотонный звук разбудил меня. Я потянулась, улыбнулась солнечному дню и радостно вскочила с кресла.
Когда Игорь вышел из ванной, у меня уже была готова яичница. Я налила ему сок, себе сделала горячий кофе и села напротив него, наблюдая, как он уплетает свой завтрак.
– Вкусно?
– Еще как! Молодец. Может водочки в сок?
– Нет! Завязываем с пьянством.
Он вздохнул и попросил кофе.
Я не вытерпела и все-таки спросила:
– Почему ты вчера так поступил?
Игорь потупил взгляд и промолчал.
– Ты понимаешь, если бы не я, ты бы уже не проснулся? – я взяла его за подбородок и подняла его голову. – Кома, остановка дыхания… Это лучшее, что ты мог вчера испытать.
– А худшее?
– Судороги, жуткую боль, страх, рвоту и осознание того, что твои легкие перестают работать.
– Дай, сигареты, – попросил он осипшим голосом.
Мы закурили, он избегал со мной взгляда, я, напротив, смотрела пристально на него.
– Почему ты это сделал?
Он молчал, лишь длинные струи дыма, говорили о том, как он глубоко затягивается.
– Из-за нее, да? Ты думаешь, что ее обман всплыл? И обманывала она тебя задолго, до твоего обмана?
– Все потеряло смысл. Все… Вчера у меня было все. Сегодня я разорившийся человек. У которого нет денег, нет семьи.
– Семья есть. Это я.
Он горько усмехнулся и прикоснулся пальцем к тлеющему огоньку сигареты.
– Слушай меня, Игорь. Я все обдумала. Ты понесешь потери, как истинный мужчина.
– Что?
– Да! Ты оставишь в покое Ирину и скажешь ей прямо, что уходишь от нее. Дели имущество честно. И справедливо. Отец, в гробу переворачивается, глядя, как ты поступаешь.
– Но, она все заберет, – начал протестовать мой братец. Жадность опять заиграла в нем.
– Послушай! – я остервенело затушила свой окурок. – Ты! Оставишь жену. Оставишь ей все, что определит ей суд. И моли бога, чтобы она не донесла на тебя, если узнает про липовое похищение.
– И что? Что дальше? Останусь бомжом?
– Потом, ты переедешь ко мне.
– К тебе? Что, все продумала?
– Да. Ты переедешь ко мне, и мы начнем новую жизнь. И ты, и я.
– Какую новую жизнь? Что, поделишься бабками? Не дашь мне пропасть?
– Ты устроишься на работу. И я. И будем жить, не ведая предательств. И никого не предавая.
– А я не хочу на работу! Я не хочу, жить в одной комнате, когда у нас есть возможность жить лучше. Намного лучше. – Вдруг он прильнул к моим рукам, присев на корточки. – Послушай Жень. Ты же меня просто хочешь проучить. Ведь, верно? Ты меня помучаешь за вчерашнее и смилуешься. Да? Скажи, что ты не дашь мне нуждаться. Скажи, что ты пожертвуешь, ради меня всем, что у тебя есть.
– Игорь, – я обхватила ладонями его лицо и улыбнулась. – Я и так жертвую всем, что у меня есть. Ты переезжаешь ко мне и оставляешь Ирину. Точка!
Игорь начал было протестовать, но я снова сказала:
– Точка!
Я встала, он встал, мы посмотрели друг другу в глаза. Моя взгляд был непоколебим. Его взгляд чужим и каким-то разочарованным. Я собрала посуду со стола и положила ее в раковину. Как только я взяла губку в руку, в голове что-то хрустнуло, и я провалилась в черную, тошнотворную бездну.