Ситуация с Яной выходила из всех возможных рамок. Каждый раз она поступала вразрез моим ожиданиям, и я сам рядом с ней ни за что не мог ручаться. Собственные поступки не мог предугадать, луна, кому расскажи – не поверят. Припарковаться пришлось далеко от дома, дороги подъездной к нему не было, и лишнее время, потраченное на дорогу и на продолжение самокопания в мыслях, хорошего настроения не принесло. Стало только хуже.
С каждым сделанным шагом беспокойство становилось все сильнее, особенно на самых подступах к дому, тогда в моей душе поселилась паника. И мелкие иголочки страха сжимали сердце в своих тисках. Я уже понял, что ее там нет, запах почти выветрился. Рассудок посылал сигналы, что ничего страшного. Она обиделась и ушла. Но часть меня, не поддающаяся рациональному, чувствовала, что все плохо, все крайне плохо.
Открыл дверь и увидел белые туфли. По-прежнему аккуратно стоявшие на краю ковра. И больше ни одной малейшей детали, указывавшей на то, что Яна вообще когда-либо здесь была.
Захлопнул дверь и вышел на крыльцо. На улице стояла убийственная тишина и преступно легко дышалось свежим воздухом. Скоро рассвет, а я, ни дня не пробыв в браке, умудрился потерять свою жену.
Глава 21
Игнат
Я не медлил ни минуты. Не отходя от крыльца, поднял по тревоге всех своих волков. Внутреннее чутье подсказывало, что она не просто ушла или спряталась, произошло что-то плохое.
В девять утра был растревожен весь поселок, и выяснилось два факта. Во-первых, Яны нет на территории, во-вторых, за территорию поселения она не выезжала. Как бы парадоксально и противоречиво это ни звучало, но это так.
Я был полностью уверен, что она где-то здесь, но это здесь было невозможно найти. Когда мои помощники к обеду закончили осмотр всех домов, Назимов напрягся, до этого он предполагал, что Яна ушла к кому-то в гости. Наивный.
Чего-чего, а гордости у нее хоть отбавляй. На интуитивном уровне я знал, что Яна не пойдет ни к кому в день своей свадьбы и не сознается, что провела брачную ночь одна. Именно это я сначала почувствовал и только потом, все осмыслив, понял то же самое головой.
Увидел на горизонте приближающегося серого волка, схватил в охапку его вещи, валявшиеся все утро на пороге назимовского особняка и швырнул обратившемуся в человека голому мужчине. Ребров молчал и только, второпях натягивая на себя одежду, время от времени порыкивал.
– Ну что? – задал ему вполне ожидаемый вопрос.
– Да ты издеваешься?! – подошел ко мне вплотную. – Самому слабо все здесь проверить?
Зря я думал, что Реброву плевать на дочь, когда увозил ее из клана. Сейчас было предельно ясно, что он переживает, ноздри то и дело раздувались, ладони сжимались в кулаки, а глаза постоянно вспыхивали серебром. Олег был на грани обращения и сдерживал себя намного хуже, чем в тот раз, когда я приехал за Яной.
– Не думай, что ты самый умный. В волчьем обличии от меня бы вообще никакой пользы не было. Проветриться по лесам я всегда успею, только сильно сомневаюсь, что она там.
Ребров глубоко задышал и все же, справившись с подступающим гневом, сквозь зубы выплюнул:
– Ты прав, ее там нет. Только будь так добр, поясни, где она. Где, твою мать, она?!
– Не кричи. Да будет тебе известно, я тоже еле себя сдерживаю. Уверен, что ее прячут на территории. Ее просто не могли вывезти наружу. Никак! – выкрикнул и ударил кулаком о стену дома. – Нужно более тщательно прочесывать все строения на территории. И раз уж ты теперь часть семьи, то поделюсь с тобой, – грубо растер ладонями лицо, мне претило тратить драгоценное время на такие бессмысленные разговоры. – Назимова кто то целенаправленно травил в течение трех месяцев. Исполнители, – хмыкнул и сложил руки на груди, – одна мертва, второй в бегах, заказчик, само собой, неизвестен, так вот… Я почти на сто процентов уверен, что он же и похитил Яну. Ты спросишь зачем? Так вот, я понятия не имею, и это меня жутко бесит.
Больше ни сказав ни слова и не выслушав ответ, развернулся и пошел лично проверять всех жителей поселения.
Следующие два часа пролетели невероятно быстро, а я проверил лишь административные строения, такие как школа детсад, миниклиника, пара магазинов и небольшой развлекательный центр. Ничего. Ни малейшего остаточного запаха. Уже заканчивая осмотр второго магазина, понял, что я придурок, захотелось приложиться головой о стену, причем сильно приложиться. Как я мог забыть о белой волчице?! Ведь с ее слуховыми возможностями можно значительно облегчить и ускорить поиски. Как минимум она могла узнать то, что мог упустить я. Не мешкая, набрал номер.
– Да, Игнат. Есть новости? – Голос в трубке дрожал от волнения.
– Собирайся, будешь помогать. Жду тебя, – огляделся по сторонам и наткнулся взглядом на салон красоты, его я еще не проверял. – Знаешь, где местная парикмахерская?
– Да.
– Прекрасно. Буду здесь в течение еще десяти минут.
Пожаловала Вика через семь минут в компании Реброва, и, судя по его хмурому выражению лица, от которого за километр сквозило решимостью, я понял, что отделаться от него не смогу.
Втроем мы осматривали все дома, в которых кто-то жил либо стоящие пустыми. Еще утром мои ребята взломали замки в таких домах и все прочесали. Да что говорить, отдельно от нас Яну искало еще две группы, они точно так же ходили по всем зданиям.
Потому многие жители клана начинали выражать свое недовольство в открытую, особенно Вике, но стоило мне только посмотреть в сторону зарвавшихся волков или людей, как они замолкали и с улыбками сносили учиненный нами беспорядок в своих домах.
День плавно перетек в вечер, а затем и в ночь. Луна, с каждым днем становившаяся все больше, освещала лес вокруг нас, вообще, в отличии от моего настроения и тяжелой сложившейся ситуации, небо над головой было прекрасным – чистым, с множеством горящих на нем звезд. Было светло практически так же, как днем. А я стоял и сбивал носки туфель ударами о ствол многовекового дерева. Я не понимал, почему матушка-луна сегодня светит так ярко? Специально, чтобы я не опускал руки и продолжал поиски, или призывала успокоиться, встать и, затаившись, наслаждаться прекрасным видом? Я не понимал, и меня это чертовски раздражало.
Почувствовал на плече чужую руку и за мгновение до того, как нанести удар, втянул запах пришедшего. Только он мог так незаметно подкрадываться ко мне, даже несмотря на перенесенную болезнь и до сих пор надломленное здоровье из-за той отравы.
– Уже можете так далеко уйти от дома, Николай Александрович?
– Что не сделаешь ради детей, Игнатушка. Пойдем в дом.
Несмотря на мягкость голоса, последняя фраза была приказом, невозможно было не услышать силу и сталь, сквозившие в этом распоряжении. Я еще раз пнул дерево со всего размаха, на этот раз коленом. Да, это отнюдь не боксерская груша, и будь я человеком, уже раздробил бы коленные чашечки, но я не человек, поэтому испытал лишь ноющую боль, как раз то, что нужно, чтобы хоть как-то притупить тянущее чувство, заполнившее грудь.
– Вы с Ребровым два сапога пары, тоже еле загнал его в дом. Если не отдохнуть, то поговорить, – поучающим тоном произнес Назимов.
– Я понял вас, альфа, – кивнул и, прибавив шагу, пошел в особняк, не дожидаясь своего вожака.
В гостиной на первом этаже горел камин, на столе стояли тарелки с едой. В одном из кресел, подогнув под себя ноги, мило посапывала Вика. Поиски Яны ее сильно утомили. Рядом с ней, откинув голову на спинку кресла, сидел Олег, а напротив – два беты Назимова.
– Александр где? – задал закономерный вопрос присутствующим, взяв свободный стул и поставив его спинкой к столу, сел, широко расставив ноги.
– Ушел домой к жене, или ты ему запретил личную жизнь? – ехидно поинтересовался подошедший следом Николай.
– О чем вы хотели поговорить, Николай Александрович? – намеренно проигнорировал реплику про Сашу и его жизнь.
– Ты ешь, Игнат, ешь. Силы тебе еще понадобятся.
– Вы что-то знаете? – Я ждал ответа, затаив дыхание, отмечая боковым зрением, что Ребров так же мигом подобрался.
– Нет, – тяжело вздохнул, – к сожалению, даже мыслей нет. Просто по твоему поведению и так понятно, что будешь рыскать повсюду, пока не найдешь. – Николай потянулся за стаканом с водой и, медленно опустошив его, продолжил: – Жители возмущены, мне уже, – поднял он указательный палец, словно был учителем, поучающим нерадивых щенков, – поступила парочка жалоб на твое самоуправство в клане.
– И что? – поторопил его. – Какие конкретные действия можете предложить вы? Не забывайте, что она ваша правнучка и дочь Маши.
Высказать свои предположения Назимов не успел, мне позвонил Алиев-старрший и долго возмущался в трубку, что не отпускаю его домой.
– Еще раз повторяю, один можете отправляться в путь хоть сейчас, но ваш сын – важный свидетель. Заметьте, пока он в статусе именно свидетеля, но это не поздно изменить. Так вот. Пока мы не услышим его версию событий, он останется в Москве. Под нашим присмотром, разумеется, если вы все же надумаете уехать.
Повесил трубку и только тогда обратил внимание на задумчивый вид Назимова.
– Что? – не дожидаясь, первым задал вопрос.
– Это же бывший муж Майи? – осторожно поинтересовался Николай, а в моей голове начало что-то складываться, ускользающая мысль вот-вот готова была сформироваться. Кивнул, чтобы он продолжал.
– Майи на свадьбе не было, Игнат, я думал, она с сыном. Но… ты же был у него в городе?
– Был. Твою мать, – достал телефон и позвонил одному из своих волков, по-прежнему дежуривших на КПП. Когда узнал, что Майя прибыла на территорию еще позавчера и до сих пор здесь, то сорвался с места и пошел в сторону выхода.
– Романов, – окликнул меня Олег, – что за дела? Какая еще Майя?
– Николай Александрович расскажет, – и, не поворачиваясь, направился на выход. Уже находясь за дверью, услышал недовольный бубнеж Реброва: «Только не говорите, что это какая-нибудь из его обиженных бывших?!» Если бы, Олег, ох, если бы.
Глава 22
Яна
Он просто ушел! Закрыл за собой дверь и вышел вон. Я до последнего не могла поверить, что Игнат сделает это. В конце концов, сегодня наша брачная ночь, мать ее так. Я упала на кровать, разведя руки, и устремила взгляд в потолок. Ну почему с ним так тяжело? Постоянно то одно, то другое, и самое противное, что каждый раз, стоит мне только спасовать, принять его правила и, заткнувшись, идти ему навстречу, происходит какая-нибудь хрень вроде этой.
Конечно, я была не права, когда сбежала вместе с Викой, а потом бегала от него по всему дому. Но мне была нужна передышка. Я должна была осмыслить и принять такую скорую свадьбу… осознать, что через пару дней стану женой, а считанные месяцы спустя и мамой.
Это было тяжело, но, как мне кажется, я справилась. А потом эта Лекса, будь она неладна. Мне было жаль девушку, которая напилась на свадьбе любимого человека. Да, она влюблена в Игната, словно кошка и, несмотря на это, поздравила. Выдавила улыбку и продолжила напиваться дальше.
Я не понимала, почему? Почему я, а не она? Ведь она дочь Назимова, а не какая-нибудь правнучка. Да и вообще, зачем ему мы обе, если Назимов идет на поправку, это же очевидно. Не заметил бы этого лишь слепо-глухо-немой, и Романов, по всей видимости, думал, что я как раз и не замечу ничего.
Время шло, Игнат пропал из вида, и я злилась, откровенно злилась на него, а потом эта странная церемония.
Полянка с наступлением вечера преобразилась: высокие ели, подсвеченные разноцветными маленькими огоньками, старая волчица перед нами и жидкость в чаше, до умопомрачения похожая на кровь. Будто в фэнтези попала.
А Игнат, боже, как же жадно он на меня смотрел, волоски на руках встали дыбом, а разум одну за другой подкидывал пошлые картинки предстоящей ночи.
И вот она!
Наша брачная ночь во всей красе. Я одна, а муж шарится непонятно где.
Почувствовав подступающие слезы, резко поднялась, похлопала себя по щекам. Нет! Так дело совсем не пойдет. Поспешила выйти на улицу, надеясь найти успокоение в прекрасном звездном небе.
Чудесный вид дарил умиротворение, почти полная луна ярко освещала окрестности. Закусив губу, представила, как бы здорово было, сумей я переродиться. Будь у меня четыре лапы и хвост я бы не задумываясь убежала глубоко в лес. Подумав о пушистой пятой конечности, опустила взгляд на свои ноги и ахнула в удивлении.
На мне не было обуви.
Как я могла не заметить? Столько здесь стою, морожусь, и ладно о себе не забочусь, но о ребенке же думать надо, клуша! Развернулась, собираясь вернуться в дом, и почувствовала резкую боль в голове, все начало кружиться перед глазами и в итоге погасло насовсем.
Сознание ко мне вернулось резко, будто от толчка. Я открыла глаза и пару минут пыталась сфокусировать зрение хоть на чем-то.
Было тихо. И темно, потому ни черта и не видно. Прислушалась к своим ощущениям: лежала на чем-то твердом, судя по затрудненному дыханию, была до сих пор в подвенечном платье, шнуровку на котором еще с утрам затянули так, что и корсет не понадобился. Затылок болел, как будто по нему били периодически кувалдой, и в те минуты, когда болезненные ощущения затихали там, они плавно, тягуче перебирались к вискам, вызывая в них бешеную пульсацию. Или именно пульсация и провоцировала собой последующую боль? Господи, кто же разберет. Слава богу, больше ничего не болело, иначе я бы точно сошла с ума.
Инстинктивно протянула ладонь к животу и вовремя себя остановила. Кто бы меня ни похитил, он ни за что не должен узнать о моей беременности, это может дорого мне обойтись. В конце концов, как говорил Игнат, наш с ним ребенок в будущем должен стать главой клана, и найдется много желающих этого предотвратить.
«Так! Тихо! Без паники! Соберись».
Попыталась приподняться на локтях и разглядеть окружающую обстановку. Выходило с трудом. Глаза хоть и начали привыкать к темноте, но пока не настолько. Смогла лишь разобрать, что помещение небольшое. Как будто подвал какой-то, без окон и дверей. Точно! Чуть поодаль разглядела стоящую лестницу, подтверждая свои догадки.
Присела и потерла виски. Просто адская боль! Как же люди терпят мигрень?!
В этот момент раздался непонятный шорох откуда-то сверху, и я поспешила поднять голову.
В аккурат над лестницей открылся потолок, пропуская в помещение лунные лучи. Значит, на дворе по-прежнему ночь. Следом раздался женский голос, что-то недовольно бурчащий себе под нос.
Да ладно? Меня похитила женщина? Знала бы, сразу, возможно, попыталась бы сыграть на неожиданности и оглушить ее так же, как и она меня.
Когда женский силуэт наконец-то спустился на пол, через пару секунд зажегся свет. Глазам стало больно, я поспешила ненадолго зажмуриться и вновь приоткрыла глаза.
В паре шагов от меня стояла Майя, невестка Назимова, у которой умерли муж и дети.
Да уж! Женщина выглядела чем-то жутко недовольной. Она напоминала сейчас ведьму из страшных историй. Большой нос, всклокоченные длинные черные волосы и злой взгляд, время от времени горящий серебром.
И обстановка-то под стать была. То, что я приняла за подвал, им и оказалось, хотя правильнее выразиться погреб. Только большой такой и очень напоминавший избушку на курьих ножках.
Определенно ведьмин дом: на полу солома, деревянный стол со стульями, небольшая горелка на такой же деревянной тумбе и чугунные котелки рядом.
Неужели она здесь еще и варит что-то? Тут же пожароопасная обстановка. Можно запросто сгореть заживо со всем содержимым этого места. По стенам сушились многочисленные пучки разных трав. А с другой стороны от меня стоял шкаф, больше напоминавший стеллаж, заполненный литровыми банками, полными каких-то разноцветных жидкостей.
А может, я чего-то не знаю и в этом мире помимо оборотней существуют и ведьмы?
Театр абсурда, честное слово.
Все то время, пока я разглядывала обстановку, женщина молчала, испепеляя меня взглядом. Видимо, распознав на моем лице проскользнувшие эмоции, она самодовольно хмыкнула, мол, такой эффект она и желала произвести.
Только я открыла рот, чтобы начать разговор, как раздалась трель телефона, женщина судорожно посмотрела на экран и поспешила ответить звонившему.
– Наконец-то. Что?! – Волчица долго слушала, бегая взглядом по помещению. – Это все, что ты можешь мне предложить? Да как ты смеешь, я сына нашего пыталась спасти! Не могу. Не могу. Да не могу же! Она меня видела, – тихо сказала Майя в трубку, при этом пригвождая меня взглядом к месту. Будь она Медузой Горгоной, я, несомненно, была бы уже камнем.
– Ты не можешь бросить меня в такой ситуации. Что значит тебе все равно? А сыну ты то же самое скажешь? Алло? Алло?
Но говоривший, видимо, бросил трубку. Майя поняла это чуть позже меня и заорала как сумасшедшая. Кинула телефон на пол и принялась его топтать.
Все это время меня не покидало стойкое ощущение, что под своими ногами вместо телефона она представляла кости говорившего, как я поняла бывшего мужа. Возможно, чьи то еще… мои, например…
Потому что, закончив уничтожение телефона, она подняла голову и так на меня посмотрела, что затряслись все поджилки.
Я самым натуральным образом испугалась. Молча отодвинулась подальше и, уперевшись спиной в стену, придвинула ноги к груди, обняв их. Я забыла обо всех вопросах, крутившихся в голове, которые пару минут назад чуть было не слетели с языка.
Лучше тихо-мирно пересидеть, пока муж не найдет меня. Он хоть и чурбан, думающий только о клане и его проблемах, но, думаю, жену свою в беде не оставит. Ведь обещал, что если доверюсь ему, то все тогда будет хорошо.
И правда хорошо.
Ничего не скажешь, зашибись прямо, как хорошо.
Так и просидела, уставившись в одну точку, порядка нескольких часов, пока не захотела в туалет, тогда начала оглядываться в поисках оного.
– Что ищешь? – грубовато спросила женщина, видимо, заметив мои метания.
– Туалет.
– За стеллажом с банками ведро имеется.
И мерзко-мерзко заулыбалась. Вот как, как молодая и красивая на вид женщина, какой она мне показалась несколько дней назад, сейчас может выглядеть настоящим мерзким страшилищем?
Когда я вернулась на свою лежанку, то заметила «любезно» оставленные тарелку с пловом и стакан воды. Столовые приборы, видимо, в комплект не входили. Ничего, я не гордая, я и руками могу поесть, тем более мне нужно питаться за двоих и нельзя голодать.
Майя занималась своими делами весь день. Перекладывала травки, какие-то из них толкла и фасовала по пакетам. Пару раз приподнималась по лестнице и слегка приоткрывала дверь, осторожно к чему-то прислушиваясь и принюхиваясь. Следом в раздражении хлопала крышкой нашего с ней большого и полного травы гроба. Именно такие у меня возникали ассоциации. Под землей кругом тишина, еще и крышка в наличии имелась.
Вечером волчица опять принесла мне тарелку с едой, и я все же осмелилась задать вопрос:
– Зачем я тебе нужна?
– Уже ни за чем. А девать тебя теперь не куда.
Что за черт, я приоткрыла рот в удивлении и насторожилась еще больше, потому как когда заложники становятся ненужными, от них избавляются.
– Вижу, ты девочка догадливая, вот и зачем спросила? Меньше знаешь – крепче спишь, как раз твой случай. – Майя отошла от меня и грузно опустилась на стул. – Можешь пока не переживать, не избавиться мне от тебя, труп девать некуда, а сидеть и нюхать вонь я не намерена.
Рис, который я и так с трудом пережевывала, стал будто каменным, и во рту начала разливаться непонятная горечь. Схватила стакан с водой и залпом выпила содержимое, пытаясь протолкнуть вставший посреди горла комок.
Майя довольно кивнула, а я начала догадываться, что, возможно, совершила глупость. На меня разом навалились усталость и абсолютное безразличие ко всему, что меня окружало. Веки непослушно опускались, и последним, что я расслышала, был тихий голос ведьмы.
– Не боись, не отравила! Поспишь часов двадцать, хоть мне надоедать не будешь, а то эти твои оленьи запуганные глаза утомляют.
Следующее мое пробуждение было не таким болезненным, напротив, я чувствовала себя достаточно бодро, словно отдыхала перед этим целую неделю.
– Надо же, очухалась! Красавица спящая, – послышался недовольный голос Майи. Женщина встала, судя по раздавшемуся звуку, налила воды в стакан. – Я уже думала, не оклемаешься. Пей, залпом, – протянула мне стакан, я нехотя его взяла и покосилась нее, – это обычная вода. Тебя от моей снотворной настойки вштырило так, что я и не ожидала.
Воду выпила залпом, надо же, пока не почувствовала ее вкуса, даже не ожидала, что у меня такая сильная жажда.
– Можно еще?
– Обойдешься! – вспылила женщина.
Потерев заспанные глаза и отогнав сонную леность, присмотрелась к Майе. Ее поведение выдавало крайнюю степень нервозности. Она по-прежнему занималась своими травками, но движения больше не были отточенными и размеренными, они были резкими и порывистыми. Майя с силой дергала цветочки и лепесточки, затем толкла их в ступке с особенным упоением и, как мне кажется, дольше положенного, чересчур наслаждаясь процессом.
– Сколько я спала? – осмелилась я на вопрос, ведь в помещении без окон. было непонятно, день на улице или ночь.
– Больше суток. Уже утро.
Ого… и нас до сих пор не нашли? Плохо дело, плохо. Ну ладно Игнат, возможно, я ошиблась на его счет, но отец? Он по-любому приложит все усилия.
– Долго ты еще будешь меня здесь держать? – отчаявшись, рискнула задать такой вопрос-провокацию. – Без объяснения.
– Разве тебе тех объяснений было мало? Молчи лучше и не выводи меня из себя! – гаркнула женщина, а на ее руках начали удлиняться когти. Боже! Да она на грани обращения.
Вдобавок ко всему у меня неприятно заныл желудок, видимо, разбуженный стаканом воды, он потребовал большего.
– Можно мне поесть? – тихо поинтересовалась, стараясь не злить ее еще больше.
– Ты что-то сегодня словоохотлива сверх меры.
Женщина отбросила прочь какой-то пучок и, подойдя к кастрюле, наложила мне все тот же рис. Нет, я не привередлива, главное, чтобы он не испортился за это время.
Утолив голод, я отставила в сторону тарелку и попыталась размять ноги и руки, все так же не вставая с места.
– Ба-а-а, посмотрите на нее! Надеешься выбраться отсюда? – зло усмехнулась Майя.
Неужели ей захотелось наконец-то поговорить и, как истинному злодею, в любых книгах и фильмах, поделиться своими злодеяниями? Только вот всякие маньяки обычно так делают перед убийством жертвы, правда, в фильмах с хэппи-эндом обычно поспевают спасители. Что ж, будем надеяться на лучшее…
– Ну не будешь же ты меня здесь держать, – закинула я пробную удочку, – а убивать меня тебе не на руку, сама же сказала, – пожала я плечами, делая вид, что уверена в собственных словах. На самом деле я даже не представляла, чего можно ожидать от волчицы.
– Ну пока есть шанс вырваться из этого места, воспользовавшись тобой как прикрытием, ты будешь жить.
– Зачем ты вообще меня сюда притащила?
– Собиралась обменять на сына, которого задержал Романов. Но мой бывший муж справился и так. Зря только перепугалась, – взмахнула она рукой, – сначала почти здоровый Назимов, потом пропажа сына. Проследила за вами, и такой момент подвернулся, когда ты одна вышла, – как то недовольно усмехнулась она.
– Так это ты травила Николая?
Женщина рассмеялась.
– А по окружающей обстановке непонятно? – Она развела руками, указывая на все свои припасы. – Хотя что ты можешь понимать, недоразумение природы. Здесь хранятся знания многих поколений.
– П-почему недоразумение?
– Потому что полукровка, – сплюнула в сторону, – вас так легко лишить зверя, слабые и психически неустойчивые. Моя свекровь, например! Да мне ничего не стоило свести ее с ума и действовать ее руками.
Да, я слышала, что у жены Николая не в порядке с головой и что она где-то лечится.
– Конечно, если бы не полученная в детстве психическая травма, – продолжила рассказ женщина, – все было бы не настолько просто. Но у нее и отец, видимо, не дружил с головой. Представляешь, изнасиловал собственную дочь. Я, если честно, даже вообразить не берусь, как оборотень может причинить вред своему потомству. А тут… – Она легко взмахнула ладонью, витая мыслями где-то не здесь, и опять стала похожа на молодую красивую женщину с отточенными манерами поведения.
– С тех пор Татьяна ненавидит волков, даже Назимова. – Она вытянула ладонь перед собой и начала рассматривать свои ногти. – Мне повезло, я узнала об этом и воспользовалась этой старой курицей по полной. – Оторвала взгляд от руки и направила его на меня. – Она подстроила катастрофу твоему деду, отравила твою прабабку, лишила зверя твою мать и собственную дочь.
– Что ты такое говоришь…
Но она меня не слышала, продолжала рассказывать, на этот раз глядя в никуда с абсолютно пустыми глазами.
– А потом умер ее сын, с моими детьми! Моими маленькими малышами! – вскрикнула и замолчала, следующие слова опять стали монотонными. – Этот слабак не смог справиться с управлением, не смог спасти моих детей, даром что обернулся, все равно был слабаком и полукровкой. Достанься мне в пару Денис, все было бы по – другому. – Майя качнула головой, прогоняя скопившиеся слезы в уголках глаз. Надо же. – Я бы и с Яниной нашла общий язык, сильная волчица! Была. Очень жалко, что пришлось от нее избавиться.
– Неужели ты надеешься, что твой сын сможет занять место Назимова?
На этот раз она расслышала мой вопрос.
– Ну если бы ты не появилась… то почему нет?! Он женился бы на Лексе. Романова бы устранили тихонечко и все.
– Боже! Как это все мерзко! Неужели ради власти?
– Ой, молчала бы!
И так она на меня посмотрела, что я предпочла заткнуться.
До вечера Майя еще несколько раз поднималась по лестнице, становясь все злее и нервознее, заражая этим волнением меня.
Я судорожно пыталась сосчитать, сколько же прошло времени. Если серая волчица похитила меня около часа ночи, а следующим вечером усыпила больше чем на сутки (если ей верить, и я и правда проспала до утра следующего дня), тогда получается, что сейчас вечер вторника, и через пару часов будет ровно трое суток, как меня похитили. Где же Игнат, где отец?
Майя с каждой минутой становилась все злее. И я, заметив недалеко от себя пару пустых чугунных котелков, все же решила предпринять отчаянную попытку сбежать.
Дождалась, когда Майя следующий раз начала подниматься по лестнице и, подобравшись поближе, затаилась.
Возможно, не будь она оборотнем или был бы котелок потяжелее, мне бы все удалось. После удара по голове женщина, не отключилась, а еще больше разозлилась.
И вот, получив от нее по лицу и отлетев на пару метров, я думала о том, какой же глупой была эта попытка с моей стороны.
Когда женщина уставилась на меня своими серебряными глазами и начала подходить все ближе и ближе, я вообще перестала о чем-либо думать.
Страх нахлынул на меня тяжелой волной, выбивая из легких весь воздух. Я пыталась отползти, но волчица, естественно, была быстрее. Она схватила меня за шею и, приподняв над землей, впечатала головой в стену. Еще крепче сжимая ладони на моем горле, Майя меня душила, причем очень успешно…
Я пыталась разжать ее пальцы, и тогда она, отцепив одну руку от моей шеи, схватила ею меня за предплечье, резко дернув его в сторону. Я услышала хруст и почувствовала адскую боль.
Перед глазами все расплывалось, а рука повисла плетью. С каждой секундой воздуха становилось все меньше. Я пробовала ей что-то сказать, в глупой надежде успокоить, но слышались лишь бессвязные хрипы.
Когда в глазах окончательно потемнело, я поняла, что мне осталось недолго и на помощь, увы, никто не придет. Прикрыла глаза, медленно погружаясь в пучину беспамятства.
И тут я почувствовала резь внизу живота, затем он будто окаменел. А в голову вдруг сам собой пришел путь к спасению.
У меня был всего один-единственный шанс и всего пара секунд. Я не имела права сдаться и подвести своего малыша.
Собрала все свои силы, распахнула глаза, уставилась на волчицу, привлекая ее внимание к своему лицу и быстро здоровой рукой вытащила гребень из волос и воткнула его в горло женщины.
Ее глаза расширились и, отпустив мою шею, она начала выкручивать руку с гребнем, у нее почти получилось. Наполовину украшение показалось наружу, но Майя начала заваливаться, и тогда я, не особо думая, вытащила гребень и воткнула его заново, потом еще и еще.
Когда я опомнилась, женщина лежала на полу вся в крови, а мои руки крепко сжимали вишнево-красное украшение с теперь уже мутными бриллиантами. Как со стороны услышала собственный хрип и отбросила гребень подальше. Встала, волоча за собой кровавый подол платья.
И когда он только успел так пропитаться?
Боль в животе становилась сильнее, меня слегка пошатывало, но я дошла до лестницы и попыталась схватиться за перекладины. Когда больная рука не смогла ухватиться за дерево, а вторая сорвалась, и я, неудачно упав, приложилась головой о пол, до меня дошла вся трагичность ситуации.
Чтобы выбраться наружу, мне оставалось всего-ничего, но я была уже не способна на это. Волна адреналина схлынула, оставив после себя боль, страх и ужас от совершенного.
У меня больше не осталось сил, и теперь сознание уплывало окончательно…. О себе я не переживала, не так страшны были мои повреждения, очухаюсь и как-нибудь выберусь, но время может быть безвозвратно упущено.
Неужели я не спасу своего ребенка? В ответ на эти мысли низ живота опять сжался непонятной судорогой, и по моим щекам потекли слезы.
В который раз за последние дни я уплывала в темноту, а в голове пульсировала одна и та же мысль, повторяющаяся по кругу: «Прости меня, мой малыш».