Надо бы сьездить за припасами до поселения. Мэйджис хоть и любит выбираться иногда, но втайне для местных, да и себя тоже ненавидит себя за это, считая предателем, оставаясь маргиналом и аскетом. Последняя вылазка в город была три месяца тому назад, никто не отменял топливо для генератора, продажу пушных (здесь расписать про продажу), покупку таких важных для существования вещей, как соль, специи, спички, патроны, что-то из инструментов, зимние-летние вещи и, кроме того, многого другого.

Старенький пикап «Шеви» нуждался в техническом осмотре и сразу в капитальном ремонте (сход-развал, проверка ШРУСов и рычагов подвески, замена как минимум одного амортизатора, тормозных дисков, а также многое другое, что так упорно откладывалось в дальний ящик).

«Кстати, о ящике, надо составить список покупок, не забыть ничего, как в прошлый раз. И не стоит сегодня мешать односолодовый с валиумом», – подумал Мэйджис. Кстати, об этом отдельная история, да и в целом, наверное, достойная автобиографичного рассказа, однако, если не вдаваться в крайности, пожалуй, стоит уделить внимание этой немаловажной части хотя бы вкратце.

Что тут греха таить, в иракском Эль-Куте они баловались травкой, отдыхали под палящим солнцем Ирака восточной и более мирной части его страны, операция «Иракская свобода» шла полным ходом, но поисков оружия в городе не предвещалось, для охраны аэропорта, а также для укрепления региональных позиций было решено построить охраняемую базу, вот тут и проводили свои часы Мэйджис со своими соратниками. Независимо от хода боевых действий состояние было в ружьё, не допускалось самоволок, но стрелки нашли способы и здесь, шииты поставляли отменную дурман-траву прямо к аэропорту Блеру, отсюда и завязалась у главного героя своего рода зацикленность на себе, нездоровые эксперименты с сознанием и его расширением, доходило пристрастие до колумбийских сигар из сухих листьев каннабиса. В скором времени Мэйджис стал терять память, слуховые галлюцинации не покидали его с начала операции, выстрелы и всполохи, обрывки молитв шиитов и многое другое, но беспощадное солнце сделало своё дело. Он начал худо-бедно бояться, что не разберёт происходящего: наступление, они обороняются, или же просто он опять поплыл, причём так далеко, что находится в двух реалиях одновременно. Следовало завязывать, причём время работало не то чтобы на него, оно упиралось против всеми делениями…

Однажды ночью на базе произошел инцидент, такой, что до сих пор он заставлял покрываться потом при воспоминании. В дозоре их было трое: Мэйджис, Сайнфер и Хобс. Все отличные стрелки. Мэйджис коротал свободное время за чтением, остальные двое резались в покер. Вдруг на самом интересном месте Мэйджиса подбросило… Мигом хватая карабин, он стал понимать, что вроде ничего и не происходит, нет звуков, всё застыло: ящики, техника, прожектора по периметру, – он стоит, Хобс глядит на него, как на идиота.

– Что с тобой, дочитал до дворника в развязке?

– Не смешно, не смеши мои подмышки, – ответил Мэйджис. – Слышал что-нибудь?

– Нет, а что такое, тебя опять прёт?

– Ты знаешь, я в завязке, побаловались – и хватит, тут я больше не игрок. Ты ничего не слышал?

– Ты точно в завязке? Может, всё-таки дёрнешь пару раз?

– Я же сказал, с этим всё, не хочу больше слышать, у меня начинается лютая измена, да и синдром отмены такой, что хоть волком вой. И всё-таки я про хлопки, будто секретная служба США начала отрабатывать по нам, используя свои суперпушки с глушаками.

– Окстись, а лучше иди посмотри сам, кому мы тут нужны.

– Пожалуй, с этого мне и стоило начать, – сказал Мэйджис недовольно.

Шестое чувство не дало соврать, никто ничего не слышал, всё это бред взбудораженного каннабиноидами изменённого сознания, психомоторное возбуждение давно прошло, но что-то же должно остаться, что подвело его к слуховым галлюцинациям. Убеждённость, что болезнь прогрессирует, не отпускала, заставляя двойственно думать и даже слышать и видеть, поэтому Меigis и не собирался больше ни крутить косяков, ни пить алкоголь, тем более что нести службу за него было некому. Все поголовно на чём-то сидели или просто пили, жара сводила с ума и вносила большую дезорганизованность в ряды войск. Спасало положение постоянно откомандированное начальство, относительная безопасность базы и аэродрома, низкий показатель значимости базировавшихся ящиков, которые складировались в основном вокруг.

Капрал прошёлся вдоль забора в сторону шума, а именно южной башни. Времени от начала и до конца разговора прошло не более 5 минут, однако стоило поторопиться. Ошибок больше быть не должно.

Подходя к башне, холодок пробежал по спине Мэйджиса, выкрикнув новое кодовое слово «twistzero», не получил отклика, после чего понял, что никого на башне нет, по крайней мере, снизу не видно, решил слазить, дабы убедиться в предположении. Прожектор горел исправно, значит, штурмовать, скорее всего, бы не стали, хотя тут больше попахивает диверсией, Мэйджис поймал себя на мысли, что сильно кружится голова, полез наверх…

Позже, гораздо позже после разбирательств Мэйджису дадут внеочередное звание сержанта. Кстати, со всей уверенностью можно сказать, что троило его изрядно, особенно сны, которые обычный житель долины (да и не только долины) просто бы не пережил, сразу не проснувшись, герой стойко переносил, мучаясь изрядно, просыпаясь от головных болей, слыша в голове голоса ушедших в прямом и переносном смысле, хотя порой и не всегда, если выражаться полунаучными терминами, ещё много от чего ощущал страдания. Так и не понял ни он сам, ни его совзводники, почему услышал Мэйджис с другого конца базы хлопки, не говоря о том, что шахиды действительно пользовались глушителями. Препараты выписывались ему на постоянной основе, он должен был принимать их в стационаре, не амбулаторно, однако, отлежав единожды в таком отделении, познав все лишения, коих на самом-то деле было не так и много… В общем, герой не мог ощущать себя за решёткой полноценно, при всём при этом понимая, что он затворник и сумасшедшим его делает именно одиночество. Написав всем, кому только можно и нельзя, а именно в министерство обороны, министерство здравоохранения, прокуратуру и местному главврачу, вышел, не пройдя полноценного лечения, да и о каком лечении могла идти речь, если все признаки душевной болезни, он считал, только из за засовов на дверях, в общем, представительства министерств сделали то, что должны были, а именно помогли выписать горе-больного на амбулаторное долечивание, которое затянулось, переросло в препаратозависимость на долгие годы, плюс крепкий алкоголь, помогавший уйти от реальности.

«Какое там потомство, если я пью транквилизаторы и нейролептики горстями, а алкоголь служит проводником из одного состояния в другое…» Этим умозаключением он успокаивал себя…

Глава 4

Он действительно так считал. Потомство оставляло следы пребывания, а следов от него было хоть отбавляй, цивилизация не отпускает, так считал Мэйджис.

Так вот, с этими мыслями по дороге в город, кстати, название мы с вами упустим, дабы не создавать из чудного места для кого-то цирк, для кого-то, не побоюсь сказать, сиротский приют. Назовём его городом P… Все 40 миль не зная, хватит ли ему времени прийти в себя, выезжать надо было в ночь, дабы по приезде объехать к открытию все рестораны, где он и продаст дичь и рыбу. «Вот чёрт», – подумал Мэйджис. Не выпил этот проклятый нейролептик, чувство безысходности и депрессии по-тихому стало накатывать. Свои состояния души и тела лесник успел изучить, дабы не было дня, чтобы нельзя было применить на практике лечение. Сегодня ощущение гнёта и чувство безысходности разыгрались не на шутку.

– И почему я не держу препараты в машине? – посетовал Мэйджис на свою невнимательность. – Кроме того, я бы ещё раз прошёл Ирак, только бы избавиться от напалма в голове. Куплю нейролептик в городе.

Транквилизаторы он принимал только с алкоголем, и то чтобы забыться вечером, скрасить досуг старым добрым храпом, никакого наркотического подтекста, всё для ЗДОРОВЬЯ. Тем временем «Шеви» нёс его по колее, день обещал быть насыщенным, стоило дотерпеть до аптеки, и это было главнейшей задачей. Рецепты он оставлял в бардачке, на это его хватало… В глазах потихоньку мозаикой заиграли цвета и краски, ехать осталось половину пути, попутных мыслей у Мэйджиса не возникало…