V
Можно и далее приводить многочисленные примеры тому, что формальные критерии и признаки, которыми полны специальные исследования о государстве, весьма и весьма условны. Но если эти попытки ни к чему не приводят, то, очевидно, следует сделать вывод о том, что государство – не просто форма организации общества, как нередко полагают, а некая цельная и сакральная субстанциональность, имеющая божественное происхождение и свое промыслительное значение.
Познание этой субстанции, раскрытие содержания идеи государства, обусловлено многими обстоятельствами: времени и места, личными духовными и интеллектуальными качествами того или иного народа или отдельного лица, духовной зрелостью, способностью отрешиться от мирского, материального и подняться ввысь к метафизическим высотам, где только и открывается идея общего блага. Поэтому, у каждого народа и эпохи наличествуют собственные представления о том, что такое государство, обусловленные как объективными, так и субъективными обстоятельствами. Кто-то видит в нем всего лишь институт подавления сильными слабых, кто-то – аппарат управления, другие – инструмент распределения социальных благ, иные – защитника народа, «великого уравнителя», и т.д. Отсюда – такое множество самых полярных мнений и учений.
Конечно, власть обычно не спрашивает, желает ли ей кто-либо подчиняться, на то она и власть. В свою очередь, принятие или неприятие власти, отношение к ней, зависит не только от характера ее деятельности и тех идеалов, которые она желает достигнуть на практике, но – главное – от того, насколько эти идеалы разделяются общей массой народа, а сознание власть предержащих солидарно с народным.
Государство существует до тех пор, пока по основным аспектам своего существования власть и народ действуют в унисон, когда они – едины. И государство прекращается, когда, по одному образному выражению, «низы не хотят, а верхи – не могут» сохранить это единство. Нередко бывает, что присутствует и народ, и власть, и территория, а государства – нет. Или почти нет, как это имело место в 90-х годах прошлого века в России.
Нельзя кратко не напомнить, что в истории также присутствуют примеры (хотя и довольно редкие) появления наций, являющихся орудием Божественного мироустройства, неосознанно, словно переступив века, создающих беспрецедентные аналоги, ставшие для остальных этносов образцом для подражания. Таковыми были, очевидно, Ветхозаветные евреи, греки, и, конечно же, если мы говорим о государстве и праве, римляне.
Как отмечают, изначально римляне заметно отличались от других народов строгой общественной организацией, любовью к порядку и стройности, выносливостью, религиозностью и склонностью к систематизации всего того, что им открылось вовне41. И им было дано построить великую Римскую империю, создать универсальное римское право, не утратившее актуальности даже в наши дни. Есть, безусловно, своя вселенская задача и у русского народа, пусть еще и не открытая нами до конца.
Чем более человек духовен, стремится к жизни по божественным заповедям, тем яснее становится для него священный смысл тех форм, которые Господь даровал Своему любимому созданию: семья, государство, Церковь. И наоборот – обмирщенное сознание видит в любви лишь совокупность химических реакций, в благородных поступках – потаенную ото всех выгоду, в послушании – страх или невежество, в смирении – слабость. И, соответственно, наоборот.
В.С. Соловьев некогда утверждал: «Государство есть реальное условие осуществления добра в мире. Общее благо требует, чтобы борьба противоположных сил не переходила в непременное насилие, чтобы они были по возможности мирно уравновешиваемы по общему согласию. Конкретное выражение, или воплощение этого равновесия со всеми условиями, необходимыми для его осуществления, и есть государство»42.
И И.А. Ильин (1883-1954) полагал: «Объективная природа государства определяется его высшей целью, его единым и неизменным заданием. Это задание состоит в ограждении и организации духовной жизни людей, принадлежащих к данному политическому союзу»43.
Зато для светского сознания привычна (и даже обязательна!) мысль о противостоянии государства и человека, свобода которого есть «естественное право» в то время как государство – всего лишь творение его же рук. А потому как утверждают, «государство – это притязание и та власть, благодаря которой это притязание становится действительностью»44.
Забывается, что для сознания религиозного человека (и народа) государство такое же «естественное» творение Бога, как и «естественные права» человека. Власть правителя потому и священна, что является соучастницей великого движения человечества к добру, предопределена промыслительно Создателем, благодатна, как и само государство, которое является образом Царствия Небесного, созидающим земную справедливость. А закон, право, как отражение Божественной справедливости.
Раньше «жизненные нужды государства приобретали абсолютное значение, они не противостояли божественному, но сами были божественны, а потому могли влиять на право». Поэтому, как считалось, человек и государство призваны органично сосуществовать вместе, также, как и император вместе с Римским папой, власть священническая и власть монаршая45.
Власть есть сила, которую человек не может «родить» в себе самостоятельно, но от которой не может и отказаться по собственной прихоти. Власть даруется человеку и по отношению к человеку есть дарование. Власть Бога, как абсолютное выражение идеи власти, проявляется в Его способности наказывать и карать. Во власти Бога запрещать совершать людям греховные поступки и судить их за них, а также прощать. Своею властью Бог защищает людей, ею Он же одаривает их46.
По этой причине Апостол Павел просит всех братьев и сестер во Христе: «Прежде всего, прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим.2:1-2). Он не только увещевал христиан творить молитвы за царей – язычников, но и благодарить за них Бога47.
Апостол Петр также настаивает: «Подчиняйтесь ради Господа всякому человеческому установлению: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания делающих злое и для похвалы делающим доброе, потому что такова воля Божия, чтобы вы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, как свободные, а не как прикрывающие свободою зло, но как Божии рабы. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя почитайте» (1 Петр. 1; 13-17). Весьма знаменательно, что заповедь любви приравнена Апостолом к почитанию власти и государства; причем неважно каких – добрых или злых, но, конечно же, в его времена совсем далеких от христианских идеалов.
Когда человек имел веру в Бога, пелись гимны императору, который, как утверждал еще Нормандский аноним (XI в.), «был даже вознесен Господом нашим Иисусом Христом. В самые Небеса, не только до телесного неба, которое можно увидеть, но и в бестелесные небеса, каковы невидимы. Воистину он был вознесен к Господу, поскольку он так сильно соединен с Ним во власти, что нет иной власти, которая была бы ближе к Богу или более возвышалась, нежели власть императора. Любая иная власть ниже его власти. И тем власть императора велика и священна, что она содействует божественной благодати в насыщении паствы ее плодами истины; и дана она ему Господом, чтоб он правил всеми».
Как известно, наличие нимба на изображениях императоров вовсе не свидетельствовало о его личной святости. Нимб отмечает носителя и распорядителя вечной власти, происходящей от Бога и делающей императора воплощением своего «прототипа», который независимо от личности и даже пола – священен48.
Этому правосознанию противостоит сегодняшнее: «Власть не обладает независимым статусом в причинно-следственном анализе. Она либо формальное бессодержательное понятие, неспособное объяснить, как порождаются конкретные последствия, либо замещающее понятие, которое становится избыточным, как только исследование выявит содержательные механизмы, порождающие эти последствия». Как если бы кто спросил: «Что такое власть Бога или от Бога?». А в ответ услышал отповедь, что поскольку никто не знает механизма реализации этой власти, то она либо не существует в действительности, либо представляет собой пустое понятие, скрывающее реальные явления.