У Петра не было не каких секретов от Меншикова. Ему царь мог смело поведать о самых необычных, самых безумных своих проектах, мог рассказать о самых потаённых чувствах и переживаниях. Частенько за такими беседами они не замечали времени и, опомнившись за полночь, когда выходить было совсем поздно, делили ложе вдвоём.
Петр со сладким чувством вспоминал о тех годах, когда они могли быть самими собой; когда им казалось, что смерть находится бесконечно далеко, а жизнь будет длиться бесконечно долго.
Из задумчивости его вывел тихий шёпот Зиновьева.
– Пётр Алексеевич, кажется пришли…
Он поднял взгляд и увидел смутный силуэт шведской шнявы.
– Пришли. – сказал царь. – Ждём.
***
Начал моросить мелкий дождь; ветер крепчал и волны становились всё больше.
Прошло полчаса и Пётр, всё это время внимательно вглядывавшийся в силуэт корабля, прошептал:
–
Пошли!
Царь махнул рукой и лодки двинулись в сторону основных сил шведской эскадры, чтобы перехватить неприятеля. Не дай бог шнява уйдёт.
Дойдя до места лодки встали. Дождь лил всё сильнее, а от ветра становилось не по себе. Рассветало.
Как бы тёмен и мрачен ни был майский рассвет на Неве, но вскоре стало возможно разглядеть не только шняву, но и бот, а за ним и лодочный отряд Меншикова. К несчастью, неприятель тоже заметил маленькую флотилию и поднял тревогу. На боте забегали солдаты, поднялась суета.
– Уходи, болван! – сквозь зубы, но громко проговорил Пётр, который всё это время следил за происходящим в подзорную трубу.
Но лодки не уходили. Напротив, неторопливо взяли курс прямо на бот.
– Дурак! Головы нет, так и живота не жалеет! – уже кричал царь. – А ну налегли на вёсла! Курс на шняву! Идём на абордаж!
Пётр вскочил на ноги. Обеспокоенный Зиновьев прокричал:
– Но Пётр Алексеевич! На лодках же, а у них пушки! Погибнем!
– Молчать! – заорал Пётр и зло взглянул на Зиновьева.
Начался бой.
***
Команды кораблей слишком поздно заметили лодки, но всё же попытались сбежать. Шнява и бот снялись с якорей и двинулись к основной флотилии, по пути обстреливая русских из пушек.
Ветер усилился, волны швыряли лодки то вверх, то вниз. Солдаты, сидевшие в лодках, пытались целиться в шведов, но стреляли почти наугад. Ко всему прочему было темно и дождливо, порох быстро намокал.
В соседнюю от Петра лодку попало пушечное ядро и пробило днище; нескольких солдат убило сразу, а сидевшему на корме оторвало правую ногу. Он, даже не успев бросить ружьё, несколько секунд барахтался и кричал, но быстро скрылся под водой. Из-за ветра и пушечных выстрелов крики были почти неслышны, однако Зиновьев узнал солдата. Это был Сенька, здоровенный детина, попавший в Преображенский полк пару лет назад. Казалось, ничто его не берёт: ни болезни, ни тяготы солдатской жизни, ни неприятель. А тут раз и всё. Минуты не прошло.