Рука Петра робко легла на талию Меншикова. Тот замер на мгновение, а затем провёл рукой по спине друга. Глаза царя загорелись страстью. Пётр вскочил и закричал: «Так на них пойдём! На лодках!». И тут же, накинув сюртук, поспешно вышел из палатки.

***

Когда Меншиков добежал до штабного шатра, все офицеры уже были в сборе. Шереметев пытался что-то сказать царю, но тот лишь отмахнулся.

– Я поведу первый отряд, а Зиновьев – второй. Заходим с двух сторон. Берём на абордаж. – быстро говорил царь.

– Пётр Алексеевич! На лодках на боевые корабли идти?! – сокрушался Шереметев.

– Да, на лодках! И что с того? – грозно спросил Пётр.

– Я второй отряд поведу, а не Зиновьев! – вмешался Меншиков. – Без меня, Mein Herz, туда не отправишься.

– Ещё один советчик выискался! – с раздражением сказал Пётр. – Ну ты-то куда лезешь? Здесь останешься.

– Не останусь, не спорь даже!

В глазах Меншикова разгорался весёлый злой огонёк.

– Посмотрим ещё, чей корабль первым падёт, твой или мой. – Меншиков язвительно улыбнулся. – Пойду людей собирать.

И молча вышел из палатки.

Пётр шагнул было за ним, но одёрнул себя, и обернувшись, стал вглядываться в лица присутствующих. Офицеры сосредоточено изучали карту и переговаривались между собой, обсуждая количество вёсел на имеющихся лодках и их возможную скорость.

Пётр вышел из штабного шатра, тяжело вздохнул и стал смотреть на тёмное, без единой звезды, небо.

***

Небольшая флотилия из пятнадцати лодок почти бесшумно приближалась к шведским кораблям. Отряд Меншикова отделился ещё полчаса назад, оставив царя в компании Зиновьева. Шереметев настоял, чтобы Зиновьев «всюду держался рядом, ни на шаг не отпуская». Пётр не находил себе места. Он, то всматривался вдаль, в тёмные и мутные воды Невы, то нервно дёргал манжету. Это началось почти сразу же после того, как Меншиков со своими людьми отделился от его отряда. Рука Зиновьева тяжело опустилась на плечо Петра. Царь вздрогнул.

– Ну и болван же Алексашка! – зло прошептал он Зиновьеву. – Чёрт его дёрнул за мной увязаться! Вот что теперь с ним? А ну как шведы засаду на берегу устроили? Чу! Слышишь?

Пётр обеспокоено сбросил руку Зиновьева с плеча.

– Что это? Выстрелы? – зашептал царь.

– Не извольте беспокоиться. – со сдержанным вздохом ответил Зиновьев. – Уж Александр Данилыч может за себя постоять.

Пётр не смог разглядеть выражения лица капитана, бережно укрытого ночным мраком. Царь опустил локти на колени и уронил голову на руки. Он вспоминал отроческие годы; вспоминал все те тяготы, горечи и унижения, которые ему пришлось пережить. И всегда рядом с ним был милый Алексашка. Пётр знал Меншикова как облупленного: знал, когда он грустит, когда обманывает или недоговаривает, знал, что значит каждый его взгляд, каждый жест. В те неприятные моменты, когда им приходилось надолго расстаться, все мысли Петра были о нём. Пётр тогда хотел знать что Алексашка чувствовал, о чём думал, что ел, пил ли, с кем встречался, и даже, как одевался. Он не мог дождаться следующей встречи, чтобы всё-всё обсудить со своим другом.