– Коня мне седлай и к реке веди! – сказал князь дружиннику и как был, без кольчуги, быстрым шагом покинул двор, не обращая внимания на возмущённые женские голоса.
Дойдя до берега Владимир встал на колени и опустил голову в прохладную речную воду. Немного придя в себя, он улегся на прибрежную траву и стал смотреть в небо, стараясь ни о чём не думать.
Коня князю привёл Никифор. Князь поднялся, и стараясь не смотреть греку в глаза вскочил в седло.
– Они там подрались… бабы твои. – тихо сказал Никифор – Совсем от рук отбились. Управы на них нет.
Владимир промолчал.
– Князь! – обратился к нему Никифор – Я готов их прямо сейчас унять. Тебе совсем необязательно при этом присутствовать.
– Завтра. Всё. Решим. – сдержано сказал Владимир и погнал коня рысцой.
***
Ночь князь провёл в крестьянской избе, в деревне, находившейся в трёх верстах от палат. Весь вечер он ходил из угла в угол, никак не мог заснуть и пол ночи ворочался с боку на бок. Не помогла и большая кружка браги, выпитая на сон грядущий.
Поднявшись с восходом солнца Владимир оседлал коня и поскакал к палатам. Подъехав к палатам, он спешился и заколотил кулаком в ворота.
– Подъём! – раздражённо закричал князь.
Войдя во двор, он зло глянул на полусонного дружинника.
– Веди ко мне Добрыню. – только и сказал князь.
Тяжёлой поступью из палат вышел Добрыня и, боязливо поглядывая, подошёл к Владимиру.
– В общем так – сказал Владимир – всех дружинников подними и построй двумя рядами по бокам от двери в хоромы. Как построишь – выводи девок прямиком ко мне. Всё понял?!
– Понял. – пробурчал Добрыня и пошёл выполнять приказ.
Наконец, окружённые дружиной наложницы предстали пред светлые очи князя.
– И что на тебя нашло-то, ни свет ни заря ссору затевать? – недовольно сказала Огнеслава.
– Молчать! – прикрикнул на неё князь. И, обведя глазами остальных женщин добавил: «Всем молчать!».
– Хватит с меня возиться с вами! Уже третий день спасу от вас нету! Собирайте пожитки свои и прочь с глаз! – грозно сказал он.
– Ох ты ж храбрец какой выискался! – зло сказала Рада. – Не тяжко ли тебе, княже, с бабами-то воевать? Давеча в нас души не чаял, а теперь разлюбил? А может сила мужская тебя подводит? Может жёнушка-то твоя уд твой срамной у тебя взяла да в сундучок положила? Из себя-то ты не красавец, а самому только красавиц и подавай! Думаешь, рылом своим в цветнике повозил, а теперь пора и честь знать? Псина ты подзаборная, а не князь!
Рада не кричала, но говорила то презрительно, то с ненавистью, говорила так, что каждое слово впивалось в сердце калёным железом. Дружинники в ужасе воззрились на Владимира. Князь зарделся, подошёл к Раде и замахнулся.
– Я тебе сейчас…
– Что ‘я’?! Что ‘я’?! – закричала Рада – С наследником своим что будешь делать?! Тоже погонишь прочь?!
Владимир опустил руку.
– С каким наследником? – удивлённо спросил он.
– Да с таким! Сам заделал и знать себе ничего не знает! Ты к Живороде-то заходил, осёл булгарский?
В гневе Рада не скупилась на эпитеты. Владимир повернулся к Добрыне и велел привести Живороду, которая все эти дни не показывалась, ссылаясь на немочь.
Вскоре, появилась и Живорода, крупная светловолосая девка, затравлено смотрящая по сторонам. Было видно, что она не ровен час должна разрешиться от бремени.
– Здравствуй князь. – тихо сказала она.
Владимир смотрел на Живороду и мучительно вспоминал, когда же он успел зачать с ней дитя. «Может на пиру браги перепил и позабыл?» – думал он.
Добрыня подошёл к князю и зашептал: «Что-то тут нечисто, княже. Мы же на Корсунь в Брезень1 месяц пошли, а сейчас уже Травник2».
– Молчи уж, дубина ты стоеросовая! – огрызнулся князь.
И тут он вспомнил. Он вспомнил, как в прошлый год собирал дань, объезжая свои владения. Вспомнил, как на пути в стольный град напоследок пришёл в Белгород. Вспомнил, как они с Варигой провели всю седмицу неразлучно, будто пара уток. Вспомнил, как они скакали на конях по замерзшей Везелке. Вспомнил, что было это в месяц зимобор.
– Одинова елда! – заорал князь – Ах вы ж…
В гневе князь забывал о новоприобретённой христианской вере и выкрикивал такие слова, от которых Никифору становилось не по себе. Владимир продемонстрировал недюжинное знание самых разных частей тел богов скандинавского пантеона и самых необычных способов совокупления.
Все стояли оцепенев, молча выслушивая потоки брани, подобно горной реке неистово извергающиеся из уст Владимира. Князь подбежал к ближайшему дружиннику и выхватил у него меч.
– Убью! – в запале закричал он, направляясь к наложницам.