На следующий день я нарочно не поехал в «Ленфильм», сорвав режиссеру съёмочный день – хватит кормить собственными запасами души всяких самодуров! Мне потом рассказывали, что после моего «щелчка по носу» режиссёр Огородников бился в истерике еще с неделю. А слон по словарю сонника, оказывается, означал встречу с духовным существом, которому свойственно наплевательски относиться к нижестоящим существам.
***
Фанатизм – сорная трава рядом с главным ростком, одолеет любого плетущегося по экспериментальной стезе. Поддавался фанатизму, проявляющемуся как глупость в миру, и мой разум. Вот два примера. Резался как-то у меня зуб мудрости, давил на соседние зубы, чем вызывал ноющую боль. Стоматолог-мужчина стал уговаривать меня: мы всем пациентам рекомендуем удалить его, вы этим зубом мудрости практически не будете пользоваться, а давить на соседние зубы и крушить их он будет. Но я же во всём вижу энергетические смыслы, мои представления о причинах любого явления вашей банальной житейской мудростью не перешибёшь. Ведь как себя ведёт Сергей Николаевич на приёмах с "пациентами": весь из себя суровый, уставший от бестолковых читателей, которых в сотый раз надо убеждать в ином взгляде на вещи. Словно библейский Моисей, приходящий в ярость от своего народа, вновь поклоняющемуся золотому тельцу, так и наш Лазарев разве что только не кричал на клиентов, своим скрежещим из последних сил мрачным видом буквально сшибал сознание людей до грани оболванивания. Загипнотизированный таким тренером, я, конечно же, отмёл тогда "приземлённое" предложение стоматолога. А сегодня кляну свою глупость. Другой эффект фанатического одурачивания случился со мной при сдаче практического экзамена в автошколе. Я на перекрёстке должен был повернуть с главной дороги налево (тоже главной по статусу), а тут при повороте, справа от меня, двигается огромный автобус с надписью "Дети". Я сразу притормозил, желая уступить дорогу: энергетически я ведь сначала должен думать о детях, о будущем. "Тысячекратно завалены ваши потомки, очищать надо будущее, оттуда идёт негатив!" – почти истерическим воплем звучал в ушах читателей голос автора книг, диагностирующего их состояния на личном приёме. Вот и я подумал тогда о будущем… и завалил экзамен: даже при повороте налево, мне, едущему по главной дороге, не надо было уступать дорогу машинам со второстепенной улицы.
***
Был момент, когда в отчаянии я обратился к провидице, принимавшей клиентов на проспекте Культуры в Петербурге.
– Как ни странно, импульсы на уничтожение выстроенной Лазаревым системы идут от его жены. Внешне, возможно, она готова памятник ему поставить, а вовнутрь взглянешь – там совсем иная картинка. А вот с тобой у неё получается, как в ситуации, где одного мужика не поделили – взаимная неприязнь. Ты тянешь Лазарева на свою сторону в интересах общего дела, она же тащит его к себе ради благополучия семьи… Что делать, спрашиваешь? А давай прихлопнем её? – нисколько не заигрывая со мной, вдруг выпаливает мадам. Разумеется, я отказался от столь эксцентричного способа выяснения отношений, пусть и на тонком плане. Но когда я вышел от ясновидящей, и в ожидании автобуса стоял на пустой остановке, внезапно, с громким хлопком на весь близлежащий квартал, треснула стеклянная перегородка остановки. На улице между тем стояла безветренная погода, кругом ни души. Надо полагать, что это или энергетический заряд взаимных недовольств читателя и автора ударил по городской конструкции, или колдовская сила, не найдя выхода, ударилась об стекло.
Спустя годы, вспоминая этот случай, я тихо улыбаюсь про себя: надо было «прихлопнуть»! Вроде бы Марсовна никак не влияла на содержание деятельности своего супруга – в пору написания первых книг она была действительно весьма далёким от мировоззренческой информации человеком. Но с годами, вкусив прелесть финансового благополучия, и невольно вовлекаясь в содержание исследований супруга, она стала провокатором разменивания творческого потенциала автора на «мелкий бисер»: бесконечные издания книг в очередной новой серии, завлекательные тематические семинары и прочие продукции фирмы. Они, разумеется, подстёгивали автора в моменты кризиса: Марсовна умеет мотивировать на работу своего инертного супруга-паникёра. И семейный тандем, на первый взгляд, вроде бы преодолел очередное затяжное чувство тупика у автора после выхода последних книг «Диагностики кармы».
Но для некоторых читателей, для меня, например, означенный кризис ведущего исследование походил на действие хирурга, который с азартом взялся вскрыть живот пациента на операционном столе, да не разобравшись с дальнейшими действиями, ушёл отдыхать в соседний кабинет. А читатель между тем лежит на столе со вскрытыми внутренностями и предпринять что-либо не может. По крайней мере, так чувствовал своё положение я. И когда автор, удручающе долго затянув исследование, вдруг заключает, что «в целом оно закончено» и «осталось проработать детали», первых читателей, плетущихся за «Диагностикой» с начала 90-х, почему-то не покидает ощущение внезапного обрыва, или смазанности когда-то вдохновенно начатой картины. Казалось бы, модель человеческой природы выстроена, базовые инстинкты определены, но, например, меня не покидает ощущение, будто непристёгнутая модель болтается в тёмном пространстве.
На экране компьютера летним днём 2018-го года я воспроизвожу выступление Сергея Николаевича: психолог, философ, писатель, как указано в официальном представлении, и, разумеется, без упоминания «скользкой» квалификации экстрасенса, целителя, парапсихолога. Вроде бы, только вчера он шумно расхаживал полновластным барином по своей «духовной территории», рьяно защищал её, рвал и метал молнии в адрес обидчиков, расправлялся с каким-нибудь египтянином, якобы укравшим его мормышку, заведомо толкнув явно неподготовленного к специфической информации беднягу в энергетический омут, устраивал кадровую чехарду в своём офисе, в сотый раз обличал своих читателей в языческом потребительстве. Но нынче всё улеглось для Сергея Николаевича. Убаюкивающим накатом морских волн звучат слова благодарности «дорогому учителю» от новоприбывших читателей. В застрахованной от воровства и предательства семейной фирме жена по-домашнему бранит мужа по окончании записи лекции, да в пылу недовольства лектором забывает выключить микрофон. Сайт писателя ломится от изобилия товаров, «уголок покупателя» избирательно заполнен восхищёнными отзывами…
Хоть и отмечал как-то Сергей Николаевич, что он ничего не меняет в прошлых текстах – мол, каким видел мир тогда, таким он и оставляет свои представления. Но если знать самого автора близко и неотрывно следить за ходом его исследования, то замечаешь малозаметные подчистки, что какие-то неудобные вещи вырезаются из видеозаписей и больше не выставляются на продажу, и что любой критике системы «за отсутствие конструктивности» сразу закрывают доступ к сайту. Я понимаю, что у всякого исследователя тонкой сферы есть свой предел возможностей для познания и описания мира, есть предел видения непроявленного мироздания, что от мира вышнего земному человеку выставляются ограничения, что одной только логикой просто не дадут описать те слои, до которых душа человека еще не доросла. Так и с Лазаревым.
Есть наблюдение психологов: если вы вспомнили о ком-то из своих прошлых отношений, и эмоциональная память о человеке при этом не меняется, значит, внутренне тот человек мало изменился. Представлявшийся в недавнем прошлом суровым «сантехником по гнойничкам и грязи человеческой», Сергей Николаевич Лазарев вёл себя по отношению к «пациентам» соответственно – самоуверенно, жестко, по-экспериментаторски безжалостно. Как ни странно, но я ждал, что когда-нибудь Сергей Николаевич попросит прощения у тех, кого он в своё время «энергетически обжёг», разладив им душевное устройство, кому развалил судьбу в запале гневливости. В многолетней деятельности Лазарева есть не только несомненные достижения, но и горькие ошибки, и это не какие-нибудь там забавные промахи, а реальные жертвы. Чтобы выявить и сформулировать какую-нибудь «зацепку» в психическом строении человека, Сергею Николаевичу надо было добраться до неё, руша по пути всё, и настигнув искомую привязанность, разнести и её в клочья. Требовать с авторов подобных книг ответа за нанесённый урон, разумеется, бессмысленно. Они, что ни спроси с них, отвечают одно: в том, что произошло, есть высочайший смысл, глубочайшая причина. А Сергею Николаевичу если и приходилось цедить сквозь зубы «пардон» человеку, то потом вдогонку от него обязательно слышалось: ну ты ж понимаешь, что ты сам во всём виноват.
***
В 1998-м году мы с Денисом как-то сидели и разбирали хитросплетения эмоциональных зависимостей: как одна внешняя реакция человека на самом деле прикрывает совсем иное, потаённое чувство. Вдруг Денис пугающе оцепенел, затем встрепенулся и провидчески изрёк:
– Ты знаешь, на самом деле мы зацепляемся за душу…
Поступившая через Дениса информация стала тем вечером его же «лебединой песней» на поприще познания самого себя. Наутро он резко переменился: видеть, слышать про всю эту «лазаревщину» он более не желал. Даже сообщил о своём решении Сергею Николаевичу, тот благословил его, напутствовав «не думать плохо о людях». Пройдёт 15 лет с того вечера, прежде чем Лазарев начнёт отчётливо говорить о душе как о главной составляющей человеческой природы.
***
Спустя десять лет после невразумительного пребывания в Петербурге я вернулся в Якутск. Со дня знакомства с системой Лазарева в 1993 году ни одна моя внутренняя проблема не нашла принципиального разрешения. Зато прибавились новые, доселе незнакомые мне болезни, и они ощущаются не как «карма» моя личная или рода, а как будто их навёл кто-то извне. Кратковременное тесное общение с Сергеем Николаевичем в стенах издательства его книг обернулось для меня угнетением личности, параличом судьбы на долгие годы, лишив меня возможности отдавать энергию через работу или общественную деятельность, через какую-либо форму взаимодействия с миром, и в этом моя главная боль. Оглядываясь назад, я с горечью в сердце отмечаю неоднозначность личности Лазарева, которого некие силы из невидимого мира привели к работе с масштабной информацией…