А потом я сажусь рядом с ней, глажу ее по животу, по бедрам, склоняюсь, и осторожно ласкаю языком ее прекрасную грудь, едва прикасаясь губами к набухающим соскам…
А потом она что-то рассказывает мне о каком-то красном свете, о крови, а потом мы снова любим друг друга
Галатея… Ее тело совершенно. Нет, не правильно. Конечно же, не бывает ничего совершенного в этом мире. Ее тело было просто … фантастично.
Умопомрачительная линия бедра, нежные формы аккуратной девичьей груди, изящно откинутая за голову белая рука…
Ее тело сводит с ума, волнует даже в неверном свете неполной восходящей луны.
Галатея обворожительна! Недаром это, случайно вырвавшееся у меня слово, стало ее нарицательным именем: Вера прекрасна, как античная статуя. Обнаженное тело отливает мраморными теплом, гипнотизирует.
Мои губы покрывают подрагивающую кожу горячими поцелуями.
Я поднимаю голову и смотрю на лунный серп, который вдруг становится мутным, начинает дрожать и метаться по ночному небу. Это непонятно откуда взявшиеся слезы, словно прорвав невидимую плотину, безостановочно наполняют мои глаза, прокладывают жгучие дорожки по щекам, растворяют реальность в расплывчатой пелене невыносимого счастья обладания. Может ли счастье обжигать душу и сердце?! Оказывается, может, если оно так велико…
6. Она
– Ты можешь бояться меня, бороться со мной, можешь любить или ненавидеть меня – все это будет одинаково значимо. Для меня. А для тебя это будет – не удивляйся!– выбором судьбы. Ведь я – сама Жизнь. Я не хорошая и не плохая. Я Красная. Я кровь. Кровь – могучая, нереально могучая сила! Нет крови – нет жизни. Девочка понимает, что может дать жизнь, когда у неё начинает идти кровь, и она становится девушкой. Дать новую жизнь… только вдумайся! И женщиной девушка становится тоже через кровь. Жизнь отнимают убийцы, выпуская кровь, и спасают врачи, делая операции по локоть в крови. Каждый новый человек приходит в этот мир, измазанный кровью. Жертвы богам и духам приносят кровью. Смертельную обиду искупают кровью, самые верные клятвы дают на крови… И всегда – слышишь! – всегда самому важному, самому прекрасному, самому значимому, всему, что оставляет следы в твоей душе, – сопутствует боль. Рождение, смерть, любовь, счастье, потеря девственности, оргазм … это всё боль. Вспомни, представь, пойми – она прекрасна!
Так говорила я, медленно перебирая пальцами его волосы, когда, утолив первую жажду, мы распластались на мягкой и теплой гальке. Его горячая голова лежала на моем животе, ослабевшими руками он обхватил меня за бёдра, не в силах оторваться от естества, еще не остывшего от недавней страсти. Какой он смешной и … милый!
Сначала я говорила тихо и медленно, затем голос мой окреп. Новая волна желания стала подниматься во мне, и я горячо зашептала, крепко схватив его за волосы:
– Не бойся меня, не бойся боли и крови, не бойся жизни … Иди ко мне… иди ко мне… давай летать! Я заберу тебя! Ты не пожалеешь!
Он вздрогнул. В его глазах, затуманенных страстью, на мгновение вспыхнул беспокойный огонек, но тут же погас, когда мои волосы опутали его плечи, мои руки и ноги оплели его молодое и сильное тело, а мои губы жадно впились в его губы.
И вот… Как странно… Какое-то новое – или забытое? – чувство…
Я умираю? Я умерла?
Я будто распалась на атомы: я не могу пошевелить рукой или ногой, не могу даже открыть глаза. Я словно превратилась в двухсотлетнюю старуху, трухлявый пень без корней и ветвей …
Осколки мыслей и смутных воспоминаний хаотично роятся в голове и никак не хотят складываться в реальную картинку.
Это было вчера. Или год назад?
Этот парень из института со странным взглядом. Его зовут Кузьма. Он увидел белую бабочку. Он берет меня за руку, ведёт гулять в парк. Дежавю. Ощущение томительно долгого узнавания. Мне никак не удается сосредоточиться и вспомнить, откуда я его знаю. Мне кажется, что каком-то сне, в какой-то жизни я уже была с ним – не то союзницей, не то врагом. Но он – мой. Близкий, теплый, ласковый. И есть в нем удивительная харизма, которая сводит меня с ума. И есть еще что-то между нами, далекое и тревожащее душу…
А потом было прекрасное ночное море, чудесный грот, встающая луна, теплая мокрая галька, страсть… Ах, какая нестерпимо сладкая страсть!!! Я счастлива, впервые в жизни я по-настоящему счастлива! И даже ночной полет с Волком не сравнится с этим чувством.
А потом я рассказываю ему о Красном Свете.
А потом что-то происходит.
Мы с ним выходим на какую-то поляну.
И вот… С первых объятий пространство вокруг нас сгустилось, наэлектризовалось. И в душе словно вспыхнули, ударили яркие молнии. А потом…
Мягкая трава, дрожащие руки, расстегивающие мою блузку, нетерпеливые объятия, горячие мягкие губы. Сумасшедший, мы же в парке! Или на пляже? Еще мгновенье, и заструился прекрасный узор из движения тел, смешения душ, вскриков и лобзаний – игра стихий, танец энергий, вихри, вспышки, безвременье, безмирье …
А потом он садится рядом со мной, гладит меня по животу, по бедрам, склоняется, и осторожно ласкает мою девичью грудь, едва прикасаясь губами к вновь набухающим соскам…
А потом, под шум моря, я рассказываю ему о Красном Свете, и потом мы снова любим друг друга… Нет, не так. Сначала мы любим друг друга на мягкой траве, а потом я ему рассказываю о Красном и Белом… Нет, снова не так. Все, все, все не так!!!
Но это не важно, потому что я вспоминаю, как он начинает входить в меня и вдруг останавливается. А я шепчу ему: «Не бойся меня, не бойся боли и крови, не бойся жизни!!!».
И тут луна входит в зенит, и появляются острые лезвия зубов и когтей. И слышится урчащий страшный шёпот Кузьмы: «И ты не бойся! Не бойся смерти!».
Это сделал он. Он опустошил меня.
Он выпил меня!
Меркнущее сознание испуганным мотыльком забилось, запульсировало в висках. Выпил, выпил! Как я могла допустить?? И … кто же ты такой???
Я не помню боли, нет её и сейчас. Сейчас во мне вообще ничего нет, кроме отчаяния.
Я сразу поняла, что он не Красный. Но и белосветного в нем не было. И я забыла об опасности, нырнула в него с головой, а это оказалось смертельной ошибкой.
И я прогнала Евгения. Я почувствовала его тревожный волчий взгляд в парке в тот же вечер, когда мы с Кузьмой осторожно поцеловались в первый раз и смешали наши дыхания. И я приказала Евгению не мешать. Он не хотел уходить, а я рассердилась и приказала ему исчезнуть, пока сама не позову. Какая дурра!!!
И вот теперь я лежу одна, без надежды на спасение – нагая, впечатанная в траву, в землю, словно похороненная. И нет Силы – она вся ушла вместе с ним. И я … без волос! О боги!! Мои чудесные, длинные, мягкие, черные локоны!!!
Они разбросаны вокруг меня грязными, спутанными лохмотьями черной пакли. Вырваны целыми локонами, отгрызены, разорваны …
Отчаяние затопило остатки моего разума, а из груди вырвался ужасающий, пронзительный, протяжный крик.
Я провалилась в небытие.
Сколько прошло минут или лет, или веков – неведомо. Не знаю, сколько лун сменилось на небосводе, сколько миров пережили друг друга, пока я покоилась там.
Но вот слабый, неверный огонек затрепетал у меня в груди, на том месте, где когда-то пылал костер моей души, а ныне было лишь холодное и разоренное пепелище. Огонек был слаб и мерцал, словно фитилек свечи на ветру. Он был маленькой капелькой красного тепла в бездонном озере белого могильного холода.
Маленькая сова, севшая мне на грудь, теперь высилась над моим сердцем мертвым бесформенным комочком, и ветерок слабо шевелил ее растрепанные перышки. Моя бедная лесная сестренка! Ты безропотно отдала мне свою маленькую трепетную жизнь, как когда-то отдавала перья для полета, чтобы вновь на мгновение затеплился огонёк в моей душе. Благодарю тебя, сестренка! Пусть Красный Покой вознаградит тебя.
Мне едва-едва хватило сил разлепить непослушные губы, но позвать Евгения я так и не смогла.
И вдруг красный огонек дрогнул, и пылающая золотом горошинка-искорка закружилась в моей груди. Мой милый Волк, это ты??? Благодарю тебя, любимый, и прости меня!
Я чувствую, ты здесь! Мой Друг, мой Учитель, мой Возлюбленный! Но дальше я сама: ты ведь меня учил, что я сильная, что я многое могу!
Золотая горошинка стала превращаться в маленькое зеленое солнце, а затем в медленно раскручивающуюся у меня в груди, набирающую мощь спираль. Потом Зеленый Свет разлился по новой вселенной, заструилась новая молодая энергия.
Спираль продолжала расти, расти, расти, все ярче озаряя душу, посылая живительные лучи изумрудного света все дальше в мое тело, исцеляя меня, сметая пепел костра и сея во мне звуки, краски, множа драгоценное сияние.
И вот уже Зеленый Свет заполнил меня всю. Моё тело вновь обрело молодость, мои кости и мышцы окрепли, кровь бурным потоком устремилась ко всем клеточкам тела, напитывая их жизненной силой. Моё солнце вновь всходило: его ослепительные лучи, позолотив моё тело, вырвались за его пределы, изогнув его судорожной дугой в немыслимом экстазе, приподняв всю меня над землёй. Я раскинула руки. Свет, то изумрудно-зеленый, то красно-жёлтый, исцеляющий, дающий жизнь, разливался вокруг ослепительным ореолом. Я парила над мирами новой звездой, вбирала их мощь, изливала на них свою благодать в ответ.
Я видела рядом с собой широко раскрытые, алчущие глаза Евгения. Он дрожал, он был очень взволнован. Оказавшись в центре этой масштабной метаморфозы, опаляемый вихрями Зелено-Красного Света, он метнулся ко мне, а когда я открыла ему свои объятия, Волк вдруг остановился, вскинул оскалившуюся звериную морду и громко, торжественно завыл.
И тихий голос звучал в моей голове: «Галатея!.. Галатея!»
А может быть, это был не голос, а шум и потрескивание энергетических вихрей, кружащихся вокруг меня. Я не знаю. Я не задумывалась. Меня переполняла только одна мысль, только одно чувство.
Я хотела мстить.
Вера превратилась в Ярость. Вера превратилась в Месть.