– Я бы сказал…
«Я вспоминаю один случай, не знаю рассказывал тебе его отец или нет. Я тогда был ещё не большой, но кое что уже соображал. Мы гуляли в парке и остановились с папой в тенёчке под деревом, рядом с лавочками. А там сидели две дамочки и так рьяно, громко обсуждали каких-то мужиков, своих или чужих не знаю. Я хорошо запомнил тот случай. Одна говорит.
– И застукала его с любовницей. Развлекались прям на рабочем месте.
Вторая дама от этих слов эмоционально ахнула и ответила.
– А я говорила, все они кобели и козлы, – и добавила. – Все мужики одинаковые.
И тут встрял отец.
– Не все.
Женщины на лавочке обомлели от такого резкого выпада, а отец продолжил.
– Моя, самая лучшая и я никогда не на кого её не променяю, – Как бы намекая, что вот я тут стою, и я не такой.
Он когда это произносил даже не глядел на них, а всё время продолжал смотреть вперёд. В этот момент одна из дам, та что главный мужской обвинитель, вспылила и такая с гонором говорит.
– Посмотрела бы я на твою самую лучшую, когда она узнала, как ты десять минут стоишь и вон ту бабу глазами раздеваешь. – И указала пальцем на женщину.
Отец в этот момент ухмыльнулся, а я так жёстко угорать начал, когда понял на кого она показала. Ведь женщина не знала, что баба, которую отец по её словам десять минут раздевал глазами, была его жена. В общем всё это время мам, он смотрел на тебя. Ты стояла недалеко от нас, в очереди за мороженным. Вот такая вот забавная история. Но к чему я это. К тому что только сейчас понял слова отца. Только сейчас начал понимать тебя. Можешь больше за меня не волноваться, я обрёл свой смысл жизни, больше я не одинок на этой долбанной планете. А потому лучше ответь мне на вопрос. Ты нашла отца? Нашла ли ты то, ради чего так рано покинула этот мир? Если да, то тоска по вам что поедом съедала мою душу, была не напрасной».
Это то что я сказал бы маме и то чего на самом деле не произнёс вслух, а лишь подумал про себя. А на Олесин вопрос коротко ответил:
– Не знаю.
Одиннадцатое ноября подошло к концу. Воспоминания о вечере ушли с первой минутой нового дня, со второй я закрыл глаза, а на третьей забылся глубоким сном.
ГЛАВА 10. ДЕНЬ ПЯТЫЙ
Утро началось внезапно. Не так как у большинства нормальных людей в первый день отпуска. Размеренно, томно, когда разлепляешь по одному заплывшие веки, после продолжительного сонного марафона. Оглядываешься по сторонам в попытках выяснить сколько время и затем начинаешь шлёпать рукой по постели в поисках телефона. В итоге находишь его в районе подушки, а если точнее, то под ней. Как он туда попал? Не понятно. Особенно если учитывать, что перед тем как отправиться в страну деревянных брёвен, смартфон находился в собственных руках. И вот уже с мобилкой наперевес начинаешь проверять время, а затем первое что посещаешь, нет не туалет, а социальные сети в поисках дебилковатых постиков из ленты новостей. Тут тебе попадается картинка кота с недовольной мордой, закутанного в одеяло из которого торчат только голова и задние лапки с надписью: «Я, после второго будильника». Или довольная собачка с высунутым языком и рядом подписью: «Наконец то пятница». И тут ниже эта же дворняжка только уже понурая с гримасой грусти и печали и продолжение: «Бро, сегодня только понедельник». Вот только после этого, неохотно встаёшь и по зову природы волочишь ноги, дабы опорожнить мочевой пузырь.
Наше утро началось динамично с затяжной песни, раздавшейся на всю комнату. За нами естественно не заржавело, и мы отреагировали самым подобающим образом. Виртуозно десантировались с дивана, как по тревоге. Я отличился тем, что сделал перекат на полу, а Олеся зачем-то прихватила с собой подушку, на которой спала. Таким глупым началом охарактеризовало себя двенадцатое ноября. Ещё несколько секунд мы пялились на диван пока Олеся не бросила подушку и взяла трубку. Всё верно, нас разбудил внезапный телефонный звонок, как окажется тремя минутами позже от Анастасии Петровны. Но пока девушка говорила, мне довелось лицезреть окружающую обстановку, которая к слову свелась к одному конкретному объекту в комнате. Я сидел на полу и смотрел на стоящею спиной Олесю. Не взглядом человека, что видит перед собой изящную самку и пытается в поисках нового опыта и ощущений изучить объект возжелания и похоти. А взглядом человека, изучивший каждый рельеф, каждый уголок и даже изъян её тела, но так и не перестающий вновь и вновь восхищаться увиденному. Олеся повернулась.
– Мама звонила. Сказала к Балашову подъезжают.
Этот звонок, судя по интонации сказанного, не вызвал у девушки должного восхищения, напротив вызвал порцию огорчения. Олеся попыталась это скрыть за наигранной улыбкой, но я сразу срисовал неладное.
– Что-то не так?
Олеся замотала головой.
– Да брось Олесь, я же вижу что-то не так, выкладывай давай. – Встал я резко с пола, позабыв о вчерашних травмах и зря.
Боль дала о себе знать и если перекат спросонья организм мне простил, то дальше уж извините, попросим вас Кирилл Алексеевич без резких телодвижений. Моя забывчивость отлилась мне крайне неприятными, но не забываемыми ощущениями, волной промаршировавшими по всей левой стороне. Загудело всё, а глаза как мне думается, отправились на выкат. Я согнулся и открыл рот, предвещая стон или крик, но тут же выпрямился.
– Всё окей. – На позитиве выдал я.
Олеся смотрела на меня и её глаза казались на ещё большем выкате.
– Ты уверен? – С подозрением отреагировала девушка.
– Вполне. У меня всё чики брики, – и складывая пальцы в жест Окей, добавил. – Всё тип топ.
– Мне кажется или ты врёшь?
Я держал паузу, пока моя мимика дёргалась и решала скорчится от боли или тоже самое сделать от хохота.
– Ооооохххх, – выстонал я наконец, хохоча и хватаясь за бок, сдуваясь как проколотый шарик. – Ты права я вру. Всё-таки у меня не всё тип топ, но близко к этому, – я сел обратно на пол. – One minute, – и показал указательный палец. – Не, не, не, забудь, two minute, – и показал два пальца при этом щурясь с придурковатой улыбкой. – Ща я слеганца посижу и всё будет ровно.
Олеся всё это время молча смотрела на мою клоунаду, а затем чётко выдала.
– Я тебе поражаюсь, ты ещё и клоуничать успеваешь в такой момент. – Поставив руки в боки, буркнула Олеся, но смотря на мой необъяснимый позитив, начала менять гнев на милость и тоже хихикать.
А ведь если подумать, и правда, какой повод для приподнятого настроения, если разобраться с оглядкой назад, радоваться по факту не чему. Откуда эта радость без причины? Ответить: «Я не знаю» – ложь, причина есть. Она стоит напротив меня, окруженная солнцем сегодняшнего дня, противопоставляемая вчерашней мгле, как единственный противовес в нелёгкой борьбе света и тьмы.
– Кирилл, – прервалась Олеся. – Мне нужно собираться, родители скоро приедут. – И снова тень печали легла на её слова.
– Нет, – отбросил я сказанное Ангелом, она не успела ничего вставить, как тут же прибавил. – Нам нужно собираться.
Это всё что нужно было услышать Ангелу. Олеся заранее расстроилась из-за того, что я могу с ней не поехать. Отсюда и грустная мина под маской улыбки. На самом деле, я не ждал приглашения, а хотел навязаться сам. По уверениям Олеси, родители будут не то что не против, а только рады моему визиту. Поэтому остальное время до их приезда мы собирались, убирались, без опаски даже вошли в зал, и он нам показался вполне себе уютным местом, а не обителью зла, каким представлялся буквально вчера. Всё сошло как с белых яблонь дым и хоть ещё свежо преданье, но уже не настолько неотвратимое. Однозначно, эти ощущения мы подчерпнули оба и знатно воодушевились. Бонусом мне на карту прилетела кругленькая сумма в виде отпускных, отчего мы взялись за руки и прыгали на месте три минуты, как ненормальные дурачки. Трудно поверить, но всё шло как надо.
У Олеси снова завопил телефон, поспеть вовремя и ответить на звонок она не успевала. Ведь тут перед ней вставал серьёзный выбор. Покинуть ванную и остаться не докрашенной или закончить начатое, зато выглядеть неотразимо, но не брать трубку. И девушка поступила очень мудро. Она сделала выбор в пользу неотразимости, а на телефон попросила ответить меня.
– Кто там Кирилл? – Выкрикнула Олеся из ванной.
На экране светилось имя «МАМА» и фотография Анастасии Петровны. Я снял телефон с зарядки и заглянул ванную-комнату, где прихорашивалась Олеся.
– Мама. – Спокойно констатировал я факт.
– Ответь, спроси, чего она там.
Я клацнул пальцем по монитору.
– Да. – Моё классическое приветствие по телефону.
– Что да? – Повернулась ко мне девчонка и тут же заметила, что говорят уже не с ней и слегка улыбнулась – А ты не со мной говоришь.
Я молча кивнул Олесе. В свою очередь из динамика донеслось.
– Олесь мы подъехали.
– Это не Олеся, это Кирилл, она чутка занята. – Перебил я сразу.
– А, понятно, ну пусть занимается. Кирилл какой у тебя номер квартиры?
– Восемьдесят восемь.
– Ага, всё нашла. Впускай меня.
В этот момент в коридоре запиликал домофон. Не знаю как в других домах, а в нашем он бормотал на удивление противно. Как золотая скрипка стоит дорого, а звучит паршиво. Пока Олеся завершала последние штрихи образа для выхода в свет, я остался встречать её маму. По подъезду зацокали каблуки. Анастасия Петровна долго не заставила себя ждать и секундами позже появилась в дверном проёме. Одета она была в длинное, осеннее пальто без капюшона, с повязанным на талии пояском. На ногах чёрные с каблуком сапожки.
– Всё очень лаконично и чертовски стильно.
– Спасибо Кирилл, очень мило. – Мягко сказала Анастасия Петровна.
Я немного приоткрыл рот в удивлении, должно быть последнее, сам не осознавая ляпнул вслух.
– Здравствуйте. Проходите, будьте как дома. – Указал я рукой в глубь коридора.
– Нет Кирилл, мы торопимся. Нужно в контору ещё заехать и по магазинам проехаться, – протараторила женщина. – Чего Олеська там копошится?
– Она…
– Мам две минуты. – Послышалось из ванной.
– Давай быстрее, отец внизу ждёт, – обратно скомандовала ей мама. – Мы пока с Кириллом пойдём квартиру проверим.
– Хорошооо. – Растянула девчонка.
– Бери ключи, пойдём. – Обратилась ко мне Анастасия Петровна.
Она явно не церемонится, женщина дела, а не слова. Я зашёл в зал, взял Олесену сумку, копаться в поисках ключей долго не пришлось, ведь половина содержимого её саквояжа лежала сейчас на стиральной машинке и представляло из себя: крема (для рук, ног, лица), тональный крем, тональная основа, карандаши, помаду (зачем-то в количестве двух), духи и образцы духов, пудру, тени, подводку что бы это не значило, тушь, лак, растворитель лака, салфеточки, ватные диски, пилочки, ножнички, щипчики, зеркальце. Всё добро умещалось в небольшой походной, женской сумочке и умудрялось делить место с другими аксессуарами. Я достал ключи и вышел в подъезд. В квартире Семёновны мы на долго не задержались. Олесена мама бегло осмотрела все помещения, осталась очень довольна, подкрепив фразой: «Молодцы, хорошо постарались» и вернулись назад. К этому времени Ангел уже вышла из ванны. Они с мамой тепло обнялись, перекинулись взаимными комплиментами, а закончилось это тем что меня официально от имени всей семьи, Анастасия Петровна пригласила на девять дней бабы Клавы, а по совместительству и в гости. Наш ответ стал для женщины забавным сюрпризом, когда мы одновременно с Олесей указали пальцами на уже подготовленные в путь, собранные сумки, привалившиеся у шкафчика. Анастасия Петровна заценила тот факт, что детки сами всё уже давно решили и без них.
– Нас оповестить ты нужным не посчитала, что Кирилл поедет? – Поднимая уголки рта немного вверх, спросила мама у Олеси.
Та в ответ задорно, быстро, отрицательно затрясла головой. Мы просмеялись, погрузили на меня поклажу в виде портфеля и спустились вниз. У подъезда, нас ожидал Олесин папа сидя в Land Cruiser кремового цвета. Неплохой такой дилижанс. Я ещё раз глянул на окна своей квартиры и мельком припомнил работу. В голове как звуковое сопровождение к этому трогательному отрезку, добавилась музыка, только не ностальгическая, плавная с минорными нотками, а вспомнился отрывок из песни Высоцкого про поездку за границу:
«До свиданья, цех кузнечный,
Аж до гвоздика родной!
До свиданья, план мой встречный,
Перевыполненный мной!»
Я ухмыльнулся, как в точку вспомнилось. Открыл заднюю дверь, сначала пропустил Олесю, а затем залез сам.
– Здрасте. – Обратился я к мужчине протягивая руку для приветствия.
– Ааа, Ага, – буркнул в ответ Олесин папа и небрежно с неохотой поздоровался со мной за кончики пальцев. – Куда теперь? – Тут же он обратился к жене.
– Поехали в контору.
– А где она? – Зевая спросил мужчина.
– На Карла Маркса.
– Насть, – зыркнул он на неё. – Можно подумать мне это о чём-то говорит. Конкретней.
– Помнишь где я пальто забирала?
– Ну?
– Вот рядом там в соседней пятиэтажке.
– Понятно. Ладно поехали.
– Привет пап. – Вставила Олеся, как только мама закончила.
– Привет. – Коротко ответил он.
– Чего вы на машине крёстного приехали, а не на нашей?
– Захотелось. – Всё так же без энтузиазма отчеканил мужчина.
Олеся естественно лучше знала своего отца, а потому по её реакции стало очевидно, что с Юрием как его там, сейчас лучше беседы не заводить. Возможно потом мужик отсочает, но пока любезностью он не блистал. Мы дружно от него отстали и больше не стали наседать с дурацкими вопросами, а вместо этого позволили спокойно вести автомобиль.
Через тридцать минут мы миновали так называемую контору, через полтора часа продуктовые магазины и павильоны с одеждой, где я Олесе в подарок взял чёрную тунику, больно уж она ей приглянулась. У матери она деньги на покупку просить не хотела, у отца тем более, а обо мне речь даже не заходила. Но после примерки, а до неё дело всё-таки дошло, убедившись, что одежда сидит на ней как влитая и вызывает неподдельную радость, я молча прошёл на кассу и так же молча всё оплатил, вручив в итоге Олесе маленький презент. Уже двигаясь по парковке Анастасия Петровна сказала:
– Кирилл зачем? У неё дома их и так полно.
На что я не растерявшись ответил:
– Значит будет ещё больше.
Чуть погодя с того момента наш экипаж в лице трёх пассажиров и рулевого, миновал Балашовский мост с видом на пересыхающий Хопёр, затем поворот на Репное и уверенно под звуки радио двинулся по направлению к конечной цели.
В дороге всегда есть время подумать, и не важно сколь дружная компания собралась. Едешь ли в кругу друзей и подруг, близких родственников или случайных болтунов, которые и в иных обстоятельствах редко замолкают. Всегда наступает момент, когда каждый погружается в себя. Перед глазами мелькают голые посадки, гладь застывших, мёртвых полей разделённые тонкой межой, а на съездах колея уводит свежие следы шин, оставленные проехавшим недавно автомобилем. Глаза на автомате пролистывают неброские пейзажи осенних дорог, и чем дольше путь, тем меньше их замечаешь и тем больше они сливаются, превращаясь в пустое серое полотно на котором разум начинает дорисовывать собственные картинки. Каждый погружается в раздумья, в дебрях сознания находя своё, то что ему ближе. Для одних – это очерки прошлого, для других грёзы о будущем, иные застревают в бесконечном самоанализе. И не важно куда на самом деле ведёт дорога, в Романовку или обратно в Балашов, сначала она приведёт тебя внутрь самого себя.
С самого начала наше маленькое дорожное сообщество не тянуло на дюже болтливых в силу разных факторов. Я мало знаком с Олесеными родителями, даже делая скидку на то что они много обо мне слышали. В довесок глава семейства прибывал не в лучшем настроении, что само по себе не располагало к милому общению, а Ангел не больно то рвалась говорить со мной при родичах. Олесин папа крутил баранку, внимательно всматриваясь в дорогу, лишь изредка меняя радиостанцию (Юмор FM, Авторадио, Европа Плюс) или подкручивая громкость. Анастасия Петровна щёлкала по сенсору телефона и судя по оранжевому интерфейсу листала ленту в «Одноклассниках». Я окинул взглядом салон автомобиля и остановился на Олесе, прислонившейся лбом к стеклу. Она напряжённо перекручивала через себя нечто важное, сжимая пальцами тунику, ногтями разорвав упаковку. Ангел немного вздрогнула, когда моя рука мягко опустилась на её. Я легонько кивнул, жестом спрашивая «Ты чего?». Девушка потупила взгляд, смотря перед собой. Затем так же невербально ответила: «Да так», а потом нежно посмотрела на меня как бы добавляя: «Всё нормально». Тут уже мне вспомнился один момент. Раньше часто заводили песенники, зачастую это были просто толстые тетради с шершавой обложкой, в которую от руки записывались любимые композиции. У отца тоже такая имелась, только не с песнями, а со стихами собственного творения. Я не единожды пролистывал эту тетрадь, но только недавно заметил запись, в самом конце на последней странице. Три выражения, записанные в строчку, последовательно, через точку, без пояснений и даты. «КОГДА ЛЮБОВЬ ПОНЯТНА БЕЗ СЛОВ. КОГДА ЛЮБОВЬ БОЛЬШЕ ЧЕМ СЛОВА. КОГДА ЛЮБОВЬ ДЛИТСЯ ВЕЧНО». Теперь уже не возможно узнать к чему он это написал и в общем не важно, суть в другом. Я сразу понял, что сказала мне Олеся. Через задумчивое лицо, через скользящий взгляд с пигментом перламутра млечного пути в глубине её правого глаза, через трепет прикосновения наших рук. Едва ли кто поймёт, только сопричастные мы, ели ощутимые бесконечному миру, можем уловить внутри себя тонкие голоса друг друга и понять то, о чём вслух говорить не обязательно. «КОГДА ЛЮБОВЬ ПОНЯТНА БЕЗ СЛОВ».
– Ой, наконец то подъезжаем, а то ноги уже затекли, – убирая смартфон в сумку, на выдохе облегченно произнесла Анастасия Петровна. – Кирилл, ты бывал раньше в наших краях?
– Нет, не доводилось.
– Вон видишь здание? – Указала Анастасия Петровна.
– Вижу. – Кивнул я.
– Эта наша церквушка.
– Не церквушка, а Храм Рождества Христова. – Влез в разговор Олесин папа.
– Я тебя умоляю, какая разница?
– Я бы сказал тебе какая разница, да не буду при детях. – Саркастично буркнул он в ответ жене.
– Ой Юр, давай без этого, не умничай.
Конструктивный вышел диалог хочу заметить. Действительно, первое, что улавливает взгляд на подъезде к Романовке, как верно указала Анастасия Петровна, храм. Если правильнее, то ярусная колокольня с арочными прорезями, на высоком пике которой закреплён золотой купол с уходящим в небо крестом. Строение хорошо видно, ведь на определённом участке пути, оно стоит ровно по центру дороги и это ещё больше выделяется растущими по обе стороны посадками, что создают вид искусственного туннеля, будто ведущего прямо до самого здания. Но после дорога уходит слегка вправо, и картинка сама по себе распадается меняясь на другую. Мы промчались мимо заправки слева. Мимо стелы «РОМАНОВКА. СЛАВА ТРУДОВОМУ НАРОДУ» справа. Я даже успел разглядеть герб: цаплю стоящею в воде на одной ноге, окружённую золотистыми камышами. Затем заехали на мост. Под нами во всю текла и бурлила река. Какая? Я просифонил пока крутился туда-сюда.
– А что за речка тут течёт?
– Карай. – Быстро отреагировала Анастасия Петровна.
– Речка – это громко сказано, скорее речушка. – Вставил своё веское слово Олесен отец.
– Юр, ну в самом деле хватит бухтеть. – Опять накинулась на него жена.
– Я не бухчу, а выражаю свою точку зрения.
– Я выражаю свою точку зрения! – Сгримасничав, гнусавым голоском, передразнила его супруга.
И тут меня прорвало. Я заржал. Именно заржал, а не засмеялась. Их поведение меня не раздражало, не вызывало дискомфорта, а казалось очень забавным с самого начала пути. И моё самовыражение через дикий ор, удивительным образом подхлестнуло гоготать всех вместе со мной. Весь салон бугуртел, и Юрий отчества не знаю, тоже смеялся. Видимо близость к дому, в положительную сторону влияла на настроение человека. Анастасия Петровна при этом подталкивала мужа в плечо приговаривая:
– Юр, а как похоже получилось, а, Юр.
– Ды да, да – Поддакивал он.
– Нормально получилось. – Подытожил я.
Пока мы забавлялись, я потерял нить куда завернула машина. В любом случае какой бы район это не был, в нём находилось всё что нужно. «Мясная лавка», «Магнит», «Красное&Белое». На другой стороне ларёчек с хлебом, виднелся так же вход на рыночек, импровизированная станция автобусов «Властелин». Почему импровизированная? А потому что об этом нигде не написано и если бы не автобус, что подъехал в этот момент – я вряд ли догадался сам. Далее стояла «Пятёрочка», какой-то строительный магазин и ещё полно того, чего вероятно не приметил. Как итог, здесь есть всё. Всё кроме нормальной дороги. Хотя такой роскошью не мог похвастаться и Балашов. Отдельно о дороге. Когда мы повернули на Советский переулок вокруг нас замелькали маленькие, ухоженные дома немноголюдных улочек, с весьма оживлённым автомобильным трафиком. Мы проехали ещё немного, как вдруг остановились на углу небольшого цветочного магазина. Я сразу не въехал в суть дела.
– Ты чего Юр остановился? – Спросила женщина.
– Да вот решаю, может тут проехать. – Озадачился мужчина.
– Думаешь сможем?
– Я не думаю, я уверен. Это на нашей реношке мы бы тут утонули, а на Илюхином вездеходе буром пропрём.
– Ну смотри сам. Хочешь поехали в объезд, как обычно по Калинина, а хочешь тут. Ты за рулём.
Юрий махнул рукой произнеся полушёпотом:
– Поехали тут.
Гашетка в пол, машина ринулась сползая с асфальта. Тут я понял в чём заключалась дилемма. Дело в том, что если до этого дорога представляла из себя кочки, ухабы, впадины с лужами на разбитом асфальте, то тут не было и этого. В виду того, что отсутствовал сам асфальт и дорога в целом. Автомобиль впиявился в трясину, разбрасывая ошмётки грязи по сторонам. Нас легонько качнуло в бок и далее, как нож в масло Land Cruiser без особых усилий, без напряга и лишних телодвижений поехал вперед. Прям сказка для подобных видов дорог. Видя картину маслом воочию, мне представилось, если нечаянно свалится в это месиво, с большой вероятностью можно пополнить списки пропавших без вести. Будет как в той песне: «Закрылась дверь он вышел и пропал…». Конечно всё утрированно, но мысль ясна.
Автомобиль шинами вгрызался в грязь, раздирая под собой землю. Двор за двором оставался позади. Я в предвкушении скорого конца пути, начал активнее разглядывать окружение. Мы остановились около белого дома с пластиковыми окнами и подстриженным забором из живой изгороди. Рядом виднелся вход во двор, а левее из открытого гаража, наполовину торчал Уазик. Всё цивильно и современно. По фасаду сразу видно, хозяева тщательно следят за территорией своих владений. Нет, конечно это не дом Олеси, её вроде как двухэтажный, а раз так, значит соседей. В точку. Рядом с уазиком копошился мужчина средних лет, он завидев нас, бросил тряпку на капот машины и направился к Олесеному отцу.
– Здорова Михалыч. – Выйдя ему на встречу сказал Юрий.
– Ооо, здорова Юрец. Я думал Петрович тут рассекает. Настюха – Махнул он рукой Анастасии Петровне, и та помахала в ответ.
Пока мужики перетирали о Рено Логан и что там могло сломаться, дверь в воротах открылась и оттуда сначала опережая всех, выскочил кот персикового цвета, а затем показались две женщины. Анастасия Петровна завидев их так же покинула экипаж навстречу дамам, дабы поболтать о том о сём. Я поинтересовался у Олеси и всё верно это оказались соседи. Причём единственные на их улице, с которыми они состояли в дружеских отношениях. Ходили в гости или даже вместе ездили на рыбалку. С остальными либо сухо здоровались, либо не делали и того. Мужчина впереди, чей голос сильно хрипел и думается мне не по естественным причинам, как у Ильи Петровича – особенность звучания, а по патологическим, Михалыч или дядя Саша. Сейчас рассказывал, как они с Колькой кто бы это не был, ездили на рыбалку, и наловили там чуть ли не две дюжины рыб размером до локтя. На вытянутой руке по крайней мере он показал именно так. Женщина постарше, с мягкими выразительными чертами лица, с короткой причёской, вероятно слегка кудрявая и как мне показалось глазами цвета голубого сапфира – Наталья Ивановна или по-простому тётя Наташа. Разговаривала мало и по большей степени добродушно улыбалась. А вот вторая женщина говорила много, звонко, я почувствовал это даже в салоне автомобиля – у неё точно скрытый ораторский потенциал. Это их дочь Лена – с тёмной, открывающей лоб, компактной стрижкой, со стильными, идущими в тон её имиджу очками. Мама с дочкой смотрелись вместе органично и очень приятно. Четвёртый персонаж спонтанной соседской сходки – кот, и он в представлении не нуждался, так как я видел его фото у Олеси в телефоне. Пух, но никак не Пушок, обвивался вокруг дамских ног с высоко поднятым хвостом. Олеся увидев мурчащее чудо природы, перескочила через меня, выпрыгнув из салона. Бегло со всеми поздоровалась и принялась тискать котика. Приехав сюда всего несколько минут назад я стал причастен к чему-то большему, а наблюдая за происходящим, по факту за незнакомыми или едва знакомыми людьми, мне от чего-то стало хорошо, по-настоящему хорошо и может странно прозвучит, но в кой то веки спокойно. Ещё несколько минут умиляясь я перекинул взор, столкнувшись взглядами с Натальей Ивановной, и тут же в голову мне пришла совсем навязчивая мысль. Да, теперь всё правильно, здесь мы на своих местах – МЫ все.
Разговоры не о чём стали затягиваться и лишь Наталья Ивановна разорвала порочный круг.
– Так Лен, где там отец. Поехали, – обратилась она к нему. – А то всё закроют.
– Ладно Юрец, потом до расскажу. – Пожимая руки порешали мужики.
– Тогда Михалыч не прощаемся, до вечера. – Уже подходя к двери авто перебросил слова Олесин папа.
– Ну как приедем я сразу к тебе заскочу, посмотрим, что можно сделать.
– Спасибо.
– Пока не за что. – Отмахнулся Михалыч.
– Пух смотрю с вами намылился. – Подметила Олеся держа кота.
– Пух, давай домой. Чуешь? – Отрывисто скомандовала Наталья Ивановна.
Но у кота явно были другие планы, и он всем своим видом это показал. Все дружно погрузились по машинам, мы прыгнули в Cruiser, соседи в Уазик и посигналив друг другу разъехались в разные стороны. Через несколько домов показался наш. Огромная, двухэтажная усадьба с массивными чёрными воротами, не особо вписывалась в местный антураж. Это странно, создавалось впечатление, будто она широкими плечами растолкала собратьев поменьше и втиснулась совсем не к месту. Хотя это и не мешало выглядеть ей вполне эффектно. Так или иначе, Балашов остался за спиной, настало время перемен и дом 76а по Садовой, любезно согласился их предоставить.
ГЛАВА 11. ДЕНЬ ПЯТЫЙ. ДОМ НА САДОВОЙ
Олесин папа достал какой-то брелок, похожий на ключи от машины, нажал одну из кнопок и огромные ворота начали медленно распахиваться, открывая собой ещё более величественный и роскошный вид усадьбы. Мы начали потихоньку заруливать во внутрь. Контраст между двором и улицей, находящейся за воротами, поражал воображение, всего лишь какой-то метр разделял пространство на две совершенно разные реальности. На улице находился обычный российский посёлок привычный для глаз, а внутри открывалась иная картина, в корне отличающаяся от привычных антуражей. Мой мозг просто не мог принять увиденного. Что бы лучше понимать куда я попал, в сравнение приходило только одно, такое я мог увидеть лишь на лощёных фото миллионеров из инстаграмма. Роскошь просто била по глазам. Мы стали медленно продвигаться в глубь усадьбы, проезжая по вымощенной дороге, окружённой с обеих сторон садом-лабиринтом, в котором копошились какие-то люди, похожие на прислугу. Проехав внутрь гаража и заглушив двигатель, отец семейства буркнул:
– Всё приехали, выметаемся.
– Вот и выметайся, а мы выходим, правильно ребят? – Парировала Анастасия Петровна.
Я неуверенно посмотрел на Олесю, и она будто подталкивая меня взглядом, начала выходить из машины. Я конечно понимал, семейка Олеси не из бедных, но что бы до такой степени, в голове уложить за пять минут такое очень сложно. Я открыл дверь крузера и потихоньку начал выгружать своё тело из машины.
– Всем привет! – Послышался брутальный хриплый голос. – Юр ну я ж просил не ездить по этой грёбанной грунтовке, опять всю машину уделал.
– Да ладно, всё равно сам не моешь. – Робко ответил Юрий Николаевич.
– Мальчики хватит петушиться, – резко влезла в диалог Анастасия Петровна. – Это я попросила там проехать Юру.
– Вот опять сестрёнка тебя выручила. – Язвительно подметил Илья Петрович.
Юрий Николаевич, что-то неразборчивое буркнул себе под нос и быстро проследовал в глубь гаражной территорий, в конце которой находилась дверь. Мы с Олесей стояли и молча наблюдали за этой эскалацией. Мне было неудобно узреть подобную ситуацию, никогда такие не любил, хотя вроде бы и ничего особенного – лёгкая перепалочка. А вот на лице Олеси было некое выражение стыда и одновременно обиды, сразу понятно, такие перепалки между отцом и крёстным ей не в новинку и это явно не то, что она хотела бы показывать.
– Ну что встали, как вкопанные, пойдём в дом, а то вас хоть в сад выставляй как декор. – Отшутился Илья Петрович.
Анастасия Петровна солидарно хихикнула и с наигранной весёлой ноткой вымолвила:
– Ребят берите вещи и пойдёмте, там наверное уже обед готов.
Не сговариваясь мы с Олесей похватали багаж и направились к той же двери, в которой пропал её отец.
– Здравствуйте! – Поздоровался я с Ильёй Петровичем, понимая, что уже второй раз забываю о банальных правилах приличия, встречая его.
– Здорова Кирилл, чувствуй себя как дома. – Ответил он и протянул мне руку для рукопожатия.
Я последовал примеру и протянул свою. Он пристально с хитрым прищуром посмотрел на меня и жестом головы указал на вход. Открыв дверь, мы вошли в коридор или прихожую, сам не знаю как обозвать это помещение. С обеих сторон располагались двери, а в конце лестница, ведущая на верх. Я сразу почуял запах, который присущ банным парилкам и нюх меня не подвел, у одной из дверей располагались несколько пар белоснежных тапок, будто только купленных в бутике, а за ней видимо и скрывалась баня, либо сауна, один фиг. В другую дверь мы как раз и проследовали – это оказался довольно просторный гардероб, наверное, в городском театре и то был меньше. Олеся сразу прошмыгнула к одному из шкафов в стиле хайтек и начала раздеваться.
– Кирилл – это будет твой шкаф. – Сказала Анастасия Петровна.
– Спасибо! – Вымолвил я удивленно, всё больше и больше поражаясь этому дому.
– Так ребятки, давайте быстрее, а то обед и правда стынет. – Поторопил нас Илья Петрович.
Сняв верхнюю одежду и обув домашние тапочки, только теперь уже чёрные, но такие же по дизайну, мы направились к лестнице у которой тускло светились боковые панели, всё в том же стиле хайтек. Поднявшись и пройдя в очередную дверь, мы попали в очень просторную гостиную, размером должно быть со всю мою квартиру. Да, антураж здесь напоминал какой-то средневековый замок: высокий потолок, в центре которого красовалась многоуровневая стеклянная люстра, сделанная под старину и только некоторые хромированные части выдавали в ней современное творение. На стенах, по всему периметру висело множество осветительных приборов, в стиле подсвечников, которые тускло светили на множество картин, находящихся между ними. Самой большой странностью для меня стало полное отсутствие естественного освещения, то есть, окон. Голова шла кругом, а свою челюсть я уже давно пинал по полу, а Ангел даже ни разу не обмолвилась, что живет в таком удивительном доме. Осматривая всё это великолепие, я не сразу обратил внимание на стол, он был длинной метров с пять и находился в самом центре комнаты, прямо под люстрой. За столом уже сидело несколько человек.