Завещание

– Кирилл? – Спросила она, окликивая его.

Парень немо стоял и не шевелился, впрочем девчонку это ни капли не смутило:

– Слушай, когда ты смог прошмыгнуть в мою комнату, ведь сегодня такой важный день! – Начала делать Олеся, совершенно несвязанные умозаключения.

Вдруг из трубки раздался громкий, раздражённый мамин голос:

– Олесь, бабушка старая, ждёт за дверью, быстро открой бабуле дверь!

Олесю внезапно охватил дикий ужас. В дверь громко заколотили, и кто-то находящийся снаружи, начал ломиться. Ручка затряслась, заходила ходуном, завертелась в разные стороны, казалось дверь сейчас вылетит, но она оставалась неприступной. В комнате раздался хлопок, пронеслась электрическая вибрация, изменяя цветовую гамму. Предметы расплывались, узор на обоях стал неразличим, стоящие у зеркала флаконы казались просто пятнами. Яркость цветов выжигала сетчатку, становясь невыносимой глазу, будто слепнешь, пока наконец, всё не поглотил белый свет. Олеся больше не видела и не чувствовала собственных рук и ног, не чуяла своего тела, но всё-таки кое-что ощущала. А ощущала она некое давление, не то чтобы физическое, скорее психическое, будто гравитация вокруг многократно возросла и пытается раздавить, то что от неё осталось. Нарастал гул, находиться в таком состоянии стало не выносимо.

Внезапно всё затихло, время остановилось. Сознание Олеси очнулось, она поняла, что спит и отчётливо услыхала знакомый мужской голос:

– Олесь проснись, прошу тебя, ты должна очнуться.

Олеся молниеносно вскочила на диване, раскидав подушки по сторонам, нервно вертя головой. Ей показалось, голос принадлежал Кириллу. Она встала с кровати и тут же в кармане зазвонил телефон. Олеся насторожилась, немного поколебалась, но всё же взяла трубку:

– Олесь ты у себя?

Девчонка напряженно посмотрела на телефон, не в силах ответить, во рту застрял огроменный ком.

– Олесь, ты что забыла о просьбе? – Спокойно продолжила мама.

Тут Ангела осенило, маме нужны средства личной гигиены, и она облегчённо выдохнула:

– А, да мам, что-то и правда забыла.

– Вот девичья память! Кого воспитала! Пять минут и информация стёрлась, как у рыбок. – В саркастичной форме подметила мама.

– Мам, сама поражаюсь! – Весело поддержала Олеся.

– Ну тогда открывай, бабушка ждёт.

– Ой точно, бабушка Клава пришла, совсем вылетело из головы, ща пять сек!

Олеся и сама смутилась своей забывчивости, усиленно принялась размышлять об этом, не замечая, как уже на автомате направлялась к двери. Внезапно что-то резко переключило внимание девушки, она рефлекторно повернула голову в сторону объекта, являющегося раздражителем. У окна бесшумно стоял Кирилл и не моргая смотрел в одну точку. Олесе стало крайне любопытно, куда он глядит? Она уже собралась сменить свой маршрут в сторону окна, но тут из трубки раздался мамин голос:

– Эх ты, рыбка моя! И пяти минут не прошло, как ты уже и мать родную забыла, и бабушку любимую на порог не пускаешь.

В дверь кротко постучались, но Олесю словно шарахнуло током, в её мозгу возник конфликт, связанный с бабой Клавой, что-то не сходилось, но она никак не могла вспомнить, что именно? И пока девушка размышляла, её рука сама потянулась к дверной ручке, но встретила на своем пути преграду. Олеся резко остановилась врезавшись в Кирилла, который спиной преграждал путь к двери.

– Внучка это я, баба Клава, – послышался противный скрипучий голос. – Вот пришла, поздравить тебя. Открой! Не бузи!

Олеся послушно потянула руку к дверной ручке, и прошла сквозь Кирилла, но девушка даже бровью не повела, её сознание воспринимало данную картину спокойно, должно быть так и надо. Она прошла через Кирилла повернула до упора ручку и дверь стала медленно отворяться. На пороге стояла бабушка Клава, вся такая милая, добрая, будто божий одуванчик. В руках старушка держала, довольно внушительный, белоснежный торт, ничего белее него Олеся в жизни не видела. В середине красовалась ярко-красная надпись: «Самый важный день», а по краям возвышались жёлтые церковные свечи.

– Вот держи внученька! – Мерзко проскрипела старушка, протягивая торт.

Олесе очень понравился бабушкин подарок, он возбуждал необъяснимую манящую тягу. Она тихонько потянула руки в сторону желаемого и аккуратно взяла торт. Внезапно свечи затрещали, заискрились и начали коптить чёрной смолью. Доброе лицо старушки неестественно исказилось. Мимические мышцы не слушались, жуткая гримаса выступила на старушечьем лице. Остекленевший взгляд, сначала не выражающий ничего и обращённый в никуда, внезапно ожил. Больше не отображал наигранной доброты, теперь он излучал, только хищный азарт.

– Внученька подойди, дай же бабушке тебя обнять! – Голос старушки совсем огрубел и наполнился опасной одержимостью.

Старуха сделала шаг вперёд и из-под подола её длинного платья, выступила огромная мужская стопа. Олеся выронила торт, попятилась назад, споткнулась и упала. Глаза от страха зажмурились, а тело приняло оборонительную позу. Раздался разгневанный, яростный крик:

– Опять ты! Уйди, не мешай!

Олеся осторожно открыла глаза, перед ней, как колос, стоял Кирилл и преграждал путь враждебной сущности.

– Девочка моя, ну иди сюда, бабушка тебя не обидит, бабушка тебя любит, бабушка хочет тебя обнять. – В нервозной истерике напирал голос, уже далеко не принадлежащий бабе Клаве.

Комната снова завибрировала, послышался хлопок, цвета поглотил белый свет, и девушка начала в нём тонуть, как в воде. Олеся вспомнила, что с ней такое уже случалось, она отчётливо осознала, что спит и происходящее не реально и сразу услышала голос Кирилла:

– Олесь ты должна очнуться.

Олеся молниеносно вскочила на кровати, раскидав подушки по сторонам и нервно вертя головой. Она точно слышала голос Кирилла. Встала с кровати и тут же в кармане зазвонил телефон.

– Да что же это за кошмар такой?! – То ли сказала, то ли подумала Олеся. Трясущимися руками достала телефон из кармана, на дисплее которого настойчиво маячило слово – Мама.

Паника охватила девчонку, она швырнула смартфон на пол, а сама запрыгнула на диван. Дьявольский звонок, насмерть приковал девичий взгляд к мобильному устройству, до тех пор, пока продолжался вызов. Телефон с минуту усердно по вибрировал и предательски замолк. Ещё некоторое время девушка таращилась на смартфон, но он спокойно продолжил лежать. Тогда она в спешке пошарилась руками по дивану, нащупала пульт и включила плазму. По ТВ транслировался детский канал и по непонятной причине, Олесю это под успокоило. Она принялась усердно смотреть телевизор и мир внутри него был более правдив и реален, чем снаружи. Телевидение вещало мультфильм советского производства, что внушало доверие:

– Бабушка, бабушка, это внучка пришла, пирожков принесла. – Донеслось из динамика плазмы.

– Деточка ты моя, а ты дерни за веревочку и дверь откроется! – Раздался хриплый ответ бабушки.

Стук оторвал девушку от экрана. Она повернула голову в сторону двери и крикнула:

– Кто там?!

– Олеся Юрьевна, – это служанка, Ольга. – Послышался из-за двери женский голос.

– Ольга? – Переспросила Олеся озадаченно, не припоминая такого имени у прислуги.

– Всё верно, Ольга! Меня Анастасия Петровна послала к вам, напомнить о просьбе.

– Как давно вы у нас работаете Ольга? – Не унималась девчонка.

– С сегодняшнего дня приступила к обязанностям, Олеся Юрьевна. Желаете ли чего? – Ловко парировала служанка.

Олеся посмотрела на прикроватный столик: приготовленные средства гигиены лежали на месте, повернула голову в сторону окна, в надежде увидеть Кирилла, но никого не обнаружила. Робко встала с кровати и подошла к двери. Несколько секунд настороженно прислушивалась и наконец решила открыть. За дверью стояла новая служанка: женщина среднего возраста, с прической каре и очень знакомыми чертами лица.

– Здравствуйте Олеся Юрьевна. – Уже официально поприветствовала Ольга, уважительно кивнула, развернулась и ушла.

Олеся некоторое время просто стояла, выглядывая из-за двери. Набравшись решимости переступила порог комнаты, остановилась, посмотрела по сторонам, ничего неординарного не происходило, решила двигаться дальше, спустилась по лестнице и вошла в гостиную. Там её ожидал привычный интерфейс: за столом, как обычно сидел Юрий Николаевич, пил кофе, рядом стояла бутылочка коньячка, которой он дополнял купаж напитка, а под самым носом тарелка с белоснежным кусочком торта или тем, что от него осталось. Юрий Николаевич жадно поглощал десерт, используя для этого руки, словно боров, который загребает себе в рот помои. Олесе стало противно, и она отправилась на поиски мамы. Анастасию Петровну девушка обнаружила в родительской спальне, та сидела на огромной двуспальной кровати, смотрела детский Олесин фотоальбом и тихо плакала.

– Мам ты чего? – Обеспокоилась девчонка.

Анастасия Петровна подняла свои заплаканные глаза на дочь и завопила:

– Деточка ты моя, как же я тебя люблю, прости, прости меня пожалуйста!

– Мам ты о чём таком говоришь? – Не на шутку озадачилась Олеся.

Женщина более не обращая внимания на рядом стоящую дочь, продолжила листать альбом и горько плакать. Не получив ответов и внятных разъяснений от мамы, Олеся решила узнать, что произошло в другом месте и конечно же отправилась к крёстному. Подойдя к его кабинету, услышала множество радостных голосов, распознать речь не представлялось возможным, всё сливалось в единый гомон. Девушка постучала в дверь, но веселье за ней продолжилось в том же ритме, затем ещё раз, громче и настойчивее – реакции ноль. Вообще её крёстный, человек весёлый и уважаемый и такие посиделки случались зачастую, но он всегда был чуток и внимателен и никогда ничего не игнорировал. Мухи без его позволения не летали, а тут дверь никто не открывал. Может не слышит, подумала девушка и очень громко продекламировала:

– Я вхожу!

Увиденное внутри ввело Олесю в замешательство: в кабинете не протолкнуться, не продохнуть, все теснились и еле умещались. Толпа громко улюлюкала, смеялась и радовалась. Каждый в руках держал по тарелке с тортом, все дружно ели и скандировали лозунги, тосты и поздравления. Пели и прославляли Илью Петровича, сидящего в центре кабинета. Однако его вид не соответствовал настроению толпы, наоборот крёстный выглядел печально и изнеможённо, под глазами набухли тёмно-синие мешки, лицо казалось серым, а взгляд отрешённым.

– Крестный!!! – Крикнула Олеся со всей силы, что-бы хоть как-то перекричать народный гул, и зря.

Перед самым выкриком, толпа резко замолкла, оставив девчонку наедине с тишиной, её голос раскатом прокатился по всему дому, оставляя за собой эхо.

– Крёстный, что тут происходит? – На эмоциях взвизгнула Олеся.

Илья Петрович, нехотя повернул голову в сторону девчонки, не отрываясь от спинки кресла, замученно и слегка потеряно посмотрел на племянницу и с тихой безысходностью вымолвил:

– Олесь. Я так устал!!!

Его слова прозвучали как откровение – Олеся никогда не видела своего крёстного в таком состоянии, ей и в голову не приходило, что этот непоколебимый, словно скала, человек, может так сильно пасть духом. Она стояла опешив, в полной обескураженности не зная, как реагировать на слова Ильи Петровича. Веселье возобновилось с новой силой, шум, гам, топот, песни, пляски – толпа забесновалась ещё пуще, выталкивая Олесю из помещения, пока она не оказалась за его пределами. Дверь перед носом захлопнулась, оставив девушке кучу вопросов и ни одного ответа.

Делать нечего, остался лишь один человек, который мог прояснить ситуацию и это была бабушка. Олеся бегом помчалась по коридорам особняка, без стука вломившись в спальню Нины Семёновны.

– Бабуль, бабуль! – Затараторила Олеся и сразу онемела от увиденного.

Бабушка танцевала перед зеркалом в свадебном белоснежном платье, под мелодию которую сама себе и напевала. Она медленно вальсировала, делала реверансы и кокетливо сыпала комплименты своему отражению в зеркале. Её высохшее от болезней и старости лицо, светилось от счастья. Олеся уже и забыла, когда в последний раз видела бабушку в таком прекрасном настроении, наверное когда то детстве, ещё до смерти деда.

– Бабуль! – Осторожно окликнула старушку Олеся.

Нина Семеновна, продолжая танцевать, плавно обернулась:

– Привет Лесь, а мы тут с дедой решили молодость вспомнить.

– В смысле с дедой? – Вылетел невольный вопрос из уст внучки.

Бабуля посмотрела в глубь спальни, где находилась кровать, и Олеся проследовала глазами за её взглядом. На заправленной красным бархатом постели, на месте подушки стояла надгробная мраморная плита с изображением деда. Олеся как ошпаренная вылетела из спальни. Не зная куда бежать, ноги сами несли её вдоль стен и коридоров. Ей чудилось, как пролёты в двадцать метров превращались в кросс на пару километров, одежда и лицо сырели от пота. Преодолев какое-то расстояние девчонка остановилась, запыхавшись опираясь о стену. Отдышавшись, Олеся подняла голову не понимая куда попала, неизвестная доселе часть дома, длинными коридорами уходила по сторонам. На стенах тускло рдели подсвечники, и не современные электрические, как в гостиной, а самые настоящие, со свечами. В конце коридора Олеся разглядела обычную, некрашеную, деревянную дверь, достаточно странную, не только по её меркам, но и по меркам их дома. С потолка над ней свисала верёвка. Девушка сразу вспомнила множество пересмотренных ужастиков, в которых зачастую, персонажи так и умирали, войдя куда не следует, а потому проверять что внутри, она явно не собиралась. Долгая дорога обратно, тянулась бесконечным коридором без поворотов и изгибов. Олеся потеряв счет времени, сильно вымоталась и дико проголодалась, но продолжала двигаться вперёд, всматриваясь в даль, в надежде увидеть хоть что-то отличающееся от этой монотонности. Наконец обессилив, девчонка рухнула на колени, уткнулась головой в пол и заплакала. Она устала искать выход, с досады ударила кулаком по полу и произнесла несколько проклятий, как вдруг обнаружила перед собой дверь. Правда – ту же самую, с веревкой на потолке. Желание ещё раз прогуляться по бесконечному коридору отсутствовало, и она решила войти внутрь. Олеся слегка потянула за веревку и дверь открылась. Помещение покрывала кромешная тьма, всматриваться в которую было бесполезно и тогда девушка робко спросила:

– Ау, есть кто?

Олеся уловила слабое шевеление во тьме. Холодок пробежал по спине, вынуждая непроизвольно пятиться назад. Во мраке таинственного помещения внезапно загорелись два жёлтых огонька, а если точнее, то два глаза, не принадлежащие человеку. Они напоминали глаза дикого зверя, словно Олеся попала в угодья волка. Неизвестное не спеша приближалось всё ближе и ближе, источая кровожадность. Олесю гипнотизировал смертельный взгляд, пресекая попытки шевельнуться, издать звук – заставляя только наблюдать.

Внезапно нюх пронзил запах свежезаваренного кофе, девушка рефлекторно повернула голову в сторону аромата, и почуяла обжигающую боль в области руки. Олесю выдернуло из гипноза, и она увидела на полу свою кофейную кружку, вскочила и побежала так быстро, как никогда раньше этого не делала. Позади послышался неестественный вопль, нечто вступило в погоню. Олеся пыталась пару раз оглянуться, разглядеть преследователя, но попытки были тщетны, ведь вместе с этой тварью за ней следовала и сама тьма. Она настигала свою жертву, и наконец девушка смогла увидеть то, что за ней гонится и это была – баба Клава. Олеся побежала, что есть мочи, нервно оглядываясь назад, но старуха спокойно шла за ней, однако расстояние между ними всё равно сокращалось. Девушка ощутила, прикосновение к волосам, обернувшись она увидела старуху, буквально в двух шагах от себя.

– Кто ни будь, помогите!!! – Истошно, из последних сил выкрикнула девушка, не в силах продолжать неравную эстафету смерти.

Неожиданно на полном ходу Олеся врезалась и отлетела назад. Её руку сильно зажгло, будто ошпарило. От этого она стиснула зубы и зажмурилась. Боль продолжала пульсировать, до тех пор, пока её не начали сменять спокойствие и аура нежной теплоты. Нечто подобное Олеся уже ощущала. Девушка приоткрыла глаза и увидела свою кофейную кружку, а рядом и источник светлой энергетики. Перед ней стояла женщина, сбросившая личину служанки, и принявшая более узнаваемый вид.

– Ольга?

– Наконец то ты меня узнала.

– Как вы сюда попали?

– Куда? – Вопросом на вопрос ответила женщина.

Олеся посмотрела по сторонам в поисках ответа. Она попыталась выстроить хронологию действий, приведших её к гостиной. Но не места, в которых побывала, не временные интервалы, никак не укладывались в голове. Девушка впервые старалась дать рациональное объяснение иррациональным событиям. И это оказалась так же трудно, как воспринимать за чистую монету бред нелогичного сна. Олеся замерла от удивления. В её голове начал складываться пазл, а в глазах отразилось отсутствие. Она потерялась где-то глубоко в себе, ведь матрица дала сбой. Её мозг судорожно перерабатывал полученную информацию, пытаясь устранить ошибку, возникшую в реальности.

– Я что, во сне? – Ущипнула себя Олеся и почувствовала боль.

– Мне пришлось вылить на тебя две чашки кофе, чтобы ты это поняла, ты внутри своего сознания, а твоё тело сейчас в коме.

– Но когда я успела впасть в кому? – Девушка натужено принялась искать момент перехода в данное состояние.

– Сейчас это не главное, – прервала её Ольга – Сейчас важнее найти выход отсюда, и только ты можешь это сделать.

– Но я не знаю, как. – Возразила девушка.

– Олесь послушай. Как ты поняла, что я настоящая, а не плод твоей фантазии?

– От вас исходит совсем другая энергетика, не присущая этому месту.

– Верно. Значит всё что тебе нужно, почувствовать ещё один такой источник. Проблема в том, что помимо меня их тут ещё как минимум два. Один выход, а второй…

– А второй? – Переспросила Олеся и тут же сообразила, кто может быть вторым источником энергии.

– Помни главное. Многое из того что ты увидишь просто фикция, набор твоих бесконтрольных ощущений. Поэтому будь аккуратнее со своими желаниями, – угрожающе подметила Ольга. – Теперь сосредоточься. – Cтрого скомандовала женщина.

Девушка закрыла глаза и принялась натужено думать.

– Туда. – Указала пальцем на противоположный выход из гостиной.

Внезапно двери обеденной распахнулись и в них вошли все члены семьи. Быстро и дружно уселись. За ними следом прибыла прислуга. Служанки держали ароматные блюда в лучшей дорогой посуде, словно сегодня великий праздник. Стол за мгновение наполнился лучшими кулинарными изысками и дорогими напитками.

– Ммм… да, лёгких путей ты не ищешь, – саркастично подметила Ольга – Ладно идём, только будь осторожна, всегда следи за выходом, ничего не трогай и не отвлекайся. Поняла?

Олеся кивнула и тут же сглотнула голодную слюну. В животе заурчало, девушку посетил лютый голод и не удержавшись она произнесла в слух.

– Сейчас, что угодно, съела бы.

Внезапно, все обернулись в её сторону и сосредоточили своё внимание, на девушке.

– Лесь ты что там встала? А ну налетай на обед! – Позвал Илья Петрович.

Он отщипнул кусочек пикантного мясного блюда и начал с наслаждением пережёвывать, запивая дорогим вином. Семья так же поддержала крёстного и все принялись жадно поедать изысканные яства. Олесен желудок завибрировал голодной судорогой, а слюна засочилась изо рта. И только стоило сделать первый шаг, как обоняние поразил аромат свежеприготовленной лазаньи – итальянского блюда, которое девушке так нравилось. Олеся невольно повернула голову в сторону запаха, прислуга раскладывала по тарелкам сочные, ароматные ломтики лазаньи, из которой нитями сочился плавленый сыр. И одну тарелку поставили на Олесено место, которое сейчас пустовало.

– Олесь не отвлекайся, следуй к выходу. – Cразу среагировала Ольга.

Девчонка взяла себя в руки, сосредоточившись на своем пути. Однако что-то менялось, свет в помещении стал тусклее. Она прошла несколько шагов, запахи ещё сильнее обострили вкусовые рецепты, желудок издал жалобный протяжный пустой звук и голод овладел девушкой. Сопротивляться этому было мучительно трудно, но Олеся упорно продолжила идти вперёд.

– Лесь ты куда? Что есть не будешь? – Завлекал крёстный.

– Олеся иди, перекуси. – Прохрипела Нина Семёновна.

– Дочунь, ну кушать то надо. – Уговаривала мама.

– Олесь сделай, что мама говорит. – Поддакивал отец.

– Олеся Юрьевна ваше место накрыто, присаживайтесь пожалуйста.

Голоса звали, настаивали присоединиться к трапезе, но девушка оставалась непреклонна и продолжала двигаться к своей цели. Больше половины пути уже за спиной и до заветной двери оставалось буквально пять метров.

– Подайте крабов с японским супом удон. – Скомандовал Илья Петрович.

Посуда зазвенела и гостиную пронзили ароматы морепродуктов и тонкой восточной кухни. Такому сопротивляться бесполезно, одержимая навязчивость проникла в разум девушки. Голод победил! Она рывком с пробуксовкой кинулась к столу, и в три прыжка преодолела дистанцию, отделяющую её от желаемого. Начала хватать со стола всё, что попадется под руку и запихивать себе в рот.

– Олеся вернись, не ешь это! Нам надо идти. – Громко закричала Ольга, однако девушка её не слышала.

Тогда она подбежала и попыталась силой отдернуть Олесю, но это не возымело успех, и девчонка дальше продолжила жадно поглощать содержимое стола. Ольга предприняла ещё несколько тщетных попыток физического воздействия – бесполезно, не прорваться. Олеся словно оградила себя ментальным щитом и увязла в своей ненасытной похоти. По другую сторону стола раздался размеренный смех. Под картиной с библейским сюжетом сидел человек. Он словно сошёл с поверхности полотна, ведь на том месте где был нарисован Каин сейчас красовалась пустота. Мужчина спокойно ел торт, пару минут он смаковал искусно выпеченный десерт, запивая неизвестным содержимым. Затем отложил столовые приборы, отставил стакан и блюдце в сторону и обратился к Ольге.

– Вообще я не фанат сладкого, но этот торт получился на удивление вкусный. Попробуй кусочек, тебе понравиться.

– Спасибо не хочу.

– Зря, но настаивать не стану. И всё же не будет никакого греха если ты попробуешь.

– При чём тут грех, я просто не хочу.

– Не при чём, я всего лишь пытаюсь поддержать разговор.

– Давай без прелюдий, что тебе нужно? – Хладнокровно спросила Ольга.

– У меня выдалась минутка другая свободного времени, вот я и решил позволить себе кусочек торта и беседу с приятным человеком. Олеся всё равно занята ей не до нас, остальным тоже.

– Что ты с ней сделал?

– В сущности ничего, дал то чего она желала в данный момент. Скажу больше, сейчас все причастные делают только то, что желают в данный момент. Даже ты.

– Я желаю убраться отсюда подальше.

– Я в курсе. И ты можешь идти, тебя никто не держит.

– Без Олеси я не уйду.

– И это мне тоже известно. Но Олесе придётся задержаться. Будет некрасиво, если она сейчас очнётся. Таким образом, одна ты идти не хочешь, а сделать ничего не можешь. Вот я и предлагаю непринуждённую беседу. Присаживайся. – Указал мужчина на стул.

– Что ты с нами сделаешь? – Перевела Ольга пытаясь выудить информацию.

– Всё зависит от твоего сына. Знаешь, твоя семья обладает одной интересной чертой. Она называется стабильность. Бесспорно, в этом есть свои недостатки, вы можете годами, стабильно терпеть одно и тоже, не подавая вида, из-за своего постоянства из раза в раз становясь всё более предсказуемыми. Но с другой стороны, вы стабильно любите одних и тех же людей и стабильно совершаете ради этих самых людей одинаковые поступки, пусть даже и безрассудные на первый взгляд. Это говорит о вашей высокой преданности. И меня если честно, не побоюсь этого слова, восхищает эта черта. Сейчас, – Каин выставил ладонь перед собой. – На одной чаще весов стоит здравомыслие. На другой, – мужчина выставил вторую ладонь. – лежит то, что больше всего желает сердце Кирилла. И если мои наблюдения верны, с вероятность девяносто девять и девять процентов, сработает врождённый фактор стабильности и желаемое вытеснит здравый смысл.

Ольга посмотрела в сторону Олеси. Каин засмеялся с новой силой.

– Ты мудрая женщина, сразу уловила о ком идёт речь. А вообще интересная штука – желание. Именно оно делает нас людьми. Даёт импульс развиваться, чего-то добиваться, становится мотиватором прогресса. Но знаешь ли ты, что идёт рука об руку с желанием?

Ольга думая о сыне, сама того не понимая, автоматом ответила на вопрос:

– Грех.

– Правильно, – одобрительно кивнул Каин. – К слову ты первая, кто ответил мне на этот вопрос. Каждый рождается с первородным грехом. С самого начала, на нас вешают ярлык за проступок, который мы не совершали. Справедливо? Речь сейчас не об этом. Вместо того что бы идти по пути искупления и вершить благодетель, мы преумножаем собственные пороки. Взгляни на них. Все мои потомки увязли в похоти и грехе. Блуд, – указал он на Юрия Николаевича. – Уныние, – перевёл на Анастасию Петровну и Нину Семёновну. – Гордыня, – бросил в адрес Ильи Петровича. – И на данный момент чревоугодие. – Ткнул на Олесю, бесконтрольно набивающую брюхо и не замечающую ничего вокруг.

– Ты кое-что забыл. – Подметила Ольга.

– Неужели?

– Братоубийство.

Каин пугающе улыбнулся, по достоинству оценив замечание женщины.

– А ты умеешь поддержать диалог. Но что мы в итоге получаем. Непреодолимое желание даёт нам силу двигаться вперёд. Но на пути к цели своего вожделения, люди совершают немыслимые вещи, порождая тем самым новые грехи.

– Кому как не тебе об этом знать. – Огрызнулась Ольга.

– Мы уличены в них, наши пороки лежат на поверхности, но что стоит за тобой? Блуд? Нет, это не про тебя. Алчность? Не думаю. Тщеславие? Мало вероятно. Может быть скорбь?

На слове скорбь женщину заметно дёрнуло. Она прекрасно понимала, куда метит собеседник и уже готовилась обороняться, но Каин не успел форсировать атаку. Раздался хлопок. Посередине обеденной из ниоткуда появился Кирилл. Ольга наблюдала за сыном, чья внешность оставляла желать лучшего. Его вид не отличался от живого мертвеца.

– Смотрю, появление сына тебя немного озадачило.

Ольга прокрутила в голове встречу с Каином и всё что он сказал.

– Что-то изменилось, в прошлые воплощения ты был менее болтлив.

– Ты только заметила?

– Неужели ты нашёл способ разорвать… – Не успела закончить Ольга.

Каин кивнул.

– Наслаждайся, а мне похоже пора, – воодушевлённо вскочил мужчина и на фразе. – Позвольте откланяться. – Покинул помещение.

Ольга онемела.

– Кирилл что с тобой? – Вымолвила, пришедшая в себя Олеся.

Она несколько секунд мешкала, но затем невзирая на вид парня, бросилась к нему на шею.

– Ты ведь не покинешь, не оставишь меня одну? – Крикнула девчонка.

Мёртвая копия Кирилла, едва открывая рот, медленно и тихо заговорила. Даже в полной тишине, услышать слова было практически невозможно. Олеся, как могла концентрировала слух. В какой-то момент его голос усилился, делая сказанное более различимым, а текст внятным.

– Я снова стану твоим необыкновенным, а ты снова станешь моим Ангелом. Но то будет завтра, а сегодня. Отдаю последнее, что у меня осталось.

От услышанного Ольга ушла в прострацию рухнув на колени, а Олеся будто зная, что Кирилл скажет, вцепившись в парня, молила не заканчивать фразу. Последним предложением Кирилл обрушил тьму, теперь всё было кончено.

ГЛАВА 14. ЗАВЕЩАНИЕ

Анастасия Петровна маятником перемещалась по обеденной. В походке прослеживалась нервозность, в движениях острота и нетерпение. Женщина мелькала из стороны в сторону, нервируя своим поведением мужа. Юрий Николаевич почти вразвалочку сидел, отодвинувшись от стола, скороспешно уничтожая бутылку шотландского скотч виски.

– Хватит маячить, – недовольно высказался мужчина. – Насть прищемись. От того что ты наворачиваешь круги он быстрее не очнётся. Он тут сидит овощем уже двое суток, может он вообще не очнётся.

– Илья сказал, он может пробудиться в любую минуту.

– Илья сказал, – попугаем повторил Юрий Николаевич. – Илюха последнее время много чего говорит.

– И столько же делает, в отличие от родного папаши, – злобно добавила женщина. – Пока твоя дочь лежит там без сознания, – указала Анастасия Петровна в сторону Олесеной комнаты. – Ты сидишь на жопе, бухаешь и заливаешь глазки с видом как будто, так и надо.

Ненависть, неприкрытая, яркая ненависть заиграла в мужчине: к дому, к посёлку, стране, миру и всему живому, а главное к собственной жене. Юрий вскочил, его рука приподнялась в сжатом кулаке.

– Не стоит этого делать Юрий Николаевич.

Правильно. Я очнулся несколько минут назад, не подавая вида наблюдая склоку, но обстановка неприлично накалилась, настал мой выход.

– Одно дело ухлёстывать за служанкой и уже совсем другое поднимать руку на жену. – Cловесно осадил я мужчину.

Они оба изумлённо повернулись на мой голос, но после последней фразы Анастасия Петровна замахнулась и смачно, звонким шлепком, ладонью приложилась к щеке мужа. Юрий оторопел, отступив немного назад.

– Потом разберёмся, – процедила женщина. – А сейчас беги и найди Илью, скажи Кирилл пришёл в себя.

Юрий Николаевич неуклюже скрылся за дверью.

– Помогите встать, – обратился я к Анастасии Петровне. – Ноги окаменели.

Женщина ринулась отрывать меня от стула, ноги не слушались тела, руки ослабели, в желудке грохотал голод. Я опираясь на Олесену маму сделал пару шагов.

– Какое сегодня число?

– Пятнадцатое.

– Конец цикла. – Вырвалось из пересохшего рта.

– Конец чего? – Переспросила меня женщина, не расслышав.

– Не важно, – облокотился я на стол. – У меня совсем нету сил. Неимоверная слабость.

– Ты ничего не ел два дня, не удивительно. Аня, – позвала Анастасия Петровна. – Аня.

Служанка выглянула из-за двери, по ту сторону помещения доносился шум и гам, настоящая суматоха, топот, множество незнакомых голосов и даже пение.

– Ань быстрее принеси Кириллу перекусить. Там бутербродов или чего-то такого.

– И попить. – Спокойно сказал я.

– И попить захвати. Давай шевелись. – Рявкнула женщина на служанку.

Анна вернулась быстро, с подносом бутербродов из ветчины и сыра на нарезном батоне и кувшином апельсинового сока. Я шустро расправился с холодной закуской, ополовинив при этом тару с напитком. Только закончилась сухомятная трапеза, как в обеденной показался Илья Петрович в сопровождении двух товарищей по секте.

– Пошли. – Не церемонясь, приказным тоном сказал глава клана.

– Где Олеся?

Илья Петрович махнул головой и по негласному приказу товарищи по секте направились ко мне.

– Я сам в состоянии идти.

Но меня снова проигнорировали. Вместо этого взяли под руки и повели к выходу из обеденной. Перед самой дверью отпустили и вытолкнули наружу в гущу шумного дома. По обе стороны коридора, по всему второму этажу стояла здоровенная толпа людей, кишкой протянувшаяся от обеденной до Олесеной спальни. Люди не выглядели зомбировано, или фанатично. С виду самые обычные граждане, которых можно встретить в любом общественном месте. Они разговаривали и общались друг с другом. Между ними крутились дети разных возрастов, другие энергично бегали по коридору. Один из таких врезался в меня, едва не сбив с ног, но в итоге сам грузно шлёпнулся на паркет. И в это самое мгновение толпу словно подменили. Люди внезапно замолчали, синхронно, вместе, не сговариваясь сначала посмотрели на упавшего на пол ребёнка, а затем обратили всё внимание на мою персону. Точно так же, как несколько дней назад в квартире бабы Клавы меня впервые встретила Олесена семья. Только без пресловутой, гнетущей маски лица. Толпа начинала расплываться в блаженстве и приторных улыбках, на грани искреннего восторга и рвущейся эйфории. Меня встречали, как кумира детства и юности, звезду первой величины, а не как безымянного ноунейма – коим по факту я для них и являлся.