Едва ли сможет сей слабак!
И по шкале оценок, вроде,
Безвреден, как любой дурак…
Премьерит тот всегда, пристало
Кому сильнейшим власть отдать! –
Что ж удивляться, что шакалу
Легко порой премьером стать…
И потому не удивило
Здесь никого, как слаб и мал
Премьер: назначен львиной силой
Кем хочешь может быть шакал…
Глупцу попавшим в подчиненье,
Не выдать в том свой важно гнев:
Кто знает, это назначенье
Глупца, возможно, сделал лев…
Граница есть у каждой силы:
Всегда найдётся, кто сильней! –
Собранье хищников решило,
Что мненье львицы тем верней,
Она сильнее что, а, значит,
Умнее… Править дураком,
Казалось, предстоит, тем паче…
На выводе сошлись таком:
Шакал скорее подчиняться
Способен, чем творить диктат…
«Да он слугой нам будет, братцы! –
Рычали разом! – будет рад
Живым остаться в окруженье
Клыков острейших, мощных лап!»
И общим стало заключенье:
Как хорошо, премьер что слаб!..
Принять хотелось всем как данность,
Без словоблудия и драк:
Для сильных – есть ли в этом странность? –
У власти выгоден дурак…
Служить глупцу уж лучше дружно,
Тягаться с умным чем за власть:
Силён что умный, вряд ли нужно
Напоминать кому! – Пропасть
Скорее можно в сильных лапах,
Известно хищникам… Итак,
В шакале страшен только запах…
Пускай командует дурак…
Сложнее было с травоядным
Народом дело соблюсти:
Еда ему лишь та отрадна,
Что всюду норовит расти!
За сочною травою кто же
Охоту дикую ведёт,
Когда она – и листья тоже! –
На небе только не растёт!..
Проблему жизнь решила: крупным
Нехищным тварям нет реформ,
Какие были бы доступны
Для их негабаритных форм…
Попробуй-ка слона сневолить
Исполнить, что не хочет он! –
Покажется, что в царской роли
Не лев естественней, а слон…
А бегемоту, носорогу
Чужую волю как вменять? –
Царём не смотрится, ей-богу,
На фоне этом лев опять…
И реформаторам досталось
Оставить их в покое с тем,
С гигантами любая шалость
Не безопасна что совсем…
С копытной мелочью же всякой
О добром хищнике сыр-бор
К чему? – Разоблачит все враки
Её кровавый кругозор!..
Выходит, дружно поддержали
Идею хищники, а те,
Кого едят они, смолчали
Все в безысходной простоте…
И нам, потомкам обезьяны,
Терпеньем легче помечать
Необоснованные раны
И перед сильными молчать…
И закружилась-завертелась
Саванны новая судьба…
Теперь иначе тут смотрелась
За выживание борьба.
Другая стала справедливость
Привычкой новою для всех.
И появилась скоро лживость,
Безвестный ранее здесь грех…
И – удивительно! – охотник,
Забыли хищник что! Взамен
Фигура новая – угодник! –
Приметой стала перемен…
Царица-львица возлежала
На тронном ложе в дрёме! – Всем
Шакалья воля управляла,
Не ограничена никем.
К сему, правительство шакала
В безумии реформ крутых
Сплошной стеною состояло,
Конечно, из его родных…
И при дворе царёвом, гордо
Сановный где крутился ряд,
Шакальи лишь мелькали морды! –
И друг премьера тут, и брат…
Придворные интриги бурно –
Как способ жизни! – расцвели…
На не съедаемых культурно
Дела без срока завели…
И потекли рекой доносы!
Смешна у власти вертикаль:
И подчинённые, и боссы –
Куда ни ткни, стукач и враль…
Об этом долго жалоб львица
Мне изливала водопад,
Живописуя ярко в лицах,
Какой о ком сказал что гад…
Гепард, к примеру, донесенье
На леопарда настрочил:
«Скормили пять ему оленей,
А я четыре получил!..
Меня немного он сильнее,
Но я, известно и ежу,
Бежать могу куда быстрее!
И преданней царю служу!..»
И леопард гепарду бочку
Таких же мудростей скатил.
Что ожирел, без проволочки,
Сей бывший спринтер, доложил…
И понеслась под перекрёстный
Огонь доносов хищна рать! –
Добытчик зверя кто был сносный,
Стал компроматы добывать…
Охота же заботой стала
Не самых сильных и не тех,
В ком силы, мягко скажем, мало,
Но хитрости поболе всех, –
Середняков, которым бума
Вовек не испытать на взлёт
Во власть… Боюсь, что здесь мне дума
О людях вновь на ум придёт…
Ну да, заметим без пристрастья:
Всё лучшее, что есть у нас,
Воздвиг не чин, отрыжка власти,
Не толстосум, но средний класс!
А в средней он не зря личине:
Имеет средненький доход…
Куда среднее, чем у чина,
Что властью только и живёт…
И к трону не желает что-то
Никто пускать середняка:
Кому-то надо же работать! –
Пускай работает пока…
Я слушал львицу и сравненья
Итогов наших, их начал
Во мне будили возмущенье,
Но я в смятении молчал…
А львица грустно продолжала
Исповедальный свой рассказ,
И, как умела, укрывала,
Что слёзы капали из глаз…
«О, если б знала я, какие
Последствия простых затей
Наступят! – Разве бы в лихие
Реформы бросила зверей?
Хотела жизнь я сделать лучше:
Казалась трудною она…
Но то, что вышло, вряд ли жутче
Бывает! – В том моя вина…
Благие были намеренья
Мои во всём, на первый взгляд.
Верны, однако, наблюденья,
Что ими путь уложен в ад…
Движенье к лучшему ускорив,
Добьёшься худшего всегда:
Неспешность логики оспорив,
Приходит хаоса беда…
Со львом совсем мы не хотели
Беды, к которой все пришли:
Увидеть контур сложно цели,
Маячит смутно что вдали…
Никто не видел, чтоб из бриза
Родился мощный ураган.
В тщедушном редко блюдолизе
Заметен будущий тиран!
Ну, кто же думал, пред шакалом
Саванна так что сможет пасть,
Единолично править балом
Шакалья всюду будет власть!..
О чём я, понял он, мечтала! –
Рабом поклялся быть моим!
Но быть рабом царицы мало
Ему представилось засим…
Сказал мошенник серый, власти
Мне хватит чуточку, затем,
Моя царица, от участья
Своих ушла чтоб ты проблем…
И я поверила: всего-то
Поможет мне, расслаблюсь всласть! –
И не дала себе заботы
Его чуть ограничить власть.
О, знать бы: власти бесконтрольность
Где допускается на гран,
Благословит там эту вольность –
Как день рождения! – тиран!..
В еде, известно всем, родиться
Большой умеет аппетит:
Чем больше брюхо с ней резвится,
Её тем больше потребит…
И потребило безразмерно
Шакалье брюхо власти куш!
Хоть полномочия мизерны
Ему даны мной были! Чушь,
Теперь, пусть поздно, понимаю,
Что власть мизерной может быть!
У власти нет конца и края! –
Хорьку чуток дай порулить,
Он выжмет всё из подчинённых,
Возможно выжать что себе!
Пусть три их будет, обречённых
К голодной ворогом судьбе…
А уж когда их станет много,
Большой и аппетит придёт! –
В том обоснована тревога,
Безвластных глад всегда что ждёт,
Как ни старались бы бедняги!..
У вас, я слышала, давно
Летают в космос! Но бродяги
Не исчезают всё равно…
Нельзя, чтоб общими делами
Один без меры управлял:
Беды всем будет тьма и сраму,
Но чист останется нахал…
О, как виновна я, что быстро
Так изменилось всё вокруг:
Пожар, начавшийся из искры,
Всё пепелищем кончил вдруг…»
И посмотрела виновато
При этом львица на меня.
И к ней прижались тихо львята,
Ни в чём мамашу не виня…
О, да! Я видел пепелища
Страшней, чем пепел от жилищ:
Когда душой правитель нищий,
Все, вкруг него кто, сир и нищ…
И хоть недолго дьявол правит,
Его времён недлинен бег,
Он только пепел и оставит
Кругом за свой жестокий век!
Его лишь помнить будут долго!
Любую гадость назовут
Презренным именем так колко,
Что не уйти ему от пут
Простого имянарицанья
Вовеки! Много так имён
Злодеев вставлено в названьях
Всего плохого!.. Мир умён…
Вот так же, кстати, неслучайно
Тому, кто воровал и лгал,
Без дипломатии и тайны
Бросают грубое – «Шакал»…
Признаться, дальше трудно львицы
Продолжить траурный рассказ.
Мне проще было б извиниться
И не расстраивать уж вас.
Но я продолжу… Обещался…
Коль начал, надо завершать…
Итак, шакал во власть внедрялся,
Когда ему не смел мешать
Никто в стремительной карьере.
И он использовал свой шанс:
Везде, куда ни ткни, там звери
Его лишь видели пасьянс…
Расставив так шакальи морды,
Любых решений только им
Что стал доступен ключ, он орды
Собрал под знаменем своим
Готовых в рабском угожденье
Хозяину на всё! – В любом
Старался каждый повеленье
Шакала первым быть рабом…
Шакал уже и не премьерил,
И даже больше не царил:
Он, кажется, уже поверил,
Сам лев ему не парой был…
И возгорелся серый дьявол
Владыкою всевластным стать! –
О рыбке золотой наставил
Его б хоть кто-то почитать…
Разбитым кончилось корытом
Во власть хождение тогда…
По-прежнему к кормушке сытой,
Однако, толпы… Прям, беда…
Шакал читать, понятно, книжки
И не хотел, и не умел.
А потому не счёл, что слишком
Уж очень многого хотел…
Настал момент развязки этой
Звериной драмы! И о том
Мне выпало поведать свету,
Не укрывая суть притом…
Пришёл опять ко льву зачинщик
Интриг придворных. С ним же рать
Шакальих морд была почище
Той, с коей к месту воевать!..
И было видно, что решимость
Сквозила в море мелких глаз! –
Так силы легче спрятать мнимость
За фактом слабости подчас…
А лев – теперь уже со львицей! –
Изволил сладко почивать!
И что могло тогда им сниться,
Нам остаётся лишь гадать…
Во всяком случае, угрозы
Не уловил их чуткий нюх.
Лишь запах чуяли не розы,
Но падали они вокруг…
Конечно, спать в подобной вони
Им не хотелось. И восстать
От сна пришлось. Шакал в поклоне
Небрежен был… Шакалья рать
До горизонта полонила
Владенья льва! И их премьер
От мощного такого тыла
Смелел, не случаю в пример,
Когда в день первого визита
Ко льву от страха жив был чуть …
«О, царь зверей! Собрал я свиту
Твою и войско в дальний путь! –
Уверенно звучал металлом,
Как о решённом деле, глас
Преобразившийся шакала! –
Идут войной большой на нас
Все прайды львов, окрест что жили!»
«Не понял что-то я… Зачем? –
Ответил лев, – не угодили
Мы тьмою им своих проблем?
И воевать им захотелось?
И нам урону нанести?»
«Совсем не так!» – куда-то делась
Шакалья трусость: обрести
Уверенность бывает легче
Столкнувшимся с любой бедой,
Когда прикрыты с тылу плечи
Большой подельников ордой…
«Наоборот, их зависть душит! –
Премьер уверенно брехал, –
У нас говяжьи вряд ли туши
Какой из хищников считал,
К столу что каждый день имеет!
Сколь хочешь ешь!.. Не то у них.
Луна не раз свой лик поспеет
По небу пронести, но миг
Лишь раз удачи наступает
В охоте! – И голодных львов
Разбойных мыслей посещает
Поток нередко… Вот клыков
И набралось подобных столько,
Что целым войском нам теперь
Они грозят!.. И можно только
Уйти от жутких нам потерь,
Когда – как знамя! – ты возглавишь
Шакалов верную тебе
Армаду!.. Нас ты не оставишь
За жизнь в решительной борьбе?..»
«Ох, изобилие, положим,
Как ты о нас тут набрехал,
Меня сомненьем сильно гложет…
И чтобы кто-то воевал
Из львов серьёзных за добычу,
Какая вряд ли может быть?!..
Ты, как всегда, шакал, отличен
По пустякам, гляжу я, ныть!..» –
Не понимал ещё гривастый,
Что будто в воду здесь глядел…
Шакал в интригах был, к несчастью,
Так убедительно умел,
Любую ложь что сим уменьем
Мог в правду в миг оборотить
И визави тем, без сомненья,
Во лжи – как в правде! – утвердить…
Была, конечно, изобильем
Помечена зверушек часть:
Фундамент строила насилья
Подачками шакалья власть…
Но чтоб одним кусок получше
За верность вовремя подать,
В том меру надобно улучить,
Сколь у иных кусков отнять…
Не может власть взойти иначе
На свой нечистый пьедестал! –
Не награждают где, там, значит,
Период хаоса настал.
Иль изобилия… Для власти
Достаток всех – как смерть! Проклясть
Тогда правительственной касте
Удобнее такую власть…
А хаос… Вряд ли всё же хаос
Есть непорядок. Жизнь идёт
В его владениях – без пауз! –