– И я… – призналась Анна. – Не ожидала этого, честно говоря…
Дмитрий, уже довольно долго сидевший в позе лотоса в кругу своих новых загробных друзей, вдруг вскочил на ноги и закричал в отчаянии:
– О боже праведный, спаси-помоги! Я больше так не могу! Не могу больше!.. Я сейчас умру!..
– Так уже ж отбросил копыта! Второй раз, что ли? На бис?.. – искренне удивилась Людмила.
– Грубая ты всё-таки, Люська! – отвернулся от неё Виктор.
– Не обученная я придворному этикету! – обиделась Людмила. – Тоже из барака! А там – какой этикет?.. И чужая душа для меня тоже – потёмки…
– А я вот понимаю мужика, – сочувствующе посмотрел на мечущегося по моргу Дмитрия Виктор. – Разобрался, наконец-то, в лабиринтах заблудшей души…
Из затемнённой стороны стола Дмитрия, сразу не замеченный никем, вдруг появился Бог. Он был по-прежнему в белом балахоне до пят, со светящимся нимбом над головой и с крестом в руках. Бог прошёл в промежуток между столами и подошёл к сидящим на полу в центре помещения Людмиле и Виктору и к вскочившему в отчаянии на ноги Дмитрию. Дмитрий раньше всех увидел Бога и заворожено, почти с самого момента его появления, следил за его приближением.
– Ох и беспокойный же ты, Димка!.. Нет от тебя передыху никакого… – выразил своё недовольство поведением Дмитрия Бог. – Ну что тебе ещё приспичило?..
Дмитрий рухнул перед Богом на колени, сложил ладошки домиком перед своим лицом, посмотрел снизу-вверх на Бога так, как, наверное, не сможет посмотреть даже умирающий с голоду на того, в руках кого он видит спасительный для себя кусочек хлеба:
– Боже мой праведный! Умоляю тебя! Оживи меня, ради бога!
– Ради меня?..
– Ох, прости меня, ради… – стал запинаться от волнения и растерянности Дмитрий, – …ну… фигура речи такая…
– Не поминай моё имя всуе, сынок…
– Всё, не буду! Клянусь бо… – осёкся Дмитрий.
– Ну ладно… Знаю, вы, люди, и по поводу и без повода меня вспоминаете… Так, значит, опять живым хочешь стать?
– Да-да-да! – горячо и страстно подтвердил слова Бога Дмитрий. – Хочу назад! Я всё понял! Всё-всё-всё! Я больше…
– Он больше не будет… – перебил его мольбу Виктор.
Дмитрий со злостью посмотрел на Виктора, повернулся к Богу:
– Скажи мне, Боже, а душу убить можно?..
– Ещё как! – воскликнул Бог. – Душу-то как раз нередко убивают раньше тела… А что?..
Дмитрий показал на Виктора:
– Да вот хочу прихлопнуть эту назойливую муху… Достал уже!..
Бог укоризненно покачал головой:
– Ребята, ну как же так! Вы же души!..
– А у них душевный конфликт… – хихикнула Людмила.
– Ладно, Дмитрий, я вижу, ты решил со мной пошутить… – Бог сделал движение, похожее на намерение повернуться и уйти.
– Нет-нет-нет! – испугано затараторил Дмитрий. – Извини! Прости! Я больше…
– Он больше не будет… – скорость, с какой Виктор в очередной раз перебил Дмитрия, свидетельствовала о том, что он, видимо, уже не испытывал последствий предсмертной ломки от передозировки, от которой, собственно говоря, и стал клиентом этого невесёлого заведения.
– Ну вот как тут не думать об убийстве!.. – показывая на Виктора, возмутился Дмитрий.
– Ну всё, я пошёл… – Бог недовольно оборвал тираду Дмитрия о желании убивать. – Мне не до шуток…
Дмитрий вновь просительно сложил ладони домиком:
– Не уходи, прошу тебя, не уходи!.. Пойми меня, Боже, я действительно хочу вернуться! Я хочу всё исправить! Ведь я разрушил всё, что только можно было разрушить! Вот правильно ты говоришь, что душу убивают раньше тела! Я целый год методично и бессовестно убивал душу этой прекрасной женщины, – он протянул руку в сторону жены, – у которой, я не знаю, как хватило сил, выжить от таких издевательств!..
– А я вот не выжила… – вклинилась в поток слов Дмитрия Людмила. – Убила меня…
– Бутылка… – Виктор опять был скор на комментарий.
– Какая бутылка! – возмутилась Людмила. – Жизнь убила!.. – вдруг спохватилась, посмотрела внимательно в сторону своего стола. – Ох, я ж забыла!.. – секунду поразмышляла. – Ну ладно… пускай постоит пока… кто там выпьет?..
– Значит, хочешь перестать мучить жену? – спросил Дмитрия Бог.
– Да! Больше ни шагу налево!..
– А как же твой тестостерон?.. – улыбнулся создатель. – Это ж, как говорит твой отец, бешеный ёжик в мужских трусах!..
Дмитрий выставил вперёд ладони, демонстрируя желание что-то намертво ими сжать:
– Да я задушу этого ёжика вот этими руками!
– Так в трусах же не только ёжик!.. – тут же среагировал Виктор. – А вдруг не того задушишь?..
– Зато к любовнице уже не сунется!.. – добавила довольная атакой на вражеский лагерь мужчин-изменников Людмила.
– К жене – тоже… – обратил внимание и на другие последствия ошибки в удушении Виктор.
– Да вы что, это ж моё единственное достоинство! Не-е-т, я только – ёжика… – испугался Дмитрий.
– Обколешься… – припугнул Виктор.
Людмила недовольно посмотрела на внутренние изгибы локтей Виктора, усеянные синими точками от множества уколов:
– Это ты обкололся, придурок! А человек хочет вернуться к любимой жене…
– Да, к любимой! – кажется, впервые согласился с Людмилой Дмитрий. – К любимой!.. – умоляюще посмотрел на Бога. – Оживи меня, Господи, ради… – запнулся, – …ну… ради всего святого!.. Ты же всё можешь! Ведь наверняка уже оживлял кого-то, а? Оживлял?..
– Ну… приходилось… – засмущавшись, сбивчиво ответил Бог, – в исключительных случаях… редко, в общем…
Людмила с интересом посмотрела на Бога:
– А вот когда то в морге кто оживёт, то ещё где… это всё твоих рук дело, да?..
– А чьих же ещё?.. – удивился Бог. – Дьявола, что ли?.. Тот, попадись ему только, сразу – в ад, на сковородку! Губит без разбору человеческие души, гад!.. А я, нет, я смотрю, что за человек, достоин ли…
– Но Димка-то достоин! Хороший парень… Оживи хлопца, а?.. – попросила Всевышнего Людмила.
Бог посмотрел на Дмитрия с сомнением:
– А ты не будешь больше бегать… – показал на Любашу, – …к этой?..
– Ну говорю же – ни шагу налево!.. Всё, завязал!.. – Дмитрий смущённо повернул голову в сторону Любаши. – Тем более что она оказалась моей единокровной сестрой по отцу!..
– Это ж сколько же твой батюшка баб-то осеменил, а?.. – удивилась Людмила.
– Много… – недовольно ответил Дмитрий.
– Да, ты прав, – усмехнулся создатель, – много ещё твоих единокровных братьев и сестёр бегает по свету…
– А интересно, сколько?.. – оживилась Людмила.
– Всё! Без имён и адресов! И так лишнее сказал… – Бог немного подумал и испытующе взглянул на Дмитрия. – Ну а тебя, так уж и быть, я верну к жизни. И не потому, что ты такой уж хороший, как тут тебя выгораживают. Наоборот, слишком много гадостей ты сделал этой действительно прекрасной женщине… – он посмотрел на Анну, по-прежнему сидящую на лавочке рядом с Любашей и о чём-то с ней разговаривающую. – Её мне жалко… Поэтому больше для неё, чем для тебя я сотворю, о чём ты просишь… Может, хоть на старости лет сделаешь её счастливой…
– Сделаю! Сделаю, Боже мой праведный! – радостно закричал Дмитрий. – Обязательно сделаю!
Бог с сомнением посмотрел на подпрыгивающего от бурных эмоций Дмитрия:
– Верится с трудом… Ну да ладно уж, возвращайся к законной жене… И смотри мне, если не исполнишь обещание, опять отправлю сюда в один момент!..
– Без права на условно-досрочное освобождение… – мгновенно уточнил возможный будущий статус Дмитрия Виктор.
– Ну… тут не тюрьма… Но шансов больше не будет… – критически оценил очередную реплику Виктора Бог.
– Скажи, а я буду помнить всё, что со мной тут произошло?..
– Будешь, – уверенно ответил Бог.
– Прямо-таки во всех деталях?.. – удивился Дмитрий.
– Во всех… – подтвердил Всевышний.
– А рассказать ну хоть кому смогу?..
– Нет.
– А почему?
Создатель улыбнулся:
– Ну это уже мои секреты…
– Обидно! Всё знаю, а сказать не могу!..
– Как собака… – мгновенно уточнил Виктор.
– Вот почему все, вернувшиеся отсюда, тулят чушь о каких-то длинных белых коридорах… – осенилась догадкой Людмила. – Не могут сказать правду, да?..
– Не могут… – согласился Бог.
Дмитрий посмотрел на Людмилу и Виктора, повернулся к Всевышнему:
– А может, и их тоже, а?.. Ребята хорошие… Я их, в общем-то, люблю. Просто язвят всё время, и всё невпопад… Забодали маленько… А так ничего, достойные кандидатуры…
– Кандидатуры?!.. – впервые с явным недовольством повысил голос Бог. – Ты, я вижу, Дмитрий, оборзел совсем. Ты сам-то не достоин!.. Просто жену твою, повторяю, жалко… А им, – показал он на Людмилу и Виктора, – какой смысл вновь давать жизнь? Людмила тут же напьётся до белой горячки, и короткая её радость закончится опять в морге… А у Виктора такая была передозировка, что хоть десять раз оживёт, столько же раз тут же мне душу отдаст…
– Так вот почему говорят: богу душу отдал! – вновь продемонстрировала догадливость Людмила.
Создатель поморщился:
– Люся, правду Димка сказал, невпопад встряёшь… – повернулся к Дмитрию. – Так ты понял, наконец, что к чему?..
– Всё, я молчу! – Дмитрий испуганно приложил ладонь к губам, решительно подтверждая, что рот его теперь на замке.
– Ну вот так-то лучше… Ладно, иди к своему столу и ложись на него.
– А зачем?
– Ну как – зачем? Я же буду приводить тебя, так сказать, в чувство…
– Так приводи прямо тут! Пусть все увидят меня сразу живым и здоровым!
– Чтоб самим утроить здесь количество покойников?.. – удивился непонятливости воскрешаемого Бог.
– Что, неужели попадают?.. – предположил Дмитрий.
– Штабелями… – уточнил Виктор.
Бог усмехнулся:
– Ну… где-то так… Видят тебя лежащим на столе, и вдруг…
– Инфаркт миокарда… – Виктор тут же заранее поставил диагноз тем живым пока ещё посетителям морга, которые могут увидеть, кроме тела Дмитрия на столе, его же, но вполне себе здоровенького, в центре морга.
– И это может быть… Ну ладно, иди, ложись, некогда мне столько времени на тебя тратить… И имей в виду, когда почувствуешь, что сердце забилось, будь очень осторожен, сначала только чуть-чуть пошевелись… ну совсем чуточку… – стал инструктировать возвращающегося в жизнь Бог.
– Ну да, потягушечки сначала… – вытянув руки вверх и немного в стороны, Людмила продемонстрировала, как нужно делать потягушечки.
– Какие потягушечки! – возмутился советом Людмилы создатель. – Надо осторожно!.. – он посмотрел с заметным сомнением на Дмитрия. – Ну а потом вздохни… Тихо так… Ну чтоб они видели, что ты постепенно приходишь в себя… Тогда и они живы будут, и ты. Всё понял?
– Да-да, я понял! Понял! – с энтузиазмом воскликнул Дмитрий и, быстро подбежав к своему столу, лёг на него и накрылся простынёй с головой и руками, после чего воодушевлённо и радостно доложил. – Всё, я готов!
– Как пионер… – не удержался от очередного комментария Виктор.
– Молчи, умник. Испортишь мероприятие… – возмутилась Людмила.
Дмитрий виновато выглянул из-под простыни:
– Люся, Витя, простите меня, ежели что ляпнул вам не то… Я ж вас всё равно люблю…
– Мы тебя тоже любим, Димочка! – отозвалась дрожащим от волнения голосом Людмила. – Держись там, в этой… – запнулась, подумала, как лучше сказать, – ну… в жизни!.. Там бывает неуютно…
– Как в морге… – Виктор снова ни на секунду не опоздал с очередной репликой.
Людмила, всхлипнув, с горечью пожаловалась Виктору:
– Нас вот с тобой не пускают…
– Пить надо меньше… – выдал очередное заявление по текущему моменту Виктор.
– Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?.. – со злостью отозвалась Людмила.
– Мне даже жалко немного… – послышался печальный голос Дмитрия из-под простыни. – Не с кем будет вот так вот… запросто и беззлобно… поругаться… Я буду помнить вас, ребята…
Людмила помахала лежащему на столе Дмитрию рукой, как это обычно делают провожающие на вокзале:
– Прощай, Димочка… Мы с тобой…
– Душой… – перебил Виктор.
– Ну а чем же ещё! – удивилась Людмила. – Тела-то наши, – показала на столы, на которых лежат их тела, – вон где! Что мы без тел? Ничто!..
Бог, терпеливо пережидавший прощание сдружившихся душ Дмитрия, Людмилы и Виктора, возразил:
– Ты не права, Люся. Это тело без души – ничто. А душа без тела будет жить ещё долго, в душах живых…
– А как долго? – поинтересовалась Людмила.
– Это зависит от того, сколько добра она сделала, пока живо было тело… – ответил Бог. – Некоторые души так и вовсе бессмертны…
– Это столько добра натворили, да?.. – удивилась Людмила.
– Коряво… – усмехнулся создатель, – но по смыслу так…
– Но ты, Люська, протянешь недолго… – ехидно заметил Виктор.
Всевышний на мгновение задумался:
– Бутылка, Витя, не всегда приговор на забвение. Как, впрочем, и наркотики… Вот Высоцкий… Когда его забудут? Никогда…
– А я, выходит, всё профукал… – неожиданно с огорчением сказал Виктор.
– Выходит… – согласился Бог и, немного поколебавшись, обратился к Людмиле и Виктору. – Ну всё, хватит прощаться. Пора… Прошу всех молчать и не вмешиваться…
Через секунду раздался негромкий спокойный постепенно поднимающийся по высоте нарастающий по силе и похожий на вой волка гул, который в течение следующих нескольких мгновений затих. Освещение в морге во время гула исчезло, но с прекращением гула появилось вновь. И всё это произошло так быстро, что никто из живых никак не отреагировал на какие-то непонятные и, в сущности, негромкие звуки, а также на кратковременное исчезновение света.
– Так, значит, её зовут Люба… – сказал Олег Павлович.
– Нет, Любаша… – возразила Ольга Ивановна.
– А какая разница? Любаша это Люба, и наоборот.
– Просто, когда ей было ещё лет десять, один туповатый одноклассник ляпнул ей неумную шутку: Люба слезла с дуба… Прибежала домой, кричит: мама, никогда больше не зови меня Любой! А как, спрашиваю. Я слышала, отвечает, одну старшеклассницу все называют Любашей. Хочу тоже быть Любашей!
– Ну, Любаша, конечно, гораздо лучше, – согласился Олег Павлович. – Красиво, нежно…
– Она и сама была нежной. Пока я не сказала на её двадцати-девятилетии, что моя жизнь в этом возрасте круто изменилась к лучшему…
– И что?
– Ну дала ей, дура, толчок к размышлениям о собственной судьбе. Задумалась девка, и сбесилась… Ну как же, у мамы в двадцать девять жизнь стала лучше, а я – среди тараканов и крыс, в бараке…
– А у тебя-то почему жизнь вдруг пошла в гору в те годы?..
– Так тебя же полюбила, балда! И забеременела Любашей!..
– И это стало для тебя счастьем на всю жизнь?.. – с удивлением посмотрел на женщину Олег Павлович.
– Конечно!
Олег Павлович, задумавшись, молчал несколько минут:
– Ну ладно, Оленька, – вдруг встрепенулся он, – пошли, попрощаемся с Димой, и – по домам: завтра похороны… – он встал с лавочки и пошёл к телу Дмитрия.
– Да, пошли… – Ольга Ивановна последовала за Олегом Павловичем.
Анна, увидев, как Олег Павлович и Ольга Ивановна подошли к телу Дмитрия, сказала Любаше:
– Ну что, пора прощаться с Димочкой… Завтра похороны…
– Да, пора… – ответила Любаша и пошла за Анной.
Все молча и со скорбью некоторое время смотрели на тело Дмитрия. И каждый думал о своём. Никто уже ни с кем спорить не хотел.
Вдруг под простынёй медленно и едва заметно, так, как это бывает, когда по животу беременной женщины неспешно перемещается выпуклый след от ручки или ножки переворачивающегося в её утробе ребёночка, перекатилась лёгкая волна движения.
Ольга Ивановна испуганно перекрестилась:
– Ой! Свят-свят-свят!.. Или мне показалось!.. Или… Простыня шевелится!..
– Я тоже подумала, показалось… – с дрожью в голосе откликнулась Анна. – Но если двоим…
– Троим… – с сомнением и надеждой Олег Павлович неотрывно смотрел на простыню.
– Да, четверым не могло показаться… – дорисовала картину всеобщего удивления и испуга Любаша. – Значит?..
У Олега Павловича перехватило дыхание:
– Неужели?..
Вдруг раздался хорошо слышный вздох и негромкий стон Дмитрия. Все оцепенели.
Людмила, улёгшаяся вслед за Виктором на всякий случай на свой стол, высунула из-под простыни голову:
– Ну он их щас в гроб загонит!
Виктор тоже выглянул из-под простыни:
– Не надейся, вдвоём будем куковать…
Ольга Ивановна радостно закричала:
– Он дышит! Он живой!..
– И даже стонет!.. – воскликнула Любаша.
Все быстро окружили стол со всех сторон, стали осторожно прикасаться к телу Дмитрия, ещё не веря в возможное счастье.
Дмитрий начал очень медленно стягивать с головы простыню.
Людмила, опёршись локтем о стол, с интересом наблюдала за происходящим:
– Ну хоть это сделал не быстро…
– По инструкции… – авторитетно подтвердил замеченный Людмилой факт Виктор.
Олег Павлович, видя, как Дмитрий медленно освобождает от простыни голову и поворачивает её в разные стороны, разглядывая окружающих, обнял его пока ещё неподвижное тело, громко и радостно закричал:
– Боже мой, Димочка! Сыночек! Ты живой! Ты всё-таки живой! – не стесняясь окружающих, он заплакал. – Я верил в это! Я надеялся! Я знал! Ты не мог умереть! Мы же все тебя так любим!..
Дмитрий медленно приподнялся, оказавшись в сидячем положении, стал с удивлением озираться, делая вид, что не понимает, что происходит:
– Где я?.. Что со мной?..
Людмила села на стол, свесив ноги:
– Ну артист!..
Виктор тоже сел на свой стол, тоже свесив ноги:
– А мы бочку катили…
– Сынок, ты с нами! А где – разве это важно?.. Главное, что ты живой!.. – радостный и торжествующий крик отца зазвенел множеством повторов, отражаясь от стен маленького помещения. – Он живой! Он живой! Ур-р-а, он живой!
Взявшись за руки, все восторженно засмеялись, запрыгали хороводом вокруг стола, на котором с деланным удивлением продолжал сидеть Дмитрий, и всеобщий громкий крик «Ура! Он живой! Он живой! Да здравствует жизнь!» мог бы, наверное, как говорят в таких случаях, разбудить даже мёртвого.
Дмитрий неспешно встал со стола и застыл столбом в неподвижности. А всеобщее ликование и радость только продолжали нарастать как снежный ком, который, скатываясь с вершины горы, довольно быстро превращается уже в неудержимую лавину. Все обнимали его, целовали, просто прикасались к нему, будто не до конца ещё веря, что долгожданное чудо всё-таки свершилось!.. Но Дмитрий при этом продолжал сохранять спокойствие и даже равнодушие человека, якобы не понимающего ещё, что же с ним тут происходит.
Людмила показала пальцем на Дмитрия:
– Какая отрешённость!.. Станиславский сказал бы: верю!..
– Ну даже если я поверил… Талант пропадает… – поддакнул Виктор.
– Ну почему же пропадает? – засмеялась Людмила. – От Аннушки косить будет талантливо…
– Так Бог же… – с уважением и страхом воздел к небу руки Виктор.
Людмила посмотрела на него как на наивного ребёнка:
– Ты думаешь, он заметит? У него ж дел по горло! Поди, уследи за всеми…
– Значит, Казановы неистребимы?.. – почесал темечко Виктор.
– Неистребимы, гады… – с огорчением вздохнула Людмила.
Неожиданно открылась дверь, и в морг шатающейся походкой вошёл охранник. Все тут же это увидели, и торжества, быстро спадая вниз по ликованию и громкости выкриков, окончились уже через считанные секунды всеобщей растерянностью.
Охранник, по пьяной синусоиде с трудом добравшись до стола, вокруг которого только что все плясали и веселились, заплетающимся языком с удивлением спросил:
– А что это здесь происходит, а?..
– Так покойник ожил! – с шутливым восторгом откликнулась Любаша и показала на стоящего по-прежнему в позе отрешённости Дмитрия. – Вот он!
Охранник, медленно переваривая информацию и разглядывая Дмитрия, не сразу среагировал на слова Любаши, затем, еле выговаривая слова, попытался изобразить удивление:
– Да?.. У нас ещё не оживали… Хм… – покачиваясь, немного подумал и вдруг оживился. – Ну так это ж тогда событие, можно сказать, мирового значения… Не каждый день покойники оживают… Это надо немедленно отметить!.. – с трудом удерживая равновесие, покрутил по сторонам головой. – У меня тут где-то была заначка…
Людмила напряглась:
– Всё, хана бутылке…
– Банкет отменяется… – подтвердил Виктор.
– Ну нет уж! – озарилась догадкой Людмила. – Если у них будет, то и у нас!.. Я придумала!..
Охранник нашёл оставленную им за столом Людмилы бутылку, подошёл с ней к компании всё ещё испуганных посетителей морга:
– Вот она, родимая! Шас раздавим по случаю!
Настроение охранника сразу же сбросило общее оцепенение. Все собрались в центре помещения, куда Анна привела за руку и по-прежнему отрешённого Дмитрия.
Олег Павлович, кивнув на бутылку, иронично спросил охранника:
– Один раздавишь?..
Охранник обиделся:
– В одиночку пьют только алкоголики… А я разве алкоголик?.. Ну посмотрите на меня!.. Я похож на алкаша?..
Олег Павлович с подчёркнутым вниманием вгляделся в охранника:
– Совсем не похож…
– Ну разве что чуточку… – добавила Ольга Ивановна и тут же, испугавшись реакции охранника, повернувшегося к ней с выражением неудовольствия на лице, поспешно поправилась. – Но это не заметно!.. – бегло взглянув на стража порядка и в надежде избежать худшего, обратилась уже за поддержкой ко всем. – Правда же, не видно?..
– Только под микроскопом… – съязвила Любаша.
Охранник немного подумал и, видимо, решил, что его всё-таки за алкаша тут не принимают:
– Я же говорил… Ну ладно, давайте помянем…
– Типун тебе на язык! – испугался Олег Павлович. – Он же живой!
Охранник обернулся к Дмитрию, чуть не свалившись при этом на пол, посмотрел на него изучающе, с удивлением приподнял брови:
– О, действительно живой… Ну тогда – за здравие…
– А как пить-то будем? Стаканов же нет… – сказала Любаша.
Охранник с удивлением посмотрел на бутылку:
– Ну да… Я ж не один… А я щас принесу… Тут шеф купил набор рюмочек по случаю… его юбилей отмечали… – поставил бутылку на пол и ушёл.
Олег Павлович положил руку на плечо Дмитрию:
– Сынок, ну ты как? Пришёл уже в себя?..
– Олег Павлович, – вмешалась Анна, – не тревожьте человека, он ещё наполовину там… Как вы думаете, это всё так просто?..
– Ну да, – согласилась Любаша, – сутки провалялся в такой холодрыге, да ещё и среди покойников!.. Тут поспешишь – опять сляжешь…
– Нет, я вообще-то ничего… – неуверенно заговорил Дмитрий. – Вот ноги только не держат… Как чужие… слабые… И вообще… сил нету…
– Я сейчас, Димочка, – забеспокоилась Анна, – постой минутку! – она быстро побежала к лавочке, стоящей у правой стены, взяла её и тут же возвратилась с ней назад. – Вот, садись! – осторожно усадила мужа на лавочку и пристроилась рядом с ним. – Конечно, сутки лежал… Вот мышцы и ослабли…
– Ещё бы, трупом, как-никак, был… ослабнешь тут… – Людмила сочувственно посмотрела сначала на Дмитрия, а затем на Виктора. – Вить, а мы думали, он инструкции исполняет… Не дай бог, опять отрубится…
– Дима, возвращайся… – жалобно обратился Виктор к не слышащему теперь его Дмитрию. – Мы уже соскучились…
– Вот я теперь понимаю, почему Димка хотел тебя прибить! – возмутилась Людмила.
– Нет, ну я правда соскучился… – виновато потупился Виктор.
Олег Павлович тоже присел рядом с сыном, с тревогой пощупал ладонью его лоб:
– Сынок, давай я попрошу у охранника носилки, и мы тебя…
– Пап, ну ты что?.. – улыбнулся Дмитрий. – Людей смешить?.. – увидел, что в морг медленными неуверенными шажками возвращается уже вдрызг пьяный охранник, несущий в руках какую-то коробку. – Я вот сейчас хряпну стопорик водочки, и стабилизируюсь…
– Так ты же не пьёшь! – с удивлением воскликнула Анна.
– А вот теперь хочу!.. Ты бы знала, Анечка, где я был!..
– Ну так, знаю… В коме…
– В коме, Анечка, нету Люськи… – Дмитрий приветственно взмахнул рукой в сторону стола Людмилы. – Привет, Люсь…
– Привет, Димочка… – всхлипнула Людмила.
– Нету Витьки… – продолжил Дмитрий. – Пацан бестолковый… но хороший…
Олег Павлович и Анна переглянулись.
Олег Павлович встал, обошёл Дмитрия и, присев рядом с Анной, тихо и успокаивающе прошептал ей на ухо:
– Ничего, Анечка, мы его вылечим…
Дмитрий услышал слова отца:
– Не надо меня лечить. Я уже…
– Что – уже? – испугался отец.
– Вылечился…
– Да кто ж тебя там, в коме, мог вылечить? – удивился Олег Павлович.
Дмитрий задумался о чём-то, улыбнулся:
– Души человеческие, папа… Я наконец-то понял, что такое человеческая душа…
– Для этого, оказывается, дуба надо врезать… – Людмила с интересом слушала Дмитрия.
– Понял, что такое душа?.. – с сомнением спросил отец.
– Да, понял. И теперь знаю, нет ничего прекрасней человеческой души, даже у падших…
– У падших душа злая, Дима… – вступила в разговор Ольга Ивановна.
– Нет, Ольга Ивановна, – уверенно возразил Дмитрий, – душа у них добрая. Разум только злой, когда не справляется с окружающей его жестокостью…
Охранник, только что вернувшийся и уже еле держащийся на ногах, услышал последние слова Дмитрия:
– Граждане, у меня тоже душа добрая… Давайте выпьем, а?.. За добрую душу!..
– Да куда уж тебе?.. Не просыхаешь ведь… – попыталась остановить непрерывный запой пьяницы Ольга Ивановна.
Охранник положил коробку на пол, ощупал своё тело:
– Нет, сухие места ещё есть… Сил только нету… – огляделся вокруг. – Присесть бы…
– Должен был уже лечь… после бутылки-то… – съязвила Людмила.
– Пошли, принесём лавочку, – попросила Ольга Ивановна Любашу, и когда через минуту они её доставили, Ольга Ивановна любезным жестом обозначила приглашение, – садись, алконавт!.. Мы тоже присядем. – И они с Любашей пристроились рядом с опустившимся в бессилии на лавочку охранником. – Ну что, принёс стаканы?
Вот… – повернулся к лежащей на полу коробке алкоголик.
Ольга Ивановна быстро распаковала её:
– О, тут восемь рюмочек. Даже больше чем надо.
– Было двенадцать. Четыре разбили… Шеф о пол грохнул четыре раза… Ну… юбилей… – охранник уже еле-еле боролся с наваливающимся на него сном.
– С таким шефом можно не опасаться, что застукают… – усмехнулся Олег Павлович.
– О-о, шеф у меня – сила! Бутылку может!.. Один!.. – в порыве уважения к шефу охранник поднял вверх один палец, подтверждая этим, что шеф действительно может один выпить бутылку водки.
– Ты тоже можешь… Тренированные ребята… – Олег Павлович встал с лавочки, взял с пола бутылку. – Я разолью… Так, две рюмки лишние, отставлю сюда… – поставил их в сторонку на пол, стал равномерно разливать водку по шести оставшимся, чтоб всем было поровну. – Надо отметить возвращение сына… и маленько стресс снять… А то уже, честно говоря, голова кругом идёт…
Дмитрий показал отцу на две лишних рюмки, которые он отставил в сторону:
– Пап, в эти тоже налей…
– Зачем? – удивился отец, престав разливать водку. – Нас же шестеро. Эти лишние…
Увидев удивление отца, настойчиво, но при этом просительным тоном Дмитрий повторил:
– Налей-налей… Ну я прошу, налей…
– Не понимаю, зачем… – пожал плечами Олег Павлович.
– Ну… – неуверенно попытался объясниться Дмитрий. – На кладбище ведь у могилки ставят стопочку с водкой, да?..
– Так то ж на кладбище!.. – возразил отец. – А тут…
– Да-а, морг ещё не кладбище… – с грустью прокомментировала услышанное Людмила.
– Предбанник… – определил статус морга Виктор.
Дмитрий кивнул в сторону столов Людмилы и Виктора и настойчиво попросил:
– Это для них…
Олег Павлович нехотя налил немного водки и в лишние две рюмки.
Людмила встала со стола, подошла к только что слегка наполненным Олегом Павловичем двум рюмочкам, наклонилась до самого пола и понюхала их:
– Во друг! Настоящий друг! – призывно позвала рукой Виктора. – Учись, Витька!
– В морге?.. – подошедший ещё до приглашения Людмилы Виктор тоже наклонился и понюхал содержимое двух одиноко стоящих в стороне рюмочек.
– Учатся везде… Как выясняется, в морге – тоже… – Людмила с восхищением посмотрела на Дмитрия. – Я ведь хотела тихой сапой слямзить, а он, гляди-ка, угощает!.. – сбивчиво по слогам попыталась произнести трудное для неё слово, – джен-тель-мен!..
– Джентльмен, грамотейка! – хихикнул Виктор. – Это тебе надо учиться…
Дмитрий встал, подошёл к рюмкам для Людмилы и Виктора, отлил из своей рюмки в них равными дозами водку:
– Я пью первый раз в жизни… Оставлю десять капель, а то, – посмотрел на стол, на котором только что лежал, – опять слягу…
Ольга Ивановна, с удивлением наблюдавшая, как Дмитрий отливал водку из своей рюмки, вздохнула:
– Лучше б нам добавил… – посмотрела в сторону столов для покойников. – Им-то зачем столько?.. Это ж виртуально, в знак уважения, что ли…
– Хм, виртуально, говорите?.. – улыбнулся Дмитрий. – Если б вы знали, Ольга Ивановна, как это всё реально! Как реально!.. Не побывал бы тут, никогда б не поверил…
Олег Павлович шепнул Анне:
– Ничего, в Кащенко это лечат…
– У меня слух хороший, папа… – тут же откликнулся Дмитрий. – А в Кащенко лечить надо тех, кто ещё не знает, что такое смерть, и тратит жизнь на глупости… – он поднял свою рюмку, посмотрел на всех присутствующих, тут же вставших с лавочек и тоже поднявших свои рюмки. – Ну, за новую жизнь! За жизнь, в которой правит всем её величество любовь!..
Прозвучал дробный звон, издаваемый сталкивающимися друг с другом рюмками. Людмила и Виктор тоже наконец-то решились взять с пола оставленные для них Дмитрием рюмки, чокнулись сначала между собой, и тут же, переполненные благодарностью к Дмитрию, начали чокаться со всеми присутствующими в морге.
Ольга Ивановна испуганно вздрогнула:
– Слушайте, ну ладно, я чокнулась со всеми вами, но кто чокнулся со мной вот… – она посмотрела налево, где никого рядом с ней нет, – …слева?..
– А со мной – справа… – растерянно добавила Анна. – А ведь тут тоже никого нет…
– И со мной… – стала с удивлением крутить головой во все стороны Любаша. – Уже после всех…
– Я, конечно, не верю в полтергейст и в НЛО, но тут что-то не то… – озираясь, осторожно решился высказаться и Олег Павлович. – Я ведь перестал уже со всеми чокаться… – опять с удивлением оглядел всё вокруг. – И вдруг со мной чокнулись ещё дважды… – пощупал ладонью свой лоб, с тревогой посмотрел на Дмитрия. – Ой, сынок, мне, наверно, тоже надо в Кащенко…
Охранник, на которого наконец-то подействовала последняя рюмка, выпитая им сразу после всеобщего чоканья, сел на пол у стены, вытянул ноги и, опустив голову на грудь, тут же начал громко храпеть. Однако через несколько секунд храп прекратился, и он стал просто спать с опущенной на грудь головой, лишь изредка тихо и коротко скуля, видимо, от каких-то сновидений.
Дмитрий, понимая, что увидеть Людмилу и Виктора он теперь не сможет, всё же, на всякий случай, осмотрелся вокруг:
– Люсь, Вить, ну вы перешли уже все границы!.. Вы ж угробите всех моих родственников!.. – он взмахнул рукой так, как делают, чтобы отогнать кур или гусей. – А ну, кыш отсюда!..
А родственники Дмитрия и Ольга Ивановна после некоторого замешательства в связи с происходящими странностями в морге, быстро и суетливо озираясь по сторонам, опрокинули в рот свои рюмки с водкой, и дружно начали тихо постанывать, охать и щупать свои лбы ладонями.
– Прости, Димочка, – виновато пробормотала Людмила, – это мы так были тебе благодарны, что забыли, где мы и кто мы… – махнула рукой Виктору в сторону столов для покойников. – Пошли, Витька, по месту постоянной прописки…