Книга еще одной писательницы – Ольги Ивановны Грейгъ привлекла моё внимание в силу давнего интереса к крайне скудно освещаемой в открытых публикациях теме, а название книги было само по себе достаточно интригующим и красноречивым: «Секретная Антарктида или Русская разведка на Южном Полюсе». А чтобы потенциальному читателю было ясно, что речь в книге пойдет не только о происках советской и русской разведок, на обложке рядом с картой Антарктиды в циркумполярной проекции был помещен портрет товарища Сталина, собеседующего с германским фюрером Адольфом Гитлером. Твердый знак на конце фамилии автора – Ольги Грейгъ – показался мне более явным признаком моветона в сравнении с совместным портретом двух величайших планетарных злодеев – от него так и веяло откровенной претенциозностью в попытке присоединить свою персону к древней и достаточно знатной шотланско-русской семье. О множестве совместных дел у Сталина и Гитлера я знал давно. Факты такого рода выскакивали из целого ряда воспоминаний серьезных людей. Их было столько, что начатая еще в раннее советское время оголтелая антигитлеровская (она же и антифашистская) пропаганда, продолжающаяся в общих чертах и в постсоветский период, не могла перекрыть их полностью и даже как-то объяснить в наиболее одиозных случаях.

Так что я знал о тесном сотрудничестве Сталина и Гитлера, СССР и Германии помимо «Пакта Молотова – Риббентропа», в соответствии с которым стороны поделили сферы своего влияния и господства в Восточной Европе в канун Великой Отечественной войны? Сам по себе факт заключения пакта и договора о ненападении с «фашистской нечестью и чумой» был безусловно и абсолютно позорным на фоне лучезарной невинности и беспорочности родного советского коммунистического строя и государства, и не мог не забрызгать заразной грязью этот самый фон. Никакому сколько-нибудь умеющему думать человеку, даже ребенку, в канун войны нельзя было убедительно разъяснить, что мы-то от своих высоких принципов борьбы за торжество коммунизма (не фашизма же!) отнюдь отступились!

А уж когда началась война, глаза сразу раскрылись на многое. И на то, что немцы куда лучше подготовились к войне, чем Советский Союз во главе с «величайшим вождем и учителем всех времен и народов», хотя именно в соответствии с его «гениальными» указаниями громадная страна (куда как больше Германии) и весь советский народ уже больше десятка лет только и делала, что в ущерб всем остальным делам готовились к войне; и на то, что при фашистах немцам жилось куда лучше, чем нашему народу при родной советской власти. Обнаружилось, что при людоедском гитлеровском режиме в «фашистских застенках» (а он был действительно людоедским режимом) содержалась куда меньшая доля немецкого населения, включая евреев и цыган, чем при родном коммунистическом строе, хотя и об особой роли евреев в СССР тоже старались не забывать.

А уж после войны стало и вовсе очевидно, что фашисты куда старательней заботились о немецком народе, чем вожди советской власти о своем. Гитлер и его полководцы руководили своими войсками так, что их потери в разных случаях бывали в четыре-пять-шесть раз меньше наших. И это притом, что они владели почти половиной территории Европейской части СССР в течение трех лет, тогда как к границе Германии мы вышли меньше чем за год до своей победы – только в 1944 году. А какая чудная была песня «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов!» – и пели ее все от детского сада и школ до институтов и военных училищ и, разумеется, постоянно «в нерушимом воинском строю». И другая песня была ничуть не хуже первой: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим»! И ее опять-таки пели от детского сада и далее по всем слоям общества, со всеми остановками. Конечно, «дорогой товарищ Сталин» никогда не позволял оглашать величину наших потерь ни в абсолютном размере, ни в сравнении с немецкими. Но фронтовики-то в разговорах с людьми своих оценок не скрывали – им-то было видно, сколько после каждого боя полегло «ихних и наших». После смерти Сталина, случившейся в марте 1953 года, и в последующий период стало появляться довольно много воспоминаний, в рамках которых, несмотря на старания цензуры, появлялось все больше любопытных и честных фрагментов – и не только насчет наших потерь. Ряд военных специалистов разного профиля сообщали о своих командировках в Германию в предвоенное время – и все, в один голос, утверждали, что по распоряжению Гитлера им «показывали всё» относившееся к новейшим немецким достижениям в соответствии с профилем делегации. Немецкие военные несколько изумлялись приказу, обязывающему к полной откровенности, но, получив подтверждение от своего начальства, честно раскрывали все, будь то самолеты, артиллерия, надводные корабли и подводные лодки, и стрелковая техника. А уж о танках, что они испытывались немцами на наших полигонах, я знал буквально из первых рук – от своего тестя – полковника-инженера танковых войск, отца первой жены Лены. Уж наши инженеры на Кубинке, в их числе и он, исследовали немецкие машины досконально. Образцы различного вида новинок немцы часто продавали нам вместе с технологиями их изготовления. Принимали заказы и на уникальные изделия, например, на орудие главного калибра для строящихся советских линкоров. А уж много позже, после развала Союза, стало поступать разных сведений и вовсе без счета. Величайший ас советского времени – величайший по заслугам, но в качестве Первого так официально и принародно не признанный – Иван Федоров – рассказал и вовсе удивительную вещь. Он был в составе советской авиационной делегации приглашен на немецкую авиабазу. Принимал их лично рейсмаршал Геринг, сам в прошлом истребитель-ас. Нашим летчикам предложили на выбор, на каком самолете они хотели бы сейчас полетать. Иван Федоров выбрал новейший турбореактивный самолет профессора Хейнкеля. Таких машин он не мог до той поры даже видеть – их не было нигде ни у кого. За полетами наблюдал не только Геринг, но и сам Гитлер. А Федоров отлетал так, что потрясенный Геринг сказал: «Мой фюрер! У Германии нет таких пилотов!» Феноменальное мастерство советского летчика было оценено по самой высокой шкале: Гитлер наградил Федорова редчайшей воинской наградой – Рыцарским Крестом с бриллиантами. Так что близость двух якобы «полярно противоположных» политических фигур – Сталина и Гитлера – для меня никакой новости не представляла. Более того, я внутренне не сомневался, что оба диктатора лично встречались не раз и не два, хотя официальная пропаганда это старательно опровергала. Ну не могло быть подобного военного и политического сближения без прямых контактов двух главных лиц – и всё!

А вот с информацией насчет Антарктиды дело обстояло куда как хуже. Сведений о том, что там делалось перед войной, во время и сразу после войны не было почти никаких. Поэтому первой большой неожиданностью стала для меня опубликованная в газете «Неделя» статья о гитлеровских военных базах в Антарктиде и о послевоенной попытке американцев покончить с этими гнездами гитлеризма еще в 1947 году, когда туда была направлена военная эскадра под командой известного летчика-полярника адмирала Ричарда Бэрда. Строго говоря, мне на глаза попалась только вторая заключительная часть статьи, помещенной в двух номерах «Недели». Но и прочитанного с избытком хватило на то, чтобы хорошо огорошить. Во-первых, впечатлял масштаб гитлеровских усилий внедриться в ледяную пустыню и под нее, но, во-вторых, еще более сногсшибательным, чем такое экзотическое занятие как размещение кучи народа – минимум тысяч человек – в месте, где жить невозможно без каждодневных героических усилий, да еще во время борьбы не на жизнь, а на смерть с сильнейшими странами мира, выглядел тот отпор, который получила от ледовой колонии Рейха эскадра адмирала Бэрда. Она была атакована вылетевшими из-под воды летающими тарелками, которые двигались с невероятной скоростью, притом маневрировали удивительно резко и поражали буквально напоказ взлетевшие с американского авианосца самолеты каким-то лучевым оружием. В несколько минут картина полного разгрома военных кораблей и самолетов стала казаться неизбежной перспективой – был потоплен эсминец, сбито несколько самолетов, а от новых атак защищаться было явно нечем. К счастью, атаки прекратились столь же внезапно, как и начались. Летающие тарелки нырнули себе под воду, а ошеломленным американцам предложили убраться от берегов Земли Королевы Мод куда подальше, пока целы. Это было изложено Бэрду на английском языке человеком, говорившим с немецким акцентом во время встречи на берегу ледяного континента, куда Бэрда пригласили прилететь на переговоры. Американцы благоразумно вняли ультиматуму и вернулись восвояси. Но вопросов после этого осталось только больше, чем до этого было касательно немецких баз на самой Антарктиде. Если гитлеровцы действительно располагали таким чудо-оружием (кстати, Гитлер громогласно его обещал!), то почему они не попытались с его помощью изменить ход проигрываемой глобальной войны? Ведь не на Антарктическом же континенте были сделаны эти невиданные летательные аппараты, где не было ни добывающей, ни перерабатывающей, ни машиностроительной промышленности? Да и с чего вдруг у «последышей» разгромленного Рейха вдруг проснулся такой гуманизм – уничтожили всего один корабль из четырнадцати и несколько самолетов из сотни – когда могли бы свободно всех перетопить, так что и следа бы не осталось? Последующие годы почти ничего нового не добавили к начальной информации, хотя она подтверждалась несколькими новыми публикациями, не содержавшими почти ничего нового по существу. Разве что названия немецко-фашистских колоний на седьмом континенте: «Новая Швабия», «Новая Бавария». А еще поступали сведения, что летающие тарелки в Германии действительно были сделаны и действительно летали, о чем даже, по утверждению заслуживающих доверия лиц, например, профессора Эрнста Мулдашева, имелся виденный ими вполне документальный фильм. В общем, загадочность геополитической реальности, сложившейся после Второй Мировой войны, с ходом времени становилась не меньшей, а большей. Вот в таком положении – с точки зрения информированности – и находился я, покуда в 2008 году не купил только что вышедшую из печати книгу Ольги Грейгъ с чертовым твердым знаком на «фамильном конце».

Знакомство с книгой оказалось более чем занимательным. В процессе чтения сразу, причем с полной определенностью, выяснилось следующие вещи.

– Книга документальна ПО СУЩЕСТВУ, поскольку основой для нее были откровения ныне покойного ее мужа Олега Грейга, не нуждавшегося ни в каких фантазиях и приукрашиваниях, поскольку он был доверенным лицом и подчиненным секретаря ЦК КПСС, возглавлявшего личную, так называемую «партийную» разведку Сталина, существование которой отрицалось во все советские времена и не подтверждалось в постсоветские.

– Факты, приведенные в книге, принципиально не могут быть подтверждены ни бумагами, ни фотографиями, ни живыми свидетельствами – это автор сообщает совершенно прямо, отчего, однако, убедительность фактов не страдает.

– Ольга Ивановна Грейгъ, так же, как и ее покойный муж и конфидент, не скрывает своего негативного отношения к евреям и еврейству вообще и имеет для этого серьезные основания.

– Муж и жена Грейгъ, не одобряя гитлеризма и его идеологии (что несомненно), считают необходимым воздать должное немецким ученым, инженерам и другим специалистам, создавшим в недрах закрытых научных гитлеровских учреждений, находившихся под контролем СС и лично рейхсфюрера Гиммлера, нечто такое, что предопределило крупнейшие достижения всех стран-победителей Германии в области научно-технического прогресса на десятки лет вперед.

– Сообщения Грейгов подтверждали и прежде встречавшуюся в литературе информацию о том, что гитлеровские специалисты вступили в контакт с представителями некой высшей цивилизации и свои исключительные знания получали с помощью мистиков и оккультистов Рейха именно от них.

Этим беглым перечислением основное содержание книги отнюдь не исчерпывалось. Я привел его в первую очередь для того, чтобы подчеркнуть – относящиеся к этим тезисам вопросы, а также то, как они освещались в книге, послужили мне важной основой для того, чтобы доверять сообщениям Грейгов, как бы невероятно они ни выглядели, ибо именно по данным вопросам я мог их проверять. А дальше открылось широкое поприще для анализа весьма разнообразных сведений, причем проводить его мне в достаточной степени помогало сходство (при противоположности) стремлений к истине как у меня, так и у Грейгов. Противоположность направленности сторон была предопределена тем, что Грейги, располагающие исчерпывающей информацией, стремились ее частично обезличить и зашифровать (Олег Грейгъ наверняка был обязан вообще ни о чем не рассказывать, к счастью, в конце концов в чем-то изменились сами времена), а я, наоборот, желал по возможности расшифровать тайны, восстановить имена и наполнить лакуны содержанием – естественно, по мере сил и собственных возможностей ассоциировать информацию из разных источников и синтезировать на их основе более полное представление о том, на что Олег Грейгъ только слегка намекал, когда и вовсе боялся даже пикнуть.

Именно в этой связи, пожалуй, имеет смысл начать работу «по дешифровке» с того, чем была личная разведка генерального секретаря ВКП (б), затем КПСС Сталина. Единственным до-Грейговским источником информации о ней был роман бывшего агента ГРУ Владимира Резуна, бежавшего в Англию и ставшего там отличным писателем Виктором Суворовым, имевший название «Контроль». Согласно Суворову, таково было неофициальное название главного тайного инструмента вождя партии и всего советского народа в работе по поддержанию, укреплению и распространению его личной власти как внутри страны, так и во всем мире, то есть в планетарном масштабе, если даже не еще шире. Чем занимался «Контроль» у Сталина, было показано Виктором Суворовым с достаточной полнотой:

– первое – контроль за работой официальных разведывательных и карательных органов СССР независимо от их ведомственной принадлежности, дабы не зависеть от позиции лишь одной службы и пресечь возможность организации путча их честолюбивыми лидерами, развратившимися от сознания своей силы и возможностей конспиративно осуществлять тайновластие;

– второе – выполнение карательных функций, диверсий, похищений, переворотов, мятежей и революций, внедрение своих агентов во все слои общества и политические партии за рубежом, вербовка действующих официальных партийных функционеров и крупных государственных чиновников, не гнушаясь никакими методами, особенно шантажом;

– третье – установление прямых контактов с людьми и фирмами-изготовителями нужной Сталину продукции, заключение с ними контрактов и заказов, минуя официальные государственные органы;

– четвертое – проведение постоянной аналитической обработки информации по широчайшему кругу данных с целью прогнозирования обстановки в мире и поведения различных лиц, которые могут влиять на ее изменение;

– пятое – проводить или курировать научные исследования и опытно-конструкторские работы по особо важной тематике с точки зрения самого генерального секретаря.

Все функции личного конспиративного разведывательно-управляющего комплекса вождя под названием «Контроль» в романе Суворова полностью совпали с тем, о чем говорилось со слов Олега Грейга в книге Ольги Грейгъ о сталинской «партийной» разведке. О чем это свидетельствовало? А о том, что за границей, в частности – в Великобритании – знали о сталинской личной «партийной» разведке достаточно много для того, чтобы числить за ней вполне конкретную деятельность – ведь не в Советском же Союзе офицеру ГРУ Резуну – Суворову рассказали о «Контроле» – такие сведения он мог получить только в стране, где он живет до сих пор – Великобритании. Нет сомнений – Суворов блестящий аналитик, в работе которого почти не видно изъянов и уж точно нет крупных промахов. И раз уж его информация верна в отношении «Контроля» в общих чертах, то можно продолжить исследование истинности его романа и в более конкретных деталях.

В «Контроле» главным его функционером у Суворова назван «товарищ Холованов». Выдуманный персонаж? Отнюдь нет. В книге Ольги Грейгъ со слов ее мужа Олега прямо сказано, что человек, стоявший у самого истока образования «партийной» разведки Сталина – бывший агент личной «имперской» разведки царя Николая II Владимир Забрежнев – был в начале 20х годов XX века назначен Сталиным заведующим международным отделом ЦК ВКП (б), курировавшим международный сектор Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала – ИККИ. Именно Забрежнев в июле 1922 представил Сталину двух своих «уникальных» (выражение Олега Грейга) сотрудников, чьими силами, собственно, и была организована вся последующая многогранная деятельность «партийной» разведки вождя СССР. Ими были: названный в книге своим реальным собственным именем, отчеством и фамилией Александр Евгеньевич Голованов, будущий главный маршал авиации, и подчеркнуто названный псевдонимом Митрополитов, о котором сказано, что он в дальнейшем стал секретарем ЦК ВКП (б) и КПСС. Итак, помощник Сталина Холованов у Суворова и помощник Сталина Голованов у Олега Грейга – несомненно одно и то же лицо, действительная историческая личность, красавец-великан, смелый летчик, агент, диверсант, организатор, руководитель, прямой исполнитель воли вождя. И в том, и в другом источнике насчет этой фигуры всё сходится. А вот Митрополитов возник лишь у Грейга, причем явной загадкой. О нем сказано прямо совсем немногое: верный помощник Сталина. Секретарь ЦК ВКП (б), руководитель «партийной» разведки, шеф самого Олега Грейга, который в звании капитана 2го ранга служил у него в аппарате референтом и был доверенным лицом. Кроме этого, было упомянуто и о том, что Митрополитов прошел обучение на востоке, в частности, у тамошних мистиков и оккультистов в начале своей карьеры. Вот, собственно, и все, что можно было положить в основу анализа с целью определения истинного имени и фамилии лица, которого Грейгъ запрятал под придуманным им псевдонимом Митрополитов. Первой мыслью насчет причины использования именно такого псевдонима явилось предположение, что в совершенно ненатуральной для русского обихода фамилии Митрополитов спрятан ключ к решению загадки. Кто такой митрополит? – высокопоставленное духовное лицо. А кто из членов ЦК и секретарей ЦК ВКП (б) мог ассоциироваться с духовным сословием хотя бы фонетически или быть выходцем из него? Председатель Госплана Вознесенский явно происходил от отца или деда настоятеля какого-то храма Вознесения Господня. Но на роль Митрополитова он никак не годился. Во-первых, был занят экономикой, а не разведкой, а, во-вторых, Сталин его расстрелял после войны, тогда как, судя по Грейгам, Митрополитов вполне благополучно пережил товарища Сталина.

Членами ЦК были и другие носящие «духовные» фамилии товарищи Попов и Попков. Но и они были уничтожены по воле советского фюрера после войны. Похоже, с фамилией, которая могла принадлежать человеку с происхождением из состава церковного клира можно было считать только товарища Пономарева Бориса Николаевича. Он родился в 1905 году и в двадцать втором году или чуть позже мог быть определен Забрежневым в качестве перспективной фигуры для обучения и выдвижения. Удивительно ли, что уже в возрасте семнадцати лет он был признан годным служить в секретнейшей личной разведке вождя? Пожалуй – и удивительно, и сомнительно. Однако по официальным данным Борис Пономарев стал членом ВКП (б) – КПСС в 1919 году, то есть в четырнадцать лет, что, согласитесь, еще более удивительно и способно вызвать сомнения. С 1920 года, по официальным же данным, он находится на комсомольской, партийной (то есть руководящей) и педагогической работе. И уж не в том ли состояли занятия «педагогикой», что он проходил учебу в каком-то из тибетских монастырей? А далее – уже совсем то, что нужно: в 1937–1943 годах он работает в ИККИ (помните? Исполнительный комитет Коммунистического интернационала – у товарища Забрежнева!), а с 1944 на ответственных партийных и государственных постах, в том числе с 1953 года (Сталин помер) – заведующим отделом ЦК КПСС (это много больше, чем министр). Членом ЦК он стал в 1956 году (а кандидатом в члены ЦК – в 1952); секретарем ЦК КПСС и одновременно заведующим отделом ЦК КПСС он был с 1961 по 1968 год, а кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС он был с 1972 по 1986 год. По пути, этак между делом, он стал в 1962 году (то есть при Хрущеве) академиком Академии Наук СССР, а лауреатом Ленинской премии в 1982 году. И если несмотря на все эти официальные данные еще можно сомневаться в том, что товарищ Пономарев именно тот самый Митрополитов, который возглавлял по свидетельству Олега Грейга личную сталинскую разведку, побывал на самом деле в Тибете, могу добавить в пользу данного вывода пару доводов уже от себя. Портрет товарища Б. Н. Пономарева бессчетно попадался мне на глаза среди портретов других членов сталинского, потом (вопреки хронологическому принципу) ленинского центрального комитета, его секретарей, членов и кандидатов в члены ЦК КПСС при приближении к каждому очередному «революционному» празднику, то есть к первому мая и седьмому ноября. Я запомнил его облик – слегка калмыковатое лицо сдержанного человека. С таким лицом при элементарных стараниях свободно можно было попасть в Тибет в качестве верующего буддиста-калмыка или алтайца. А вот о том, что он был научен владению своей психикой, свидетельствовали журналисты, проникшие в здание ЦК КПСС на Старой площади, покинутое всеми работниками этого заведения после провала коммунистического путча ГКЧП в августе 1991 года. Везде было полно изрезанных в лапшу бумаг, спешно уничтожавшихся партийными чиновниками перед бегством. И только один служебный кабинет не был пуст – его, как всегда, занимал товарищ Пономарев собственной персоной. По поводу его поступка можно было думать всякое: то ли это была его демонстрация смелости, готовности встретиться с яростной революционной толпой, то ли он выражал таким образом свое презрение к черни и вообще ко всем непосвященным, в то время как ему, Высокопосвященному, просто не страшен был никто и ничто.

Как за этими фактами не усмотреть невозмутимого адепта тайных мистических знаний, каким и должен быть настоящий выпускник школы эзотерического буддизма? К этому можно прибавить и еще одну деталь. Обычно о секретарях ЦК бывало известно что-то насчет того, какие дела находятся в их ведении. Например, все знали, что Устинов руководит оборонными отраслями, Суслов – идеологией, Горбачев до того, как стал генсеком, курировал сельскохозяйственное производство, а про Пономарева и его сферу деятельности не слышно было ничего. Тем ценнее в этой связи откровения Олега Грейга, который, скорей всего, хорошо сознавал, как опасно затрагивать известные ему секретные темы, дела и сведения даже после того, как распался Советский Союз, исчезла монополия коммунистической партии на власть в стране, а политику стали делать совсем другие люди. Видимо, жена его, Ольга Грейгъ, узнала о наиболее удивительных вещах, с которыми имел дело ее муж, только тогда, когда тот понял, что жить ему осталось совсем недолго. Надо полагать, ему очень не хотелось уносить это с собой, не передав никому из остающихся на этом свете. Что ж, его жена выполнила его пожелание и свой долг перед любимым человеком, в свою очередь, проявив при этом немалую решимость и мужество. Честь ей за это и хвала.

Благодаря трудам супругов Грейгъ – он рассказывал, а она запоминала, записывала, писала и в конце концов издала книгу, содержащую множество взрывных поразительных, почти необъяснимых и все-таки реальных подтверждающей значимости сведений, какие вряд ли еще когда-нибудь можно встретить у других авторов внутри одного переплета и всего каких-то двухсот восьмидесяти шести страниц – по крайней мере, среди открытых публикаций. О многих аспектах содержания данной книги можно говорить очень долго. Она действительно многослойна, причем многие слои информации существенно связаны между собой. Вместе с тем она не выдержана строго в системном порядке – как информация, проходящая переработку в разных слоях времени и общественной жизни, а, главное, она содержит столь странные факты, что они просто не лезут сходу в обычное представление людей об исторических процессах, да и об истории как таковой вообще. Ведь что представляет собой история? Мысленно – это некоторым образом зафиксированное зеркальное отражение событий, реально произошедших в какие-то минувшие времена. Зеркальное отражение – это, к сожалению, не значит, что точное – в зеркале общечеловеческого предназначения по всей его площади ровной, способной с одинаковой яркостью и четкостью отражать происходящее, поверхности нет: вся она в той или иной части изуродована бо́льшей или меньшей кривизной, где выпуклой, где вогнутой, где волнистой, на ней то и дело встречаются участки с облезшей амальгамой или грубо наляпанной неотражающей краской. Поэтому разные заинтересованные, причем по-разному заинтересованные стороны в оценке качества отражения, до хрипоты спорят о том, у кого зеркальная поверхность хуже – и почему. Однако в данном случае исключительной особенностью книги Ольги Грейгъ является другое. Да, она представляет собой в принципе такое же зеркало с неровной и негладкой поверхностью, но она имеет особенность, которая позволяет по крайней мере на время забыть об этом, потому что она представила обозрению читателей одновременно два разительно отличающихся друг от друга изображения – то, что отражалось от всем известных в той или иной степени исторических событий и процессов и соответствовало, так сказать, состоянию в предзеркалье, а также то, что на первый взгляд не могло соответствовать происходившему в предзеркалье вообще и представляло собой зазеркальную картину совсем другого рода действительности. В ней, конечно, тоже были прорисованы некоторые фигуры и некоторые вещи, узнаваемые по предзеркалью, но они выступали в несопоставимо иной форме, в ином качестве, нередко с чудовищным (или чудесным – смотря как считать!) сдвигом во времени, казалось бы, незыблемых реперных точек, которые в любых исторических разрезах должны были бы совпадать, однако, настолько не совпадали, что их следовало бы считать отражением другой истории, другой реальности в сравнении с той, которая произошла в Предзеркалье. Без преувеличения экзотическая ценность книги Ольги Грейгъ заключается в том, что она явила миру правду о том, как два супермонстра двадцатого века – Сталин и Гитлер (да и не только они) – каждый управляли двумя разными своими странами с двумя разными созданными каждым из них правительствами, причем у каждого в одной этой паре стран была налажена такая деятельность, которой они управляли дружно и совместно, в то время как деятельность другой была обособлена от совместного управления и могла находиться в отношениях нетерпимости и антагонизма, абсолютной, якобы принципиальной, непримиримости и бескомпромиссной смертельной вражды с вождем и его страной, с которой в другом плане бытия продолжалось дружественное сотрудничество. Плохо верится, что такое возможно? Естественно, что не верится. Как в старину говорилось: «Скорей верблюд пройдет через игольное ушко, чем поверишь». Но верблюд оказался на самом деле очень странным и удивительным животным, если несмотря на свои внушительные габариты порой проходит через игольное ушко. Судите сами…

В полном распоряжении Сталина еще до прихода Гитлера к власти была огромная бывшая Российская империя или Советский Союз, а в полном распоряжении Гитлера после его победы на выборах при решающей поддержке Сталина находилась его любимая фашистская Германия. Эти две страны еще с самого начала двадцатого века в соответствии с соглашением императоров Николая II и Вильгельма II сотрудничали в деле исследования и освоения Антарктиды в секретном порядке. Сталин и Гитлер, ставшие преемниками своих бывших императоров, договорились продолжить сотрудничество в Антарктиде и даже серьезно расширить его, в том числе и за счет его распространения на Арктику. Что подогревало интерес двух властителей к отдаленным, суровым и почти непригодным для жизни полярным областям планеты? В первую очередь – таинственность – причем не просто такая, какая присуща всем неисследованным местам, а таинственность определенно многообещающая, уже давшая им намеки и даже доказательства того, что может одарить своих верных и преданных не то сторонников, не то поклонников или вассалов такими возможностями и способностями, благодаря которым весь остальной мир окажется у их ног. Мистика в сознании и самооценке играла первостепенную роль как у Сталина, так и Гитлера. Оба считали себя Избранниками высших Сил, повелевающих судьбами планеты и всех, кто ее населяет. Присутствие же Высших Сил и Высшего Разума испытывали на себе буквально все побывавшие в Антарктиде и видевшие там множество проявлений Чего-то Могущественного и Необъяснимого. Гитлеру к тому же было особенно важно установить контакт с этими неведомыми силами, поскольку он был убежден, что высшая раса людей, к коим он причислял себя и чистокровных германцев, произошла именно от предков, обитавших в стране льда, то есть в Арктике, а, может, и в Антарктике (или и там, и там), только в Арктике Земля предков не уцелела, погибнув во время пангеокатастрофы, а в Антарктике материк как был, так и сеть. Это полярники-предки разнесли цивилизацию по всем странам и континентам. Это их силе, воле и знаниям все человечество обязано тем, что оно все более и более удаляется от уровня животных и недочеловеков. А потому их прямым потомкам должна по праву принадлежать вся власть в населенном мире над всеми низшими народами Земли. Мистикой и оккультизмом как средствами осуществления власти у Сталина до 1937 года заведовал его бывший товарищ еще по борьбе в «революционном подполье» Глеб Иванович Бокий – начальник Спецотдела ОГПУ-НКВД со своим обширным штатом; у Гитлера аналогичными делами занималось много видных мистиков, магов, ясновидящих и пророков (о них речь впереди), которые имели огромное влияние на своего фюрера и формировали его сознание, одновременно расчищая ему своими откровениями дорогу в народные массы, которых он, по советской пропагандистской теории, «успешно оболванил», заставив поверить в свою человеконенавистническую теорию о превосходстве арийской расы, а на деле сумел превратить в нацию воодушевленных пассионариев (если говорить в терминах Льва Николаевича Гумилева), всего за двенадцать лет существования Третьего Рейха совершивших чудеса в науке, технике, в мистике, оккультизме – и на полях сражений. В соответствии с немецкой склонностью наведения порядка во всем, все вопросы идеологического, мистического, оккультного плана, а также все принципиальные научные и технические проблемы для получения власти и обеспечения выживания высшей германской расы исследовались и решались в рамках громадной тайной организации «Аненербе» («Наследие предков»), имеющей в своем составе пятьдесят научно-исследовательских институтов по всему универсуму знаний и по существу представляющую собой секретную академию наук Германского Рейха со своим общим руководителем-куратором рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером во главе. Надо сказать, что Спецотдел ОГПУ – НКВД Глеба Бокия тоже не был лишь административной структурой. При нем было достаточно много секретных научных институтов и лабораторий, в том числе исследовавших мистические и магические способности и феномены и, разумеется, также «способы оболванивания масс» и оккультные методы обретения могущества теми, кто имеет право повелевать людьми. После ареста и расстрела Бокия в 1937 году его аппарат и уцелевшие после чистки кадры вместе с новыми сотрудниками и организациями поступили в подчинение товарища Митополитова-Пономарева. Именно он стал «президентом советского «Аненербе», а товарищ Голованов – главным руководителем исполнительных сил этой системы, а когда надо, то и собственно исполнителем самых разных дел, в том числе и по авиационной тематике, что его и привело в 1942 году к командованию дальней авиацией (это очень понадобится им с Митрополитовым – особенно ДАЛЬНОСТЬ), а в 1944 году – к званию Главного Маршала авиации.